To the Stage

...Could be the end of the world I'd still be laid here on my own Wasting my life away...

Когда телефон завибрировал, я валялся в каком-то отеле на бульваре Сансет. Я попытался нащупать его рукой, но наткнулся на почти пустую бутылку Джека Дэниелса. Потом на сигареты, зажигалку, еще что-то... Наконец я нашел телефон и ответил, еле ворочая языком. Блять. Да они там что, совсем уже мозги последние потеряли? Какие полчаса! Мне как минимум три дня нужно, чтобы прийти в себя. Но делать нечего, пришлось вставать, допивать и топать куда положено. Учитывая, что я еще не совсем протрезвел, это оказалось несколько сложно. На улице было уже темно, девять вечера... Как девять?! Я что, с прошлой ночи валялся в отключке? Твою мать. Ребята, наверное, думают, что я уже умер. Мелькали цветные неоновые вывески Хастлер Голливуд, Вайпер Рум и Театра Рокси. Нет, нет, пока что не время для этого. Бен стоял возле какого-то магазинчика и болтал с двумя знакомыми парнями, которых он встретил здесь по воле случая. Как-то они пытались играть вместе, еще в Дубаях. Но потом их дорожки разошлись, и вот они снова увиделись. Все бы ничего, но Бену нужно было бежать к Рэйнбоу бару. Там они с ребятами договорились встретиться, ведь выступление было неожиданно перенесено. Впрочем, об этом они еще поговорят. Бен докурил сигарету на ходу и подумал о Дэнни. Интересно, где он был эти сутки? Время в Лос-Анджелесе летит незаметно, если уходит только на развлечения. Но нельзя же быть таким безответственным. Да, можно иногда и повеселиться, но меру знать нужно. Как интересно Дэнни собирается петь, если у него наверняка сел голос, не говоря уже о всяких там головокружениях и тошноте. Дурак. Никогда не умел пить. Но вот и нужный бар. Кого ждем? Все в сборе. Я прислонился к стене и поправил темные очки. Все сливается. Надо бы выпить, может чуть полегчает. — Ребята, зайдем ненадолго? — спросил я. — Ну нет, у нас нет времени на это. Если ты всю ночь шлялся по клубам, это твои проблемы, — возразил Бен. — Я...я не против. Можно зайти ненадолго, — неуверенно сказал Кэмерон. — Да ладно, правда, давайте, — нестройным хором заговорили остальные. Бен вздохнул и твердо сказал: — Один напиток, Дэнни, только один. Я усмехнулся и похлопал друга по плечу. Мы сели за барную стойку и заказали виски на всех. Потом еще. И еще. Спиртное полилось рекой. Я танцевал на столе, разливал виски в стаканы, а потом плюнул и пил прямо из бутылки. Вскоре ноги уже не держали меня. Я то и дело замечал неодобрительные взгляды Бена, который в отличие от всех не набирался, а только отпивал из бутылки с пивом. Ну и пусть, это его дело. Телефоны у всех в карманах разрывались от звонков менеджера, Бен пару раз ответил и врал, врал, врал. Он говорил, что мы вот-вот приедем, что уже приехали, но неожиданно кому-то стало плохо, что мы потерялись и еще кучу всего, что, конечно же, не было правдой. По сути он покрывал меня, но в тот момент мне было настолько наплевать, что я начал искать глазами какую-нибудь шлюху, чтобы вечер имел отличное завершение. Она была отвратительно вульгарно накрашена и одета. Ее животное желание денег и секса буквально рвалось наружу. Когда наши глаза встретились, я уже понял, что хочу трахнуть именно ее. Не потому что она была красива или чем-то цепляла, а потому что я не видел в этом баре женщины развратнее и грязнее. Я понял, что если не буду обладать ей, то я прожил жизнь зря, то я зря приехал в Калифорнию. Она подошла ко мне и сказала на ухо что-то очень пошлое. Я криво улыбнулся и залез рукой ей под юбку. Она провела языком по моей щеке. Я повернулся и с силой сжал ее грудь. Она взяла меня за руку и повела в комнату. — Дэнни! Дэнни, мать твою, вернись! — закричал Бен. Я не слышал его. Я уже не слышал ничего. — Ебаный придурок, — сказал Бен сам себе и с оглушительным звоном разбил бутылку об пол. Кэмерон и Джеймс удивленно посмотрели на него, но ничего не сказали. Было уже одиннадцать вечера, торопиться все равно некуда, выступление и так не состоится. Без группы-то. Она захлопнула дверь и прижала меня к стене. Грязная шлюха, продажная тварь, дешевая подстилка. Нужно показать ей, кто здесь