Не плачь, девчонка

Тоби появляется перед крыльцом хмурый и злой, и я сразу вскакиваю, потому что не может же он злиться бесконечно. - Милый, я всё осознала, прости, пожалуйста! - Эль, - он устало щурится и притягивает меня к себе за талию, - я просто переживал за тебя. Ты понимаешь? - Конечно, понимаю. Меня Пифия позвала. Она рассказала много важного. - Стоп. Кто такая Пифия? – отстраняется, чтобы заглянуть мне в глаза. - Это такая прорицательница, - вздыхаю, не зная, как объяснить лучше. – Она очень старая ведьма, и очень мудрая. Просто поверь, она мне всё рассказала про тот ритуал. - Эль, погоди. – Тоби нежно убирает прядку с моей щеки. – Ты такая смешная, когда частишь. Давай пойдём в гостиную, и ты всё расскажешь. - Лучше в мой кабинет, - улыбаюсь я. – Там уютнее и кресла очень мягкие возле камина. - Тебе понравилось? – он явно ждёт похвалы. - Ты просто чудо, Тоби! – мы целуемся, все обиды забыты, а муж на руках несёт меня вверх по лестнице. И тут я вспоминаю про чашку. - Тоби, я должна тебе сказать ещё что-то. Он замирает на ступеньке и смотрит вопросительно-тревожно. Синие глаза напоминают предрассветное небо, когда сумерки только-только начинают таять. - Ты очень любил свою чашку? Он кривит уголок рта: - Это был подарок моего кузена Грэма. Он погиб в двадцать лет. Это единственная память. Мы дружили. У меня на глаза наворачиваются слёзы. - Эль, ты что, плачешь? Брось. Я не сержусь, правда! - Честно-честно? - Честное пионерское! Не успеваю я задуматься, откуда Тобиас знает про пионеров, как к моему плечу осторожно прикасается чья-то рука. Я резко вскинула голову. Рядом стоял Данко и теребил в смущении свой рыжий чубчик. - Миссис Эль, хозяйка! Вы тут сидите уже целый час. Я приготовил очень вкусный обед. - Кажется, я задремала, - я провела ладонями по лицу и взглянула на домовёнка. – Тобиас не возвращался? - Нет, хозяина ещё не было, - эльф качнул ушастой головой. - А-а! Ты знаешь, Данко, я совсем не голодна. Честно. Я хорошо пообедала в лондонском ресторане. – Увидев огорчённую мордочку нашего домовёнка-матроса, я поспешила добавить: - Но, если ты мне принесёшь какой-нибудь пирожок, чашечку кофе и подушку под спину, я буду тебе благодарна. Эльф просиял, и вскоре поставил мне на колени маленький деревянный поднос. Кофе в маленькой чашке из тонкого фарфора распространял дивный аромат. Пирожок с румяными боками так и манил, чтобы его скорее взяли в рот. Данко в последнее время любил нас побаловать пирожками. Под спину мне подсунули подушку, а на плечи инициативный эльф набросил вязаный плед. - Ветер холодный поднимается, - пояснил он. - Спасибо! – я с блаженным стоном облокотилась спиной на подушку. Скамеечка на крыльце, хоть и удобная, но от жесткой спинки устаешь быстро. Не заметила, как затекли все мышцы. - Северус как? Не проснулся? - Маленький хозяин встал сегодня очень рано и много играл. Он проспит ещё не меньше часа. - Вот и хорошо, иди, Данко. Отдохни пока. А Тоби всё не было. Я надеялась, что ничего не случится с ним и с его летающим мотоциклом. *** Я издалека вижу, какая неровная походка у мужа, и почему-то он является без своего мотоцикла. Вскакиваю со скамеечки крыльца, чтобы броситься навстречу. Как знала, что добром эти его отлучки не закончатся. Мне бы подбежать, но ноги не слушаются, и я стою с сильно бьющимся сердцем и не могу сдвинуться с места. И наплевать уже на его злость и свои обиды, лишь бы всё с ним было в порядке. И только когда он уже совсем близко, я вдруг понимаю, что он просто пьян, как говорится – в дымину. Взгляд толком не фокусирует, улыбается как-то нагло, иначе не скажешь. - А чего ты