Разговорчики

– Заткнись-заткнись-заткнись-заткнись! – не прекращая бормотал Джейсон, тыкаясь носом в изгиб шеи, касаясь губами разгорячённой кожи у жилки пульса, скользя ими по лицу любовника. Найтвинг – красивый, безумный, прекрасный, выгибался под ним, прекрасно стонал, изгибал спину так, что это было похоже на "колесо": отстранялся в пояснице, опирался грудью на стену и почти умудрялся положить голову Джейсону на плечо. И всё это в своём непристойном обтягивающем костюме, лишь чуть-чуть приснятом, чтобы можно было войти сзади и приласкать спереди... А ещё Дик болтал, болтал не прекращая, болтал без умолку, и вот за это хотелось врезать. Так, чтобы с оттяжкой, до звона в ушах, чтобы выбить весь воздух из лёгких. – Дже-е-ей, – Дик даже не стонал, а чуть ли не мяукал. И не было ничего в этом поэтичного, скорее бесячий такой звук, когда кошке на хвост наступаешь. – Чёрт, сделай так ещё раз, и вот та-а-ак! Слушай, а может, завтра сходим в тот новый китайский ресторанчик на Пятой? Стеф говорила, что он классный. – Да... захлопнись... уже! Птичка... бля... щебетун! – приходилось делать вздох после каждого слова, потому что каждое из этих слов Джейсон пытался подкрепить жёстким толчком внутрь, то ли наказывая, то ли пытаясь интенсивностью ощущений смешать все мысли в этой взбалмошной голове так, чтобы не получилось сложить ни одного слова. Как же. Не на того напал. Никогда не получалось его заткнуть. – Не хочешь в китайский, есть японский неподалёку, а через пару кварталов классная пиццерия. Джейсон с силой дёрнул Дика за волосы, прогибая его ещё сильнее, и вцепился зубами ему в шею, впрочем, прекрасно зная, что ткань костюма ему не прокусить – её и пули не брали. Так что пришлось переместиться выше, практически к волосам, чтобы укусить по-настоящему, до боли, почти до крови, чувствуя солёный вкус пота от секса, от погони, от ночного патруля. – Всегда хочется есть после... нас. Можем даже через часик, я отвяжусь от остальных, и мы поужинаем. Хочу большую пиццу с салями. Или гигантскую порцию лапши, они подают её с перчиками и грибами – идеально. Джейсон зарычал в укус, наваливаясь на Дика, теперь вжимая его всего в стену, может, так у него сдавит грудь, так будет меньше воздуха на болтовню. А ещё он наконец обхватил твёрдый текущий член Дика ладонью, так и не сняв грубых кожаных перчаток. Так нельзя прочувствовать всю прелесть этой гладкой волшебной кожи, но часто у них обоих не было выдержки или времени, чтобы раздеваться, а ещё Дик так красочно стонал, если с помощью этих перчаток трогать его, ласкать, дрочить ему. Это должно было быть даже болезненно, но Дику, кажется, было только мало. – Джей, Джейс! – Джейсону нравилось, когда бездумный трёп превращался в трёп ещё более бездумный, но куда больше относящийся к непосредственно сексу между ними. Когда Дик начинал уже просто выкрикивать его имя, кричать «о боже, да», «сильнее», «ты охуенен» и прочее подобное, что и должно быть между любовниками в момент близости. – Вот так бы сразу, Птенчик, – фыркнул Джейсон, куда более ласково второй рукой обнимая Дика поперёк его груди. – Да, вот так, будь хорошей Птичкой, сжимайся, сделай нам хорошо. Твоя задница – просто произведение искусства, ты в курсе? Особенно, когда так просит моего члена, – Джейсон бы никогда не признался, что в какой-то момент обычно и его несёт, что он сам начинает болтать без умолку. А если бы и признался, то оправдался бы тем, что хотя бы его трёп вполне себе по делу. Как можно такую задницу обойти с комплиментами? Такую охрененную упругую, округлую, крепкую, самую классную и заметную на весь Готэм и остальные города задницу. Это Джейсон, кстати, тоже сообщил Дику на ухо, вызвав очередной нетерпеливый стон. Сам ведь заводится от разговорчиков. Они оба, если уж быть честным. – Затк-нись, – выдавил из себя Дик. – Мудак. Джейсону оставалось лишь рассмеяться, насколько это возможно в их состоянии. И прижаться ближе, чуть ли не вдавливая их друг в друга. А, вообще, Джейсону хотелось быть с ним не здесь, не на этом заброшенном складе у обшарпанной стены, хотелось быть где-то в тёплой постели, чтобы не надо было спешить, чтобы можно было стащить с себя и Дика обмундирование, прижаться кожей к коже, замереть, насладиться каждой секундой, насладиться ими обоими вместе. В основном же у них были эти быстрые перепихи, по-другому и сказать нельзя; в подобных местах разговоры, с одной стороны, бесили, но когда это у них есть ещё время поговорить? – Джейс, – этот стон был не похож на прежние. Каждый раз последний был мягче, но при этом искреннее. Даже скорее громкий выдох, а не стон, полный какого-то облегчения и почти что надежды. Из-за этого выдоха хотелось продолжать эти встречи, даже в какой-то мере именно из-за него хотелось жить. – Дикки... Птичка, – прошептал Джейсон в ответ, устало наваливаясь на него всем телом. Хорошо, очень хорошо, слишком хорошо... – Найтвинг, приём. Ты где? Где объект? – наушник Дика зашипел голосом Бэтмена достаточно громко, чтобы Джейсон, почти утыкающийся ему в ухо, услышал. – Я упустил его и, кажется, повредил плечо, – твёрдо и совсем не запыхавшись ответил Дик, словно не у него сейчас из задницы вытекала сперма «объекта», словно не он сейчас кончил «объекту» в руку, выстанывая его имя. – Нужно подкрепление? – Нет, Бэтс, я в порядке. Завтра буду в порядке, просто свернусь сегодня пораньше. До связи. – Врёшь папочке, как нехорошо, – фыркнул Джейсон, когда Дик отключился. – Не рассказывать же ему правду, – Дик не звучал хоть сколько бы раскаивающимся. – Знаешь, а может, не в ресторанчик? Закажем пиццу или суши на дом? Съедим их прямо в постели, Альф всегда запрещал есть в постели, а вот когда я стал жить один, иногда чисто из принципа ем там. Правда, крошки потом впиваются, в этом Альф прав, но если заказать суши, то крошек быть не должно. – Да заткнись ты уже! – Джейсон громко фыркнул. – Согласен на всё, только заткнись, – он понадеялся, что то, что он спрятал лицо в волосах любовника, поможет ему скрыть улыбку. – Птичка-щебетун.