***
Все в порядке, убеждал себя Брэндон утром, глядя на пустое место рядом с собой. Тана всегда просыпалась раньше него, негромко гремела чем-то на кухне, напевала себе под нос, когда готовила. Тана. Брэндону хотелось бы думать сейчас о ней, о ее улыбке, мягкой коже, голосе. Но в голове калейдоскопом крутились обрывки того, что произошло почти две недели назад. Влажные губы Рона. Его горячее дыхание. Электричество возбуждения, волнами пробегающее по всему телу. Собственные подгибающиеся колени. Сгустившийся воздух, ставший почти осязаемым. Слишком громкий хлопок двери. Голоса, показавшиеся чужими. Чувство облегчения или.. разочарования? Воспоминания, как вихрь, перемешали все, что казалось Брэндону правильным, с тем, что правильным совсем не было. Мысли путались, но всегда возвращались в темную улочку где-то в глубине Вегаса. Как будто были привязаны к этой шершавой стене, которую Брэндон, как ему казалось, все еще чувствовал спиной. В коридоре раздались шаги, и Эммон влетел в комнату, смеясь и размахивая руками. При взгляде на сына Брэндона охватила чудовищная слабость. Вот то, что правильно. Правильно - вскочить, подхватить Эммона на руки, смеяться вместе с ним. Но Брэндон как будто прикован к кровати мыслью о том, что сегодня он едет в студию к Ронни. И кроме них внутри никого не будет. И это тоже кажется правильным. Больше всего Брэндона пугало то, что между двумя правильными вещами выбрать придется что-то одно. Всегда приходится. На секунду закрыв глаза и тяжело выдохнув, Брэндон улыбнулся через силу и, неожиданно вскочив к кровати, подхватил сына на руки. Дорога до студии показалась Брэндону непривычно короткой. Он с трудом понимал, что делает, куда надо поворачивать, как вести машину. Как не сорваться в темной студии. Лифт, тяжелая дверь. Красные обои и чучела животных. Слабый запах дерева. Тягучая атмосфера спокойствия и какой-то общей расслабленности. Света явно недостаточно, и студия кажется совсем другой в этом мягком полумраке. Брэндон, затаив дыхание, надеется, что что-то помешало Ронни придти. И до какого-то момента ему кажется, что все обошлось и выбирать не придется никогда. До момента, когда он снова оказывается прижатым к стене, прямо как тогда, две недели назад, снова чувствует шершавую поверхность спиной, и выпуклые узоры обоев, которые, как и влажные поцелуи в шею, оставляют следы на коже. Как и тогда, воздух сгущается, и его становится слишком мало, чтобы дышать. Брэндон чувствует руки Ронни на своих плечах, животе, бедрах.. Удивляется тому, что не падает, и это удивление, кажется, последняя адекватная мысль в его голове на сегодня. Все остальные расплавились, когда горячее дыхание Ронни опаляюще коснулось краешка его губ. ...Внезапно, Брэндон услышал собственный стон. В полумраке блеснула улыбка Ронни. - Господи, Флауэрс. Я ещё даже не целовал тебя, а ты уже стонешь. Мало же тебе для счастья надо.. - прошептал барабанщик, осторожно накрывая своей большой ладонью промежность Брэндона. Другая ладонь уже была на его щеке. Это становилось невыносимым. Брэндону казалось, что бешеный стук его сердца разносится на всю комнату. Он нервно вдыхал воспалённый воздух, и очень хотел, но боялся спросить, какого черта Рон медлит. А Ронни просто не мог отвести глаз от этого взволнованного и прекрасного лица. - Ты очень красивый, Брэндон. Ты знаешь об этом? - произнёс Ронни и резко притянул Брэндона к себе. Он стал терзать губы вокалиста своими страстными и жгучими поцелуями; он так долго мечтал об этом, как будет впиваться в эти ангельски прекрасные губы, которые способны извергать демонической силы вокал. Он мог бы целовать их вечно, тем более что Брэндон с наслаждением дарил ему ответные поцелуи. ...Растворяясь в пылких ласках, Рон закрыл глаза и уже почти унёсся в астрал, как вдруг почувствовал внизу живота копошение и услышал как расстегивается молния. Руки, которые прекрасно обращались с пианино, также смело стали стягивать с барабанщика трусы. Ронни ощутил как губы Брэндона отстранились от него; тогда барабанщик открыл глаза и с удивлением понял, что Флауэрс перед ним на коленях. - Ах ты грязный мормон, - едва успел выдохнуть Ронни, прежде чем ощутил влажные горячие поцелуи у себя между ног. Брэндон аккуратно подтолкнул Ронни к своему пианино, тот смог облокотиться, и тогда вокалист смог приступить к оральным упражнениям. Боже, если б раньше Флауэрс только знал, как удачно у них в студии расположено пианино! Он обхватил возбужденное естество Ронни, сначала рукой, а потом и своими разгоряченными губами; они двигались ритмично, постепенно ускоряя темп и ощущая, как член становится всё крепче внутри его рта. Он не знал, как это делается, конечно же, но что-то внутри подсказывало ему, что он делает то, что нужно, Брэндон чувствовал, как по телу Рона раскатываются судороги удовольствия, Брэндон чувствовал, как Ронни гладит его по голове, периодически страстно хватая его за волосы, но всё ещё очень нежно. На секунду Брэндон позволил себе поднять по-щенячьи влажный взгляд на Ронни, будто спрашивая его: Правильно ли я все делаю? Но барабанщик полностью погрузился в этот океан эмоций, которые невозможно описать словами. И Брэндон, продолжая вбирать его всего в себя не отрываясь следил за его лицом, улавливая каждый пустой взгляд в никуда, он замечал каждый раз когда Рон закатывал глаза от накатывающего непрерывными волнами наслаждения. Его член пульсировал у него во рту, в его дрожащей руке, он сам весь трясся от нетерпения, от того, что он так просто мог доставить удовольствие другому человеку. Он ускорил темп, теперь полностью сосредоточившись только на том, чтобы довести Ронни до сладкого конца. Стоны Ронни казались ему самой волшебной и неповторимой в мире мелодией, то, как его пальцы запутывались в волосах, то, как его ногти царапали кожу голову Брэндона, заставляя бабочек в животе делать смертельные кульбиты. Приятное покалывание внизу не проходило, наоборот нарастало, становилось все очевиднее. Дыхание Ронни стало совсем тяжелым, и он с силой сдавил плечо Брэндона, теперь ощущая лишь твердые, настойчивые губы Флауэрса, это все что имело сейчас значение, его тело разрывало от огня желания, его трясло в конвульсиях истинного, чистейшего блаженства, и он изверг все что накопилось за эти долгие две недели ожидания прямо в него. Брэндон на полусогнутых поднялся на ноги, облизывая губы, и Рон удивленно усмехнулся. Такого он не ожидал от такого всегда застенчивого вокалиста, он притянул его к себе одарив Брэндона затянувшимся поцелуем благодарности. Певец таял в его горячих, сильных руках, наконец-то отбросив в сторону все сомнения, все, что мучило его еще пару часов назад. А Рон старался держать себя в руках, чтобы одним резким движением не сорвать с Флауэрса всю одежду. Он стал медленно расстегивать пуговицы его очередной клетчатой рубашки, наконец-то пальцами касаясь его нежной, чуть вспотевшей кожи. Подушечками пальцев он провел тонкую линию от его ключицы до самого низа живота, заставляя Брэндона чуть вскринуть от нетерпения. - Ты же хочешь этого, так же сильно как я. Хватит бороться. – Прошептал барабанщик Брэндону на ухо, щекоча дыханием тонкий изгиб его шеи, вынуждая того стонать в ответ, ждать большего. Он все так и держал руку у края его джинс, не спеша, заставляя Флауэрса чуть ли не умолять. Правда, сегодня итак было достаточно инициативы с Брэндона. Ронни совсем не ожидал увидеть его на коленях перед собой, жадно глотающего его жизненные соки. От одного воспоминания об этом все внутри Ронни стянулось в крепкий узел, он снова начал чувствовать нарастающее возбуждение, лишь вслушиваясь в учащенное дыхание Брэндона. Рубашка полетела к черту и Ронни запустил ладонь в трусы к Брэндону обхватывая его достоинство, он еще толком ничего не успел сделать, но остро чувствовал его желание, жажду, он прижимался к Ронни, точно тот был его единственным спасением, ответом на все мучавшие его по ночам вопросы. - Не останавливайся. – С трудом прошептал Брэндон, сжав пальцами руку Ронни. Барабанщик тянул, одаривая лицо вокалиста легкими поцелуями, прикасаясь порой к его губам, бормотал что-то неважное, ненужное. Гладил столь очевидную эрекцию Брэндона, от каждого такого движения певец начинал трястись, с трудом, комками глотая воздух, будто бы задыхался. – Не останавливайся. Ронни вытащил руку из его штанов, от чего Брэндон резко раскрыл глаза, будто почувствовав физическую боль от разрыва контакта. Ему нужно было больше. Они слишком долго ждали. Ронни понял по взгляду Брэндона, что ему хочется продолжения. Но он просто-напросто не знал, как это сделать. Но ведь Ронни умеет справляться с двумя палочками одновременно, неужели он не сможет справиться с одной?.. Видно, что обоим было не по себе. Ведь эта студия, в которой они пробыли столько лет, а главное, столько ждали. Брэндон начал говорить: - Послушай, это же наша студия, в которой не только мы. Мы не можем прямо здесь. - Брэндон понял, что Ронни не закончил. Ронни же начал готовить свой инструмент и тихонько разворачивать Брэндона. Он прикоснулся к его талии, но почувствовал, что рука его партнера застыла на его руке. Она была такая горячая, пульсировала. - Я не могу, послушай. Мы не можем здесь, я же сказал. - Ты совсем не понимаешь, что говоришь. Ты уже втянут в это, тебе нечего терять. - А как же сем... - Прекрати. Ты сам говорил, что тебе нужен лишь я, а у тебя какие-то вечные долбанные отговорки. Ты уже порядком надоел, определись уже в конце концов! - Ронни, я.. я не знаю, что делать, правда. Можем прийти завтра ко мне, завтра как раз суббота, я могу отправить Тану с детьми к сестре. И мы сможем провести вечер одни, совершенно одни. - Да, и завтра я прийду и ты скажешь: прости, но я так не могу, это не для меня. Сколько я еще буду терпеть твои выходки?! - Нет, Рон, завтра все будет по-другому. Брэндон не шевелился, но по его взгляду Ронни понял, что он хочет уйти. Ронни не стал его более держать, Брэндон оделся и, сказав невнятное "пока", выбежал из студии. Он спускался очень быстро, он не видел ничего перед собой, голова его кружилось, его даже тошнило. Он заметил на своей рубашке белые следы и начал их оттирать прямо на ходу. Он бежал, все его мысли слились воедино, он не понимал происходящего. Он только бежал, бежал, бежал... Опомнился он лишь у своего дома. Свет горел только на кухне. "Наверное, дети уже спят" - подумал он, смотря на часы. Было уже пол-одиннадцатого. Брэндон стоял около дверей и пытался понять, что произошло. За эти пару минут, что он стоял, он успел вспомнить всю свою огромную семью, все те восхитительные моменты, которые происходили с ним, начиная с самого детства. Он всегда был в центре внимания, всегда был окружен заботой и лаской своих родителей, сестер, брата. А его родители - это же пример для него! Он был в неком отчаянии, он не понимал, почему он такой. Ведь он всегда мечтал о любящей красавице жене, ораве детишек, которые носятся по дому и называют его папой. У него все это есть, ему позавидует любой человек, зачем ему что-то другое?! Он никак не мог ответить на этот вопрос. Никогда он не мог понять, откуда у него это чувство. А самое главное: он не знал, как сказать об этом жене. А дети? Они всю жизнь будут считать, что у них нет отца? Потому что Тана не позволит знать им (да и вообще другим людям) правду о своем муже. Он тихо открыл дверь и прошел в комнату. Никого не было. Он на цыпочках подошел к спальне, как вдруг услышал сзади голос жены: - А, это ты! Что-то ты сегодня долго. Как песня? Брэндон пытался вспомнить, что за песня. - Какая п... а, песня! Да, нормально, скоро запишем, я думаю. - Хорошо. Ты не хочешь завтра поехать с нами к моим родителям? Я хотела сказать тебе раньше, но ты не брал трубку. - Эээээ нет, прости, я уже завтра с ребятами договорился. Извини, милая, я хочу спать. Он поцеловал жену и зашел в комнату. Тана тихо вздохнула. Ронни же еще долгое время сидел в студии. Он перебирал пальцами по пианино Брэдона и очень много думал. Он не понимал, почему Брэндон так нерешителен. Хотя, если подумать, он всегда был таким. Да и его можно понять, все-таки не так просто жить с этим обостренным гейским чувством, при этом каждый день видеться со своей семьей. Но ведь он тоже не может больше терпеть все это. В его голове будто уже назревал план как полностью заполучить Брэндона, чтобы он не зависел от своей семьи. Он все смотрел на клавиши пианино. Он представлял, как длиннющие пальца Брэндона перебирают их. Ронни любил пальцы Брэндона. Они такие длинные, а, значит, способны на всё. Ронни опомнился. Он так грубо закрыл крышку пианино, что оно аж издало почти человеческий крик. Выключив свет, Ронни еще немного постоял у двери, вспомнил все, что было и отправился домой, думая о предстоящем дне. Брэндон тоже долго не мог уснуть, все думая и думая о завтра. Брэндон вбежал в спальную комнату и бухнулся на кровать, он лежал неподвижно, будто его тело сковали тысячи металлических цепей, он не мог шевелится...