Проклятие мага

Лишь богам известно, как всё начиналось, и вот воспоминания Гелиана об этой поре. Маленькие двухгодовалые карапузы, способные лишь ползать, возились по полу неподалёку от заснувшей матери, за вязанием одежды для детей. Один крупный, здоровый и красивый, он жизнерадостно играл с игрушечным медведем, редко вскрикивая что-то весёлое, но мать крепко спала, привыкшая к шуму своих сорванцов близнецов. Второй щуплый, болезненный на вид, но он тоже был весёлым, хоть и по-тихому, он складывал кубики сооружая нечто, стремясь что-то создать. И вот когда работа была завершена, крошечный малыш хотел показать работу маме, но та не желала просыпаться, как тот не старался сиплым голоском докричаться до женщины. Он откричал своё, когда ему было плохо, когда он болел и плыл в океане боли, о которой смутно, но помнил. Но тут странный шум донёсся до чутких ушей тихого ребёнка. Обернувшись, тот кого назвали Рейстлином, увидел как его увалень братец-близнец Карамон кидая маленькие шарики, смог попасть в воображаемый замок и захватить его. Очень радовался крупный мальчуган, но разозлился его брат. Он подполз к руинам своей работы, а затем в приступе злобы бросил в близнеца его же снаряд, больно попав по голове. Карамон сначала хотел расплакаться и зареветь, но потом и его накрыла обида, похожая на ярость, тот подполз к Рейстлину, чтобы вернуть боль. Толкнув и дёрнув за более длинные волосы близнеца, Карамон невразумительно рычал, нанося удары своей пухлой пятернёй, а потом устав, слез, наблюдая, как тихо льёт слёзы обидчик. Рейстлина душила ярость, но он лучше братца понимал, что силой он не одолеет Карамона, только лишь получит новую порцию боли. И такие инциденты случались чаще в те моменты, когда Розамун устав от вечно голодного и активного Карамона, валилась с ног в объятия Морфея. Рейстлину женщина тоже уделяла внимание, но другое, и за сияющие умом глаза она обожала хилого сына больше, чем резвого и крепкого близнеца. Но супругу Гилону нравился как раз таки Карамон, и женщина поняла, что у них одно дитя разделенное на двоих. И это казалось прекрасным, если конечно забывать, как слаб здоровьем умненький «Рейстлиночка». Годом позже. В три года дети уже могли вполне вразумительно говорить, только вот очередная хворь, ещё сильнее точившая слабое тельце Рейстлина, вынудила провести всю зиму мальчика в постели, бредя от жара и жуткой болью в груди. Карамона не раз просили родители стеречь брата, пока отец уходил на работу, а мать бегала к знахарке Безумной Меггин. Не очень любящий своего слабого и колкого на взгляд близнеца, тот сидел, лишь из-за давления авторитета отца, который говорил правильные вещи, но не приятные сердцу силача. «Присматривай за братом. Он ведь такой слабый. А мы сильные должны оберегать слабых. Ты ведь хочешь быть хорошим и добрым воином? Так твой меч защищает слабых и угнетенных». Всё так, но особой любви к колючему близнецу тот не испытывал. Да с ним можно было иногда поиграть, но часто тот не понимал, что нужно делиться, что нет ничего плохого в том, что иногда он случайно рушит труды его. Рейстлин если что-то заполучал себе в руки, только с боем это мог получит Карамон. Даже во время обедов, Рейстлин ел так мало и так плохо, но лишь из-за присутствия матери не смел, подходить и говорить близнецу: «Не будешь больше есть? Давая я доем, не пропадать же добру». Впрочем, пару раз Рейстлин и сам молча отодвигал свою абсолютно не тронутую порцию, и врал маме, что поел немного и не хочет больше, пусть лучше братик доест. Карамон не всё понимал, но с благодарностью съедал. Силач любил поесть, что было понятно даже идиоту. Но вот когда ему пришлось самолично кормить брата, который был слишком слаб, чтобы встать и придти на кухню, а Розамун была занята делами не впроворот, тогда-то Карамон по не знанию из-за чего близнец отказывается есть, съедал его гадкий бульон. Откуда Карамону было знать, что Рейстлин намеренно истощает себя, желая одного – умереть, чтобы избавить себя от боли. Но регулярно приходящая Меггин, замечала это и журила сначала Рейстлина, а затем Карамона и родных. И все поняли, что им нужно лучше объяснить близнецу, что Рейстлин нуждается в еде, даже через силу. Пытались объяснить, что тот просто от боли и слабости капризничает. Карамон это понял несколько превратно, считая, что братец как заноза под кожей. Впрочем, не без жалости и сочувствия силач смотрел, как Рейстлин время от времени плачет во сне, или кашляет кровью на постель, дрожит от колотящего жара, в бреду бормоча что-то невразумительное, если учесть его хорошую речь. Да говорил брат всегда более чётко и ясно, чем сам Карамон и