Smile again

Не любить безумно красивого и не менее талантливого Токи было трудно, любить его было еще трудней. Особенно такому человеку, как Юу. Заядлому оптимисту и весельчаку непросто было ужиться со сдержанным и хмурым порою коллегой. Своим скучающим видом тот нередко показывал, что ему нет никакого дела до окружающих и ни о ком он не заботится, кроме себя самого. Однако порою Токи удивлял своих одногруппников внезапно повысившейся активностью и заинтересованностью. Старался натянуто улыбаться и фальшиво хохотать, преследуя одному ему известные цели. Откровенно побаиваясь докапываться до истины, Юу долгое время сторонился его, не решаясь сближаться и не без разочарования подмечая, какой тот красивый и в то же время недоступный. Драммер чувствовал себя ненужным и абсолютно чужим Токи человеком, пока не стал замечать, что на самом деле все гораздо хуже. Бывало и такое, что Юу ловил на себе недружелюбные взгляды гитариста в самый разгар веселья. Почему-то желание улыбаться тут же отпадало, и Юу сбегал от всего коллектива в курилку, чтобы не выслушивать вопросов о том, почему его настроение внезапно испортилось. А огорчался добродушный юноша всегда по одному и тому же поводу – из-за ненависти Токи, как он окрестил отношение гитариста к нему. И не так бы эта ненависть расстраивала, если бы сам драммер не испытывал к тощему парнишке диаметрально противоположные чувства... В том, что Юу оказался неправ, он узнал лишь год спустя, в той же самой курилке после окончания одной из репетиций. Драммер любил это место с широким окном во всю стену, из которого по вечерам можно было любоваться багровым закатом и вечно оживленным городом, расположенным под кроваво-красным небом. И несмотря на то, что покурить можно было бы и по пути домой, Юу вновь и вновь пробирался в эту комнату, пока его уставшие коллеги расползались по своим такси. Но в тот роковой вечер юноша оказался в курилке не один. Сперва он удивился, войдя в комнату и заметив у окна сидящего на полу и поджавшего к груди колени Токи, но затем прикинул, что этот парнишка всегда выглядел одиноким и странным, а таковым людям вполне себе свойственно убивать время подобным образом – сидя в пустой комнате и стеклянными глазами глядя в окно, за которым кипит жизнь, в которую тебе никогда не удастся влиться в силу собственных причуд. Сперва Юу хотел развернуться и уйти, оставляя гитариста наедине со своими мыслями, однако не смог сделать этого, так и продолжая стоять некоторое время в дверном проеме, рассматривая не шевелящегося одногруппника. Глядя на эту сгорбившуюся спину, на эти хрупкие плечи и тонкие руки, цепко обхватывающие такие же тонкие ноги, Юу впервые за все время, что они вместе работали, осознал, насколько его коллега беззащитный. И несчастный. Об этом говорил его вид. Поразмыслив еще какое-то время, драммер беззвучно шагнул внутрь, подкрадываясь к коллеге поближе. Тот вряд ли заметил приближение постороннего, погрузившись в свои мысли и загипнотизировано глядя в окно. Юу безумно хотелось разогнать эту тоску, однако он даже тишину нарушить не решился. Он давно заметил, что шуточки его Токи не нравятся, как и не нравятся ему любые проявления радости и прочих положительных эмоций. Они чужды ему, и когда он старается их проявлять, всем сразу становится ясно, что их обманывают. Юу никогда не понимал, почему Токи вынуждает себя улыбаться, если это ему несвойственно, а сейчас вдруг подумал о том, что гитарист просто-напросто боялся быть изгнанным из собственного коллектива и забытым людьми, которые составляли с ним небольшую, но уютную семью. «Он любит нас на самом деле», - понял однажды Юу, впервые в жизни увидев радостный блеск в глазах гитариста, искренне улыбающегося на одном из концертов фанатам и своим одногруппникам. Но было это позже, уже после того, как драммер самолично научил этого парнишку чувствовать и выражать свои эмоции... А в тот вечер, присаживаясь рядом с Токи, Юу не чувствовал ничего, кроме холода и отчуждения, даже не догадываясь, сколько тепла на самом деле сковано этими ледяными оковами. Рядом друг с другом парни сидели около десяти минут, и ни разу за все это время Токи не поднял головы на вошедшего. Драммер же, позабыв о сигаретах, молча смотрел на стремительно темнеющее небо, которое из окна десятого этажа казалось ближе и доступнее шумного города внизу. - Юу, - неожиданно подал голос гитарист, пододвигаясь зачем-то поближе. Барабанщик заметил, что парнишка дрожит, и поймал себя на мысли, что хочет обнять его и успокоить, руша мнение Токи о том, что он один и никто в этом мире не способен понять его и полюбить так же сильно, как и себя самого. В какой-то степени Юу действительно понимал его. Несмотря на многочисленных друзей и приятелей, он чувствовал себя одиноким только потому, что человеку, которому он симпатизировал, не было до него никакого дела. И, может, неспроста он каждый вечер приходил в эту пустую комнату-клетку, огражденную от счастливой городской жизни прочным, толстым стеклом. - Юу, - еще раз позвал отвлекшегося на свои размышления парня Токи, и драммер обернулся к нему, заглядывая в скрытые под полуопущенными ресницами кофейные глаза. - Что бы ты выбрал между желанным и необходимым? Вопрос огорошил Юу, не ожидавшего услышать ничего подобного. Он вообще не ожидал, что юноша, относящийся к нему неблагосклонно, затеет с ним серьезный разговор, будет просить совета, делиться переживаниями... Или как вообще следует воспринимать этот вопрос? Юу понадобилось некоторое время, чтобы усвоить такой легкий на первый взгляд вопрос и подумать над ответом, который почему-то найти оказалось непросто. Он считал, что нет смысла рассуждать на эту тему, пока жизнь не поставит тебя перед выбором. Очень часто наши помыслы и планы расходятся с реальностью против нашей же воли. Не предугадать, какие чувства ты будешь испытывать в тот или иной момент и какие внешние факторы будут на тебя давить, склоняя к тому или иному решению. - Необходимое оно на то и не обходимое, что мы не можем без него обойтись... Хотя знаешь, если от этого «необходимое» не будет зависеть ничья жизнь и здоровье, я, скорее всего, выберу желанное. Живем один раз, в конце концов, - Юу попытался улыбнуться, не будучи до конца уверенным, что улыбка эта уместна. Он понимал, что создает впечатление наивного человека, живущего одним днем, к коим Токи наверняка не относился и которых он вряд ли уважал, однако врать в своем ответе не пожелал. Но гитарист не поспешил осуждать и отговаривать своего одногруппника. Нахмурившись, он сильнее вжался подбородком в колени и прикусил нижнюю губу, на которой красовался отливающий рыжим в лучах заходящего солнца пирсинг. Юу отвлеченно подумал, что Токи жутко идет это украшение. Проколы парня всегда привлекали внимание драммера, и хотя он сам подобным никогда не увлекался и нередко корил Генки за очередное извращение над собственным телом, против пирсинга Токи ничего не имел, заглядываясь на эти маленькие металлические горошины и желая прикоснуться к каждой. Быть может, таким образом проявлялось его влечение к недоступному юноше, с которым сблизиться Юу и не мечтал, тихонько любуясь и страдая под сердитыми взглядами. - А что бы ты выбрал между любовью и музыкой? - едва