Печальный Старец

Печальный Старец разомкнул глаза в полночь в своем новом убежище, которое служило ему домом вот уже месяц. Он спал под каменным мостом, по которому то и дело проносились всадники. Кони лихо несли их, отбивая по влажному каменному покрытию мостовой глухую ритмичную чечетку копытами. Это был замечательный, приятный звук, насыщавший душу. Печальный Старец выпрямился во весь рост и вышел под дождь, провожая взглядом фигуру наездника, освещенную ночным светилом. В серебряной от лунного света и тумана сырости, разгоряченное тело лошади источало пар. В руке всадника был увесистый, средних размеров, мешок. Печальный Старец знал, что через минуты на мостовой снова застучат копыта. Погоня не заставила себя ждать, из Белого Полуграда в Черный, вслед за вором, мчались три наездника. Но, как это было всегда, едва пересекли они мост, - в замешательстве сбавили скорость, не решаясь вступить во враждующую часть города. Кони нетерпеливо топтались на месте, играя мускулами, мужчины воинственно кричали вслед исчезающему вдали силуэту. Печальный Старец взошел на мост, соединяющий бедную и богатую часть, когда-то цельного города, и направился в Черный Полуград, как делал это тридцатую ночь кряду. Ни днем, ни ночью тут не было тихо, предоставленные сами себе люди за чертой бедности делили эту территорию с преступниками, изгнанными из Белого Полуграда, почти век, не имея ни власти, ни законов, ни единства. Вот уже три поколения правителей в процветающем Белом Полуграде прятались за глубоким рвом от своих обязанностей, в богатом и породистом окружении. Любую проблему выносили за черту Полуграда, с глаз долой. Печальный Старец был бос, и каждое касание ступни о холод влажных камней просветляло его рассудок все больше. Черный Полуград был самым химерным местом из всех, где успел побывать Печальный Старец за свою жизнь. Величественные готические строения хранили дух истории и былого могущества этих мест, но смотрели на путника пустыми глазницами окон, облаченные в первобытные наряды из вьюнка и мха, подпертые нищими и проститутками у своих фундаментов. Печальный Старец каждую ночь слушал, о чем говорит Черный Полуград. Он говорил пьяными устами этих бродяг, грязными губами падших женщин, грубыми языками маленьких детей. Он говорил о бедствиях и болезнях, о голоде и нищете, о братоубийстве и забвениях. Он говорил об этом с жаждой, упоением, вдохновением, без тяжести греха, Черный Полуград жил с этим так долго, что забыл, как может быть иначе, как было, как должно быть. Сегодня Черный Полуград говорил об очередной смене Правителя в Белой части города, без интереса и вдохновения, затыкая этой новостью скучную паузу между грандиозной показательной казнью на площади, и приездом долгожданного странствующего кабаре. Печальный Старец держал путь на ту самую центральную площадь. Приземленное здание, с некогда белыми колоннами, служащее ныне трактиром, как всегда было оживлено, плевалось звуками музыкальных инструментов и отголосками драк, звоном бокалов и хохотом женщин. Под деревом монотонно плясал, подвешенный за ногу мертвец, поддаваясь ритмам дуновения ветра, колышась из стороны в сторону. Дыра в его брюхе давно не источала крови. - За что его убили? - спросил Печальный Старец у девушки в призрачном полупрозрачном платье. Но в ответ она только обвила его шею руками, прильнув своим телом, в тугом корсете, к лохмотьям, скрывающим путника. Глаза ее были мутны и пусты, словно два тумана, она не знала ответа на вопрос Печального Старца, она не знала ответа ни на один вопрос, она умела только предложить себя. Тогда он спросил у музыканта, сидевшего на камне тут же: - За что убили этого несчастного? Но музыкант, польщенный вниманием к своей персоне, только достал флягу, приглашая новоиспеченного друга выпить за знакомство. Печальный Старец держал путь в трактир. Тут, даже самые лихие разбойники вставали, чтобы поприветствовать его. Тридцать ночей кряду приходил Печальный Старец сюда и слушал самые страшные истории каждого страждущего, и ни разу лицо его не выдало негодования, отвращения или жалости, ничем нельзя было удивить этого путника. Сегодня, в последнюю свою ночь в Черном Полуграде, он пришел к самой старой женщине во всем поселении, хозяйке трактира. Ей было сто лет, она помнила старое название каждой улицы, лица всех правителей, и была одной из немногих, кто жил в Белом Полуграде, до возведения стен и появления рвов. - Здравствуй, Печальный Старец, - поздоровалась старуха, едва путник занял место за стойкой бара. Изо рта у нее вместо воздуха всегда шел дым, даже если трубку она в этот момент не курила, а было это крайне редко. - Здравствуй, Брунгильда, - ответил Печальный Старец старой трактирщице с именем королевы, - Сегодня моя последняя ночь в ваших краях, и ты