тело онемело. Голова раскалывалась на части от обилия информации, которая вертелась в ней. Казалось даже сам господь не в силах разобраться в его мыслях и переживаниях. Но Брэндон, изо всех сил,пытался восстановить хронологию событий, понять, когда же в нем поселилось это непреодолимое желание к Ронни? Но как только он вспоминал Рона, тут же перед глазами всплывала картина сегодняшних событий, ему мнгновенно становилось невероятно плохо и вот-вот казалось, что его стошнит. Вдруг в комнату вошла Тана, она была уставшая, но тем неменее улыбалась любимому..она подошла к Брэндону, села с ним рядом на кровать, обняла его и хотела поцеловать, но Брэндон, сам от себя не ожидав, резко отвернулся. Он не мог подпустить Тану к себе слишком близко, казалось запах Рона все еще остался на его коже и этот сладостный вкус поцелуев на губах еще слишком отчетлив. Спустя секунду Брэндон одумался: "Черт, боже, да что же я делаю? Что со мной? Это же моя любимая жена...как я могу так поступить с ней?!" - подумал он. В этот миг он возненавидел Рона, а впервую очередь возненавидел самого себя. Брэндон повернулся к Тане: - Прости, наверное я слишком устал сегодня...схожу в душ перед сном. - Я все понимаю, конечно, полотенце в ванной. Брэндон собрав все силы встал и вышел из комнаты. По дороге к ванной его опять настигла тошнота, он еле успел добежать до унитаза как его вырвало. Включив душ он стремительно начал раздеваться, он больше не мог находится в одежде, на которой следы спермы Рони, брюки, которые он расстегивал ему, запах Ронни преследовал его повсюду. Встав под душ, Брэндон ощутил невероятное расслабление, казалось все то, что с ним произошло сегодня можно смыть водой и все забудется и жизнь вернется в привычное русло, и будет самья, будет группа и любимые репетиции.. Брэндон открыл глаза: "Уже утро, надо же"- подумал он. Ведь он не помнил как вчера лег спать. Его охватил страх, он не знал, что ждет его сегодня, ведь они встречаются с ребятами в обед в студии. Он взял с полки телефон, чтобы посмотреть на часы, время было 9..и несколько пропущенных звонков. - О нет! 4 пропущенных от Ронни? зачем он мне звонил, да еще в 7 утра. Брэндон долго думал стоит или не стоит звонить Рону, но он не мог просто так проигнорировать звонки..ведь его тянуло к Ронни и он чувствовал, что Рон позвонил ему не спроста. Брэндон неторопливо встал, оделся и зайдя в кухню увидел на столе записку от Таны: "Мы у сестры, приезжай после репетиции к нам, целую." Его затрясло, в голове родился план, все как он и обещал Рону вчера. - Рон, привет, ты мне звонил, что-то случилось? - Привет, да какого черта ты так долго спишь? я соскучился и не говори, что ты занят.. - Хах, - усмехнулся Брэндон,- как раз-таки нет, приезжай ко мне, Тана с детьми уехала, до репетиции еще много времени, я же обещал. - Ок, скоро буду, - И Рон положил трубку. Брэндон еще долго не находил себе места, в нем боролись два абсолютно разных чувства. С одной стороны он любил свою семью, с другой ему хотелось послать все к черту и упасть с головой в эти, пока еще до конца непонятные, отношения с Роном. Он достал колу из холодильника и сел за стол...раздался дверной звонок. Брэндон волнительно подошел к двери, открыл и увидел Рона. "Он чертовски хорош!"- первое, что пришло Брэндону на ум). Ронн хитро улыбаясь зашел в дом и без промедления набросился на Брэндона... Он одарил его страстным поцелуем в губы и провёл тыльной стороной руки по его щеке. Брэндону захотелось взять руки Ронни и прижать их к себе ещё сильней, но неожиданно Рон спросил, нет ли у него чего-нибудь перекусить. - Я сегодня с утра ездил к Дэвиду, - начал объяснять Ронни, - он заказал мне новые именные палочки. Классные кстати, могу показать. Правда, они остались в машине. - Эээ, - задумался ошеломлённый Брэндон, - эээ, - протянул он, - да, да, в столовой есть пицца, можешь разогреть её и съесть. - О! Круто! Люблю пиццу! Ронни прошёл на кухню, а Брэндон, который проводил его взглядом и до сих пор был в ступоре, сел на диван в гостиной и задумался. Он не понимал логики в поведении барабанщика и пытался привести свои мысли в порядок. На столе, перед диваном, он вновь увидел записку от Таны и вспомнил, как сильно любит свою жену. Вспомнил день их свадьбы. Вспомнил Ронни, который тоже был там. Мог бы Брэндон тогда подумать, что этот человек станет настолько неотъемлемой частью его жизни? Или что он будет так сильно сходить по нему с ума? Вряд ли. Брэндон попытался отвлечься и перевёл взгляд на кухню. Там он увидел Ронни, который клал пиццу в микроволновку. " За всё это время он, наверное, даже не посмотрел в мою сторону, - подумал про себя Брэндон, - ничего не понимаю." Ему вновь захотелось отвлечься. Он удобнее расположился на диване, откинулся назад и закрыл глаза. Брэндон представлял, как он тихо заходит в столовую, видит мощную спину Ронни и облокачивается на нее. Обнимает его всё сильнее и сильнее, переключается на массаж ключиц. Ронни нравится это, и он впивается своими руками в руки Брэндона. Брэндон заканчивает массаж начинает снимать с Ронни футболку… - Бу! – крикнул Ронни, - и засмеялся. Брэндон вздрогнул и открыл глаза: перед ним стоял Ронни с куском пиццы в руках. - Никогда больше… - хотел начать Брэндон, - но затем осознал всю картину, происходящую в его доме: он сидит на диване, рядом ним стоит Ронни и ест пиццу, и всё бы ничего, вот только рука Брэндона находится в трусах и сжимает член. Брэндон хотел резко вынуть руку, но потом понял, что ему нечего стеснятся Ронни. К тому же, ему казалась очень сексуальной картина, в которой этот мощный барабанщик стоял рядом с легка расстегнутой рубашкой и смачно поедал пиццу. Ронни сел на диван и пододвинулся к Брэндону: - Ну, как дела? – спросил Ронни с издёвкой. Брэндон засмеялся. - Да ладно, бро! Ты хочешь меня, я – тебя, какие тут могут быть проблемы! Это же, типа, любовь! Ронни ещё ближе прижался к Брэндону и обнял его. Брэндон улыбнулся и наконец-то прижал руку Ронни к себе. Вторую руку Ронни положил между ног Брэндона и начал поглаживать его член прямо через штаны. Брэндон улыбался и тихонько посмеивался. Он начал расстёгивать рубашку Ронни и растирать его грудь. Ронни всё сильней и сильней поглаживал член Брэндона, а Брэндон принялся скручивать соски Ронни. - Давай, - прошептал Ронни на ухо Брэндону и легонько лизнул его. Брэндон снял с себя штаны. Ронни продолжал сжимать его член, но теперь это доставляло ему ещё большее удовольствие. Брэндон начал целовать грудь Ронни, а затем водить языком по его соскам. Ронни тихо стонал от удовольствия, но ему хотелось гораздо большего. Он засунул руку в трусы Брэндону. Через некоторое время они встали и оказались друг напротив друга. Они обнимались и понимали, что сейчас в этом мире не существует никого, кроме них. Брэндон забыл о своей жене, забыл о детях. Он просто страстно целовал Ронни в губы. Затем переключился на шею. Ронни расстегнул ширинку, и его штаны упали на пол. Не медля, Брэндон снял с Ронни трусы, упёрся одной рукой в волосатую грудь барабанщика и начал делать минет. Ронни стонал и теребил волосы на голове Брэндона, который забыл обо всех своих проблемах и противоречивостях, сосредоточившись лишь на том, что хочешь доставить другу удовольствие. Он делал минет всё быстрее и быстрее, ловя себя на мысли, что никогда бы не подумал, что это может быть так приятно. Всё было лучше некуда, пока парни не услышали, что у дома остановился какой-то автомобиль... То, что произошло дальше, легко могло бы стать сценарием для очередной дешевой романтической коммедии: Ронни, оттолкнувший от себя Брэндона, попытки обоих привести себя в "приличный" вид - дрожащие руки Ронни и нездоровый, лихорадочно-возбужденный блеск в глазах Брэндона, входная дверь, которая (ну разумеется) открылась внезапно и так чудовищно не вовремя.. О, этот отрывок должен быть в замедленном действии, чтобы зритель точно понял: вот оно. Так рушится жизнь Брэндона Ричарда Флауэрса - мужа, отца и мормона. Голос Таны, эхом раздавшийся в доме, "я просто забыла клю.." Ключи. Наверное, она забыла ключи. Оборвавшаяся фраза, улыбка, застывшая в тот момент, когда она увидела лежащего на полу, у ног Ронни, мужа - с растрепанными волосами, припухшими губами, растерянным взглядом. С печатью непонимая на лице. "Неужели это и вправду происходит со мной?" Ронни, тяжело дышащий, пытающийся унять дрожь. Его виноватая, кривая улыбка. "Ты не должна была это увидеть". Глухой звук удара о пол - сумочка Таны выскальзывает из ее рук. Звон разбившегося зеркальца, жалобный стук выпавшего из внутреннего кармашка телефона, россыпь косметики на деревянном полу. Быстро удаляющиеся шаги, с треском закрывшаяся дверь. Секунда звенящей тишины, после которой Брэндон вскакивает с пола и бросается за женой, едва не упав из-за подвернувшегося ему под ноги тюбика ярко-алой помады. Еще один хлопок дверью. Ронни остался один, в пустом доме, где все напоминало ему о человеке, за которого он не задумываясь бы умер. До этого ни на секунду не сомневающийся, что он поступает правильно, теперь Ронни смотрел на ковер, на котором, наверное, играли дети Брэндона, на семейные фотографии, на стол, на котором все еще стояли разноцветные детские чашки.. И это во многом было хуже, чем смерть. Каждый предмет носил на себе отпечаток счастливой, идеальной жизни. И каждый из них кричал: "Какого черта ты делаешь, Ронни? Какого черта ты все это уничтожил?" Предсказуемая тошнота и слабость во всем теле. Ударившийся о ножку стола цилиндрик красной помады. Лицо, спрятанное в ладонях. Вина и ненависть к себе, как естественное продолжение того, чего вообще не должно было быть. Брэндон поймал Тану за руку уже у самой машины. Ее маленькая, всегда такая теплая рука теперь была холодной, как лед. Изящное обручальное кольцо, которое она никогда не снимала, оцарапало ладонь Брэндона, и боль от крошечной царапины неожиданно обожгла его. -Тана, я.. -Не надо. Ее голос, тихий, ломающийся. Она сама, будто ставшая еще более хрупкой и беззащитной. Ее короткие волосы - воспоминания о том, как она переживала после того, как побрилась на лысо, о том, как он шептал ей, что она для него лучшая - неважно, какая у нее стрижка. Брэндон почувствовал, как задыхается. -"Договорился". "С ребятами". Сколько раз ты уже вот так "договаривался"? Два? Четыре? Десять? Может, все это время? Теперь она уже почти кричала. Брэндон почувствовал горячо ударившую по его руке слезу. Он ненавидел, когда она плакала. И еще больше ненавидел себя за то, что он был причиной ее слез. Он начал что-то шептать, что-то про то, как ему жаль, что он не хотел, попытался притянуть ее к себе, и в следующий же момент она оттолкнула его. Села в машину. Уехала. Боль от падения на асфальт была ничем по сравнению с болью, сдавливавшей ему ребра изнутри. Брэндон пожалел, что, падая, не сломал шею. То, что творилось у него внутри, было во многом хуже, чем смерть. Всё кончилось, даже не начавшись. Они оба понимали это. Они находились в разных помещениях, не видели друг друга, но внутри них обоих было отчаяние, переходящее в ненависть к себе и страх, безумный страх. Ронни решил, что раз он втянул Брэндона во всё это, значит именно он должен быть сильным. Он вышел на крыльцо и почувствовал как его сердце сжалось: Брэндон, раздетый, сидел на траве обхватив колени. Он смотрел пустым взглядом впереди себя, его идеальное лицо слегка поблескивало от слёз, на фарфоровой коже была кровь. - Брэнди, вставай, - тихо сказал Рон подойдя к Брэндону и беря его за руки,- Тебе нужно одеться.. - Мне больше ничего не нужно, - неожиданно холодным голосом произнёс Брэндон. Он перевёл свои опустошенные влажные глаза на Рона и посмотрел на него не моргая. - Мне ничего не нужно, Рон. Он резко выдернул свои руки, сам встал и шатаясь побрел в дом. Ронни пошёл за ним. Брэндон медленно надевал помятую рубашку и рассеянно застегивал пуговицы. - Послушай, Брэндон.. - Не надо, Ронни... - произнес Брэндон тихо. Он закончил с рубашкой, и уже натягивал штаны. Застегивая пуговицы, Брэндон внезапно посмотрел на Ронни и.. улыбнулся; его глаза всё ещё блестели и Рон был готов поклясться что он в жизни не видел ничего более жуткого чем эта безумная, безнадежная и полная отчаяния улыбка. - Не надо, Ронни. Я не хочу, что бы ты думал, что ты виноват, боже, нет. Господи, ты тут вовсе не причём. Пожалуйста, не вини себя, ты замечательный. Просто.. Это должно было произойти, рано или поздно. Я должен был.. предвидеть это. Мои дурацкие попытки иметь идеальную жизнь. Мои дурацкие попытки убедить себя, в том, что всё будет хорошо.. Всё это слишком затянулось - он оглянул гостиную; фотографии со свадьбы, фотографии родственников, детские игрушки; и сорвавшимся голосом добавил - С этим давно надо было покончить. Я просто причиняю им боль... Я просто чудовище. Было видно, что Брэндон не хочет плакать при Роне; и было видно как тяжело ему это даётся. Господи, если бы Рон только мог что-то сделать, ему так хотелось обнять Брэндона. Просто обнять, и сказать, что ему неважно что будет дальше, он всегда будет с ним, и что Брэндон не чудовище, и если бы он мог просто стереть себя из его жизни, что бы этой истории никогда не было - он бы не задумываясь это сделал. - Ты не чудовище, Брэндон. ...