слышно задал еще один вопрос Токи, до побеления пальцев сжимая свои ноги. Он нервничал, но даже при этом умудрялся говорить так безэмоционально и так же безэмоционально смотреть на мир красивыми глазами. - Музыка – моя любовь, - хмыкнул Юу и тут же прикусил язык, запоздало понимая, как, кому и, главное, на какой вопрос сейчас отвечает. Но раздумывать над причинами, по которым гитарист подобное спрашивает, тем более, у драммера, времени не было. Пока Токи не успел никак отреагировать, Юу поспешил забить его голову другими мыслями. - Думаю, выбор тут неуместен, ведь любовь – замечательный вдохновитель для музыканта. Их следует совмещать, ни в коем случае не отказываясь от одного ради другого... - Ты не понимаешь, - не медля ни секунды, уверенно ответил Токи, чем немного даже разозлил Юу, которому в данный момент больше всего на свете хотелось понять это хрупкое существо, а ему так жестоко заявляли, что все его попытки тщетны. - Тогда объясни. Почему ты держишь все в себе, обманывая окружающих и не позволяя им познакомиться с тобой настоящим? В этом-то и причина твоего одиночества! И ничего, ничего не изменится, пока ты откроешься! - набросился на парня вспыхнувший Юу, сам не понимая, где набрался на подобное смелости. Возможно, не следовало этого говорить. Возможно, не следовало выводить Токи из себя. Однако не похоже было, чтобы тот разъярился. Он сидел все так же неподвижно, с презрительно приподнятой узкой бровью глядя на коллегу. Юу почему-то хотелось верить, что спокойствие это напускное и внутри парнишки бушует буря. Хотелось верить, что он живой человек, а не фарфоровая кукла с неизменным выражением лица и отсутствием сердца... Хотя в то же время не хотелось, чтобы Токи обиделся на него, не хотелось понимать, что мог причинить и, наверное, причинил боль человеку, в которого начал влюбляться. - Ты хочешь, чтобы я стал таким же, как ты? Чтобы имел сотни приятелей, не все имена которых помнил бы, и смеялся бы с глупых шуток? Хочешь сказать, что со всем этим ты не одинок? Есть ли у тебя действительно близкий человек? Тот же Генки хоть раз выслушал тебя? Помог разобраться с той или иной проблемой? Или у тебя их нет, ничего тебя не тревожит? Хочешь сказать, ты счастлив? Счастливые люди не задерживаются на работе допоздна, чтобы выкурить пару-тройку сигарет в пустой тесной комнате, где их никто не потревожит. Счастливым людям есть куда спешить, Юу. А ты точно такой же, как и я. Только еще и лжец, обманывающий не только окружающих, но и себя самого. Токи говорил в размеренном темпе, давая коллеге время обдумать каждую фразу, в лишний раз проявляя свою раздражающую сдержанность. В такие моменты Юу хотелось врезать ему или сделать кое-что другое, только бы вывести из себя, раскрутить на эмоции, заставить почувствовать все то же самое, что чувствует он, и, может, тогда Токи поймет и примет его чувства, прекратив издеваться. Но в тот момент драммер словно утратил контроль над собственным телом, не в состоянии ответить даже словами. Как бы печально ни было это осознавать, Токи был абсолютно прав. Юу давно понял, каким человеком является, но запрещал себе думать об этом, самовнушая себе удовлетворение от жизни. А еще драммер подумал о том, когда Токи успел его так хорошо изучить. Неужели одиночество Юу так и бросается в глаза? Или гитарист так хорошо разбирается в тонкостях человеческой души? Или хмурые взгляды исподлобья означали совсем не то, что думал барабанщик? Как бы даже не наоборот... Видя, что Юу нечего сказать, Токи продолжил, уже мягче: - Хорошо. Докажи мне, что я неправ, и тогда я прислушаюсь к твоим словам, - казалось бы, гитарист в тот момент должен был засиять победной улыбкой, будь улыбки ему вообще свойственны, поскольку заранее знал, что доказательств никаких у его коллеги нет. Токи терпеливо ждал ответа долгих три минуты, но, так и не дождавшись, сдержанно вздохнул и разогнулся, собираясь встать. - Доброй ночи, Юу, - попрощался он, не рассчитывая на продолжение разговора и не ожидая его. Но сам Юу на этом заканчивать не хотел. У него созрел воистину безумный план, который при благоприятном раскладе мог решить их с Токи проблемы разом. Выход действительно был так прост и все время находился над носом, но бедные страдальцы его так старательно игнорировали, так отчаянно при этом желая. В большинстве случаев люди самостоятельно выпускают из рук птицу счастья, опасаясь, что она клюнет, если не там погладить. Но ведь если повезет и птица ответит на ласку, жизнь можно будет считать удавшейся? Юу, как истинный оптимист, верил в последнее и смело ухватил поднимающегося с места Токи за тонкое, почти женственное запястье и потянул вниз, заваливая на пол. Тут-то ему показалось, что в вечно пустых глазах мелькнула малая доля тревоги, и это лишь усилило желание драммера провернуть удуманное. На самом деле Токи не выглядел растерянным. Если бы он захотел, то без проблем выбрался бы из-под нависнувшего над ним тела, однако делать этого намеренно не стал, смирно лежа и дожидаясь, пока Юу перейдет к более решительным действиям. Ну а второй ждать себя не заставил. Нагловато глядя в широко распахнутые глаза одногруппника, он низко склонился над ним, припадая к жаленным устам и наконец-то обретая возможность вдоволь наиграться с пирсингом на губе и в языке. Токи так и не оттолкнул, но отвечать тоже не стал. Однако это не означало, что происходящее было ему безразлично. Юу чувствовал каждой клеткой, как трепетно дрожит под ним легкое тельце, удивительно стройное как для мужчины, благодаря чему музыкант привлекал к себе внимание как девушек, так и представителей своего же пола. Хотя вряд ли его это волновало, поскольку как бы Юу ни старался, он так и не смог вспомнить ни одного раза, чтобы гитарист воспользовался любовью фанатов. Юу, в общем-то, вообще не помнил, чтобы Токи общался с кем-нибудь помимо одногруппников. «Может, оно и к лучшему, что ты настолько одинок. Это позволит мне обладать тобою безраздельно», - решительно думал драммер, посасывая нежно-розовую губу и пирсинг на ней, а затем в очередном порыве необузданной страсти вновь врываясь в его рот языком и продолжая играться с холодным металлом внутри. Когда Юу понял, что целует одногруппника слишком долго, а ответа от того так и не последовало, он все же решил отстраниться, с опозданием замечая, что до сих пор изо всех сил сжимает нежное запястье, чудом до сих пор не сломав гитаристу руку. Синяков же было не избежать. Вставать драммер не спешил, разместив руки по обе стороны от головы Токи и сосредоточенно глядя ему в глаза. Они оба восстанавливали дыхание, играя в гляделки, и почему-то взгляд гитариста уже не казался Юу таким пугающим. Скорее, интригующим и вызывающим приятное волнение. - Вот теперь я счастлив. Так как насчет проявления чувств с твоей стороны? - хрипловатым голосом шептал барабанщик, кончиками пальцев поглаживая растрепавшиеся прядки волос Токи. Тот отвечать не спешил и вряд ли вообще собирался. По крайней мере, в словесной форме. Разглядывая еще какое-то время глаза одногруппника, в которых читалась серьезность его намерений, гитарист перевел взгляд на окно, за которым сгустилась тьма – ночь уже вступила в свои права. Значит, все давно разошлись по домам и