хозяин. Я грубо поцеловал ее в шею, даже укусил и повалил на диван. Я начал раздирать на ней одежду, желая унизить ее еще больше. Но эта дрянь извернулась и села на меня сверху, прижав руками. Я посмотрел в ее хищные глаза и понял, что она не уйдет, пока я не упаду от изнеможения. На столике рядом стояла бутылка с чем-то крепким и я, не глядя, отхлебнул. Горло обожгло жидким огнем, но я не позволил себе выплюнуть или закашляться. Она забрала у меня бутылку и, подняв ее высоко, начала лить алкоголь прямо мне в глотку. Я закрыл глаза и почувствовал, как она гладит меня через штаны и затем расстегивает ремень на джинсах. Что было дальше, я не запомнил. Может быть, она отсосала мне, или сразу приступила к делу, не знаю. Я помню только цветные пятна перед глазами, сменявшиеся черными вспышками. Я помню, как падал куда-то целую вечность, не осознавая, где нахожусь. Я даже не знаю, было ли мне хорошо или больно. А потом я просто отключился. — Пон...нимаешь, Бен, я же это тебе как друг...говорю. Ну брось ты его, ну в самом деле. Бегаешь за ним, как за ребенком, — сбиваясь, говорил Кэмерон. Бен хмуро сидел, пытаясь не обращать внимания на Кэмерона. Потому что тот говорил совершенную правду. Бен считал себя ответственным за все, что происходит в группе и не мог пустить все на самотек. Он был вынужден следить буквально за всем и за всеми. Чтобы группа, которую он с такой любовью собирал, не развалилась. Но почему-то им наплевать. Для них это просто способ провести весело время, да еще и заработать. Для Бена же это вся его жизнь. «Так больше не может продолжаться, надо идти искать Дэнни», — подумал Бен. Он врывался в комнаты, как ураган, так, что двери бились о стену и захлопывались с оглушительным грохотом. Но Дэнни нигде не было. Наконец Бен проверил последнюю комнату, в самом конце коридора. Дэнни лежал без сознания на черном кожаном диване, с расстегнутыми штанами и весь мокрый. Стоял отвратительный запах дешевого пойла и еще чего-то странного, что Бен никак не мог определить. Он присмотрелся и увидел под глазами Дэнни нездоровые тени. На щеке была глубокая царапина, с выступившей на ней кровью. Бен взял холодную, как лед, руку Дэнни и потрогал пульс. Слабый. «Черт! Бестолковый ублюдок, что тут произошло?!» — Дэнни, очнись! Дэнни, ты меня слышишь?! — Бен бил его по щекам, но все бесполезно. Нужно было срочно везти его в больницу. Обнаружили легкое отравление этиловым спиртом, плюс какой-то наркотик, названия которого Бен не запомнил. Надо же было так... «Идиот. Тупица. Ненормальный, безмозглый, безответственный!..» — Бен задыхался от возмущения, меряя шагами комнату. Врачи сказали, что скоро Дэнни придет в себя, но никак не хотели отпускать его из палаты. Усилиями четверых удалось уговорить их и привезти парня в номер отеля. Ближе к вечеру следующего дня Дэнни очнулся. Он оглядел полутемную комнату, в которой бывал лишь раз в начале тура, когда они только приехали в Лос-Анджелес. В кресле возле окна сидел Бен. — С пробуждением, — тихо сказал он. Дэнни попытался что-то ответить, но у него получился только хриплый звук. Он с трудом приподнялся с кровати и взял из рук Бена стакан с водой. — Спасибо, — наконец сказал он и опустился обратно на подушку. Бен взглянул на друга. Его лицо было словно неживым, а сделанным из фарфора, старого и потемневшего, с множеством трещин. Казалось, Дэнни постарел на десять лет. — Что со мной случилось? Я плохо помню... — спросил он. Гитарист отвернулся и посмотрел на улицу. Там, снаружи, кипела жизнь... — Перепил. Плюс какой-то афродизиак. Тебе лучше знать. Дэнни прикрыл глаза и вздохнул. «Вот дрянь. Опоила чем-то». — Я нашел тебя в комнате отдыха, ты был уже без сознания. Повез в больницу. — Один? — Нет, парни помогли. Но они не захотели сидеть с тобой всю ночь, так что я сам пробыл с тобой до утра. Потом мы привезли тебя сюда. Дэнни виновато посмотрел на друга: — Спасибо еще раз. Я... Но Бен не захотел ничего слушать и лишь, скривившись, отвернулся. Я замолчал. Было видно, что Бен ужасно обижен на меня. Он никогда не скажет этого вслух ни мне, никому. Но я знал. Я знал его взгляд, когда я снова срываю репетицию или прихожу