силач даже завидовал, что тот так легко выражает свои мысли и не редко договаривает за самим Карамоном. Его злило, что братец смотрит на него с этим колючим взглядом, словно свысока… Но когда болезнь прошла, Карамон мог с радостью отойти от кровати брата и наконец, погулять весной, что наступила так внезапно, как и выздоровление Рейстлина. А Рейстлин ещё оставался дома, не желая выходить наружу без матери, о нет, мальчик отчего-то боялся окружающего мира, как не любил и Карамона. Но в какой же момент всё изменилось? Почему Карамон Маджере стал слушаться своего брата Рейстлина Маджере? К четвёртому году жизни произошло несколько инцидентов, которые навсегда переменили взгляд силача на своего хилого брата. Летом, после долгой и тяжёлой зимы, из-за которого тот стал ещё слабее и медлительней, а голос совершенно сел до глухого шёпота. В дом Маджере маленький силач пригласил свои друзей. Те мгновенно взяли Рейстлина как объект насмешек и, Карамону казалось смешным, что они говорили чуть коверканную правду о слабости братца. На слёзы и истерики Карамон не обращал внимания, и играл с друзьями дома. Впрочем, в какой-то момент брат нарвался, сказав нечто обидное друзьям, и те хотели отколотить его и Карамон вступился, сказал, чтобы они не обращали внимания, а сам пригрозил, что если тот ещё раз позволит себе такое, то получит лично от Карамона. Брат просто ухмылялся, словно не верил, что силач сделает то, о чём говорит. Но вскоре прекрасная идея найти спрятанное мамой печенье и угостить друзей, едва не стала недосягаемой мечтой. Карамон и его друзья обыскали всю кухню, и даже когда догадались, где лежит заветная сладость, достать туда не было возможности. Они пробовали всякое и даже на стол залезали, чтобы добраться до приза, но все попытки впустую. Тогда на пороге стоявший Рейстлин, сказал ребятам «Если вы возьмёте удочку и точно прицелитесь со стола, то сможете зацепиться за коробку печенья». Поначалу мальчишки не восприняли это как идею, но отчаявшись, попробовали. И Карамон лично с третьего броска, под комментарии брата, смог достать заветную коробку, которую ловко поймала компания. Тогда Карамон оценил, что брат умён, и его голова не так бесполезна, как всё тело. Второй случай оказался ещё смешнее. Карамон, который раз порвал свою любимую рубаху, а мать уже устала штопать её. Раздосадованный, что придётся её выбросить и достать другую, но появился Рейстлин и сказал: «Дело пустяковое, женский труд всё подлатает» и на глазах у изумленного силача, ловко и умело, прямо, как мама заштопал одежду брата. Тогда Карамон впервые понял, что и тело брата не так уж бесполезно, и вообще брат научился хоть и не мужскому делу, но полезному. Сначала Карамон теперь приходил за помощью, но постепенно перестал считать её чем-то особенным, и не очень-то хорошо благодарил брата. А когда был уставший, вовсе мог грубо «просить» что-то сделать, что не было мужским делом, но братика за мужчину не считал. Вот в первый такой раз, Рейстлин отказался, бросив обидные слова «Я тебе не жена Карамон. Если ты такой тупой, что не способен это сделать сам или просить нормально, тогда иди лесом и решай проблемы сам!». Разозлившись, Карамон хотел сначала привычно вернуть боль, но не словами, а действиями, но когда он уже занёс руку, то увидел, как Рейстлин даже не защищаясь, произнёс эти слова, отвернув голову в сторону. «Давай братец, ты только силой можешь всё решать. Ты всегда будешь принуждать, но я не стану больше поддаваться тебе» Тогда-то Карамон почувствовал то, что называют уколом совести. Он вспомнил слова отца, что должен вообще-то оберегать слабых, но брата он собирался обидеть. Да, Рейстлин бывает, невыносим, но он умён, но слаб. Так как же с ним быть? «Если не собираешься бить, уходи. Оставь меня одного брат» Вновь эта раздражающая манера речи и Карамон не мог понять, почему тот такой колючий. «Почему ты такой вредный и капризный?» - спросил тогда силач. «Я вредный и капризный?» - искреннее изумился Рейстлин, а затем сипло расхохотался. «Кто бы говорил братец. Ты понятия не имеешь, что за капризы сам вытворяешь. Впрочем, наверное, потому ты меня таким считаешь, лишь потому, что для мужчины я слаб. Легко тебе это говорить. Ты никогда не болел, вспомни, когда тебе в последний раз было плохо, по-настоящему плохо, больно и страшно! Ты когда-нибудь желал умереть, только б избежать этих мук? А я желал. Но наши родные заставили тебя и дальше кормить меня,…о, как я хотел умереть» - плача высказал Рейстлин всё, что в душе наболело, но боль эта никуда не исчезла, она лишь станет усиливаться. И Карамон понял, что не может вспомнить, а было ли и ему также