в курилку никто не заявится. Обдумав последнее, Токи неожиданно для себя и для Юу улыбнулся, а затем обхватил шею более крупного парня и самостоятельно притянул его к себе. Через некоторое время, когда они стали с драммером ближе и роднее друг другу, гитарист признался, что давно ждал того момента, когда Юу осмелится показать ему свои чувства. До этого его злила нерешительность согруппника, и он понятия не имел, как можно того спровоцировать. И все же момент настал. Пусть и не самый подходящий, но его долгожданность перекрывала любые неудобства. - Я буду стараться, - честно пообещал он тогда шепотом на ухо драммеру, прижимаясь к нему всем телом, а после ухватился за светлые пряди и властно потянул его голову вниз. «Все-таки оптимизм – полезная вещь», - подумали вместе ребята, прежде чем выставить свое одиночество за дверь, сквозь щелки которой не проникал даже тусклый коридорный свет... *** С самого начала 2010 года Токи вел себя как-то странно, ходил мрачнее тучи и уже вовсе не казался таким светлым, как его длинные блондинистые волосы, которые Юу в свое время вынудил его перекрасить, шутя, что почти все герои фильмов поступают так, прежде чем начать новую жизнь. Вся романтика и беззаботность их отношений постепенно умирала. Еще месяц назад прогулки по ночному городу и баловство в виде игривых драк, всегда перераставших в нечто более страстное, являлись нормой, а с приходом нового года внезапно превратились в несбыточные мечты. Токи менялся, и параллельно с ним менялся Юу, ища причины всех проблем в себе и стараясь их искоренить. Драммер чувствовал, как его возлюбленный отдаляется от него, боялся, что тот охладевает к нему или вовсе нашел себе кого-то другого, более с ним схожего. Разборки он благоразумно решил не устраивать, поскольку знал, что в любом случае проиграет вечно правому во всем Токи, а огорчать его в лишний раз не хотелось. Как выяснилось позже, Юу поступил очень верно, молча наблюдая за переменами в любимом и просто оставаясь рядом и продолжая обеспечивать необходимую поддержку. Спустя год отношений вместе жить парни так и не начали, поскольку Юу часто принимал на дому гостей, а Токи не переносил в доме посторонних. Даже если драммер обещал, что перестанет водить в квартиру всех подряд и даже сменит замки, гитарист все равно отказал ему, аргументируя это тем, что боится устать от любимого, который не стал тише и спокойнее за все это время. Порою они из-за этого даже ссорились, но ради примирений, которые они устраивали, ссориться определенно стоило. В очередной раз они поругались по той же, можно сказать, причине. И исход этой ссоры навсегда отпечатался в памяти обоих музыкантов. Был конец февраля. Глубокая ночь, которую Юу был вынужден провести в одиночестве, поскольку Токи, которого он планировал пригласить, даже не ответил на его звонок. В последнее время это перестало быть редкостью, потому в панику барабанщик вдаваться не стал, спокойно уложившись спать на свою половину кровати, уместив рядом огромного плюшевого зайца, которого однажды подарил возлюбленному, но так вышло, что тот его до сих пор так и не забрал. Да, были времена, когда Токи проводил в этой квартире больше времени, чем в своей собственной... И когда Юу той ночью созерцал уже десятый сон, раздался неожиданный звонок в дверь. Лениво разлепив веки, парень подумал, что это ему приснилось, и хотел было вновь отключиться, как противный звук повторился. Нехотя выползя из постели, драммер отправился встречать нежданного гостя. Увидев на пороге продрогшего Токи, одетого не по погоде, с красным лицом и размазанным макияжем, у Юу возникла уйма вопросов, но озвучивать их ему было банально лень. Вплоть до того момента, пока возлюбленный не накинулся на него с объятиями, непривычно трогательно прижимаясь ледяной щекой к щеке хозяина квартиры. - Боже, ты же весь как сосулька... Какого ты весеннюю куртку в мороз напялил, дурак? - отталкивая от себя так отчаянно прижимающегося к возлюбленному Токи, Юу принялся растирать руками оголенные участки его кожи, снимая с вешалки свою парку и натягивая ее на парня против его же воли. После этого он потащил любимого в гостиную, усадил на диван, включив рядом обогреватель, и пообещал приготовить горячий чай. Токи, ничего не произнося, цеплялся за его руки и одежду, пытаясь удержать его возле себя, однако Юу не замечал мольбы в широко распахнутых глазах, бегая туда-сюда. Когда чай все же был готов, драммер уселся рядом с Токи, согревшемуся к тому моменту, сбросившему с себя верхнюю одежду, однако не перестающего дрожать. Гитарист воспользовался тем, что юноша наконец угомонился, и спешно взобрался ему на ноги, крепко обнимая и всем корпусом прижимая к дивану, дабы тот больше не вырвался. - Токи, что происходит? Ты никогда себя так не ведешь... - Юу принялся поглаживать его по напряженной спине, всерьез начиная волноваться. Но Токи молчал, вжимаясь лбом в его шею. - Ты же не просто так пришел наведать меня в три ночи? Перед этим отмалчиваясь весь день... Скажи, Токи... Я устал жить в безызвестности, гадая, что делает таким несчастным самого дорогого мне человека... Не я ли? - не переставал сыпать вопросами Юу. Наверное, стоило бы ему поддержать любимого молча или хотя бы успокоить, прежде чем расспрашивать, но вопросов накопилось слишком много, и стоило задать хотя бы один, как остальные посыпались сами собой... Гитарист до боли сжимал своими тонкими музыкальными пальчиками широкую спину любимого, намекая, чтобы тот замолчал, не усугубляя его плохое настроение, не делая еще больнее и не заставляя жалеть о том, что он отправился именно к Юу в поисках утешения. - Если я делаю что-то не так, скажи только... Я уделяю тебе мало внимания? Слишком много общаюсь с Генки? - барабанщик не реагировал на безмолвные просьбы, продолжая гнуть свое и считая, что имеет право узнать все и сейчас, что слишком долго ждал, а сейчас сложились наиболее подходящие обстоятельства, дабы все разузнать. Да и вообще думал, что любой другой на его месте тоже не удержался бы сейчас от вопросов. - Если несчастен со мной, так и скажи. - Идиот, заткнись... - зашипел, не сдержавшись, Токи и ударил кулаком любимого между лопаток. - Да я бы с радостью, но моя разговорчивость растет пропорционально твоей молчаливости! Я думал, ты научился за этот год выражать эмоции и делиться переживаниями... - теперь разозлился уже Юу, хватая любимого за плечи и резко отстраняя от себя. Брови того были сведены к переносице, губы плотно сжаты, а ноздри раздуты. Драммер, наверное, в тот момент выглядел точно так же. Они друг друга стоили. - А я думал, за год возлюбленные способны научиться понимать друг друга без слов. Неужели так трудно догадаться, когда надо молчать, а когда стоит разгонять отягощающую тишину? У тебя хоть иногда рот закрывается? - Токи с трудом давалось не повышать голос, это было заметно. Но позволить подобного он себе не мог не столько потому, что все еще был верен своему привычному образу, – скорее, он просто боялся перебудить соседей Юу, которые и так уже недолюбливали шумных любовников. - А тебе не кажется, что два месяца молчания с моей стороны – отличное доказательство моих стараний угодить тебе? Я ни слова тебе не говорил, когда ты срывался на меня по