Они должны были собраться в студии в тот вечер. Ронни прибыл как всегда раньше всех. Конечно, в ужасном расположении духа. Он оставил Брэндона днём в его доме и буквально молился, что бы тот ничего с собой не сделал. Ронни хотелось ему позвонить, но он не смел. Да и чем бы это помогло? Все мысли Ронни были заняты Брэндоном. Впрочем, как и всегда. Только бы с ним всё было в порядке. Только бы ему ничего не взбрело в голову. Внезапно дверь распахнулась и вошёл Дэйв. От него несло алкоголем; и тут до Ронни дошло, что им ведь ещё предстоит объясниться с участниками группы. Переживая за Флауэрса, он совсем забыл об этом. - Здорово, чувак, - вальяжно протянул Дейв,- Че с тобой такое? Ты какой-то невесёлый. Улыбнись, ты ж у нас главный шутник. - Перестань, Дейв, - тихо отозвался Ронни. Интересно, Дэйв уже знает? Всё таки прошло несколько часов, а городок небольшой. Но он не успел понять этого: двери снова открылись и в комнате появились Марк и Брэндон. "Интересно, знает ли Марк?" - Как хорошо, что в этот раз нам не приходится ждать Дейва несколько часов, - как ни в чём не бывало начал Брэндон. Он выглядел вполне обычно на первый взгляд, но в его мальчишеском голосе слышался надлом. Ему тяжело давался этот беззаботный тон. Но держался он всё же прекрасно. Фронтмен от бога, - Впрочем, я думаю сегодня мы не задержимся надолго. У меня просто для вас маленькое объявление. Зачем-то он выдержал паузу и сглотнув произнёс: - Я ухожу из группы. Эти слова звучали совсем незнакомо, как будто их произнесли на другом языке. Ронни показалось будто на него вылили ведро ледяной воды. Внезапно он услышал голос Дэйва: - И это из-за того что Тана застала тебя с Ронни? Ей-богу Брэн, это не повод. Не кипятись. Всё устаканится. Мы с Марком вас вообще не осуждаем, если что.. - Конечно, это не повод, - выпалил Брэндон; его глаза горели, - Я рад за вас с Марком, черт побери. Вы знаете, как дороги мне. Как дорога мне эта группа, всё через что мы прошли, но... С этим давно надо было покончить. Со всем этим. Простите. Ронни молчал. Только смотрел на бледное, уставшее лицо Брэндона, заметив темные полумесяцы синяков у него под глазами. Он не просто так пришел к этому решению. Наверное, он не спал всю ночь. Крутился в неудобной кровати, слишком холодной, слишком большой для него одного. Ронни понимал, как тяжело Брэндону было пережить потерю Таны, он до сих пор не мог забыть этот взгляд. Точно. Вдруг тот самый огонь в нем потух. И он даже не знал, что ему сделать, чтобы вернуть Брэндона к жизни. Он не смел произнести ни слова, не смел перебивать его, хотя у себя в голове он кричал, рвал и метал гром и молнии, хотел встряхнуть Флауэрса как следует, может это бы помогло привести мысли в порядок. Но тот все твердо для себя решил. Он сдавался. Вот так просто сдавался. Опускал руки и отходил в сторону поверженный. - Думаю, вы и без меня справитесь. – Минута наивности от Брэндона. Он произнес это с такой неприкрытой честностью и надеждой, точно и правда чувствовал себя здесь лишними. Своими тихими, неразборчивыми словами он вызвал лишь очередную бурю эмоций от Дейва, который в следующую секунду же полез обниматься: - Да что ты несешь такое? Как мы без тебя? Ты… что серьезно? –Дейв отстранился от Брэндона, который даже не подумал отвечать на объятие Дейва, сложив руки на груди, чувствуя, как с каждой секундой замедляется его сердцебиение, точно только сейчас он понял, что делает. Уходит от тех, с кем провел больше десяти лет бок о бок. Слабо кивнул. В горле пересохло и он все это время ощущал скользящий по его лицу взгляд Ронни. Брэндон все же одарил ребят неловкими объятиями, прощаясь, самому не верилось, что он все же сделал это. Но это казалось правильным. Он направился к двери, лишь обернувшись на Ронни, внутри которого закипала злость. Он даже не удосужился сказать ему сначала о своем решении. Решил свалить все на них и сразу. Может он понимал, что Ронни просто не позволит ему уйти. Найдет способ и подберет все нужные слова, чтобы остановить его. Дверь тихо скрипнула и с громким стуком захлопнулась. Он оставлял все позади и не собирался оборачиваться. "Пусть это станет моим прошлым" – промелькнуло у него в голове. Каждый шаг давался с трудом, точно ноги его налились свинцом. Он точно специально шел так медленно. Чтобы Рон мог догнать его. Но его не было. Когда он был ему так нужен, он оставил его. В ту секунду когда ему не нужно было время, не нужно было это чертово пространство, Ронни не было рядом. Дорога домой превратилась в дорогу ад. Когда знаешь, что тебя там никто не ждет, кроме пустых коридоров и затаившегося в каждом углу одиночества. Тана ни сказав ни слова собрала вещи, детей и уехала к родителям. Он даже толком не успел попрощаться. Несколько минут он простоял перед своим домом, который теперь казался чужим. И зачем ему одному такой огромный дом? Зачем ему все это. Зачем он пришел сюда. Он вновь развернулся и пошел…Ему было не важно куда. Лишь бы подальше от того места, где когда-то он был счастлив. Где были счастливы его дети и жена. Где он предал их. Предал самого себя. Он не хотел плакать. Но горячие слезы обжигали глаза. Обида. Горькая обида комом встала в горле, мешая дышать. Ему некого было винить. Он сам все сломал, сжег все мосты, разрушил не только свою жизнь. Каким идиотом он был, если думал, что их маленькие рандеву с Ронни так и останутся их секретом. Правда ведь всегда всплывает наружу. Но он никогда не думал, что сможет причинить столько боли своей собственной семье. Тем, кого он поклялся оберегать. Он думал пойти в церковь, но ноги сами вели его в самую гущу лас-вегасской жизни. Он шатался где-то по окраине, вдыхая в себя запах бензина и чужих духов. Осматривался по сторонам, точно ища приюта. Забрел в бар, где осмелился выпить стакан бурбона. Он казалось бы не пил уже целую вечность. Алкоголь неприятно обжигал горло, раздирал внутренности, но через минуту он почувствовал то самое приятное тепло внизу живота. Но даже это не помогало забыть. Он вывалился из бара снова на свежий вечерний воздух. Он и сам не заметил, что прошло так много времени. Хотя ему было наплевать. Стрелки часов давно застыли. Оставив его навсегда там, в том доме, в гостиной, когда вся его жизнь пошла под откос. Он хотел бы винить Ронни, но не мог. Все было слишком сложно. Он ушел, чтобы больше не было соблазна. Чтобы просто больше не видеть его. И может тогда он излечится? Может тогда он снова станет собой. Может, тогда он изгонит эту страшную болезнь из своего организма. Ведь до чего его все это довело. Он почувствовал, как чьи-то костлявые пальцы обвивают его запястье и боялся обернуться. Он не сразу понял, куда забрел, здесь с ним могло произойти, что угодно. Снизу вверх на него взирала ярко-накрашенная женщина лет тридцати с неумело подведенными бровями и красными как кровь губами изогнутыми в хищной улыбке. - Ищешь компанию? – Ему хотелось оттолкнуть ее от себя. Но в голове промелькнула сумасшедшая мысль. Может это бурбон давал о себе знать. Но Брэндон послушно кивнул, позволяя теперь этой проститутке с движениями кобры вести себя за собой. Все перед ним проплывало, как в тумане. Они были в номере дешевого мотеля и она пыталась расстегнуть пуговицы его рубашки, а он просто смотрел в никуда. Ждал. Почему-то думал, что это ему поможет отвлечься от мыслей о Ронни. Что сейчас он докажет самому себе, что с ним все в порядке, что тот ему не нужен. Или будто пытался наказать самого себя. Женщина хрипло смеялась, от нее несло сигаретами и алкоголем. В комнате одиноко мигала лампочка, свисающая на тонком проводе с потолка. Здесь пахло человеческим потом и миллионом ночей, которые ничего не приносили кроме разочарования и головной боли. Она улыбалась своими желтыми зубами, пальцами ласкала его кожу, а его тошнило от одного его вида. Он оттолкнул ее от себя со всей силы. - Вон! – Она пыталась отряхнуться, смотрела на него как на сумасшедшего. Он кричал, срывая голос. – Пошла вон! - Придурок. – Прошипела она про себя быстро собирая вещи и смятые купюры и в следующую минуту Брэндон снова остался один. Он упал на пол, не в силах больше держаться. Прижался спиной к кровати. И что теперь ему делать. Куда идти. Он почувствовал легкое вибрирование у себя в кармане, хотя он ни с кем не хотел сейчас разговаривать, он на автомате достал телефон и прохрипел в трубку: Слушаю. - Где ты? - Не звони мне больше! Слышишь? Забудь мой номер телефона. Забудь мое имя. Просто оставь меня в покое. Пожалуйста. –Он никогда в жизни не повышал голос на Ронни. Теперь же ему хотелось кричать до тех пор пока не выкашляет собственное окровавленное сердце, на котором будут рубцы его поцелуев, его имени, всего его существа, всего, что у них могло быть. – Я не смогу вернуться. Не после всего. Прошу. Просто. Оставь меня. Время лечит? Так говорят. Время убивает боль. Но эти раны. Казалось разрастались по всему его телу, мешая думать, двигаться, мешая жить. Он кричал на него так точно это все только его вина. Бросил трубку, кинул телефон об грязную стену номера, тут же пожалев об этом. Он должен ему позвонить. Должен сказать прости. Должен все как-то исправить. На коленях он подполз к телефону, казалось тяжесть всего мира придавила его к полу. Он долго смотрел на телефон, на все эти номера. И в конце концов решился. - Алло…Тана я знаю ты не хочешь сейчас со мной говорить, но просто послушай…Просто послушай. Ты знаешь, я не хотел этого, я сам не понимаю, что со мной. Я люблю тебя, всегда любил, я не могу так больше, я хочу к тебе, хочу к детям, я не могу без вас.. В трубке послышались гудки. Брэндон понял, что все кончено. Он сидел на коленях на полу, в его голове крутились мысли, играла какая-то непонятная мелодия. Он плакал, слезы ручьем текли из его глаз. Он боялся выйти отсюда, он боялся пойти домой, он боялся всего, что он делал раньше. Он даже не мог никому позвонить. Он провел здесь всю ночь, он просто сидел и плакал. Он рыдал. Наверное, его было даже слышно во всем этом небольшом мотеле. В крошечное окно стали проникать первые лучи утреннего солнца. Брэндон вспомнил, как он любил встречать рассветы с Таной. А сейчас он сидит в каком-то дешевом мотеле, непонятно где. Он встал и осмотрел комнату. Телефон лежал на полу. Он взял его и посмотрел на экран. Посреди фото его семьи красовалась огромная трещина, которая так и говорила, что все разрушено. Он долго смотрел на нее, проводя рукой по экрану, будто надеясь, что она вмиг исчезнет и все вернется. И ничего не будет. Только безграничное счастье, которое было у него до всего этого кошмара. Он побрел по грязному коридору и не понимал, как он здесь оказался. Он смутно помнил ту проститутку, ему было противно вспоминать тот вечер. Если бы Брэндон совершил еще одну ошибку, он бы себе этого не простил. Он уже не понимал, в чем смысл существования. Он вышел из мотеля. Ветер теребил его взлохмаченные волосы. Теперь он думал о Ронни. Чувствовал прикосновение его рук, его поцелуи. От блаженных воспоминаний он даже закрыл глаза. Опомнившись, Брэндон увидел перед собой такси и быстро вскочил туда. На вопрос "Куда едем?" он не смог сразу ответить. Он моргал и что-то бормотал. Брэндон понимал, что домой возвращаться он не может, в студию поехать тоже, значит, надо ехать в отель. Он сказал первое, что пришло на ум: "Отель Фламинго, пожалуйста". Они поехали. Брэндон стал думать о своей работе. "Я не смогу без ребят, я не смогу без музыки. Сейчас я просто н и к т о". Он ехал и смотрел в окно. Все эти до боли знакомые улицы так и съедали его изнутри. Он еле сдерживался, чтобы опять не заплакать. Громкий окрик водителя "Приехали!" заставил его вздрогнуть. Он в спешке отдал деньги и выскочил из автомобиля. Брэндону уже приходилось тут бывать, но чтобы селиться.. Это было выше его фантазий. Он не помнил, как получил номер. Он помнил только косые взгляды людей. Он не знал, от того ли это, что он довольно известная личность, или от того, что он такой помятый, лохматый и немного с похмелья. Он шел со своей карточкой-ключом, в поисках своего номера. 1502. "Да это, черт возьми, дата рождения Ронни". Брэндон был в бешенстве. Он верил во все эти причуды с совпадением цифр. Но все-таки шел по коридору. Его глаза горели ярким пламенем, он не видел перед собой ничего, только цифры 1502 крутились в его голове. - Извините, я не хотел.. - стал бормотать Брэндон, увидев, что он столкнулся с каким-то молодым парнем, видимо, служащим отеля. - Да ладно, уж, что поделать. - довольно мило отозвался молодой человек, счищая с себя пролитый кофе. Брэндон глядел на него и не мог поверить своим глазам. Парню было от силы лет 20, он был молод, свеж, ярко-голубые глаза, светлые волосы, идеальная золотистая кожа. А эта родинка на щеке.. Брэндон встряхнул головой. Он еще раз извинился и влетел в свой номер пулей. Он сразу лег на диван и не переставал думать о том парне. Он видел в нем себя молодого, только в лучшем свете. Он все думал и думал. О его глазах, улыбке. Да, он улыбался, он не был зол на Брэндона. "Хотя, может, это потому, что я типа звезда?". Его голос также не давал покоя бедному мормону. "Да боже, что со мной?!!!". Брэндон открыл глаза в холодном поту. Он смотрел в потолок. Он только избавился от воспоминаний о Ронни, да и вообще о последних событиях, он хотел просто забыться и отдохнуть. Но тут ОН. Брэндон встал и открыл дверь в коридор. Было тихо и не было никого. Он словил себя на мысли, что, быть может, ему все это привидилось. Он пожал плечами, завалился на диван и заснул.***