плохо? Даже маме иногда было так плохо, что заботился о ней отец, бросая работу, а Рейстлин весомо помогал, уж такие моменты Карамон не забыл. От самого силача тогда требовали что-то принести или вместе с Рейстлином что-то приготовить. Даже тогда они ссорились, и оба получали от отца. И Гилон напоминал, чтобы Карамон не шёл против брата, а слушался его. Верно, может Рейстлин не такой, как его друзья и как он сам, но у него были свои достоинства и преимущества, особенно завидное среди всего это ум братца. «Прости Рейст. Я не хотел, и я, правда, никогда не болел, что странно. Даже мои друзья болеют. Только ты сам виноват, что я к тебе так отношусь. Ты постоянно злой, угрюмый и…ну как колючий и ядовитый» - пытался описать силач свои претензии к брату. «А ты глупый, всегда всё решающий силой, обжора братец» - с кривой ухмылкой парировал Рейстлин. «Ну, вот опять!» - вскликнул Карамон. «Да, братец, опять. Таков уж я. Поэтому не подходи больше ко мне за помощью. Я тебе не нужен, а ты не нужен мне. Уходи, не стоит находиться рядом с ядовитой змеёй» - согласился Рейстлин и одними словами повлиял на Карамона, и близнец ушёл. С тех пор Карамон понял, что без головы брата он сам мало что может решить. И сначала редко, но подходил с уважительной просьбой. Просил, чтобы тот помог вопреки их решению жить друг без друга. И Рейстлин со вздохом усталости помогал. Но однажды на улице встретился фокусник, который развлёк детвору и после представления научил паре номеров Рейстлина, что тот и продемонстрировал другим, когда те хотели что-то от близнеца. Даже Карамону понравилось и, он много раз упрашивал, почти умолял, больше не помышляя применять силу, чтобы Рейстлин снова вытащил монетку из уха… Чего не скажешь о других мальчуганах, которые не гнущались бить Рейстлина, когда тот отказывался их развлечь. Карамон пытался сначала помочь с лечением, но Рейстлин прогонял его и тянулся к матери за лаской и заботой. Но однажды хилому близнецу вышло боком быть одному без чьей-то защиты. Тогда даже друзья Карамона участвовали и серьёзно избили его, после чего по всей Утехе это событие разошлось как скандал. А силач тогда самолично отметелил каждого, и пригрозил им, что если они ещё раз тронут Рейста, то получат в ответ сполна. Брату тогда было хуже всего, прямо как недавней зимой. Он жался в комочек на кровати, и отворачивался от близнеца испугано. Не знал никто, но дух Рейстлина на тот момент был надломлен. Он сгорал в жару новой болезни, где теперь отныне его преследовали кошмары. Но странным образом вспыхнувшая необъяснимая забота Карамона, его тени на стене ночью в свете свечи, и этот нежный голос, мягкие и сильные руки. Рейстлин смог спастись только благодаря вернувшемуся чувству защиты и отступившему страху. Пережив этот кошмар, Рейстлин стал ещё хуже. Теперь близнец был злее прежнего, и если бы не сопровождение терпящего не чудом, а силой воли и странным самовнушением, Карамона, то хилый мальчик никогда бы более не покинул дома, чтобы не столкнуться с тупоголовыми мальчишками. И в этот момент началась точка и линия хорошо известного поведения в будущем. Сарказм брата больно жёг сердце силача, но Карамон всё равно заботился о Рейстлине, вопреки всему. Так вышло, что воля и ум Рейстлина подчинили тело Карамона, а тот и рад был обрести того, кто будет решать сложные для ума задачки. И даже сумел таким образом вырасти от жалости к брату, до любви. Печалило лишь одно, брат не позволял себя обнимать никогда, кроме болезни или ночных кошмаров, где страх перед одиночеством и толпой детей-демонов одолевал его душу и разум. Позже спонтанная магия, защитившая Рейстлина от пожара на кухне, дала мальчику надежду. «Я стану сильнее. Брат мне будет не нужен, потому что против мага ни у кого не будет шансов! И тогда никакие демоны не причинят мне вреда. Я добьюсь силы и власти!» - твёрдо решил Рейстлин, узнав от матери, что в их роду были волшебники, и с тех пор стал понимать, что же такое он ощущал во время болезни. Рвалась в нём не используемая магия, и в матери он чувствовал родное тепло магии, вот он что было! «Магия моя жизнь, моё сердце. Я укреплю её и слабость тела будет досадным неудобством» - утешал себя Рейстлин и это помогало, а присутствие брата сначала использовал, но с годами к этому прибавились чувства. Изредка Рейстлин в жизни сомневался, что сможет пожертвовать наивным Карамоном, а после некоторых событий уверил себя, что нет. Но раз нет, то ему стоит лучше обдумывать, как направлять брата и применять его в своём плане, чтобы тот не умер, а справился с задачей. Манипуляция стала и злом и добром идущим от сердца мага Рейстлина Маджере.