поводу и без повода или когда, наоборот, незаслуженно игнорировал. Только и делал, что обнимал тебя, идиота, чтобы хоть как-то унять твое волнение, неизвестно чем вызванное! - Юу еще никогда не хотелось так сильно влепить неблагодарному любовнику оплеуху. Нет, это не означало, что любовь прошла и отношения начали рушиться. Ссоры у этой пары начались с самого первого дня, но чувств их не ослабляли. Просто некоторые из этих ссор были незначительными, а некоторые запоминались надолго. Ссора того вечера определенно относилась ко второму типу. - Молчал? О да, самое гениальное, на что способен человек, которого игнорируют в силу своего плохого самочувствия, – игнорировать в ответ! Пытался утешить? Да ты со своими тупыми шуточками достал меня уже! Знаешь ведь, что я не считаю их смешными, что они не веселят меня! Но сильнее шуточек меня бесит только твоя беззаботная улыбка! Какого ты улыбаешься, когда мне плохо? О, а когда ты начал плести мне косички, честное слово, я убить тебя готов был! - кажется, Токи взялся вспоминать все косяки возлюбленного, хотя делал это с такой скоростью, словно и не забывал о них ни на минуту. Еще раз ударив Юу по спине, парень подорвался с места, ловко высвобождаясь из захвата ослабленных рук, и отскочил к окну, которое находилось напротив дивана. - Так почему не убил? Не мучились бы! Коль со мной столько проблем, зачем я тебе? - Юу по привычке потянулся в карман за сигаретами, но в пижамных штанах их быть, ясное дело, не могло. Парень досадно скрипнул зубами, сердитым взглядом уставившись в пол, и не сразу заметил, что Токи не поспешил отвечать. Подняв на любимого взгляд, Юу заметил, как гитарист медленно осел на пол, принимая до боли знакомую позу, в которой барабанщик застал его год назад в курилке. Злость вмиг отступила, сменяясь желанием обнять сутулые плечи, которые стали в последнее время еще острее... Внезапно накатило осознание собственной вины. До этого момента Юу казалось, что он бесконечно прав, а в итоге все равно признал правоту Токи. На самом деле драммер стал лучше понимать одногруппника за тот год, что они провели, связывая себя более тесными узами, чем сотрудничество или дружба. Еще когда Токи ворвался посреди ночи в его квартиру и так жалобно обнял, вынуждая сердце возлюбленного болеть, Юу понял, что проблемы гитариста действительно серьезны и стоит отнестись к нему с пониманием. Но парень так устал уступать собственными интересами, так устал держать свои мысли при себе и убивать себя пугающими догадками... Если он не прояснит ситуацию сейчас, то просто сойдет с ума, – вот что он думал. Он действительно был близок к безумию, теряя связь с реальностью, пребывая в постоянном напряжении, слишком много думая и все больше путаясь в своих мыслях. - Токи... - прошептал Юу, поднимаясь с дивана и медленно подходя к глядящему в окно любимому со спины. Присев позади, он осторожно обнял его за плечи, прижимая спиной к своей груди. - Ты и моя мать – все, что у меня есть. Вы единственные близкие мне люди... Я боюсь вас потерять, - едва слышно произнес Токи, ответно прижимаясь к юноше. Почему-то в его словах было больше ядовитой тоски и уныния, нежели тепла и заботы. Они вызвали у Юу покалывание в сердце, и не похоже оно было на приятное и волнующее, как бывает, когда тебе признаются в любви. Драммер даже не заметил, как глаза его увлажнились. Он не мог дать этому объяснения. Он почти никогда не плакал и считал, что это негоже для здорового мужика, да еще и оптимиста в придачу. А теперь любимый человек признался ему, что безумно им дорожит, и вроде бы Юу должен был радоваться, но отчего-то был совсем не рад это слышать. Наверное, догадывался, что кроется за словами, произносимыми Токи с горечью в голосе. Безгранично влюбленные люди так сильно грустить могут лишь по одной причине. - Не потеряешь... Никуда мы от тебя не денемся, - отталкивая невеселые мысли, сбивчиво прошептал Юу, не желавший, чтобы Токи догадался о его слезах. Он сжал миниатюрного паренька еще сильнее, только бы он не дрожал и только бы не дрожать самому. Также он считал, что это придаст убедительности его словам, вынуждая гитариста поверить в них всем сердцем. Всем своим маленьким, драгоценным сердечком, которое в сумасшедшем темпе колотилось, накрытое теплой ладонью Юу. - Это не так, - вздохнул Токи, опуская голову. Его светлые волосы спали вниз, оголяя шею, на которую тут же упала горячая слеза хозяина квартиры. - Моя мать сильно больна. Ее состояние ухудшается с каждым днем... Я должен быть рядом. Юу, я не могу оставаться здесь, пока ее тело медленно перестает ей подчиняться. Я никудышный сын... Пока не стало поздно, я вынужден покинуть группу и уехать из Токио. «Я вынужден покинуть тебя» – вот что услышал Юу, и в тот миг ему захотелось усилить хватку, буквально вжать любимого в себя и никуда-никуда не отпускать. Но это было бы так эгоистично после того, что он узнал о матери Токи. «Так вот почему ты разучился улыбаться и старался не привязываться к этому месту... Если бы я тогда не поцеловал тебя, нам обоим сейчас было бы легче. Ты ведь даже не ради группы до сих пор остаешься в Токио... Прости меня, Токи, прости...» - Прости меня, Токи, прости... - вслух проговорил Юу, опуская подбородок на его макушку и, вопреки желаниям, ослабляя хватку, дабы Токи, чье дыхание заметно участилось, смог дышать. - Ты опять говоришь не то, что надо, - Юу почувствовал, как гитарист обвил своими пальцами его руки, прижимая к себе покрепче. Почему-то ему казалось, что при этом Токи улыбнулся. Устало, но искренне, пусть и совсем невесело. Через улыбку он выпускал наружу свои эмоции, не желая пускать слезы. Он всегда был слишком гордым для того, чтобы плакать, даже если было нестерпимо больно... - Если бы не ты, я бы так и не узнал, что такое счастье, я бы так и продолжил презирать позитивных людей. А ведь они – самое замечательное, что есть на нашей планете. Именно они своим оптимистическим настроем согревают нас в трудную минуту, а не этот раскаленный шар на небе... Токи говорил еще что-то о том, как много нового открыл для него Юу, каким замечательным он считает его на самом деле, признался, что в действительности до беспамятства любил беззаботную улыбку возлюбленного и дико злится из-за того, что не способен ее повторить. Он рассказывал все подряд, вспоминал самые приятные и забавные моменты из их жизни в роли парочки и время от времени тихо хихикал. А Юу слушал его молча, улыбаясь и плача одновременно. Слезы все никак не желали заканчиваться и сопровождали парня до появления первого лучика солнца. Токи время от времени поворачивался и сцеловывал соленые капельки, а все остальное время они смотрели в окно, и впервые город казался им неживым. Оно и верно, ведь это была только их ночь, за каждую секунду которой они отчаянно цеплялись, опасаясь наступления утра. Они оба знали, что убегающие мгновения больше никогда не повторятся и даже воспоминания о них растворятся во времени, не щадящем никого и ничего. Вечными останутся лишь их чувства друг к другу и боль, причиненная вынужденным расставанием. *** - Четырнадцатого мая состоится наш последний концерт в Икебукуро! - Приходите, мы ждем вас! - С вами были Vanessa! До встречи! Едва камера оказалась