Он проснулся в холодном поту. Он не сразу смог понять, сколько времени прошло с тех пор, как он пришёл сюда. Его голова болела, а сердце разрывала боль, от которой ему не хотелось жить. Было 5 часов утра. Он хотел, что бы всё произошедшее с ним за последние дни, оказалось всего лишь ночным кошмаром. Желал, что бы он, вернувшись домой, увидел Эммона, бегущего ему навстречу с кучей рассказов о школе и одноклассниках. Мечтал потискать своих детишек, которые были неотъемлемой частью его жизни. Брэндон надеялся увидеть дома Тану, которая встречает его у двери, когда дома пахнет каким-то сладким пирогом. Он вскочил с кровати, не приводя себя в порядок, выбежал из отеля и побежал к дому. Фонари и светящиеся вывески били ярким светом в глаза Флауэрсу, от которых ещё более болела голова. От изнеможения он упал на колени, прямо на холодный асфальт. Он чувствовал, как его охватывает голод и жажда. А в голове у него крутились только одно – мысли о том, что это всего лишь сон, и всё будет как прежде. Невероятными усилиями он поднялся и поймал такси. Хриплым болезненным голосом назвал адрес и велел ехать как можно скорее. Ему было очень трудно не уснуть в такси, а голод и жажда только способствовали этому. Брэн проснулся от того, что водитель такси тряс его за плечо со словами:«С вами всё в порядке? Мы уже на месте!». Флауэрс отдал деньги и медленно побрёл к дому, всё ещё надеясь увидеть в дома жену и детей. Он открыл дверь, и его поразила та тишина, что была в доме. Повсюду пустота, от которой тошнило. «Это – не сон» - сказал он сам себе. От этих слов он начал плакать, как плакал последний раз там, в отеле. Почему-то, в этот момент он подумал о Ронни. Ему захотелось вновь услышать его смех, увидеть его улыбку. Он начал искать телефон у себя в кармане, но напрасно… Что бы не упасть в обморок, он выпил «Рэдбул». Вдруг, в дверь позвонили. Он не знал, кого ожидать там, но усилиями поднялся с дивана и подошёл к двери. Это был Ронни, у него были красные глаза и уставший вид. «Чувак, я искал тебя всю ночь! Где ты был? Я думал, что с тобой что-то случилось. Почему ты не отвечал на телефонные звонки? - с уставшим, но счастливым видом говорил Рон, -я так так счастлив,что с тобой всё в порядке! Ты же не думал, что я тебя брошу на краю пропасти. Скажи мне! Я никогда тебя не брошу, что бы ни случилось!» У Брэндона засияли глаза, и ему стало легче, он был страшно раз приходу Ваннучи. - Я тоже очень рад тебя видеть, Рон, - начал Брэндон, - послушай, давай уйдём отсюда? Уединимся где-нибудь. Я не могу здесь находиться, - Брэндон выдержал паузу, - сначала я очень хотел сюда вернуться…ты знаешь, меня сюда тянуло - бежал сломя голову, поймал такси…а теперь…теперь я хочу просто свалить отсюда куда-нибудь и никогда больше не возвращаться. Ронни немного задумался: - Эм, ну хорошо. Хочешь, поехали ко мне или я не знаю, в отель какой-нибудь. Брэндон молчал. - Эй, Брэн? Что будем делать? Не кисни, дружище! Всё будет круто! - Поехали, - задумался Брэндон, - поехали в отель «Фламинго». Ты на машине? Сможешь меня довести? - Да, без проблем. Только у меня остались ещё кое-какие дела дома, но вечером я обязательно заеду. Ты найдёшь, чем заняться? - Наверное, - ответил Брэндон, - не знаю, не думай об этом, просто приезжай. Стояло раннее утро, город только начал просыпаться. Брэндон и Ронни сели в машину и поехали в сторону «Фламинго». - Где ты был всю ночь? – начал интересоваться Ронни, - как ты? Ты передумал насчёт группы или пока не хочешь говорить об этом? - Я пытался позвонить Тане, но она бросила трубку, - спокойно сказал Брэндон. - Ну по крайней мере она её взяла… А где она сейчас? У родителей? - Не знаю, наверное, давай поговорим о чём-нибудь другом. - Парни до сих пор не знают, что делать. У них были планы по поводу репетиций, хотели показать новые идеи, а мы им всё обломали. Дэйв, наверное, опять забухает. Вот мы козлы, да? – засмеялся Ронни. - Ронни, да мне наплевать сейчас на Дэйва! – крикнул Брэндон, - просто отвези меня в этот долбаный отель и приходи вечером, - успокоился он. Через несколько минут они подъехали к отелю и Ронни проводил Брэндона до номера. - Ну, до вечера, дружище! – сказал Ронни и обнял Брэндона, пока никто не видел. Он ушёл, Брэндон остался один и думал, чем бы заняться. Спать ему не хотелось, так что он просто включил телевизор, по которому шёл какой-то скучный выпуск новостей. Затем он отправился в уборную, чтобы умыться, побриться и почистить зубы. Придя в себя, Брэндон понял, что давно не ел, и ему хотелось бы как следует позавтракать. Он заказал еду в номер, сел на диван, закрыл глаза, чтобы отвлечься и стал ждать. Через пару минут послышался стук в дверь. Брэндон, не открывая глаза, пригласил служащего отеля. - Ваш завтрак, мистер, - сказал мужской голос. - Спасибо, положите на стол. Как только служащий открыл дверь, чтобы уйти, Брэндон открыл глаза: он не мог поверить, что перед ним был вчерашний парень, с которым он столкнулся. Какое-то мгновение и дверь захлопнулась. Брэндон пулей выбежал из номера: - Эй! Парень! - Да, - обвернулся тот, - что-то не так? - Я ведь вчера на тебя наткнулся? Да? Парень сделал вид, что ничего не понимает. - Ну, в вестибюле. Ты ещё пролил свой кофе из-за меня. Парень по-прежнему делал вид, что не понимает Брэндона. - В общем, я хочу ещё раз извиниться и угостить тебя кофе, если ты не против, - сказал Брэндон. Парень подумал: - Хорошо, как скажите, моя смена всё равно закончилась. Они сели в лифт и отправились в одно из множества кафе при отеле, где сели за самый дальний столик и заказали два гляссе. Играла «Secret Garden» Спрингстина. В кафе никого не было, кроме них, пары официантов и какого-то мужчины деловом костюме, который читал газету и курил. Брэндон забылся. Ему казалось, что он находится в совершенно другом городе – тихом и спокойном. Он представил, будто приехал сюда в отпуск с Таной, а детей оставил дома с родственниками, и пока Тана ходит по магазинам, он отдыхает в кафе. Неожиданно фантазию Брэндона оборвал поток сообщений, которые без остановки приходили молодому парню на телефон. - Я – Сэм – сказал парень, посмотрев на телефон, затем на Брэндона, снова на телефон и наконец-то выключил его. - Очень приятно, я - Брэндон. - Да-да, - пробормотал Сэм, будто хотел сказать совсем другое, - я знаю… - Так ты знаешь, кто я? – удивлённо спросил Брэндон. - Ещё бы! Тут весь отель на взводе! Брэндон не знал, что ответить. - Люблю Спрингстина, кстати, - попытался перевести разговор Сэм. - Да, я тоже… Подожди, а почему ты мне раньше об этом не сказал? - А как вы себе это представляли бы? – засмеялся Сэм, - Доброе утро, мистер Флауэрс, тут о вас треплется половина отеля, а Сэм такой хороший и не трепло, поэтому предупреждает вас, чтобы вы побыстрей отсюда убрались!? Брэндон улыбнулся. Включилась «Tonight» Боуи и Тёрнер – он вспомнил о сегодняшнем вечере и Ронни. Сэм сказал, что очень любит эту песню и начал припевать. Со стороны это выглядело довольно нелепо, так как получалось, будто он поёт эту песню Брэндону, но, кажется, никого из двоих это не волновало, а мужчина в костюме уже давно потушил сигарету и ушёл. - Мне бы хотелось переодеться, - неожиданно сказал Брэндон. - Конечно, нет проблем. Идёмте со мной. Они расплатились за кофе и отправились в сторону лифта. Брэндон шёл за Сэмом и ловил себя на мысли, что ему очень понравился этот молодой человек: красивый, милый, разбирающийся в музыке – что может быть лучше? Народу в отеле было на удивление мало - обычно он оживал к вечеру – так что на пути им никто не попался. Они зашли в лифт. Там играла «I'm So Excited» Pointer Sisters. Брэндону казалось, что все музыкальные боги стали над ним издеваться. Он вздохнул. - О, обожаю эту песню! – сказал Сэм и начал пританцовывать, - Давайте! – попытался он расшевелить Брэндона, - не грустите! Брэндон всего лишь улыбнулся. Затем, или из-за того, что Сэм переборщил с танцами, или же по другой совершенно нелепой случайности, лифт остановился и погас свет. - Ну зашибись! – сказал Сэм, - Теперь меня уволят с работы. - Ты же сказал, что у тебя кончилась смена? - Не тупите, мистер Флауэрс… Сэм раздраженно закусил губу, в его красивых, удивительно ярких глазах молнией мелькнула нерешительность, в следующую секунду сменившаяся почти злобой. Дернув плечом, парень бросил еще один взгляд на Брэндона, все так же неловко улыбающегося. Сколько же раз Сэм видел эту всегда одинаковую улыбку на фотографиях. Пожалуй, слишком много, чтобы сейчас позволить себе просто плыть по течению. Резко, зло выдохнув, Сэм одним, неестественно быстрым движением свел на нет то (и так небольшое) расстояние, что отделяло его от фронтмена. Мучительное чувство абсолютной ирреальности происходящего - оно не покидало Сэма со вчерашнего дня, с того самого момента, когда он столкнулся в коридоре с человеком, на которого чуть ли не молился. Реальным, дышащим человеком. С реальными янтарно-карими глазами, теплую красоту которых не могла передать ни одна фотография в интернете. Сэм даже сейчас слабо понимал, как ему удалось хоть что-то сказать тогда, в коридоре. Неверие, шипя, ушло, когда его рука легла на грудь Флауэрса, и сквозь кожу, сквозь реберную клетку Сэм явно почувствовал, как бьется чужое сердце. Все это не было одним из тысячи снов, где он мог коснуться Брэндона, где он стоял так близко, что ему неловко было дышать – казалось, он крадет чужой воздух. Или все-таки было. Сейчас Сэму было уже слишком плевать. Реальность распалась, когда он, потянувшись, коснулся губ Брэндона языком. Сэм не считал себя романтиком, высмеивал девчачий щебет о бабочках в животе. Полный бред, - говорил он. Это и было бредом, то, что охватило его сейчас, нисколько не напоминало бабочек. «Бабочки». Лавовое цунами, накрывшее с головой, когда не чувствуешь ничего, кроме бесконечного жара во всем теле. Почти болезненное покалывание, когда мягкие губы открываются навстречу, влажный язык скользит по небу, сталкивается с твоим собственным. Длинные, тонкие пальцы на животе – ни одно изображение, ни одно видео не расскажет о том, что они могут вытворять на самом деле. До какой дрожи доводят. Запустив пальцы в мягкие волосы Брэндона, Сэм всем телом прижимается к нему – барабан чужого сердца бьется близко-близко, не дает ни на секунду задуматься. Ни шанса на то, чтобы остановиться. Вместо мыслей сбивающийся, возбужденный стук. Собственный сдавленный стон Сэм слышит как будто сквозь метровые стены. Перед глазами дымка, в которой реальность смешалась с тенями тысяч и тысяч снов. Призрачные (реальные?) прикосновения, отпечатки пальцев на боках, груди. Слабый звон пряжки ремня – неотличимый от звона во сне. Скользящая по ногам ткань джинсов, наполовину расстегнутая рубашка. Дрожь от легких, невесомых прикосновений к внутренней стороне бедер. Холодная, жгущаяся