обещала посвятить ее мне. Старуха поставила плошку с горячим бульоном перед прозябшим собеседником, уже в тридцатый раз. - Скажи, Брунгильда, за что убили того человека, что ныне украшает дерево у входа в твой трактир? За что его убили так? Неужто тут, в Черном Полуграде, тонущем в грехах, которых я не видел ранее, есть нечто, достойное показательной казни? - Ты действительно хочешь знать именно об этом, Печальный Старец? Ты же помнишь уговор, один вопрос. - Нет, - признался путник, - Я собрал из осколков жизней местных жителей целую фреску и теперь ты должна растолковать мне ее химерные образы, от появления первой стены и до сего момента. Старухи кивнула, довольная поставленным вопросом, и усадила свое ветхое тело напротив собеседника, жадно внемлющего предшествующей повествованию тишине. - Главная беда, дорогой мой Печальный Старец, - сказала Брунгильда, стуча своей трубкой о стол, - это равнодушие. Местные жители люто ненавидят беззаботных людишек Белого Полуграда, потому что так принято, никто не помнит почему, обычай такой. И никто не хочет разобраться. Равнодушие? - Равнодушие, - подумав немного, согласился Печальный Старец. - Еще пятьдесят лет назад, было принято ненавидеть Белый Полуград за то, что те изгнали нас, а сто лет назад, за то, что не помогли жить хорошо. И только те, кто живет сто пятидесятый год, помнит, что люди сами пришли к тому, что имеют. Три поколения назад, у власти впервые встал равнодушный Правитель. Он предоставил людей самим себе, и не потому, что верил, что так будет лучше, а потому как судьба народа заботила его меньше чем собственная. Он не следил за выполнением законов, единством армии и делами рынка. Так и вышло, что жадные и хитрые люди, со всего города перебирались все ближе к центру в погоне за наживой, и лучшей жизнью, а люди не желающие жить по законам, все дальше к лесу. Когда город разделился окончательно, у власти был уже другой Правитель, но и он, ступая по стопам отца, не заботился о том, что происходит за стенами замка, пока казна была набита золотом, а жизнь при дворе безопасной. Первые стены люди возвели сами, преступники, чтобы скрываться от возмездия, нищие, чтобы не платить дань, богачи, чтобы чувствовать себя в безопасности, торгаши, чтобы спокойно промышлять. Но Правитель никак не отреагировал на возведение стен. Пока нелицеприятные персонажи оставались за их чертой, волноваться было не о чем. Равнодушие? - Равнодушие. – Охотно согласился Печальный Старец. - Поколение за поколением жители Черного и Белого Полуградов из уст в уста передавали легенды об опасности друг друга, несущие страх, ненависть и невежество собственной истории, и длится это уже так давно, что никто не помнит истинных причин, но вражда в нашей крови передается по наследству. Но и третий Правитель не сделал ничего, чтобы вернуть людям их историю. Равнодушие? - Равнодушие! – в сердцах воскликнул Печальный Старец, и стукнул кулаком по столу так, что пустая плошка подпрыгнула, как живая, взволновав дымку таинственных трав из трубки трактирщицы. На улице уже светало, туман рассеялся, и первые косые лучи солнца полосами легли на спины спящих за столами пьяниц. В желтом свете Брунгильда казалась еще более старой и безобразной, почти что мертвой. - А потом местный юродивый, - старуха кивнула головой в окно, откуда было видно все так же лениво пляшущего под порывами ветра, мертвеца, - Предсказал воссоединение Белого и Черного Полуграда. Да так навязчиво об этом судачил, что за несколько дней всех охватила паника, новость эта слышалась из каждого подвала и передавалась из уст в уста, обрастая выдумками и страшными подробностями. Юродивого схватили. Но даже под страхом смерти он не отказался от своих слов и тогда его убили и повесили тут, чтобы другим было неповадно упоминать об этом страшном предсказании, ни днем, ни ночью. С минуту в зале затаилась полнейшая тишина. Путник встал из-за стола, поблагодарил старуху за ее рассказ и побрел прочь из трактира. Прощаясь с некогда белыми колоннами, несчастным юродивым и камнями, застилавшими площадь, он остановился в пятне солнечного света. - Странник, - окликнула его Брунгильда из окна, - скажи мне на прощанье, странник, отчего тебя называют Печальным Старцем, ведь ты так молод и силен духом? - Потому, Брунгильда, что я умею прожить тридцать жизней за месяц и триста за год, и все они печальны. – Так ответил странник старухе и направился к старому каменному мосту. Когда Печальный Старец пересек мост, горюя о невежестве и равнодушии своих предков, солнце было уже в зените, пейзажи и декорации резко и заметно сменились на богатые и вычурные. Улыбчивые, беззаботные люди низко кланялись Печальному Старцу на пути к Белому Дворцу, приветствуя своего молодого правителя в первый день его восхождения на трон.