выключена, улыбки сползли с лиц музыкантов. Деньки, проведенные вместе, подходили к концу. К концу подходили деньки существования Vanessa, и каждый из участников чувствовал себя отвратительно. Генки ничего вокруг не замечал, погружаясь в свои мысли и время от времени бросая взгляды сожаления на Токи. Коичи выглядел потерянным, он, кажется, не до конца осознавал, что происходит, но объяснять этому ребенку никто ничего не спешил. Харуки поглядывал на второго гитариста с неприкрытой ненавистью, и Юу был готов врезать ему в любой момент, если тот ляпнет что-то не то. Но, к счастью, не пришлось. Харуки сам по себе являлся тихим и безобидным, просто ему было тяжело смириться с распадом группы, которой он посвятил не один год своей жизни. Юу и Токи же уделяли все свободное время друг другу, хотя и понимали, что перед смертью не надышишься. Они почти не разговаривали, будто все уже давно было сказано. Предпочтение отдавалось тактильным контактам: крепким объятьям, утешительным поцелуям в лоб и кончик носа, легким поглаживаниям друг друга по спине, ногам, плачам и волосам, крепким переплетениям пальцев, которые так не хотелось разъединять. Но время летело слишком быстро. Впереди каждого ждала своя жизнь. Для себя Юу решил, что ни за что не оставит музыку. В его жизни было всего две любви – Токи и музыка. И коль ему суждено потерять первое, то второе отпускать никак нельзя. Да и просто необходимо ему добиться в будущем славы, оставаться на виду и не позволять себя забыть. Возможно, однажды Токи увидит его на обложке какого-нибудь музыкального журнала и возжелает найти... Не навсегда же он исчезает из жизни Юу? И Юу готов ждать его долгие годы. Он был бы рад отправиться вместе с гитаристом в его родной город, но тот строго-настрого запретил делать это, утверждая, что никогда не простит себе, если из-за него Юу загубит свою жизнь. - Простите, - едва был доснят комментарий, учтиво бросил Токи, вылетая из студии, дышать в которой стало просто невозможно из-за сгустившегося напряжения. Драммер перекинулся взглядами с вокалистом и поспешно отправился следом. У Юу не было никаких сомнений в том, где следует искать возлюбленного, и всего через несколько секунд он стоял на пороге курилки, где его уже ждали. Токи сидел как всегда на полу, упрямо игнорируя кресло. Только вот на этот раз взгляд его был устремлен не в окно, а на дверь, стоящего в которой человека он разглядывал с неподдельным любопытством, словно впервые видел. Но дело было в другом. Он старался запомнить драммера как можно четче, до мельчайших деталей. Он твердо знал, что таких, как Юу, в его жизни не было и больше не будет. Даже если и появится кто-то не менее достойный внимания, Токи уверенно оттолкнет его. Он желал, чтобы его первый любимый так и остался единственным и незаменимым. И нельзя сказать, что цепляясь за прошлое, он будет лишен счастья в будущем. Любить Юу – самое большое для него в жизни счастье. - Не сиди на холодном – простынешь, - мягко произнес барабанщик, подходя к Токи, обхватывая его за предплечья я поднимая вверх. Гитарист наотрез отказывался твердо стоять на ногах, и Юу пришлось его придерживать, что было нелегко, какой бы пушинкой Токи ни казался. Поэтому драммер решил завалиться на кресло, усаживая любимого на себя. Он любил, когда гитарист сидел у него на ногах, подобное дико умиляло его и в лишний раз подчеркивало женственность и пассивность красавца одногруппника. - Я разочаровал всех, - вздохнул Токи, уткнувшись лбом в грудь возлюбленного, а на второго в этот момент накатили воспоминания и он твердо пообещал себе, что в этот раз не повторит былых ошибок. - Не говори глупостей, вовсе нет. Просто обстоятельства сложились не лучшим образом. Ребята все прекрасно понимают и не осуждают тебя. И я не осуждаю, не переживай, - будучи уверенным в своих словах на сто двадцать процентов, заявил Юу, обхватывая ладонями светловолосую голову, приподнимая дорогое лицо и целуя Токи в край губы, туда, где находился горячо любимый драммером прокол. - Нет, я виноват. Я допустил ошибку. Этого можно избежать. Мне стоило уйти еще год назад, в тот день, когда ты застал меня в курилке. Тогда группа удержалась бы на плаву, тогда вы нашли бы другого гитариста, мы бы с тобой не сблизились, забыли бы со временем о своей симпатии, и не было бы так больно при расставании. Юу нечего было на это ответить. Он понимал, что произойди все так, как говорит Токи, всем действительно было бы легче. Но от мысли, что этих горячих ночей и теплых пробуждений могло не быть, драммера бросало в жар. Наверное, знай он год назад, чем все обернется, все равно не смог бы остановиться. Он ценил каждую секунду, проведенную с гитаристом. И пусть времени им было отведено мало, Юу придавал ему большее значение, чем всей своей жизни, до появления в ней хрупкого парнишки с забавным именем Токи. - Возможно, я смог бы помочь матери и она пошла бы на поправку... Я должен был лучше о ней заботиться. Необходимое оно на то и не обходимое, что мы не можем без него обойтись, Юу... И это тот самый случай, когда от этого «необходимого» зависит жизнь и здоровье дорогого мне человека. Но уже тогда я, видимо, начал заражаться твоим позитивом. Поверил, что все наладится, что все будет хорошо. Позволил себе выбрать желанное, мечтая стать счастливым. Думал, вести о моем благополучии подымут дух матери и она обязательно выздоровеет, - на этих словах Токи нервно хохотнул, а у Юу сердце кровью обливалось от его речи. Он гладил парня по затылку, и это было большим, что он мог для него сейчас сделать. Хотя гитаристу было достаточно уже того, что любимый был рядом. - И самое ужасное то, что я ничуть не жалею о своем выборе. Я испортил сразу несколько жизней, но смог хоть ненадолго наладить свою собственную... Эгоистично, но мне это было необходимо, ведь я такой же человек, как и все, и жить хочу не хуже... На слова Токи можно было ответить не менее объемной речью, внушая ему, что желать подобное нормально и окружающие не злятся на него и даже радуются, что их кукольный гитарист наконец-то очеловечился. Но Юу не находил в этом смысла, так как понимал, что с ним просто-напросто поделились своими мыслями, своими чувствами, которые не нуждались в посторонних комментариях. Драммер лишь горько улыбнулся, сожалея, что Токи научился этому так поздно. Чтобы выразить свою поддержку, Юу не стал сочинять заумный философский текст, ограничившись несколькими немаловажными словами, смысла в которых было едва ли не больше, чем гитарист был способен понять. - Я тебя люблю, Токи. Длинноволосый парнишка вздрогнул, осмеливаясь взглянуть в глаза возлюбленному. За год отношений Юу лишь однажды ловил на себе подобный взгляд – тем вечером в курилке, когда завалил парня на пол. И если тогда он не мог точно сказать, не померещились ли ему тревога, волнение и удивление в больших карих глазках, теперь он точно был уверен в их наличии. Успокаивающе улыбнувшись, он потянулся за поцелуем, который должен был сгладить неловкость. Растерянный Токи покорно поддался на ласку, все еще не веря в услышанное. И его можно было понять, ведь как-то так вышло, что за все это время они ни разу не признавались друг другу в любви прямо. Они заботились друг о друге, делали друг другу