тут… э-э, - он даже не пытается стоять прямо. Ворот на рубахе расстегнут, рукав почти оторван, одна пола заправлена в джинсы, а другая торчит. – Эль, а ты… меня это… любишь? - Да, Тоби, - я сама понимаю, что виновата в его состоянии, но как же не вовремя он напился. – Иди спать. - Зачем, - удивляется он, - день же… И демонстративно задирает голову вверх, чтобы посмотреть на небо. Его тут же сильно кренит в бок, и я подскакиваю, чтобы поддержать. И вижу на подбородке след женской помады. Ни с чем не спутаешь. К горлу подкатывает тошнота. - Изменяешь, значит? – говорю спокойно, а в голове уже представляются красочные картинки. – Скотина! Тоби непонимающе моргает, а я зажмуриваюсь, чтобы просто его не видеть. А сама вспоминаю бабушку, которая не смогла простить мужу измену, хотя и пыталась. А я всегда думала, если любишь – всё простишь. Но кто ж знал, что это так больно! А муж, цепляясь за меня, вдруг опускается на колени, очень неудачно, почти валится на землю, кое-как выравнивается, прячет взгляд. - Ничего не было, - говорит куда-то в сторону. А я-то думала, он прощения хочет попросить. – И я эта… женат. Отвали. И его тут же выворачивает на мои кроссовки. Я вздрогнула, открывая глаза. Боже! Только не это! Привидится же! Двор по прежнему пустой, и кажется, даже птицы не поют. И где его носит? А вдруг в это самое время… Мне срочно понадобилось в дом, потому что пирожок как-то неправильно переварился. Спазмы прекратились лишь минут через десять, и я с трудом поднялась с пола, оторвав дрожащие руки от унитаза. Вот, а так радовалась, что нет никакого токсикоза. Умывшись и почистив зубы, вернулась на крыльцо. Закуталась в плед, чувствуя внутри опустошённость. *** Не успеваю я устроиться в уютном коконе из пледа, как мотоцикл мужа бесшумно спускается с неба прямо перед крыльцом. Тоби спрыгивает и что-то берёт из корзины, притороченной к багажнику. Когда он оборачивается, я восторженно ахаю, не в силах поверить глазам. Таких красивых букетов из разноцветных роз я давно не видела. - Тоби! Ты что?! Муж опускается на одно колено, и я вижу, что он совсем не злится. В глазах светится ласка и немного грусти: - Эль, я был груб и несправедлив. Ты меня простишь? Я забираю букет и утыкаюсь в него носом. Дивный аромат цветов сводит с ума. - Спасибо, милый! Я простила тебя сразу! - Я знаю, что ты разбила чашку, - говорит вдруг он, осторожно целуя мою руку и не сводя с меня глаз. – Это память от бабушки, но я и без этого её помню. Так что не волнуйся. - Тоби, нам бы поговорить, - я чувствую, как гора ответственности за чашку падает с моих плеч. Он поднимается и протягивает мне руку ладонью вверх: - Эль, отдай цветы Данко. Как тебе идея поговорить в домике на дереве? - Чудесная идея, дорогой! Данко, пожалуйста, поставь розы в вазу, ту, что на каминной полке. Я встряхнула головой, отгоняя глупые фантазии. О чём я думаю вообще? Очень сомнительно, чтобы Тоби ни с того, ни с сего подарил мне цветы. Видимо, в его семье это было не принято. Я плотнее укуталась в плед, упорно продолжая ждать супруга и безнадёжно гадая, в каком настроении он появится. Ну правда, не убьёт же. Пусть даже наорёт, хотя на него это не похоже. *** Я задумываюсь и не сразу замечаю, как он подходит, вздрагиваю, пытаясь встать, но Тоби толкает меня обратно на скамью, и я вдруг понимаю, что он не просто злой, а в бешенстве, и еле владеет собой. - Кто этот мужик, Эль? – цедит он сквозь зубы, больно удерживая за плечо. - Какой… Тоби! Ты с ума сошёл? И тут он просто бьёт меня по лицу ладонью, отчего голова ударяется об перила крыльца. Щека горит, а я не могу поверить, что это мой