поверхность стенки лифта – резкий контраст с огнем скользящей по спине ладони. Реальность, из кусочков, вновь сходится в целое, когда Сэм чувствует пальцы внутри себя, успокаивающие, почти нежные поцелуи на своей спине, ладонь на своей груди и бесконечное, звучное биение сердца. И все это в тысячу раз лучше, чем любой сон. Объемнее. Многослойнее. Усмешка всего на долю секунды (дольше думать ни о чем невозможно) – теперь он понимает, почему лучше один раз увидеть, чем множество раз услышать. Выскользнувшие пальцы заставляют Сэма зашипеть от разочарования, он пытается сказать «пожалуйста», но не уверен, что у него получается хоть что-нибудь кроме жалобного хныканья. Поцелуи, сменяющиеся укусами, ладонь, скользнувшая к низу живота, длинные пальцы на его члене, толчки, становящиеся все более и более уверенными, агрессивными, сбившееся дыхание в шею – все это стоит секундной вспышки боли, миллионов просмотренных в интернете фото, снов, оставляющих мокрые следы на простыне. Стоны как дополнение к сквозной бьющейся линии сердца. Сорвавшийся всхлип, выбивающиеся из общего ритма, лихорадочные толчки – Сэм не знает, куда ему двигаться. Навстречу длинным, изящным пальцам на члене или спиной к тяжело вздымающейся чужой груди. Внезапно включившийся свет острыми линиями очерчивает тонкую, выгнувшуюся от наслаждения фигуру Сэма, белые пятна на стене лифта, капельки пота стекающие по спине Брэндона, слипшиеся, блестящие от влаги волосы. Из крошечного динамика раздается бесчувственный женский голос, будничным тоном сообщающий, что скоро нормальная работа лифтов в шахте будет восстановлена. - Оденься, - порывисто глотая воздух прошептал Брэндон. Безумное наваждение проходило, к нему резко стало возвращаться ощущение реальности. - Оденься, пока тебя никто не увидел,- добавил он немного повышая голос. Но Сэму не нужно было повторять дважды. Он проворно натянул штаны, застегнул рубашку, и вытер пот со лба. Повисла неудобная тишина. Люди, которые только что были одним целым, внезапно почуствовали себя рядом с друг другом совершенно неуютно. Вероятно, виной этому был свет, беспардонно бивший в глаза. К счастью, двери лифта открылись; перед Брэндоном и Сэмом стояла пожилая состоятельного вида пара. Брэндон опустив глаза вышел и побрёл мимо них по направлению к своему номеру. "Господи, они увидят белые пятна на стенах..." Стоило дверям захлопнуться и лифту уехать, Брэндон услышал взволнованный голос: - И это всё, Брэндон Флауэрс? Ты просто вот так уйдёшь в свой номер? Брэндон остановился, мрачно вздохнул и не поворачиаясь к Сэму, изрёк: - А что, я теперь должен на тебе жениться? Пожалуй это было слишком грубо. Красивое и разгоряченное лицо Сэма выглядело так, как будто ему только что дали пощечину. - Нет, не должен. Чёрт, я не думал, что ты такой мудак, - выпалил Сэм и резко развернувшись стал нетерпеливо жать на кнопку вызова лифта. Брэндон подошёл к нему. - Послушай, Сэм, извини. Я не знаю, что несу. Я не хотел тебя обидеть. Я благодарен тебе. Просто в моей жизни сейчас полная разруха, знаешь. Я не знаю что делать, я не знаю кто я, я в полной растерянности... Прости меня, пожалуйста, - он взял Сэма за руку. Это был довольно смелый жест, учитывая, что они были в холле одной из самых загруженных гостиниц мира. Их могли увидеть в любой момент. Но Брэндону хотелось показать, что ему настолько жаль, что он уже не беспокоится о репутации. Да и после того, что произошло дома, о какой репутации может идти речь? Брэндон силой убрал руку Сэма от кнопки лифта, тем более, что лифт уже приехал. - Ты не думал, что я такой мудак? Это очень мило с твоей стороны. Потому что на самом деле.. На самом деле я гораздо хуже, - комок подкатил к горлу Флауэрса, он с трудом набирал воздух продолжая иступленно гладить руки молодого работника отеля. Мимо них прошла горничная. Плевать. - Я не могу остаться с тобой, Сэм, прости и не обижайся. У меня есть одно дело.. Ты очень славный. Ты напоминаешь мне меня в молодости, прости если это звучит банально... Но я бы не пожелал тебе своей участи. Я бы врагу её не пожелал. Брэндон мягко отпустил его руки и оставив на нежной щеке кроткий поцелуй сутулясь отправился к своему номеру. Сэм не выдержал и выкрикнул ему вслед: - Какой такой участи? Участи быть неподражаемым Брэндоном Флауэрсом и играть в The Killers, лучшей группе в мире?! Брэндон резко обернулся и одарил юношу самой обворожительной улыбкой на которую только был способен, но его глаза безнадёжно блестели: - Ах, Сэм. The Killers больше нет. И Брэндона Флауэрса тоже больше нет.***
Брэндон был один в номере. До прихода Ронни оставался примерно час. Достаточно времени. Брэндон не мог понять, что только что произошло. Он не планировал ничего такого, ей-богу. Он вообще был готов отречься от любых физических контактов с людьми, но этот мальчик... Брэндону казалось, что он сделал Сэма счастливым. Хотя бы на мгновение? Хоть кого-то. Ох уж эти поклонники. Они всегда верят в него, они всегда радуются малейшему вниманию с его стороны, они знают наизусть все его песни, и они всегда будут его ждать. Брэндон почти улыбнулся, как вдруг осознал, что и с этой жизнью теперь тоже покончено. Кто из них простит ему что он развалил группу? Он бы сам никогда такого не простил. Что ж. Брэндон подошёл к минибару, достал бурбон. Налил и залпом выпил два стакана. Горло обжигало, голова слегка закружилась. Он отодвинул стакан и стал пить из бутылки. И почему раньше ему удавалось напиваться гораздо быстрее? Брэндон поморщился. В минибаре он нашёл водку; она тоже пошла в ход. Он ещё выпил буорбона, и шатаясь сел на постель. Что ж, теперь дело за главным. Он нащупал в кармане рубашки пакетик. Забавно, что Сэм его не обнаружил, казалось он проинспектировал всё тело Брэндона. Хорошо, что Брэндон не додумался взять всю банку. Только бы этого хватило. Он поставил бутылку бурбона и стакан на столик рядом с кроватью; высыпал круглые белоснежные таблетки из пакетика себе на ладонь и зачем-то в упор уставился на них. Вдруг он понял, что на них что-то капает, и решил, что больше нельзя ждать. Запрокинув голову он высыпал всю горсть себе в рот, почуствовав солоноватый вкус собственных слёз; он поднёс стакан с бурбоном и стал жадно запивать, рука дрожала, но он очень хотел хоть что-то довести до конца. Внутри всё сжалось; в голове звучали голоса его преданных сыновей, а по щекам текли холодные слёзы, когда у него необратимо стало темнеть в глазах.. Его накрывала обжигающая темнота, которая растекалась по холодеющим венам, сжимала всего тело в комок нестерпимой боли. Но вскоре и боль начала отступать. Исчезать. Растворяться в тяжелом воздухе. Он слышал свое сбивающееся с заданного ритма сердце. Оно рвалось наружу, пытаясь раздробить грудную клетку в порошок. Он отрывался от земли, он был, будто бы свободен от всего. Он ведь так чертовски устал. Устал выбирать, устал бороться, устал раздирать ладони в крови тянуться до этой заветной звезды, до этой жизни. Так сложно было удержаться там наверху. Теперь он падал. Ощущая как ветер голодным зверем впивается в лицо, запутывается в шелковистых волосах. Он больше не мог двигаться вперед. Оставалось только падать. Ждать долгожданного падения. Конца. В дорогом номере отеля, когда он еще мог чувствовать на себе влажные поцелуи того мальчишки. Так уходят герои? Может, наутро в заголовках всех газет появится его имя, жирным шрифтом, крича о том, что он ушел, как настоящая рок-звезда. Только его это уже не будет волновать. Ничего не будет иметь значения. Долгожданная тишина. Пустота, в которой он тонул. Он слышал детский смех, видел улыбку Таны, которая проглядывалась сквозь эту пьянящую темноту. Он хотел отвернуться. Отмахнуться от этих призраков прошлого, которые даже сейчас следовали за ним. Не оставляли его в покое. Ее улыбка превращался в злобный оскал. Острые клыки раздирали его кожу, заставляя его выть от боли, будто загнанное животное. Падать теперь не жалея ни о чем. Сдаваться, потому что тогда ты не сможешь никогда проиграть. Это все? Так быстро? Останьтесь. Я спою вам на бис. Что вы хотите? Они хотят слышать твой голос. Громче. Сильнее. Покажи им свою улыбку. Вспышка. Будь лучшим. Свет софитов прожигает насквозь, оставляя лишь пепел. Восставай из пепла. Возрождайся. Пой. Снова. Не останавливайся. Это все, что от тебя требуется. Давай. Громче. Срывай голос до крови. Сильнее. Нет ты слишком слаб. Ты лежишь на кожаном диване, пока тонкая струйка бурбона стекает вниз увлажняя гладкий пол. Если прислушаться можно услышать, как его сердце изнывает, рождая последнюю песню. Он слышал голос Ронни. Надрывающийся, обеспокоенный, кажется он кричал. Продирался к Брэнднону сквозь эту темноту. Горький комок в горле, он чувствовал его. Чувствовал холодные потоки воды стекающие по лицу. Чувствовал как язык разъедает кислота. Чувствовал чьи-то твердые пальцы, которые царапали небо. Его рвало. Дикая слабость во всем теле. Невыносимая усталость и боль в груди. Нет боль во всем теле. Будто миллионы лезвий впивались в кожу, резали его на мелкие лоскуты. Брэндон закашлялся и пытался приподняться, но он был в чьих-то крепких объятиях. Белый кафель, холодная, ледяная вода. Он издал животный, истоншный хрип, с силой втягивая в себя воздух, захлебываясь водой. Если бы он мог понимать, что происходит. Если бы он мог разглядеть того, кто был сейчас рядом с ним. Он вытащил бьющееся в судорогах тело Брэндона из ванной и потащил на тот самый диван, где он пытался поставить точку, но не смог. - Очнись! Очнись черт возьми. Я тебе не позволю. Слышишь. Идиот. Я тебе не позволю меня так бросить. Бл*дь. – Слишком яркий свет резал по чувствительной сетчатке глаз, Флауэрс хотел отвернуться, хотел крепко зажмуриться и чтобы все это прошло. Но в ту же минуту ощутил резкий удар. Кто-то со всей силы шлепнул его по лицу, оставляя на болезненно бледной щеке красный след. Если бы он мог, он бы вскрикнул от боли. Но он лишь простонал точно в агонии, догорая, дотла. - Не закрывай глаза. Не смей. Держись. Только держись приятель. Пожалуйста. – До боли знакомый голос, кто-то боролся за него, а он не мог даже разглядеть его лицо. Весь мир слился в серую массу. Люди, лица, чьи-то крики, кто-то крепко держал его за руку, вой сирен, шум машин, очищающий, свежий воздух и снова на помощь пришла темнота.***
Брэндон с трудом открыл глаза, все тело ломало, точно кто-то со всей силы выгибал каждую косточку в его теле. Он пытался подняться, но это было бесполезно. Его придавило к твердому матрасу. Он приоткрыл глаза, и его настигло болезненное головокружение, будто белый потолок падает прямо на него. Он издал короткий всхлип, хотел сказать, чтобы это остановили. Он горел. Горел изнутри. Сердце билось с трудом, так тяжело ударялось о грудь, точно весило целую тонну. Он хотел закричать, но из самого его нутра вырвался лишь протяжный стон и он ощутил чью-то холодную ладонь у себя на взмокшем лице. До ужаса испуганное лицо Ронни нависало прямо над ним. Барабанщик просто не мог поверить, что все дошло до этого. Не думал, что когда-нибудь увидит Флауэрса таким беззащитным, казалось его лицо сливалось с белыми простынями, он выглядел меньше и игла катетера беспощадно вгрызалась в его тонкие вены. Пытался ему улыбнуться. Но Брэндон уже снова закрывал глаза. Он потерял слишком много сил в этой борьбе за собственную жизнь, от которой он сам так легко решил отказаться. Ронни злился, недоумевал, но больше всего боялся. Боялся, что в следующий раз Флауэрс не проснется. Но он очнулся на следующий день и Ронни все еще был рядом, караулил его кровать, практически не смыкая глаз, лишь изредка на полусогнутых удаляясь в кафетерий, чтобы хоть что-то поесть. Рон тут же подскочил и схватил Брэндона за руку, ладонь его была непривычно холодной, твердой, как у скульптуры, не как у живого человека. Флауэрс промычал что-то невнятное, кажется спрашивал о том, где он. - Ты в больнице. – Выпалил Рон, улыбнувшись, когда почувствовал как слабые, тонкие пальцы Брэндона обвивают его. – Тебя подлатают и ты будешь как новенький. Только не вытворяй больше такой херни. Окей? - Угу. – Это все на что сейчас был способен певец, толком не понимавший, что с ним происходило. – Жарко. -Жарко. – Сморщив лицо, точно в болезненных конвульсиях пролепетал Брэндон, пытаясь стряхнуть с себя одеяло. Ронни положил руку ему на грудь, стараясь его успокоить. Шепча глупости о том, что все хорошо, ему нужно отдохнуть, все будет хорошо, казалось, он скорее пытался убедить в этом себя, нежели Флауэрса. Его выписали через несколько дней. Он и сам просился отсюда. Белые стены давили на него, он просто больше не мог