приятно, доказывая так свои чувства, но никогда не говорили о них прямо. Токи был слишком гордым, а Юу считал, что в подобных словах нуждаются лишь девушки. Но, как оказалось, произносить и слышать их одинаково приятно, как девушкам, так и мужчинам. Да и о какой гордости со стороны Токи могла идти речь после того, как он так жалобно жался к своему любимому, после того, как он стонал под ним и даже получил однажды в подарок плюшевую игрушку? Да и мог ли Юу судить о том, что свойственно мужчинам, а что нет, после проявления нежности к другому юноше, после того, как плакал в объятьях более женственного возлюбленного? - Я люблю тебя не меньше, Юу... - разрывая сладкий, как карамель, поцелуй, прошептал Токи в щеку любимого, виновато опуская глаза. Он чувствовал себя виноватым в том, что полюбил и влюбил в себя, обрекая их с Юу на продолжительные страдания. Но он не был готов променять дорогие сердцу моменты на свободу от подобного рода мук. Ровно как и его вторая половинка. Раньше их преследовали муки одиночества, и это было куда страшнее, чем убиваться, но знать, что есть в мире человек, которому ты дорог и к которому всегда можно будет вернуться. Ведь есть разница между тем, когда ты не нужен даже самому себе, а потому и не желаешь жить, и тем, когда кто-то нуждается в тебе, как в кислороде, и ты готов жить только ради этого человека, ценя его жизнь выше собственной. - Обещай мне, что проживешь достойную жизнь, которой будешь доволен. И что не будешь больше сидеть на холодном полу, - Юу говорил серьезно, причем и первое, и второе, пока Токи щекотал его скулы пушистыми ресницами. И, кажется, они были влажными. - Тогда ты пообещай, что исполнишь свою мечту и станешь популярным музыкантом. И что сохранишь в себе этого оптимистичного человечка с теплой беззаботной улыбкой. Всегда найдутся те, кто попытаются ее повторить. И пока они будут пытаться, этот мир станет чуточку светлее, - произнося это, Токи немного отстранился. Отводя в сторону взмокшие глаза, он широко улыбнулся. И хотя его губы предательски подрагивали и выглядел он не лучшим образом, Юу не сдержал ответной улыбки, про себя признавая, что помыслы Токи куда светлее и наивнее, чем у него самого. И если бы не жизненные трудности, драммеру довелось бы еще поучиться у Токи оптимизму и доброте. А еще Юу грела мысль, что он единственный, кто в курсе истинной сущности этого паренька, что значило, что ему доверяют. И то, что другие видят в Токи лишь надменного, хмурого интроверта, уже не так сильно огорчало драммера. Пусть другие думают, что хотят, Юу же знает правду и ни с кем не пожелает делиться своим самым ценным секретом. - Смогу ли я улыбаться, когда тебя не будет рядом? - незаметно для себя озвучил свою мысли Юу, зачарованно глядя в поблескивающие, не скрытые за линзами глаза, в которые был безнадежно влюблен. - Смею надеяться, что я навсегда останусь в твоем сердце. Думай обо мне, вспоминай обо всем, что мы пережили, и улыбайся. Где-то с другого конца страны я всегда буду за тобой следить. Мысленно соглашаясь с парнем, Юу не мог больше смотреть на него в упор и перевел взгляд на любимое широкое окно. Стекло в нем всегда казалось слишком толстым и надежно огораживающим стоящих за ним от внешнего мира, залитого красками и неповторимыми звуками смеха, музыки и шелеста листвы. А теперь оно будто истончало, да настолько, что прикоснись к нему пальцем, и оно проломится, выпуская тебя наружу. Но сделав шаг к желанной жизни, ты тут же сорвешься вниз, падая с неизмеримой высоты и разбиваясь вдребезги. Жаль, что только после падения осознаешь, насколько на самом деле хрупка человеческая мечта. Ровно как и человеческая жизнь. Когда Токи ушел, Юу ощутил нечто непонятное: и вроде бы жив он был, а внутри словно мертв. И как бы он не старался сдержать обещание, улыбка выходила кривой и натянутой. Искренними были лишь слезы, а затем и они иссохли, оставляя по себе мертвецкое безразличие. *** Токи перестал отвечать на звонки спустя месяц после распада Vanessa. До этого Юу звонил ему по несколько раз в день, интересовался здоровьем любимого и его матери, рассказывал о новых событиях и переменах, произошедших в городе, говорил о том, как продолжает практиковаться в музыке и активно посещает прослушивания. Признавался, что скучает. Токи отвечал неохотно и немногословно – он больше слушал, но наверняка был рад тому, что возлюбленный о нем не забывает. И в один негожий день, когда Юу столкнулся с очередным отказом, с настроением хуже некуда он уселся прямо на крыльце какого-то здания и, слушая шум дождя, набрал номер Токи. Пока в трубке слышались гудки, Юу вспомнил о том, как однажды в похожую погоду они с гитаристом возвращались с репетиции. Кто уже помнит, почему они решили тогда идти пешком, однако вымокли здорово. Драммер всю дорогу прикрывал Токи своей курткой, с улыбкой заявляя, что у него крепче иммунитет. А по прибытию домой к Юу – они отправились к нему, так как тот жил ближе к студии, – ребята совместно приняли горячую ванну, после чего, сидя у окна, укутанные пледом, пили такое же горячее вино и наблюдали за потеками капель на стекле. А в итоге драммер все-таки заболел. На следующий день Токи дал ему неслабого подзатыльника, после чего заботливо уложил в постель и заставил пить какой-то невкусный отвар собственного приготовления. А Юу от него вырвало, из-за чего он чувствовал себя безумно виноватым. Но гитарист не обиделся и весь день провел рядом с любимым, меняя ему компрессы, нежно поглаживая по голове и рассказывая удивительные сказки, словно пятилетнему. Юу чувствовал себя хуже некуда, однако разглядывая тощую спину любимого, бесстрашно сидящего на одной койке с больным, не мог не улыбаться самой счастливой улыбкой, на какую только был способен. Сейчас же, сидя на сыром крыльце и слушая по девятому кругу рваные гудки, Юу пытался улыбнуться так же светло и широко, как завещал ему Токи, но не мог. Вот уже месяц, как лицо его превратилось в камень, не способный выражать никаких эмоций. Лишь изредка, когда в ушах вновь звенел приятный голосок бывшего гитариста Vanessa, парень словно оживал, вновь чувствуя себя человеком. Но в тот дождливый день Юу утратил и то сомнительное счастье, которое дарил ему телефон. Спустя девять безуспешных попыток дозвониться до Токи, юноша услышал в трубке скрипучий электронный голос, сообщающий о том, что абонента больше не существует. Со злости парень едва ли не разбил телефон о ступеньку, но вовремя остановил себя и, спрятав трубку в карман джинсов, поспешил оказаться под ливнем, капли которого, бьющие по лицу, должны были умело спрятать слезы. Но слез почему-то не было. Лишь разъедающая душу горечь, от которой было не скрыться ни под дождем, ни под солнцем, ни в объятьях другого человека. Если говорить о других людях, то новых знакомств Юу не заводил, а со старыми друзьями практически прекратил общение. Даже Генки звонить перестал и игнорировал все попытки бывшего согруппника связаться с ним. Из общительного весельчака с заслуженным званием души компании Юу стремительно превращался в того человека, которым некогда считал Токи. После того, как драммер утратил связь с возлюбленным, он впал в самую настоящую депрессию. Сперва он много думал о Токи и несколько