муж. - Видеть тебя не хочу, - выплевывает он и уходит в дом. Я всхлипнула и проснулась. Опять! Щека продолжала гореть, словно и правда Тоби дал пощёчину. - Данко! – позвала я, не понимая уже, привиделось мне это или нет. Домовёнок сразу появился на ступеньках. - Да, хозяйка. Я тут. - Данко, Тоби не возвращался? Он огорчённо покачал головой: - Нет ещё. *** Шаги шуршат совсем рядом, и я открываю глаза – опять задремала. Тобиас очень красив в белоснежной футболке и джинсах. В руках у него большая спортивная сумка. - Привет, - он сразу наклоняется и целует меня в губы. В глазах решительность и никакой злости. - Знаешь, Эль! Нам бы надо поговорить, но сначала выслушай предложение. Ты помнишь, что у нас так и не было медового месяца? Не смейся, я серьёзно. Что ты думаешь насчёт греческих островов? А? - Тоби! Ты правда возьмёшь нас на море? - Ну а что, поселимся на безлюдном пляже. Только ты, я и Северус. Будем целыми днями загорать, купаться, собирать ракушки и танцевать в ночных клубах. - В ночных клубах? А куда мы денем Северуса? - Ничто не мешает взять с собой Данко. Ну как? Едем? - Едем! – я с визгом прыгаю ему на шею, беспорядочно целуя в щёки и губы. Потом всё же беру себя в руки и серьёзно смотрю ему в глаза. - Что? - Твоя чашка, Тоби… Разбилась. Он хохочет, запрокинув голову, на шее выделяется кадык и, не удержавшись, и прикасаюсь к нему губами. Перестав смеяться, он смотрит мне в глаза, и мы соприкасаемся лбами. - Эль, я уже трижды применял к ней «Репаро». Она совершенно несчастливая. И если ты ещё не передумала, вам хватит часа на сборы. Я взял портключ, который сработает через семьдесят две минуты. - Ещё поцелуй, - говорю я, - и побегу собираться! - Ещё поцелуй, - ухмыляется Тоби, - и мы никуда не поедем. Неохотно я сползаю с него на землю и бегу в дом, чтобы разбудить и обрадовать сына. Спотыкаюсь на пороге и открываю глаза. Я по-прежнему сижу на крыльце. Н-да, мне бы романы писать! Я сердито наколдовала «Темпус». Шесть вечера! Я его жду уже два с половиной часа. Что могло так сильно задержать? Затекли уже все конечности. Из открытой двери дома послышался голос Северуса – проснулся уже. И Данко, наверное, его кормит. Сынок появился на крыльце спустя пять минут и расширил глаза: - Мам! А чего ты тут? - Просто сижу, - потрепала его по лохматой голове. Волосы уже опять отросли. Подстричь бы. – А ты чего? - Ничего, - и малыш вдруг забрался ко мне на колени, обвил тонкими ручками шею, прижался и уткнулся носом в шею. – Мам, а Дерек к нам когда приедет? - Он же вчера был, - я обняла покрепче ребёнка и стала гладить по маленькой спине, чувствуя под руками косточки позвоночника. Всё-таки, он у нас слишком худенький. – Может, мы сами съездим к ним в гости? - О, мам! Давай! А когда? - Не знаю, Сев, мне ещё зелья доварить нужно. Завтра никак не получится. Может, денька через два? И папу спросим. - А где папа? - Скоро придёт. А что ты в домик не бежишь? Надоел? - Не-е, мам. Там хорошо. А ты расскажешь мне сказку? - Сейчас, что ли? - Ага. Я вздохнула, глядя в сторону калитки поверх его плеча. – Ну слушай. Жили-были на свете три поросёнка. Три брата. Старшего звали Наф-Наф… *** Северус уже давно убежал в своё царство на деревьях, утомившись сидеть на одном месте, а Тобиаса всё не было. Сначала я наколдовывала «Темпус» каждые двадцать минут, потом каждые десять. Ветер на самом деле дул прохладный, и я попросила Данко уговорить Северуса надеть курточку. В половине девятого пришлось делать зарядку и даже побегать, чтобы размяться. Я уже мысленно представила себе все катастрофы, какие когда-то видела в фильмах. И дольше сходить с ума, сидя