находиться здесь. Точно его заперли в одном долгом воспоминании о том, что он сделал. О том, что он пытался сделать. Попросил Ронни, пока не навещать его, прошептал это с виноватой улыбкой: Знаешь, мне нужно побыть одному. Нет, он больше не собирался этого повторять. Он лишь хотел поскорее выбраться из больницы. И просто забыть. Оставить все, что произошло в острых иглах, которые терзали его вены, во всей крови, что выкачали из него. Он наивно полагал, что избавился от этого демона, что поселился в его душе. Изверг из себя с невыносимой горечью таблеток и алкоголя. - Конечно. Хорошо. Буду. – Брэндон широко улыбался врачу и быстро кивал, прижимая к груди пакет с какими-то своими вещами. Он вышел из больницы, даже не задумываясь о том, что его там ждет. Иногда он просто забывал в каком мире он живет. Его ослепили вспышки десяток камер и оглушили пронзительные голоса. Он замжурился и ладонью пытался закрыть лицо, оглядывался по сторонам, они окружали его словно стервятники, каждый желал лакомый кусочек от такой скандальной истории. - Простите. Но. Мне нужно. Мне нужно домой, понимаете. – Он пытался пробраться сквозь эту толпу, которая следовала за ним. Он почувствовал чьи-то цепкие пальцы на своей руке и невольно вздрогнул. Это была просто девушка в черной футболке с имением фанклуба The Victims. - Ты в порядке? Это так ужасно, то, что произошло. Мне так жаль. – Он не хотел показаться грубым, не хотел так резко отталкивать ее, улыбался ей, так точно это была просто встреча с фанатами после удачного концерта. - Спасибо. Но мне нужно домой. Мне нужно домой. – Это все, что крутилось у него в голове. Выбраться отсюда. Побыть наедине с самим с собой. Наконец-то подъехала машина и он забрался в нее, последний раз оглянувшись на толпу журналистов и людей в футболках The Killers, которые кричали, что любят его. И ему было стыдно. Что это не помогает. Больше не помогает. Теперь он просто целыми днями сидел в номере отеля. Даже не думая о том, чтобы выбраться наружу. Более того даже не представлял, что может дать интервью. Ему звонили люди из церкви. Как вовремя. Где вы были, когда он бился в конвульсиях в объятиях Ронни. Брэндон только вежливо говорил, что сейчас не время, сейчас он не может. В конце концов он просто выдернул провод, отрезав себя от всего остального мира. Плевать, что о нем говорят. Плевать, что напишут о нем в журналах, газетах. Голова гудела от всего этого. Вечная усталость, вечная стрекочущая боль в висках. Он попросил дать ему другой номер. Он просто спал, порой включал телевизор, но почти все время он просто неподвижно лежал в кровати и изучал раскрасневшимися глазами потолок. Это было утро, или вечер, он не знал, шторы всегда были наглухо задернуты в его номере, чтобы у него даже не было соблазна выбраться на улицу. Он услышал пронзительный стук в дверь. Он не заказывал еду и точно никого не ждал. Еле выбравшись из-под теплого одеяла Флауэрс направился к двери, борясь с собой несколько секунд, не знал открывать или нет. Все же открыл и на него из темноты коридоры взирал Сэм, с мягкой полуулыбкой играющей на чуть пухлых губах. - Проходи. – Сонным голосом пробормотал Флауэрс, с ноткой надрыва, точно ему на плечи сейчас свалилась вся тяжесть мира. Провел рукой по растрепанным, чуть завивающимся на концах волосах, наблюдая как Сэм уселся на диване, с интересом оглядывая комнату Брэндона. Певец присел на самый край дивана, сложив руки на груди, уставившись пустым взглядом в пол. - Я просто. Решил прийти. Поддержать тебя. Наверное, это глупо да? Тебе тяжело и я подумал ты все время один и так нельзя. И я пришел. И вот я здесь. – Нервно лепетал Сэм, пытаясь поймать взгляд Брэндона, но тот точно был не здесь, просто молча сидел, уставившись в одну точку, словно Сэма здесь и не было. – Может…не знаю.. выпьем? Хотя, наверное не стоит, ты же… - Пытался покончить с собой? – Сухо выдавил из себя Флауэрс и наконец посмотрел на Сэма. -Точно. Да. Прости. Не стоило мне приходить. – Сэм подскочил и направился к двери, но чья-то теплая ладонь опустилась ему на плечо. Брэндон. Парень испуганно обернулся, не ожидая что певец остановит его. - Нет. Останься. - Хорошо. Они просто лежали на огромной кровати Брэндона, молча держась за руки, вглядываясь в потолок, так точно это было ночное небо усыпанное лепестками звезд. Певец уснул, носом уткнувшись в плечо Сэма, запах его теплой, нежной на ощупь кожи, был какой-то родной, домашний, с оттенками корицы и мускуса, и он окутывал его тело, делая его легким, как само небо. И впервые ему не снилась та кошмарная ночь. Брэндон открыл глаза. Почему-то шторы были раскрыты, хотя Брэндон так пытался спрятаться от окружающего мира. Он медленно подбрел к окну и выглянул. Солнце уже вовсю светило, не было ни одного облака. небо, бесконечное, светло-голубое небо.. Брэндон давно уже так просто не любовался окружающим миром. Он осмотрел номер. Ничего такого, что бы могло напомнить о прошедших днях. Все, как и было, когда он въехал. В номере блистала чистота, хотя Брэндон отчетливо помнил разбитую бутылку бурбона вон там, в углу. А его вещи, которые были разбросаны по всему периметру комнаты? Ответ нашелся сам собой. Вернее, он сам пришел. В виде Сэма. Он еще больше осветил комнату своей широкой улыбкой. В руках его был свежеприготовленный кофе, который он нес Брэндону. Брэндон взглянул на кофе и поморщился. - Чувак, тебе надо взбодриться! Не упрямься, выпей! Брэндон мотнул головой и неожиданно стал собираться. Сэм поджал губы и смотрел на Брэндона, который застегивал свою затасканную рубашку. Брэндон же вел себя совершенно странно. Он все-таки глотнул кофе и, промямлив "спасибо", почти выбежал из номера. "Я скоро!". В этот день ему хотелось домой. Домой. Как давно он не произносил слово "дом". Теперь его дом - отель, где он просто не находит себе места. Эта дорога к дому показалась ему длиннее жизни. Никогда она не была такой долгой. На пороге Брэндон неожиданно вспомнил о ключах. Он стал судорожно лазить по карманам. "Нашел!" - с великим облечгением пронеслось в его голове. Зайдя в прихожую, он тихонько, словно грабитель, прикрыл входную дверь. Он прошел в гостиную. Она показалась Брэндону очень пустой, отсутствие семейных фотографий его даже не смутило. Он предвидел это, и только в душе что-то очень сжалось, наверное, от безысходности и отчаяния. Он не ожидал услышать топот детских шагов. Брэндон обернулся. К нему несся Эммон, полный безграничного счастья. Он запрыгнул на отца, обнял его. Брэндон прижал сына к себе и прошептал, что любит его. Очень сильно. Эммон улыбнулся и с некоторой грустью спросил: "Пап, что происходит? Я же скучаю, в конце концов!" Внутри Брэндона снова все перевернулось. Будто несколько человек сжали его изнутри, выкрутили и не вернули в прежнее положение. Он не знал, что сказать сыну. Понятное дело, Тана не рассказала детям ничего, но как смотреть в глаза им, Брэндон просто не знал. Не только сейчас. Что будет дальше? Неужели он повяз в этом на всю жизнь? "Ничего, дорогой, скоро все будет хорошо!" Как же Брэндону хотелось, чтоб все действительно было хорошо! Он еще раз осмотрел пустую комнату и отправился в спальню. Тана сидела к нему спиной и тихо всхлипывала. Брэндон не сразу заметил фото в ее руках. Брэндон, Тана, Эммон, Ганнер и совсем недавно родившийся Генри. Брэндон сглотнул тяжелый комок, в котором накопилась вся та боль, которая не собиралась его покидать. Рамка была испестрена небольшими капельками слез. Брэндон сел рядом с женой. Она заплакала сильнее. Он ничего не говорил, просто сидел, смотрел вдаль, иногда кидая свой безнадежный взгляд то на фотографию, то на жену. Ни один из них не знает, сколько они так просидели. Судя по всему, довольно долго. Эту томительную тишину прервала Тана: - Да возьми ты уже трубку, наконец! - она пыталась прикрикивать, но голос ее дрожал. Брэндон посмотрел на нее. Он сначала не понимал, о чем она говорит. Он достал свой телефон. Он действительно звонил, хотя сам Брэндон этого даже и не слышал. Он ждал, пока вызов оборвется сам. - Зачем ты пришел? - продолжила Тана, уже без фото в руках. - Я..я.. соскучился. Соскучился по дому, просто.. я сам не до конца соображаю, что происходит. Я даже не думал, что вы здесь. Ты не хотела со мной говорить, но я.. - О чем мне с тобой разговаривать? Ты разрушил все, что было. В один миг! Благодари все, что только можешь, что дети не знают, что натворил их отец! - Тана уже стояла, ее глаза были перенасыщены яростью (по крайней мере, так казалось Брэндону). - Ты должна понять: я совершил глупость! Пойми! Все совершают ошибки! Все! Я что, какой-то особенный или идеальный, ты считаешь, что я не имею права свернуть не туда?! - Брэндон и сам уже был немного зол. Но он был исключительно на себя. Тана молчала. Брэндон не мог понять, о чем она думала. Телефон опять зазвонил, Брэндон, уже психуя, отклонил вызов и выключил его к чертям. - Тана, пойми, мне без вас плохо, я уже несколько дней один в отеле, совершенно один! Ты не представляешь, что произошло со мной за эти дни! - несколько слез уже хлынуло из глаз Брэндона, он понимал что врет, от этого становилось еще больнее. - Я даже пытался покончить с этой никчемной жизнью... Здесь Брэндон уже вконец перестал себя контролировать. Он будто задыхался, вся жизнь проносилась у него перед глазами. Тана стояла, ошарашенная последней новостью, она не знала, что делать. С одной стороны, ей хотелось обнять бедного Брэндона, ведь она по-прежнему любила его, но с другой стороны, сразу же вспоминался его поступок, и он становился ей противен. Брэндон уже сидел на полу, оперевшись правой рукой на кровать. Он ревел, ревел как беспомощный ребенок. Он почувствовал прикосновение нежных рук его жены. Они обвили его шею. Ему стало легче. Будто что-то новое свалилось на его плечи, что-то такое умиротворенное, невероятно ослепительное, будто жизнь простила его и начала все заново, как он и хотел. Тана прилегла ему на плечо и даже словно с улыбкой произнесла: - Эй, сходи смени рубашку. Брэндон и сам внутри улыбался. Брэндон открыл шкаф. Когда-то он был так озабочен своим внешним видом, его так увлекал процесс подбора одежды, он всегда всё продумывал до мелочей, теперь же на нём была засаленная смятая рубашка. Что с ним стало? Он провёл рукой по своим пиджакам; некоторые из них были в полиэтелене; стыдно признаться, но он до сих пор испытывал к ним трепетные чувства. К каким-то кускам ткани! Они напоминали ему о том, каким он был раньше. Неподражаемым, непобедимым, идолом миллионов, примерным отцом и верным мужем... А сейчас он просто жалкий, безработный и к тому же неудавшийся самоубийца. "How did it end up like this?"- промелькнули в голове строчки из собственного хита. Брэндон горько усмехнулся и стал расстегивать пуговицы. Тана была одна в комнате. Она включила телефон Брэндона и поставила его на подзарядку; буднично, как будто ничего в их жизни не изменилось. Голова не переставала болеть уже несколько дней. С одной стороны, она чувствовала себя абсолютно разбитой и преданной; всю свою жизнь с Брэндоном она пыталась быть идеальной супругой и брать все бытовые заботы на себя; она знала, какое тяжёлое бремя ему досталось, и старалась облегчить его по мере своих возможностей. И после всего этого? Такой удар в спину? Да ещё и с Роном, которого она считала другом семьи, которому она доверяла. Она до сих пор не могла поверить, и слёзы обиды и боли сдавливали ей горло. Она прожила последние несколько дней как в тумане, на автомате выполняя все домашние дела, почти не отвечая на вопросы мальчикв про обожаемого ими папу, и тут как гром среди ясного неба: Брэндон Флауэрс доставлен в больницу с попыткой суицида. Она не могла в это верить; это был не тот Брэндон, которого она знала. Она и не верила. Даже когда кто-то "случайно" подкинул ей газету с огромным фото на первой полосе где Брэндон, худой, измождённый, с абсолютно потерянным взглядом зажатый стаей хищных репортёров и фанатов покидает больницу. Она надеялась, что про самоубийство выдумали любители "жареного". Брэндон не мог сделать этого, как же их мальчики? Нет, он просто выпил лишнего, перепутал какие-то лекарства, всё это случайность, он ведь вообще рассеянный. Он не мог. И тут он появляется на пороге их спальни(их?). Он кажется таким маленьким, ангельское лицо испещерено морщинами и засохшими слезами, и он просит прощения, и говорит что действительно пытался сделать это. Это правда. Она до сих пор не могла поверить в то, что это правда. Он не мог этого сделать, но раз сделал...