раз едва ли не срывался отправиться на его поиски, однако ему не хватало смелости и знаний, о нынешнем проживании гитариста. Когда поток мыслей стал непосилен для обычного человека, вызывая постоянную головную боль, Юу начал пить. Он неделями не выходил из дома, заливаясь алкоголем, дабы заглушить раздражающий шум в голове. А когда в какой-то момент это прекратилось, юноша просто лежал сутками в постели, бездумно разглядывая белоснежный потолок. Ни о каких репетициях и прослушиваниях речи и быть не могло. Юу подумывал даже завязать с музыкой. Ему абсолютно не хотелось и дальше заниматься этим делом. Игра на барабанах больше не доставляла ему удовольствия. А ради чего еще этим заниматься? Токи больше никогда не будет стоять с ним на одной сцене, улыбаясь одними кончиками губ и подавая драммеру воду во время перерывов. В том, чтобы стать знаменитым, дабы Токи не потерял его из виду, Юу тоже не видел больше смысла. Гитарист самостоятельно оборвал с ним связь и, видимо, планировал поступить так уже давно, наверняка рассчитывая, что таким образом им будет легче друг о друге позабыть. Он знал, что не вернется, один лишь Юу, неисправимый оптимист, продолжал верить в эту сказку. И музыкант едва ли не совершил удуманное, и если бы не глупая случайность, он так бы и остался до конца дней никем и ни с чем, работающим сразу на нескольких работах, дабы быть в состоянии обеспечивать себе жизнь в столице. Предотвратить это удалось благодаря знакомству с Шо, парнишкой-басистом из группы, которая позже стала для Юу вторым домом. Встретились они совершенно случайно, как было уже упомянуто. Когда бывший барабанщик Vanessa, пролетевший с очередной работой, заглянул вечерком в бар, дабы запить свое несчастье. Шо был там звездой вечера, компания, собравшаяся вокруг него, голосила на весь зал, так что не обратить на ребят внимания было просто невозможно. Но Юу они не особо интересовали. Заказав выпивку, он лишь на мгновение обернулся к вовсю развлекающимся ребятам и мимолетно скользнул взглядом всего по одному из них – самому миловидному на взгляд Юу. Парнишка, как оказалось, тоже обратил внимание на новоприбывшего посетителя, и уже через десять минут покинул свою компанию и расположился рядышком с драммером. Юу устало закатил глаза, проклиная этот день. Меньше всего ему хотелось сейчас знакомиться с симпатичными мальчишками за дешевой выпивкой в богом забытом заведении. И юноша собрался было оплатить свой заказ и бесцеремонно уйти, прежде чем незнакомец начнет к нему приставать. Но судьба распорядилась иначе. - Юу-сан? - сказать, что Юу удивило то, что парнишка знал его имя, – ничего не сказать. То, что некогда он был драммером небезызвестной группы, в тои момент выветрилось из его головы, и юноша принялся недоумевающе разглядывать обратившегося к нему человека, пытаясь вспомнить, где они могли встречаться раньше. Парнишка пьяно хихикнул. Его позабавило серьезное выражение лица сидящего рядом и его отчаянные попытки узнать в нем своего старого знакомого. - Меня зовут Шо, и мы с вами не встречались ранее, бросьте попытки вспомнить. И перед тем, как вы спросите... Кстати, давайте на «ты»? Не думаю, что разница в возрасте у нас велика. Так вот. Откуда я тебя знаю? Я был однажды на концерте Vanessa. Хорошая группа была, жаль, что вы распались. А может, это не так уж и плохо, потому что у нас коллективе сейчас... Человек, представившийся как Шо, тараторил и тараторил, не давая Юу шанса усвоить услышанное. В силу того, что оба парня были пьяны, понимать друг друга им стало еще сложнее. - Стойте, стой... те... Стой! - бывший барабанщик пытался заставить парнишку замолчать хотя бы на секунду, однако толку было мало, пока он не повысил голос и не схватил Шо за плечи. - Меньше лишнего текста. Мне совсем не охота сейчас это выслушивать. Просто скажи мне, кто ты и что тебе от меня надо. - Я Шо, Аизава Шо, басист и лидер Para:noir. Недавно мы остались без драммера. Но наша встреча – знак свыше небось. Лично мне очень нравится твоя игра, и я настаиваю, чтобы ты явился на прослушивание, - уже не так возбужденно повторил парень, стирая с лица глуповатую улыбку и сосредоточенно глядя собеседнику прямо в глаза. Юу вряд ли ожидал услышать подобное предложение, заходя в первый попавшийся бар за выпивкой, и теперь понятия не имел, что отвечать. Соглашаться или же отказываться на хмельную голову было нельзя – позже он мог пожалеть о своем решении. Не сказать, что Юу внезапно решил вернуться в музыку, однако мало ли что взбредет ему в голову уже завтра. С поиском работы, большие проблемы. Кажется, все, чем он располагает – умение играть на ударной установке и крепкое телосложение, которое позволяло устроиться лишь на не самую благородную работу. А Para:noir... Кажется, он что-то слышал об этой группе, она была довольно-таки неплоха. - На самом деле я больше не занимаюсь музыкой, - тихо ответил он, чтобы прервать затянувшуюся паузу. На самом деле он все еще думал и не очень-то верил, что Шо отстанет от него после этих слов. - Я понимаю, что распад предыдущей группы тебе нелегко далось пережить... - ожидаемо начал заливать парнишка, склоняя Юу к принятию выгодного для себя решения «Ни черта ты не понимаешь...» - отчего-то разозлился бывший драммер, глядя на смущенно улыбающегося юношу, в чьих темных глазах плескалась жизнь. Юу тоже когда-то был таким, но этот самый распад, вернее, то, что стало его причиной, изменило юношу. - Если откажешься, смотри не пожалей, когда мы станем популярными и всеми любимыми! - горделиво провозгласил Шо, задрав подбородок и даже всплеснув в ладоши. В тот момент Юу понял, почему Токи раньше так злили счастливые люди. «Популярными...» - начало вториться в голове барабанщика, и он невольно представил, как Токи, лежа на своей постели в доме где-то на другом конце страны, проснувшись с утра пораньше, будет листать страницы интернета и вдруг наткнется на знакомое лицо среды миллионов чужих... - У меня есть время подумать? - неожиданно для себя спросил Юу и заметил, как сжал бокал пальцами настолько сильно, что тот чудом до сих пор не треснул. Шо, глядевший до этого на руки собеседника, поднял на него взгляд и вновь засиял счастливой улыбкой, предвкушая победу. - Запиши мой номер. А лучше дай свой, я сам тебе позвоню, а то ты так и не решишься. Знаю я таких. И Юу дал свой номер этому миловидному мальчишке. И Шо позвонил ему на следующий день. И уже к концу недели Юу перестал существовать. Его место занял Юкино – загадочный драммер Para:noir, вечно скрывающий половину лица под повязкой. Почему? Да потому что не желал расстраивать тех, кто все еще верил в улыбку на его устах... *** - Обязательно было звонить в такую рань? - злобно бурчал в трубку Юкино, пиная камни носками ботинок. На самом деле уже был полдень. Два часа назад драммеру позвонил басист, заявив, что ведет унылого одногруппника развлекаться, пока тот своей кислой миной не спугнул всех фанатов. Спорить у барабанщика не вышло – ни у кого не выходило спорить с Шо, тот заболтал бы до смерти и все равно добился бы желанного. И вот Юкино брел по улицам Токио, вяло поддерживая разговор с коллегой, который ждал его у себя дома. В гости драммеру идти не особо хотелось, однако выбирать не