на одном месте, просто не было сил. Теперь я очень хорошо понимала Тоби, который за меня волновался. На душе было тягостно и тоскливо. Я даже перестала гадать, каким его увижу. Сколько можно, в конце концов? Данко снова уговаривал поесть, но мне просто не хотелось. Впрочем, от горячего чая с бергамотом отказываться не стала. В десять уже стало темнеть. Хорошо, над крыльцом горел фонарь. Я попросила домовёнка принести мне книгу и сидела, укутанная уже в два пледа, разбирая премудрости древних рун. В половине одиннадцатого я уговорила Северуса идти спать. Малыш капризничал и с трудом согласился на сказку от шушпанчика. Оказалось, Руни знает много интересных историй. Она теперь по вечерам улетала охотиться с черным приятелем, а днём отсыпалась. Когда высоко в небе я увидела далёкий огонёк одинокой фары, «Темпус» показал без трёх минут двенадцать. Почти полночь. Быстро позвав Данко, велела отнести пледы и подушку обратно в дом, да разогреть какой-нибудь еды. Сразу стало зябко, и я обхватила себя руками. Мотоцикл приземлился почти бесшумно, остановившись где-то за углом дома. Меня стала бить мелкая противная дрожь – наверное, от ночной прохлады. С удивлением я услышала голос Тоби, что-то говорившего, и хотела уже побежать к нему навстречу, когда он вывернул из-за угла дома, заставив моё сердце неровно дёрнуться. А следом за ним показался мой братец. Тоби даже не сразу меня заметил, продолжая что-то говорить Джею. Я не разбирала слов из-за непонятного шума в ушах. - О, привет, - он едва не налетел на меня и резко затормозил. – Ты чего не спишь? Поесть чего-нибудь осталось? Пошли, Джей, он у меня в кабинете. Но я думаю, тебе лучше остаться ночевать, куда ты на ночь поедешь? - Привет, Эль, - улыбнулся мне брат, а муж уже бодро поднялся по ступенькам и заходил в дом. - Тоби, - окликнула я, и он замер, полуобернувшись. – Я там твою чашку разбила. Извини. - Да? – он недоумённо пожал плечом. – У нас что, мало чашек? Не дожидаясь ответа, он скрылся в прихожей. - Привет, - я улыбнулась брату через силу, чувствуя себя каким-то роботом. – Иди, Данко вас покормит. - А ты? Я покачала головой и махнула рукой, голос внезапно отказал, а в горле появился неприятный ком. Джей с сомнением потоптался рядом и всё-таки ушёл следом за Тоби. Я зажмурилась и сжала кулаки. Слёз не было. Просто я очень устала, такой длинный день! Внутри поднималась очень нехорошая волна. Надо было немедленно успокоиться. Я задышала открытым ртом, медленно считая. Пять секунд вдох, семь секунд выдох. Бездумно запрокинув голову, смотрела на яркие звёзды. Видимо, на небе совсем не было облаков. Постепенно сжатая внутри пружина распрямлялась, дыхание помогало. Я даже «Темпус» наколдовывать не стала. Какая уже разница, сколько я здесь торчу? Хватит! Резко развернувшись, потопала в дом. Зашла в гостиную и увидела, что Тоби и Джей смеются какой-то шутке, сидя за длинным столом. Моей решительности хватило, чтобы сразу произнести: - Тоби, нам надо поговорить! Он, всё ещё улыбаясь, оглянулся на меня и поморщился: - Эль, поздно уже. Давай завтра. – И обернулся к Джею. – Я бы на твоём месте не стал с ним даже разговаривать. - Вообще-то, Тоб, клиент всегда прав, - усмехнулся брат. Я заметила, что они уже почти поели, а Данко нет, и подошла к серванту. Надо же было налить им чаю, что ли. О чём они говорили, я больше не вслушивалась. Мне стало вдруг абсолютно всё равно. На меня обращали внимания меньше, чем на жареную картошку. Боже! Да Тоби даже не поцеловал меня при встрече! Просто обошёл. Наверное, я слишком сильно стиснула чашку, поверх которой стояла ещё одна, и та вдруг с тихим