Значит ему было настолько плохо? Тана больше не была уверена что любит его. Красавец, мечта миллионов - разбил ей сердце, и она не могла простить ему этого. Но дело теперь было не в любви; она почуствовала, что должна помочь ему. Она почувствовала, что он на распутье и не знает что делает. Конечно, он не хотел причинять им боль; он не знал что делает. Он не знал что делал с Ронни, он не знал что делал с этими таблетками, он просто потерялся, и ему нужна её помощь... Внезапно, телефон Брэндона снова зазвонил; Тана взяла его по старой привычке, она ещё не отвыкла от того что между ними нет тайн; по инерции нажала на новое сообщение, успев подумать, что возможно, это неправильно... "Брэндон, прости я не должен был писать, но я не могу просто так выбросить всё из головы. Я очень хочу тебя видеть, я просто схожу с ума. Надеюсь с тобой всё в порядке. Пожалуйста, свяжись со мной. Я буду в Фламинго. Сэм" 37 пропущенных. Сама не понимая, что делает, Тана набрала номер. Гудки.. Взволнованный юный, почти мальчишеский голос - Брэндон? Это ты? Боже, я не верю что ты звонишь мне, как ты, тебя совсем не слышно? Эй? Пойми, я наверно, тупой безумный фанат, но я просто хочу тебя увидеть, хотя бы раз, не думай что я хочу продолжения того что было, хотя это было прекрасно, лучшее что было со мной в жизни, до сих пор не могу поверить, что это было, Боже, что я несу, я просто хотел тебя увидеть, я просто хотел знать, что с тобой всё в порядке...Эй, хватит молчать, черт я знаю что звучу как псих, но.. Дальше Тана не слушала. Хрупкое оправдание которое почти прижилось в её истерзанном сердце рухнуло как карточный домик. Она ринулась в гардеробную. - Ты переоделся? Очень хорошо, потому что тебе пора идти, тебя ждут, в "Фламинго", - сказала она срываясь на крик и швыряя в него телефон. Брэндон в свежей рубашке и с свежеуложенными волосами, он выглядел очень кротким; он поднял телефон и непонимающе взглянул на Тану: - В чём дело?.. - Я не знаю, в чём дело, Брэндон! Ты можешь просто уйти? Не разрушать нашу жизнь? Ты можешь делать что хочешь, спать с кем хочешь, мне плевать, но зачем тебе приносить всё это сюда, зачем? Почему ты делаешь это с нами, за что?! - она кричала и колотила его по груди - Рон не был единственным, ведь так? Ведь был ещё Сэм?! Сколько их было, а Брэндон? И давно ты спишь с фанатами? Может, ещё с первого альбома? Я НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! Это было слишком громко. Послышался топот чьих-то маленьких ножек; через минуту перед ними очутился Эммон. - Мамочка, папочка, вы что, ссоритесь?- испуганно прошептал мальчик. Тана вытерла слёзы и опустилась на корточки перед малышом. - Конечно нет, детка, ты что, просто папочка... должен поехать на долгие внеплановые гастроли. И он забыл сказать об этом маме, и мама немного расстроилась. А теперь папе нужно идти... - Но он только что пришёл! Его так давно не было! - Ему правда нужно идти, дорогой.. - Пожалуйста, не уходи, папочка! - по детскому личику покатились слёзы, Эммон обнял папу за ногу и Брэндону показалось что его сердце пронзили миллионы ядовитых лезвий, он опустился перед сыном и положил дрожащую руку на мягкие золотые волосы сына и медленно втянул воздух. - Мне правда нужно идти, Эммон. Пожалуйста, не плачь, теперь ты будешь самым старшим мужчиной в доме, ты должен будешь помогать своей чудесной маме во всём. Брэндон крепко прижал к себе своего маленького сына, потом резко встал и понёсся вниз по лестнице. У него не хватило сил зайти к Ганнеру и Генри, он просто вылетел из дома в ночь, и понял что закрыл за собой эту дверь навсегда. - Я убью эту светловолосую скотину! - кричал Брэндон, открывая дверь в гараж, - Урод! Он рвал и метал, злился так сильно, что не смог с первого раза завести машину, а потом и вовсе уронил ключи. Брэндон стукнул по клаксону: - Урод! Внезапно он попытался придти в себя, так как вести машину в таком состоянии было не безопасно, глубоко вдохнул и выдохнул. - Что теперь будет? - подумал он про себя, - Подаст ли Тана на развод? С кем будут расти дети? – ему захотелось обнять их, и он осознал, что не попрощался с остальными сыновьями. Они были так близко и в тоже время так далеко. Брэндон вспомнил день рождения Эммона и то, как он радовался этому событию. - Я идиот…Боже мой, какой я идиот! Он начал бить себя по голове и лицу, стучал ногами по днищу машины, а затем облокотился на руль и начал плакать. Злость смешивалась с истерикой, плач превратился в громкие рыдания. Его лицо стало красным, глаза уже ничего не видели. Несколько минут он не мог придти в себя, пока его телефон снова не зазвонил. Брэндон попытался протереть глаза: это был какой-то незнакомый номер. Каким-то чудом он снял трубку, включил громкоговоритель и кинул телефон на место переднего пассажира. - Алло? – послышался робкий голос, - Алло? Брэндон, это Сэм. Брэндон не мог ничего ответить, но казалось, что он милого голоса Сэма вся его злоба исчезла в никуда. - Алло? Брэндон! Если ты слышишь, то скажи, что с тобой всё в порядке. Или хотя бы перезвони мне, - Сэм положил трубку. Брэндон завёл машину и выехал из гаража. Он собирался ехать в сторону отеля, как вдруг услышал детский плач из дома – это был крошечный Генри. Выйдя из машины, он посмотрел в окно одной из комнат на втором этаже и увидел грустного Эммона. Брэндон попытался улыбнуться и помахал сыну, но тот просто отошёл от окна – казалось, он понял, кто виноват в ссоре родителей. Внезапно в доме что-то рухнуло, ели послышались отголоски какой-то непонятной какофонии, похожей на звук рояля. Затем из окна полетели вещи Брэндона. Он пересёкся взглядом с Таной - у неё в руках был его любимый пиджак с перьями. Для обоих мир остановился на несколько секунд - они даже не слышали, как плачет ребёнок. Тана не выдержала первой – она истерично бросила пиджак на асфальт и ушла из поля зрения. Брэндон находился в ступоре: грусть и злость смешались воедино. Он смотрел в окно с таким злобным взглядом, которого ещё никто никогда не видел. Опять зазвонил телефон. Брэндон не выдержал и кинул его в окно. Стекло разбилось на несколько тысяч осколков, детский плач стал ещё громче. - Я точно убью его, - сказал он сам себе, сел за руль и наконец-то поехал в сторону отеля, совершенно забыв, что проехался по любимому пиджаку. Он не помнил, как доехал до отеля, кто парковал его машину, как прошёл через вестибюль, но несколько мгновений и вот он уже стоял перед своим номером. - Фух, Брэндон, а я так волновался! Брэндон увидел перед собой Сэма, тот был очень уставшим и, казалось, не спал всю ночь. - Какого хрена, ты мне звонил? Кто разрешал тебе мне вот просто так звонить, а? – кричал Брэндон. Мимо номера прошла пожилая пара и недоумением посматривала на этих двоих. - Ну, чё уставились? - не выдержал Сэм. - Как вы смеете, молодой человек, я пожалуюсь управляющему! – сказал пожилой мужчина. Как только пара ушла, Брэндон схватил Сэма двумя руками и затолкал в номер: - Ты урод долбанный, ты что делаешь!? Ты хоть понимаешь, что окончательно разрушил мою жить? Ты кто такой вообще? Очередной тупой фанат! Кто тебе разрешал рыться в моём телефоне? Тем более, пока я спал! Урод! Сэм не знал, что сказать и совсем растерялся. Брэндон, воспользовавшись этим моментом, сжал кулак и со всей злостью, которая у него скопилась, и ударил его по лицу. - Дурак, ты что делаешь!? – у Сэма полилась кровь из носа. Брэндон схватился за голову. Перед ним стоял и корчился от боли тот самый молодой человек, с которым он совсем недавно придавался страсти в лифте. Кровь из носа стекала по руке на ковёр. - Сэм… прости Сэм, я не хотел, - Брэндон подошёл к нему и попытался обнять. - Да ты псих! – вырвался Сэм, - Уйди от меня! Брэндон не знал что делать: - Сэм… - Брэндон замолчал. Стало тихо. Сэм собрался с силами и стал выходить из номера: - Ну ты и придурок. Дверь захлопнулась. Звук захлопывающихся дверей, кажется, становился лейтмотивом в жизни Брэндона. И каждый раз, слыша очередной хлопок, он вскакивал в отчаянной надежде вернуть то, что пыталось ускользнуть от него. Брэндон выскочил в коридор с единственной мыслью в голове: «На сегодня хватит». Потерять Тану, детей, да еще и Сэма – и все в один день, нет, он этого просто не выдержит. В ушах все еще раздавались бесконечные хлопки двери, когда он догнал Сэма, поймал его за руку, ощутил его узкую, сухую ладонь в своей. - Пусти меня, черт возьми! – до этого Брэндон никогда не замечал в его голосе таких жестких, почти металлических ноток. Сэм дернулся, но Брэндон не собирался отпускать его – все еще сжимая руку парня, он потянул его к себе. - Послушай, просто дай мне объяс.. - Что нового ты можешь мне сказать?! – Сэм всем телом развернулся к Брэндону. Ярость искажала его красивое лицо, голубые глаза потемнели и лишились привычного озорного блеска. Вместо открытой улыбки – оскал, губы кривятся в усмешке, полной презрения и гнева. - «Прости меня, Сэм, я не знаю, что со мной, я не хотел тебя обидеть, просто моя жизнь - полная разруха, и я не знаю, что делать, я не знаю, кто я, блаблаблабла», - Сэм выплевывал слова, и каждое из них Брэндон мог почувствовать – каждое, как разрывная пуля, врезалось внутрь и разлеталось тысячей маленьких осколков. - Знаешь, что смешно? – вопрос звучал как пощечина, и Брэндон по привычке опускает глаза, пытаясь укрыться от волны ненависти, которая исходит от Сэма, - Смешно то, что во все это дерьмо ты загнал себя сам. Не потому что ты виноват, черт возьми, вовсе нет, а потому что ты окружил себя придуманными правилами, домыслами и прочей чертовщ.. Нет, смотри на меня! Сэм взял Брэндона за подбородок, заставляя его поднять голову. Жест был грубым, и Брэндон зажмурился, ожидая удара. В бархатной, ровной темноте не было ни темно-синих глаз Сэма, ни его напряженной фигуры, ни самого Брэндона. Ничего, кроме густого черного цвета. В нем медленно, как в болоте, тонули звуки, образы - все, что уже произошло и происходило сейчас. - Эй, посмотри на меня, - голос звучит приглушенно, но достаточно громко, чтобы разрушить спасительную темноту, она рассеивается, уходит, и из-под нее вновь выступает реальность – уродливый остов затонувшего корабля, - Брэндон..? Пожалуйста. Мягкое «пожалуйста» как взрыв. Волной сносит остатки темноты, и Брэндон открывает глаза – свет кажется слишком ярким, резким. Взрыв, кажется, уничтожил не только темноту, но и все, что тонуло в ней, потому что Сэм улыбается. И, черт, Брэндон может поклясться, что это самое красивое, что он видел в жизни. Как тысяча рассветов в Вегасе. Нет, лучше. - Пора выходить из собственноручно построенной клетки, мистер Брайтсайд, - в голосе ни жесткости, ни холода. Сэм все еще улыбается. Кровь на его лице засохла и превратилась в темную корку, и улыбка странно контрастирует с почти черными полосами. Брэндон шепчет множество глупых извинений, пытаясь стереть кровь подушечками пальцев. За что Сэм небольно кусает его за руку. - Придумай способ получше. Поймав абсолютно растерянный взгляд Флауэрса, Сэм только вздыхает и, притянув Брэндона ближе, сам целует его.***
