Слизерин

Пэнси смотрела прямо перед собой, не собираясь прятать лицо. Пусть смотрят и скалятся, придурки. Если им захотелось поиграть в героев — пожалуйста. Хотите подохнуть — без проблем. Вот только ей отдавать жизнь за великого Гарри Поттера, объявившегося из ниоткуда только сейчас, почему-то не хотелось. Наверное, потому что с первого курса он называл её мопсом. Пусть посмотрит на свою Грейнджер, королеву красоты. Конечно, помощь замечательному Гарри послужит великому делу — избавлению от ига Того-Кого-Нельзя-Называть. Вот только лично ей и её семье Тот-Кого-Нельзя-Называть не сделал ничего плохого. А Гарри сделал. Пэнси начхать хотела на великое дело и благополучие остальных людей. Всё равно Тот-Кого-Нельзя-Называть победит. Пэнси не хотела, чтобы когда он после победы первым делом пойдет разбираться с предателями, Паркинсоны были на первых местах в списке. — Где Драко? — она стояла, держа спину ровно, чтобы казаться выше. — Нам уже пора выходить… Теодор единственный отреагировал, пожав плечами. Драко никто не указ: уходит, когда душа пожелает, а как будет настроение — приходит. И вообще, Пэнс, забей на Драко, ему уже давным-давно не до тебя. Это не до тебя было обидным и гадким до ужаса. Она прекрасно ведь видела, как ему плохо, но на все вопросы он только раздраженно говорил, что ей всё равно не понять. Пэнси. Отстань, ради Бога. Просто не доставай. Пэнси послушно молчала и перестала спрашивать, когда он приходил к ней и ложился рядом, кладя ей голову на колени. Какой-то Стокгольмский синдром, понимала она, находясь в одиночестве. Она же не дура — она знает, что сто лет ему не нужна. Когда он приходил, он позволял ей гладить его по голове — а потом скидывал её руки, сжимал запястья до синяков, кричал и называл дурой. А она не дура. Когда Драко приходил к ней, он всегда разворачивал её спиной. Он не насиловал, но не любил. И всё-таки он приходил. Ей было наплевать, как её назовут, коровой, мопсом, предательницей — послушайте, ей наплевать на Гарри Поттера и остальных людей, она пыталась защитить свою семью. Тот-Кого-Нельзя-Называть назовет её благоразумной и похвалит её родителей. Нет благородства и истины, всё зависит от перспективы. У Гарри Поттера нет семьи — их убили. Ну что же, у него были причины стать врагом Того-Кого-Нельзя-Называть. У Пэнси родители живы — и возможно, сейчас стояли позади своего Тёмного Лорда. Разве так плохо — поддерживать своих родителей? Разве так плохо — заботиться об их благополучии? — Ну где же Драко? — Пэнси обернулась, но Теодор покачал головой. Пэнс, ну шевелись давай, мы должны все убраться отсюда до того, как начнется заварушка. Признав, что он прав, Пэнси зашла в проход первая, гордо вздернув подбородок. Она может подождать Драко с другой стороны. В тёплые дни они выходили заниматься на поляну — или просто сидели там, болтали, наслаждались свежим воздухом. Конечно, они любили свои подземелья, и всё же иногда хотелось выбраться наружу. Голова Драко лежала приятной тяжестью у неё на коленях, Теодор насвистывал какие-то непристойные мотивчики, Крэбб и Гойл жевали утащенные с завтрака пирожные. Пахло травой и Драко. Пэнси могла не оборачиваться, когда кто-то открывал дверь — это Драко. Узнаете, когда влюбитесь. Она чувствовала его запах с другого конца комнаты. Она чувствовала его запах много после его ухода. Она пахла им. — Старикан, дай вернуться обратно. Я кое-что забыла. — Там начинается. Я закрываю проход. — Черт тебя дери, дай пройти! Пэнси грубая и противная. Какая родилась. Наплевать на Великую Битву, на то, что нужно выбрать сторону… Драко остался в гребаном замке. Значит, и ей там место сейчас. Она ведь, на самом деле, неплохо обращалась с палочкой. Если кто-то попробует напасть — получит. Пэнси не принадлежит к хорошим, добрым и благородным, она не гнушалась Непростительными Заклятиями. У неё не будет счастливого конца, её не будут любить и помнить после смерти, так что умирать она пока не собирается. Друзья, враги… Друзей у Пэнси не было. А значит, можно было палить сколько душе угодно. — Драко! Драко! Снова это потерянное выражение у него на лице. Растерянность, уязвимость, ранимость. Драко не смотрел на неё — вряд ли он видел что-то вокруг. Он был совершенно не в состоянии себя защитить — надо было найти Нарциссу и господина Люциуса, надо было найти его родителей… * Она смотрела на Асторию Малфой, целующую сына в щеку. Пэнси стояла, выпрямившись до болезненного хруста в спине, чтобы казаться выше. Но отвести взгляд не могла. Вот только видела она вовсе не их — лужайку во внутреннем дворе Хогвартса, где они все собирались тёплыми деньками. Пэнси вовсе не дура, не подумайте. — О, кого я вижу. Мне кажется, или ты поправилась? Как себя чувствуешь? Выглядишь болезненно. — Здравствуй, Пэнси. Наоборот, никогда не чувствовала себя лучше. Я снова беременна! — Ну надо же, — голос не дрогнул. Надо же.