звоном пошатнулась, упала на пол, и разлетелась на три крупных осколка. - Эль, осторожней, - сказал Тоби в на миг установившейся тишине. – Нет, Джей, ты не прав… Я оглянулась – они не смотрели в мою сторону, увлечённые важным разговором. Перевела взгляд на чашку в руке. Она показалась мне слишком маленькой. Да и вообще расхотелось наливать им чай. Обойдутся. Чашку поставила обратно, и посмотрела на высокую стопку тарелок. Красивый сервиз внезапно вызвал тошноту. Зачем нам столько? Гостей принимать? Наверное, я просто перенервничала. И сошла с ума! Да. Я просто взяла всю эту стопку, донесла почти до стола и, подняв повыше, отпустила. Грохот бьющейся посуды музыкой звенел у меня в ушах. Вот так вот. Бить по одной тарелке – не наш метод! Джей Ли вскочил, уронив стул, и с беспокойством уставился на меня. Тобиас замер на полуслове, продолжая сидеть. Взгляд был настороженным. - Эль? - Да, Тоби? Наверное, тон у меня был не очень добрым, потому что Тоби зябко повёл плечами. - Что ты делаешь? – неуверенно спросил он. - Показалось, что у нас слишком много посуды, - доходчиво пояснила я. – А ты и дома-то не бываешь. Благо сервант был близко, и там была ещё высокая стопка блюдец. Достав их в полной тишине, картинно подняла вверх, глядя Тоби в глаза, и отпустила. Блюдца разбивались ещё более музыкально. Под ногами хрустели осколки. - А мне тут одной пить чай неинтересно, милый. Так что чашки нам тоже не нужны. Чашечки пришлось выкидывать по одной. Когда кончились и они, я взяла большое блюдо. - И знаешь, дорогой, скучно мне просто. Поговорить не с кем. – Блюдо полетело в камин. На каминной полке качнулась та сама ваза для цветов китайского фарфора, которая мне так нравилась. Я быстро шагнула, чтобы её удержать. Но посмотрев на мужа, который на удивление продолжал просто сидеть, настороженно за мной следя, вздохнула: - И нафига нам эта ваза, если цветов мне ни разу не дарили? - Эль… - его голос потонул в звоне бьющегося стекла. Зря я взглянула на Джея, его сочувственный взгляд мне был совершенно без надобности. Я опёрлась о края стола, взглянув Тоби в глаза: - Захочешь поговорить, Тобиас Алан Снейп, - медленно, чётко выговаривая каждое слово, произнесла я, - сообщи мне об этом заранее. А я ещё подумаю! И уже собираясь выйти из комнаты, протопав к двери по хрустящим осколкам, я обернулась: - Думаю, вы с комфортом разместитесь в гостевых спальнях на втором этаже, господа. Спокойной ночи! Ответом мне было молчание. И меня отпустило, сразу стало легче дышать. Да никто мне не нужен! Поднявшись на третий этаж, я подошла к нашей спальне и остановилась. Заходить внутрь решительно не хотелось. Все эти воспоминания… Я уже хотела пойти в свой кабинет, когда приоткрылась дверь в комнату Северуса, и сынок выглянул в коридор. - Мам? – его голос был испуганным. - Да, родной? – я тут же оказалась возле него на коленях и крепко обняла. – Плохой сон? Он шмыгнул носом: - Да. Посиди со мной. От такой жалобной просьбы у меня сердце сжалось. - У меня есть идея получше, - бодро сказала я. – Давай, ты меня пригласишь в свой домик, там ведь есть две кровати. Северус удивлённо открыл глаза и рот. - Мы будем там спать? – уточнил он, прищурившись, прямо как отец. - Да, и болтать обо всём. - Давай! А как мы туда… - Пойдём, Каталина у меня в спальне. С сыном зайти в нашу спальню оказалось проще. Метла стояла в шкафу и нетерпеливо завибрировала при нашем приближении. Содрав с кровати одеяло, я завернула в него ребёнка, так что торчала только макушка и глаза. Каталина послушно позволила себя оседлать, а Северуса пристроить впереди меня. Окна распахнулись от простой «Алохоморы». Мы вылетели в окно, в темноту и Северус счастливо засмеялся, беря с меня пример. Хорошо Люмос у меня получился достаточно мощный, а то в темноте найти эти домики в ветвях было просто нереально. Приземлившись возле палатки, я ссадила сына, и сама забралась внутрь вместе с метлой. Думала, что надо будет накладывать климатические чары, но в палатке было очень тепло. Видимо, это была дорогая модель со встроенным климат-контролем, прямо как мантии. Оставалось только наложить щиты на выход и на все стенки – на всякий случай. Не хотелось, чтобы нас кто-то тревожил. Северус уже деловито подкрутил какую-то палочку под потолком, забравшись на стол. И палатку залил мягкий тёплый свет. Я посмотрела на ровно застеленные кровати, чистый стол со стопочкой листов, чисто выметенный пол и наполненное наполовину мусорное ведро. - Это я сам прибирался, - сразу сообщил Северус. - Молодец, - я была восхищена, - а давай сдвинем кровати. Накроемся сначала каждый своим одеялом, а потом вот этим большим. - Давай, - обрадовался малыш и принялся мне помогать. Только когда мы уже легли на вполне удобные и мягкие кровати, а сын притулился у меня под боком, он сонно спросил: - Мам, а папа? - А у папы сегодня гости, - ответила я, - ему не до нас. Спи, моё солнышко. Спеть тебе колыбельную? - Угу. Я тихо запела ту колыбельную, что пел нам с сестрой отец в нашем счастливом детстве: - Спи, младенец мой прекрасный, Баюшки-баю. Тихо смотрит месяц ясный В колыбель твою. Стану сказывать я сказки, Песенку спою; Ты ж дремли, закрывши глазки, Баюшки-баю. По камням струится Терек, Плещет мутный вал; Злой чечен ползет на берег, Точит свой кинжал; Но отец твой старый воин, Закален в бою: Спи, малютка, будь спокоен, Баюшки-баю. Северус крепко спал уже на втором куплете. Я закрыла глаза, обнимая маленькое тельце и беззвучно зевнула, чувствуя полное умиротворение. *** Спали мы слишком крепко и просыпаться не хотелось, несмотря на странный шум снаружи. Я нехотя открыла глаза, с удивлением оглядывая помещение. Рядом завозился малыш, и я сразу всё вспомнила. Послышался стук снаружи, и, наверное, не первый. А потом я услышала голос Тобиаса: - Эль, открой, пожалуйста! Я промолчала. Всё равно эти щиты, что научила ставить Лиара, ему не снять. - Эль! Ты меня слышишь? Северус поднял встрёпанную голову и спросил шёпотом: - Мам, это папа? - Да, солнышко. Хочешь спать, или будем вставать? - Я в туалет хочу. Да, про это я не подумала. Недолго же мы тут продержались. Самой бы не помешали удобства. - Придётся отсюда выбираться тогда, - вздохнула я. Малыш поднял голову и хитро на меня посмотрел. А потом ткнул в угол: - Туалет там, за занавеской. Я ахнула: - Ты гений, Север! Ну, беги первый. - Ма! А мы прячемся от папы? И будто подтверждая его слова, Тоби снова постучал, громко позвав: - Эль, открой, чёрт возьми! Сколько можно?! - Он сердится, - сообщил мне Сев тихо, блестя чёрными глазками. - Пускай, иногда это полезно. Ну, беги. А потом мама. Там рукомойник-то есть? - Есть, мам! И полотенце, и мыло! Северус пошлёпал босыми ногами в сторону занавески, а я свесила ноги с кровати. Так ведь и не разделась, легла прямо в джинсах и свитере. Подошла к выходу, благо конструкция позволяла стоять в полный рост. - Что нужно? - Эль, открой, а? – голос Тоби стал помягче. - Нет. Послышалось сопение, муж молчал больше двух минут. - Мне нужно уехать сейчас, - сказал он. Не удивлюсь, если говорил, не разжимая зубов. - И что? - Эль, прости, - а вот это я еле разобрала, так тихо прозвучали слова. Опять помолчали. Я слушала дыхание мужа и очень хотела снять нафиг этот щит, но тут послышалось