Доигрался

- И что это было? – Мелисов стоял, облокотившись об стену, смотря на перепуганного Макса. - Ч-что? Это не я, он сам, - Самосват выглядел жалко: волосы спутались и висели, закрывая обзор, мешки под глазами были того самого, такого неуловимого сине-фиолетового-черного цвета. Максим не досыпал, сессия, как-никак. Все шло тихо и размеренно, пока в их с Юрой квартирку не зашел нежданный гость. - Ты вообще не соображаешь, что делаешь, Самосват? – Мелисов «отлепился» от стены. - Да что я с тобой говорю! - Соображаю! В отличие от тебя! – Макс выглядел затравленным: сжался в комочек у двери, прикрывая лицо от возможных ударов. Но вдруг, что-то переменилось в нем: взгляд стал наглей, или, может быть, его голос выдавал ярость. - Что? Ты это мне говоришь?! Мне?! – одним прыжком Юрон навис над Максимом. - Вставай! – и, не дождавшись движения, поднял вокалиста одним движением. - Мне больно! – вся смелость, а вместе с ней и наглость улетучилась. Остался лишь страх. - Ах, тебе бо-ольно. И мне тоже больно! Я тоже человек! – он чуть не касался носа Самосвата, издавая глухой звук, похожий на рычание, - человек! – повторил он. И впился в его губы поцелуем. Неповторимым, таким по-Мелисовски острым и властным поцелуем. Язык «колол» дёсны, пробежался по нёбу, как вдруг случилось что-то непривычное. Раньше, после очередной ссоры Мелисов вымещал всю свою злость одним коротким, но злым поцелуем. Но сейчас, видимо, случилось что-то из ряда вон выходящее. Юрон схватил Макса за плечо и толкнул в комнату, которая была одновременно и кухней, и гостиной, и столовой, и даже спальней. Повалив Максима на кресло, он навис над ним, и, рыча, начал стаскивать с него футболку. - Доигрался, засранец мелкий, доигра-ался, - полушепча-полурыча сказал Мелисов, и принялся за домашние шорты. Самосват извивался под ним, стонал и плакал. Ему было неприятно всё это. Эти ласкающие, но резкие движения рук, тихий и одновременно громкий голос друга, неудобное кресло, близость двух тел. - Н-нет, прекрати, прекрати, хватит, нет, не делай этого, - скулёж сквозь плач не мог разобрать даже он, чего уж тут говорить о Юроне, - мне неприятно, бо-ольно, - слёзы текли сами, волосы слиплись, мешая что-либо делать, и неприятно щекотали лицо. - Успокойся, принцесса, - Мелисов убрал волосы с его лица, - успокойся, я сказал! Ты сам напросился, не думаешь? - Нет, я ничего не делал, - горделиво вскинул голову вокалист Эпидемии, - даже если и так, то я… - Не оправдывайся, - Юра положил палец на его губы и надавил. Провел с верхней губы по дуге на нижнюю, и наоборот. Вправо-влево, вправо-влево. Рот Самосвата приоткрылся, и палец проник внутрь, заново исследуя знакомый рот. Провел по языку, по зубам. Резко поднявшись, Юрон оглядел полулежащего в кресле Самосвата, из одежды на котором остались лишь трусы. Выглядел тот неважно: зажмурены глаза, губы искусаны, волосы торчат во все стороны, на щеках следы слез. «Мальчишка, всего лишь мальчишка» - подумалось Юре. Он ухмыльнулся: вырастет. Утробно рыча, он начал стаскивать с себя брюки. Майки на нем почему-то уже не было. - Ну что, Самосват, доигрался? М? Доигрался. Знаешь ведь, что делаешь, знаешь. Зна-аешь. Подняв Максима, как куклу, с кресла, сел в него, а юношу посадил себе на колени и прижал к себе. - Открой глаза не бойся, - он заглянул Самосвату в глаза, - ну, Флаер. Тот приоткрыл один глаз. Второй. - Это… это неправильно. - Ну, ты же сам хотел, сам пришел. Ну же, не плачь. - Н-неправильно, - снова всхлипнул Макс, - мне неприятно. - Скоро будет приятно, - в глазах Юрона заплясали шаловливые огоньки, сменившиеся злыми. А дальше… дальше Максим плохо помнил, что происходило. Или не хотел помнить. Близость; руки, ласкающие тело. Он вскрикнул, когда Мелисов ущипнул его за сосок, извивался, как мог, лишь бы избежать всего этого. Юрон снова посадил его в кресло, придавив своим весом. Горячий язык его друга прошёлся по шее, по груди и спустился, оставляя мокрый след, к животу. - Ай! Нет, остановись, хватит, мне это совсем не нравится, - на эту фразу брюнет лишь хмыкнул. Тогда Самосват невероятным усилием освободил свою руку и ударил Мелисова. - Удрать решил? Не стоит, не отпущу, теперь не отпущу. Слёзы брызнули из глаз, когда они остались без одежды. В горле стоял ком. Пусть это будет сон, просто сон! Утробно рыча, Юрон толкнул его к кровати, обхватил его запястья над головой, а коленом раздвинул ноги. - Чего ты извиваешься? Хватит! – удар пришелся на левую щеку. Макс жалобно заскулил и начал дёргаться ещё больше, - прекрати это! Ты сам просил. Я не заставлял тебя. Самосват облизнул свои распухшие от, казалось, бесконечных укусов и поцелуев, губы, зажмурил глаза и запрокинул голову назад. - Уже лучше. Мелисов с нажимом лизнул ключицу паренька и улыбнулся. Тот больше не сопротивлялся, лишь иногда вздрагивал всем телом. Слёзы катились из глаз. Макс почувствовал, как Юрон коснулся его там, и дернулся сильнее обычного. - Расслабься, ты не должен сжиматься, будет больно. Ну же. - Я не хочу, больно! - Слушай, знаешь, сколько я терпел? – рука сжала горло, - терпел, пока ты ходил, сидел, спал, был рядом?! Знаешь? – полушепот вновь сменился рычанием, – знаешь, ты?! Всё это время, пока ты тут, я… - он сбросил руку с горла, смотря на красный след, - иди сюда. Давай, - он поманил руками, - не бойся. Не смотри на меня так, будто я… Чёрт! Я чуть действительно не… о Боже, Макс, Макс, Боже, иди сюда, что же я наделал, дурак. Ох, прости меня, Макс, Максим, прости, - Мелисов бережно обнял его за плечи, - прости старого дурака, а? – он действительно раскаивался, - я чуть не… как я так, я… не знаю, что на меня нашло. Как я так? Не бойся, всё хорошо. - Я не маленький, чтобы меня успокаивать, - на самом деле ему было неприятно прижиматься к другу после того, что тот сделал и хотел сделать. Тем более, к обнаженному. - Неужели? Сейчас, я принесу одежду… Всё та же комната, та же кровать. Те же люди. Условия другие. Самосват сидел в кольце сильных и заботливых рук, и хотел, чтобы этот момент длился вечно. Рядом был его любимый, от которого пахло хвоей. Они пили чай и смотрели какую-то глупую передачу по телевизору и улыбались. - Я… правда, не знаю, как сорвался. Ты меня прости, ладно? Вместо ответа тот потянулся губами к губам и обвил руками шею Юрона. - Люблю тебя, - сказал он, отстранившись. - Я тоже, - ответил ему Мелисов, и потянулся, - иди сюда…