на собственное выступление с опозданием. Знал, что он так же будет заботиться обо мне, как о нерадивом ребенке. Я лежал на кровати, смотрел на него и, в конце концов, почувствовал странное желание прикоснуться к нему. Хочу его обнять, почувствовать тепло его тела. Хочу знать, каковы его губы на вкус… Я привстал на кровати и позвал Бена. Он встревоженно посмотрел на меня и сел рядом. — Что? — спросил он. Я не мог ответить. Я только смотрел на него. Смотрел на татуировку «Family First» у него на груди. На ремень, на молнию, на голые колени в порванных черных джинсах... Я коснулся рукой его губ, провел по ним очень медленно и нежно. — Что ты делаешь? — он отстранился и опустил глаза. Я снова придвинулся к нему и положил руку ему на колено. — А ты разве не видишь? Ты мне нужен. Здесь и сейчас. Иначе я сойду с ума. — Ты бредишь, Дэнни, это все тот препарат. Остановись, прошу... Он прикусил губу, когда моя рука оказалась на его ширинке. Он боролся с собой, но с каждой секундой он сдавался. — Не надо... Дэнни, прекрати... Я попытался положить его на спину, но он стал сопротивляться. Мне пришлось прижать его запястья к кровати и практически лечь сверху. Я поставил колено между его ног и подался вперед. Бен шумно выдохнул и умоляюще произнес только мое имя. — Я же вижу, что ты тоже хочешь. В чем дело? — Так нельзя... Отпусти, — он снова дернулся, но сделал себе только хуже. Бен тихо простонал и зажмурился. Когда я коснулся его губ своими, он уже перестал сопротивляться. Я ослабил хватку, а потом и вовсе отпустил его руки. Я убрал с его лица волосы, провел языком по кольцам в его губе. Ему это понравилось, он тянулся ко мне, терся о мое колено и иногда вздрагивал. Яркая волна прокатилась по моему телу, и я стал целовать его все жестче и грубее. Я снял с него майку и бросил ее на пол. Я больше не мог терпеть. Желание захлестнуло меня с такой силой, что у меня потемнело в глазах. Бен, кажется, испугался моего приступа ярости и в последний раз возразил: — Дэнни, нет. — Да, — твердо ответил я. — Как ты переносишь боль? Мой вопрос остался без ответа. Я стал быстро раздевать его, дрожа от желания. Я даже не заметил, как Бен оказался стоящим передо мной на коленях, с опущенной головой. Я притянул его поближе... Не знаю, сколько я трахал его. Это было одно сплошное удовольствие. Мне было абсолютно наплевать, что я с парнем. Мне только хотелось еще, еще и еще. Бен стонал, сначала от боли, он сжимал в руках смятую простынь, он даже забывал дышать. Потом он чуть вскрикивал и прижимался ко мне сильнее, он двигался в одном ритме со мной. Меня ужасно заводило, когда он произносил мое имя на выдохе, а затем это вновь переходило в стон наслаждения. Я глубоко вдыхал, врываясь в его тело, желая проникнуть как можно глубже и дальше, желая разорвать его на части, желая только его одного. В мире не существовало никого, кроме нас, и ничего, кроме этой смятой, влажной постели. Я мог бы часами наслаждаться им, делать с ним все, что хочу и смотреть в его затуманенные глаза. В кармане его брюк зазвонил телефон, он звонил не меньше минуты, но нам было наплевать. Через некоторое время стал вибрировать на столе и мой телефон, но я даже не думал о том, чтобы хоть на секунду остановиться. Я стал слышать стук моего сердца громко, слишком громко. Надрывно простонал Бен, а я облизал пересохшие губы и поднял голову. По моему виску стекала капля пота, голова стала кружиться, но я не сбавил темпа, а наоборот, только усилил его. Я понял, что скоро упаду, оставшись без сил, если не прекращу прямо сейчас. И я сделал это, через несколько долгих ударов сердца, которые отзывались в моей голове, как звон колокола. Сквозь него я услышал последний вскрик Бена. В этот момент что-то словно взорвалось во мне, распадаясь на тысячи маленьких искр. Несколько минут я лежал, не в силах пошевелиться. Моя голова раскалывалась, я дрожал, наконец избавившись от напряжения. Рядом тихо, но часто дышал Бен. Он лежал с закрытыми глазами, чуть приоткрыв губы. Я наклонился и поцеловал его. — Дэнни? — хрипло сказал он. — Да? — Я убью тебя за то, что ты сорвал нам вчера выступление, — ответил с улыбкой Бен, не открывая глаз.