шлёпанье маленьких босых ног и звонкий голос сына: - Мам, я всё! Оглянувшись, увидела, как мелкий радостно нырнул обратно под одеяло. - Хорошего дня, Тобиас, - твёрдо сказала я. – Мне тут некогда с тобой болтать. И пошла к туалету. Сколько он там стоял, не знаю, но я успела оценить удобства, умыться и даже почистить зубы. Нераспечатанные зубные щётки и паста тут тоже были. Когда вернулась к сыну, он лежал на кровати и болтал маленькими ножками в воздухе. - Папа ушёл, - сообщил он мне. - Откуда ты знаешь? - Я слышал, как заводится мотоцикл. Он улетел. - Ну тогда и мы полетим домой, - решила я. – А то ты у меня в ночной рубашке, да и позавтракать нужно. Мы дружно растащили кровати на прежние места, застелили их, а Северус был вновь закутан в большое одеяло. - Мам, ну тепло же, - ворчал он. Я сняла щиты и выглянула наружу. Никого. Оседлали довольную Каталину и полетели к дому. Окно в спальню было по-прежнему открыто. Мне было интересно, сколько Тоби понадобилось времени, чтобы вычислить, где мы провели ночь. Хотя, какая разница! Отослав сына одеваться, я сама сменила джинсы на юбку и причесалась. Внизу царил порядок и покой. Сервиз целёхонький стоял на своём месте в серванте. На каминной полке посверкивала гладким боком китайская ваза. - Да здравствует «Репаро», - пробормотала я. В кухне возился Данко. - Завтрак готов, - радостно сообщил он нам. - Здрасти, дядя Джей, - звонко поздоровался Северус, первым забегая за перегородку. - Здорово, хлопец, - послышался голос брата. – Как спалось? - Я не хопец, - обиделся Сев, - мы с мамой спали на дереве. - Ну и как там? - Там круто, - серьёзно ответил сын. – Но это наша тайна, понял? Я зашла в кухню: - Северус, не груби взрослым. Это некрасиво. - Ну мам! - Привет, Эль, - спокойно поздоровался брат, складывая газету. - Тебя оставили за нами присматривать? – поинтересовалась я, наливая себе в чашку кофе. - Ну зачем ты так? У меня просто свободный день, спешить некуда. Я села напротив брата, а Данко сноровисто поставил на стол тарелку с горкой поджаристых гренок. Джей улыбался уж очень старательно: - Эль, Тоби сказал… - Джей Ли, - перебила я, – ещё одно слово про него, и можешь топать на все четыре стороны. Ясно? - Понял, понял! – теперь он улыбался открыто и даже поднял вверх руки. Северус заливисто захохотал, выплюнув недожеванную гренку. - Сев! Со стойки слетел ворон, которого я сразу не заметила, и быстро проглотил этот кусок. - Мам, - Северус успокоился и посмотрел на меня, - а мы опять полетим туда? - Нет, солнышко, маме нужно варить зелья. - Я могу с тобой полететь, - предложил Джей. - А ты умеешь? - Обижаешь, племяш. Я был лучшим ловцом школы. Я удивлённо посмотрела на брата – а ведь правда, ничего о нём не знаю. А у нас тут ещё один Гарри Поттер. - Ловцо-о-ом? - протянул Северус. - А это что? - Это кто, - сказал его дядька. - Это тот, кто летает быстрее всех. - А у тебя метла есть? - Есть, и не одна, - ухмыльнулся тот. - А где? Я слушала их болтовню и даже не заметила, как съела омлет. Поблагодарив Данко, оставила Сева с братом и пошла доваривать свои зелья. Когда Джей ко мне спустился, я сидела за столом и тщательно записывала в дневник последовательность приготовления последнего зелья. Я опять попыталась усовершенствовать свойства сложного состава для роста волос и подозревала, что зелье получилось даже лучше, чем ожидала. Да и время приготовления, благодаря незначительным изменениям в рецептуре, уменьшилось вдвое. Настроение у меня улучшилось, как часто бывало при занятиях любимым делом. - Где Северус? Джей присел сбоку от стола на табурет. - Рисует там, в палатке. Прогнал