Если бы Ронни кто-нибудь сказал, что когда-нибудь он будет стоять в гостиничном коридоре, тесно прижавшись и боясь сделать лишний вдох, смертельно ревнуя одного мужчину к другому – он бы рассмеялся, после чего послал бы этого человека далеко и надолго. Если бы хоть кто-нибудь сказал ему, что чертов Брэндон Ричард Флауэрс будет целоваться с каким-то мальчишкой в коридоре «Фламинго», Ронни бы, не задумываясь ни на минуту, избил бы этого человека. Если бы, если бы хоть кто-то сказал, что человек может чувствовать столько боли сразу, Ронни бы предпочел поверить на слово. Он стоял в коридоре, и ему казалось, что все на свете рассыпается. Воет, как миллионы плакальщиц на похоронах. Корчится и бьется в чудовищной, ирреальной агонии. Мир сложился в одно большое “love will tear us apart”. Если бы можно было умереть на месте из-за того, что любишь кого-то сильнее, чем себя самого. Ронни беззвучно отдалился от стены, и быстрым шагом направился к лифту. Они его не заметили. Ещё бы. Оказавшись в лифте, Рон достал телефон "Брэндон, нужно срочно встретиться. Жду тебя в баре old Sock через час" Когда изящная фигура Брэндона материализовалась в полумраке этого не самого изысканного бара, Ронни уже был порядком поддат. И всё таки от Брэндона было невозможно оторвать глаз. Казалось, его идеальная кожа и блеск золотистых глаз осветили божественным сиянием это убогое заведение, но на ангельском лице можно было прочитать замешательство и даже едва уловимую тревогу. Его губы были раскрасневшимися. - Сюда, Брэн! - Ронни помахал рукой и указал на место за стойкой рядом с собой. - С чего это ты напиваешься, Рон? - произнёс Брэндон как ни в чем не бывало. Этот голос. Ронни захотелось закрыть ему рот руками, иначе ещё чуть-чуть и он бы потерял самообладание и да, расстаял бы. - Не знаю, чувак... Я просто думал, - Ронни глотнул виски, Брэндон уже сидел рядом - всё это вышло так нелепо. Я имею ввиду, Тана ушла от тебя хотя мы даже толком не трахались. - К чему ты клонишь? - Да так, ни к чему. Что ты будешь пить? - Эмм.. Колу. - Колу? - Ронни уставился на Брэндона пьяно улыбаясь,- Я-то думал мы выпьем как настоящие мужики. Теперь-то что терять? Брось, всего пару стаканчиков. - Ну ладно... - Два виски пожалуйста, - сказал Ронни бармену и тот стал наливать, - Так я к чему это, Брэнди... Забавно, что твоя жена бросила тебя, хотя ты всего лишь сосал мой член в вашей гостиной. Рука бармена дернулась; виски разлился по деревянной отделке. Краска залила лицо Брэндона. Он нахмурился и залпом выпил содержимое из уже налитого стакана. - Что за хрень ты несёшь, Рон? Ты нажрался. И для этого ты меня сюда позвал? Я сейчас вернусь, - он встал и быстрым шагом направился в уборную. Ронни проводил его стройную спину взглядом. Как часто он наблюдал за этой спиной терзаемый самыми безумными и стратсными фантазиями? Рон облизнул губы, допил виски и отправился за ней. В крошечной уборной было всего две тесных кабинки; занята была только одна из них; когда Ронни услышал звуки смыва он набрал воздуха в грудь; стоило Брэндону чуть-чуть приоткрыть дверцу как Рон влетел в кабинку и схватив вокалиста за плечи прижал его лицом к грязной стене. - Какого черта, Рон...- выдавил Брэндон. Ронни стал быстро расстегивать брюки Брэндона, затем стал гладить его член, он с удовольствием отметил, что Брэндон прикрыл глаза. - Так вот для чего ты меня позвал, - прошептал вокалист. - Не совсем, - выдохнул Рон. Он вытащил из кармана своих брюк вазелин и показал его Брэндону,- Я позвал тебя для этого. - Чего же ты медлишь?! - Не указывай мне, - прорычал Рон, и закрыл рукой рот Брэндона. Другой рукой он обрабатывал всё, что нужно вазелином. Когда он закончил, он начал медленно и аккуратно входить в него; сквозь ладонь Рона стал прорываться стон; но Рон не убрал её; он положил другую ладонь на член Брэндона и стал двигаться, чувствуя как заставляет содрогаться в наслаждениях эту вожделенную спину. Движения Рона становились быстрее и ещё быстрее, рубашка Брэндон стала абсолютно мокрой; он, прижатый к грязной туалетной стене двигался в такт и кусал пальцы Ронни которые проникли в его рот; они оба были единым целым, опять. Ронни стал чувствовать, что они близки к развязке, и тогда он убрал ладонь с губ Брэндона, и не останавливаясь стал шептать горячим шепотом вокалисту на ухо: - Тебе хорошо? - Да, черт подери, - еле слышно выдохнул Брэндон; его глаза были закрыты, а по лицу ручьями стекал пот. - Лучше, чем сосаться с белобрысым мальчиком в холле "Фламинго"? - но Рон не дал ему ответить, он снова крепко закрыл ему рот , и сжав челюсть Брэндона, кончил. Брэндон все еще прибывал в эйфории, дыхание никак не могло придти в норму, оно было неровное и прерывистое, на лице медленно спадал стыдливый румянец, а капли пота на теле превращались в мелкие соляные кристалы. Он пристально смотрел на Рона, бездушно натягивающего штаны на свой зад, молча и неторопливо застегивающего молнию... - Рон, ты в порядке? - тихо, но уверенно произнес Брэндон. Но Рон не отвечал, казалось он совсем не слышит слов Брэндона. - Рон, черт побери..что не так?- воскликнул Брэндон! - Что не так? И это ты осмеливаешься спрашивать меня что не так?- Рон уставился на Брэндона испепеляющим взглядом. Глаза его были чудовищно черные и злые, словно сам дьявол из преисподней смотрит на Брэндона- грешника. - Давай, расскажи мне как это трахать юного мальчишку? Когда ты запал на него? или тебе уже все равно с кем?!!- Ронни метался от ярости в стенах грязной уборной, как птица в клетке.. - Ронни, но я..я не...я не знаю, что со мной происходит..Рон, послушай, Ро....- и не успев договорить он ощутил мощный удар прямо в челюсть, его красивое, но потасканное и измученное лицо искривилось до неузнаваемости... - Я пожалею твои белоснежные зубы, сукин ты сын!- выпалил Рон. - Говоришь любишь Тану, детей, семью и дом? Да никого ты не любишь кроме себя и так было всегда,пора уже признаться в этом самому себе, вспомни молодость! Вспомни как ты напивался, как ты шлялся всеми ночами напролет и мы находили тебя в объятиях очередной лас-вегасовской дешевки. Как ты бухал перед важными концертами и волялся на сцене как овощ, а мы отдувались за тебя! Это твоя любовь? Хаха, очень оригинальное её проявление...и теперь нож в спину!Мне! лучшему другу...с каким-то сопляком! Да пошел ты, грязная проститутка...- Рон выбил дверь ногой и матерясь нервно ушел.. Брэндон стоял в оцепенении, казалось его тело вдавилось в стену. Такого правдивого дерьма он не слышал ни от кого прежде... Его глаза закрываются. Опять это ощущение глобальной усталости. Когда просто ничего не хочется. Он вынырнул из объятий Ронни, выпутался из его рук, как из трясины, из зыбучих песков, Ронни убрал руку с плеч Флауэрса, с такой тонкой, легко рвущейся кожей, еще секунду назад его смуглые пальцы были на этих бледных щеках, и вздохи сдавленные и властные взгляды, когда Брэндон увидел этот холодный взгляд он понял, что потерял его. Долгая память – хуже сифилиса. И Брэндон, как не старался не мог вытряхнуть точно пепел с тлевшей сигареты сейчас у него в пальцах слова Ронни. Как долго все это копилось в нем? А он стоял там онемев от стыда и от ужаса, что он опять теряет кого-то кто был для него всем. Раньше это была Тана. Когда все успело так измениться. Почему он не смог это остановить. Ему казалось, он простоял в кабинке грязного туалета больше часа, просто пытаясь прийти в себя. У него это еще нескоро получится. Удар за ударом сыпались на него, сбивая его с ног, вколачивай еще один гвоздь в то, что когда-то было образом примерного семьянина и просто отличного парня. Именно. Образом. Эфемерным, нереальным, улетучивающимся с порывом ветра. Без всего этого, без семьи, группы, кто он? Парень, которого только что отымели в одном из самых дешевых баров Вегаса. Он не помнил, как добрался до места, которое теперь скрепя сердце, ему приходилось называть домом. Каждый шаг, каждый удар сердца, каждый тяжелый вдох отдавался срывающимся голосом Ронни. Он был прав. Брэндон не собирался больше искать себе оправданий. Просто смирился. Ронни был прав во всем. Кто-то же должен был открыть Флауэрсу глаза. Он ничего не может. Даже покончить с собой. Он думал, что хуже быть не может. Что все сделано, сказано, испорчено. Видимо, он ошибался. Теперь он потерял Ронни. И он не мог найти в себе сил, чтобы поднять трубку и позвонить ему, нет таких слов которые могли бы помочь ему объяснить барабанщику, что именно он сейчас чувствует, а значит он обречен. Сэм несколько раз стучался в дверь. То есть Брэндон предполагал, что это мог быть Сэм. Кому еще может понадобиться ломиться в его номе в два часа ночи? Но певец лишь сдерживая болезненный кашель курил и померкшим взглядом изучал свой номер. На следующее утро он выписался. В спешке, постоянно оглядываясь по сторонам, закусывая потрескавшиеся губы, боясь, что Сэм все неправильно поймет. Хотя, что тут было понимать? Он прятался. От искушения? В новом отеле его не покинули все те же старые проблемы. На это он и не надеялся. Но хотя бы теперь ему не нужно было разбираться с еще одним разбитым сердцем, с еще одним человеком, которого он разочаровал. Он снова вел всю ту же затворническую жизнь. Закутывался в пуховые одеяла и смотрел глупые комедии, от которых зубы сводило, настолько беспечно и быстро решались все их проблемы. Боль длилась секунды, все обиды прощались и герои со слащавыми улыбками и фальшивыми слезами на глазах признавались друг другу в любви. Его разбудил настойчивый звон мобильного и Брэндон в полудреме протянув руку ответил, даже не задумываясь о том, что может ожидать его на другом конце провода. - Ты пропал. Ты даже не попрощалась. Брэндон, какого…- Флауэрс мгновенно проснулся и тут же бросил трубку. Как они все умудрялись находить его, когда он этого так не хотел. Голос Сэма острым лезвием скользнул по слуху, открывая все затянувшиеся раны, выпуская наружу злых призраков прошлого. Брэндон спрятал свое помятое от вечного сна, уже много недель небритое, бледное лицо во вспотевшие от страха ладони. Он же не может вечно так прятаться. Он не может вечно сидеть взаперти. Один. Так он ничего не решит. - Брэндон! Не ожидал… - Его отец одарил Брэндона слабой улыбкой и крепким объятием, от которого у певца слегка перехватило дыхание. Его отец никогда не умел рассчитывать силу. В эту секунду он понял, что старший Флауэрс ничего не знает. Не знает обо всем том, что успел натворить его сын. Но ведь рано или поздно… - Как раз к ужину успел. А чего ты…не со своими? У Брэндона сводило скулы от всех вымученных улыбок, от каждого «все хорошо, пап», от каждого взгляда, от запаха дома, от ощущения, что его здесь не должно быть. - Брэндон…- Певец встрепенулся, точно под кожу пустили 220 вольт, прямо по истощенным нервам. Ее маленькая ручка вцепилась в его ладонь и она затащила его на кухню, вслед за ними шел недоумевающий отец. Брэндон даже предположить не мог, что Тана может оказаться здесь. Он просто искал приюта, помощи, места, где никто не будет ничего от него требовать или осуждать его. Но вселенная не давала ему ни шанса на покой. Она смотрела на него снизу вверх, точно сканируя взглядом, тонкие губы дергались от переполнявшей ее злости. Как будто это он вломился на ее территорию, в ее зону комфорта. - Какого черта ты здесь забыл? - Я…просто, знаешь… - Просто что? Что? Решил прийти и рассказать своему отцу о том, что все это время изменял мне с собственными поклонниками? А? О? А Вы ведь и не знали, да? – Ее слова пулей навылет прямо в грудь, ее голос, пронизанный чистым ядом, она хотела сделать ему также больно, как и он ей. Брэндон боялся взглянуть на отца. Боялся увидеть… разочарование. Тана продолжала говорить, жалить, не скрывая своего презрения, но глаза ее блестели от слез. Он слушал, подставил себя под удар. Пытался перебить ее своими скомканными извинениями, уже в какой раз. Но они оба смолкли, когда услышали негромкий стук. Отец Брэндона ушел, оставив их на своем поле битвы, где только одни проигравшие. - Правильно. Давай. Это все на что ты способен, да? Убегать! – Ее слова клинком впились ему в спину, когда он устремился к выходу. Он не готов был пережить все это еще раз. Осуждение, непонимание. Он и сам ненавидел себя. Ему было тоже тяжело. Но ему не дают объясниться. На нем сразу ставят крест. Он не мог винить Тану в том, как она поступила. Выплюнула всю правду ему в лицо, прямо перед его отцом. Брэндон не хотел даже думать о том, что теперь будет. Одного за другим он терял близких. Тех к кому он может прийти, уткнуться в плечо, молчать, выпускать боль с негромкими вдохами и выдохами, и когда ему скажут «все будет хорошо» он поверит. А сейчас ему некому было довериться, не было теплого крыла под которое он мог бы забраться, забыться. Нет, теперь все вокруг напоминало о его ошибках, он оступился, упал, сломал все и теперь должен восстать из пепла? Вот так просто? Он тащился по темной улице, постоянно пристраиваясь на какой-нибудь прогнившей лавочке. Он прошел десятки, а может и сотни кварталов, он сбился со счету, когда боль в ногах стала невыносимой. Это отвлекало его от одного, лишь одного шага в сторону, туда под волну бешеных автомобилей. Он знал, что это выход, это избавление, теперь, когда он погрузился в полный мрак и хаос, теперь, когда ни одно его слово уже ничего не значит, и не было больше дороги для него. Вечное проклятие -понимать каждую секунду что с тобой происходит и слышать отчетливо как мир за спиной проваливается в ад. Здесь было тихо. Тише, чем его медленное сердцебиение. Тише чем мысли в его голове. Тише чем молчание Бога перед неизбежностью. - Мне так нужен ответ. Что делать дальше? Но тебя нет. Нет. Ты ушла. И я не знаю. Что теперь со мной будет. – Она бы знала ответ. Она бы сказала, что делать дальше. Она бы прижала его к себе, защищая от этого мира, как делала это всегда. Его скрутило, так странно, во всем теле закололо, словно заболели миллионы шрамов, раскрылись и начали кровоточить до тех пор, пока он не захлебнется в своей крови. Ведь тогда все было проще. Ты был маленьким и ушибив коленку бежал к ней и залезав на колени громко хлюпал носом. И вся боль так быстро улетучивалась, стоило ей подуть на маленькую ссадину. Все казалось таким далеким, неважным, все проблемы решались одним смачным поцелуем в щеку. Что же теперь.