меня. - Он может, - усмехнулась я. – Долго посуду восстанавливали? - Как тебе сказать, - широко улыбнулся братец, - тебе знакомо заклинание «Репаро Максима»? - Красавцы! – фыркнула я. - Не сердишься? Тоби его не знал. - Зато теперь знает, - пожала я плечом. – Вижу, вы уже скорешились. - Эль, я знаю, что это не моё дело… - Вот и не лезь, - перебила я и, глянув на его расстроенное лицо, добавила: - Эй, братец! Я вообще-то люблю своего мужа. Так что прекрати терзаться. - А-а! – он вздохнул с облегчением. – Я думал, ты на него злишься. - Да, злюсь, - спокойно кивнула я и хмыкнула, заметив, как его улыбка опять померкла. Дописала последнее слово и захлопнула тетрадь. – На сегодня всё. Ты что-нибудь понимаешь в садах и огородах? - Ну, так, - замялся он, - могу отличить спелую клубнику от незрелой. - Понятно, - я вздохнула. – Я примерно так же. - Будем осваивать? – обречённо спросил брат. - Ну вот ещё. Лучше найдём умельца. - А-а! - Знаешь такого? - Никакой от меня пользы, да, Эль? Я рассмеялась. - Ну почему никакой? – сказала, успокоившись. - Одно «Репаро Максима» чего стоит. Спасибо тебе. Мне эта ваза очень нравилась. Обедать ещё не пора? - Так я и пришёл тебя звать, - оживился Джей. - Трудно бездельничать, да, братец? От каких дел тебя оторвал мой муж? Мы поднимались по лестнице, и Джей Ли, поднимавшийся впереди, отвечать не стал, только покачал головой, тяжело вздохнув. На обед Данко приготовил любимый «красный суп» Северуса, и мы все дружно отдали ему должное. И я последняя заметила, как в гостиную вошёл Тоби. Очень хотелось съязвить, что он сегодня рано. - Всем привет и приятного аппетита, - жизнерадостно произнёс он и подошёл к моему стулу. – Привет, Эль. Пришлось сильно отклониться, когда он нагнулся, чтобы меня поцеловать. Тоби выпрямился, а я сразу выскользнула из-за стола с другой стороны: - Извините, - сказала, ни на кого не глядя, и, обогнув застывшего мужа, поспешила выйти из комнаты. Тоби нагнал меня на лестнице, когда я уже почти поднялась на второй этаж. Когда он схватил меня за предплечье, я замерла на месте и строго сказала: - Убери руки! Послушался, как ни странно. Я пошла к себе в кабинет, а он топал следом. Мне было не смешно, напротив, страшно обидно, уж не знаю отчего. Казалось бы – это я тут последняя стерва. А он со всех сторон несчастный. Только вот на пороге кабинета я всё равно развернулась, взявшись за ручку двери, и преградила ему путь. - Дай закрыть дверь. - Эль, посмотри на меня, - попросил он. А я просто не могла поднять взгляд. И так сдерживалась из последних сил. Внутри опять всё дрожало. - Уйди, пожалуйста, - сказала тихо. Он скрипнул зубами и отступил, а я сразу захлопнула дверь, и без сил прислонилась к ней спиной. Вздрогнула от сильного удара по стене, а потом слушала удаляющиеся шаги. Почему-то подумалось, что он тоже любит борщ. И, наверное, не станет обедать назло мне. Так и есть, спустя пару минут, во дворе очень громко взревел мотоцикл. Вернуться к столу я теперь не могла, и без того чувствовала себя глупее некуда. Стыдно было перед Джеем, Северусом и Данко. А жаркое было таким аппетитным! Вот ведь, эгоист, и чего приезжал, спрашивается? Голодный ведь уехал из собственного дома. Не найдя себе занятий в кабинете, побрела в спальню. Судя по взбитым подушкам и простыне без единой морщинки, поверх которой я утром комом положила одеяло, Эриоки не было со вчерашнего дня, а Тоби так застелить не мог бы, значит, просто здесь не ночевал. Застелила аккуратно кровать. Закрыла окно и поправила занавески. Хотелось просто зареветь от тоски, но слёз и тех не было. И кто бы сказал, что я теперь от него жду.