приходилось. Раз Шо сказал, то проще согласиться, нежели выслушивать потом бесконечную болтовню. Однако выслушивать ее пришлось в любом случае. - У меня на тебя куча планов, нет времени разлеживаться! Выходные такие короткие! - лепетал в трубку Шо, и Юкино прекрасно представлял, с каким выражением лица басист с ним сейчас разговаривает. Они были знакомы уже больше года, и за это время в сознании барабанщика твердо закрепилась ассоциация: Шо – улыбка и позитив. - Когда-нибудь я тебя очень сильно ударю, - вновь и вновь угрожал другу Юкино, и по его тону нельзя было сказать, что он шутит. Хотя знакомые этого парня давно перестали судить о серьезности произносимых им слов по его тону. Причина на то была проста – что бы Юу ни говорил, он всегда делал это безэмоционально. С лицом была та же история. Если кому-то везло увидеть его не прикрытым повязкой, то толку от этого было мало – оно все равно не выражало никаких эмоций. Одному лишь Шо удавалось выводить друга из себя своей чрезмерной разговорчивостью и бестактностью. И тот же Шо был способен заставить его смеяться, сгибаясь в три погибели и пуская слезы. Пожалуй, главный урок, что Юкино усвоил за всю свою жизнь, – ни при каких обстоятельствах не стоит провоцировать на щекотку людей, играющих на струнных инструментах. - Нет. Не ударишь, - уверенно заявил басист, и голос его стал звучать тише и серьезнее. На самом деле уверенность Шо была обоснованна, он был прав и знал это. Сколько раз уже Юкино грозился оторвать ему язык, когда тот слишком много болтал, сколько раз обещал выломать руку за то, что Шо неожиданно к нему прикасался. И в то же время драммер был первым, кто вызвался бы навестить больного коллегу или же провести его домой по темноте, объясняя это тем, что он самый крепкий в группе, а басист, как заявлял барабанщик, не выглядит, как человек, способный за себя постоять. Зато внимания привлекал к своей персоне немало. Может, его суждение было не совсем верно, однако юношу в повязке это не смущало. Пожалуй, Шо – единственный, с кем Юкино удалось сблизиться после распада Vanessa и уезда Токи, парня, о котором он теперь предпочитал не вспоминать. Не потому, что разлюбил или злился, – потому что понимал, что их история окончена, и дальше каждый сам по себе. Да и любое напоминание об этом юноше причиняло барабанщику невыносимую боль, вновь подталкивая на совершение необдуманных поступков. Как, например, в тот раз, когда Юкино позвонили с неизвестного номера и долго молчали в трубку, после чего звонок отключился. Догадаться, о чем подумал тогда парень, не составит никакого труда. Так вот после этого самого звонка он вновь принялся рыться в своем прошлом, начал прогуливать репетиции и вновь взялся за алкоголь. Из того состояния его вытащил опять-таки Шо, заявившись к нему домой и хорошенько промыв мозги. После той взбучки Юкино еще долго на спиртное даже смотреть не мог. Научиться же избегать мыслей о Токи вышло не сразу. Он все еще слишком любил его, тайно мечтая увидеть однажды вновь, хотя и знал, что в таком случае его новая жизнь, тщательно выстраиваемая на протяжении полутора года, пойдет прахом... - Может, расскажешь хотя бы, ради чего я прусь на другой конец города и почему мы не можем встретиться в кафе или парке? - вздохнул Юкино, наклоняясь, чтобы поправить подвернувшуюся штанину. Собираясь, он был таким сонным, что не удосужился даже посмотреть на себя в зеркало перед выходом. А еще он не завтракал, о чем напоминало жалобное урчание живота, и драммер очень надеялся, что согруппник его хотя бы покормит. - Я хочу, чтобы это был сюрприз, так что мучайся в догадках и шевели булками, а то я сам уже ждать подустал, - заскулил Шо, и Юкино даже улыбнулся, хотя еще несколько месяцев назад подобное поведение коллеги его жутко раздражало. - Уже леч... - начал говорить он, поднимаясь, однако тут же осекся на полуслове, не веря собственным глазам. - Токи?.. Подняв голову, Юкино увидел, как прямо перед ним стоял парень с до боли знакомим лицом. Его одежда выглядела иначе – более дешевая и не привлекающая к себе внимания. Волосы были острижены до подбородка и перекрашены в черный цвет. Но эти глаза... пирсинг... Их Юкино узнал бы из тысячи. - Что? - послышалось недоуменное в трубке, однако драммер проигнорировал этот вопрос, поспешно отключаясь и убирая телефон в карман. - Юу, - утверждающе произнес случайно встретившийся юноша. Парень не выглядел удивленным или же растерянным. Он не бросился некогда возлюбленному на шею, душа в объятиях. Не принялся реветь, рассказывая, как ему не хватало любимого все это время. Да и странно было бы, если бы Токи так себя повел. Он всегда был скуп на эмоции. Юкино тоже вел себя адекватно и сдержанно, хотя и был шокирован подобной встречей. Улыбка, вызванная басистом, медленно сползла с его губ. Не смея шевелиться, он стоял и в неверии смотрел на человека, которого считал безнадежно утерянным, а в итоге встретил прямо посреди улицы многомиллионного Токио. В кармане то и дело вибрировал телефон – Шо пытался дозвониться до внезапно отключившегося коллеги, а тот его полностью игнорировал, пытаясь разобраться в том, что теперь чувствует. Облегчение? Напряжение? Страх? Радость? Его чувства окрепли или ослабли за все это время? Почему сердце готово из груди вырваться, а мысли об одном прикосновении к Токи при этом кажутся фантастическими, недопустимыми и вовсе нежеланными. Все так же важен Токи для него? Все так же тот считает Юу одним из самых близких людей? Скучал ли он? И почему теперь Шо и Para:noir стали казаться Юкино такими чужими, хотя при виде Токи он и не испытал чувства, напоминающего то, которое бывает, когда возвращаешься в родной дом спустя годы отсутствия? Поток мыслей сбивал Юкино с ног, и на этот раз парню нечем было его глушить. Размышляя над своими вопросами, он и не заметил, как они с Токи оказались за столиком ближайшего кафе. - Не ожидал тебя вот так вои встретить... Вообще не ожидал встретить, если честно, - приглушенно произнес Юкино, заворожено глядя на профиль сидящего напротив него юноши. Токи перестал сутулиться и мог похвастаться идеальной осанкой, из-за этого, несмотря на потрепанность одежды, он стал выглядеть еще более гордо и благородно. Да и короткая стрижка была ему к лицу. Темные пряди волос не скрывали тонкой шеи, которой Юкино мог любоваться вечно. Лицо бывшего гитариста Vanessa почти не изменилось, разве что глаза из-за отсутствия макияжа стали выглядеть меньше и печальнее... А еще Токи определенно похудел. Если раньше он был стройным и косточки его выпирали красиво, то теперь он был болезненно-тощим, вызывающим ассоциации с обтянутым кожей скелетом. Подумав о последнем, Юкино заказал у подошедшей официантки сытный обед, сердито глядя на Токи, скромно заявившего, что не хочет ничего, кроме кофе. Голос гитариста стал тише и звучал как-то сипло, что Юу тоже не порадовало. Он мог лишь догадываться о том, как жил Токи после распада группы. И догадки эти не были веселыми. Единственное, что не изменилось, – привычка юноши глядеть в окно во время серьезных разговоров, куда он и смотрел, пока Юкино к нему обращался. - А я к тебе шел. Ты все еще живешь в том доме... - утвердительно произнес Токи. Он не моргал и даже не поправлял спавшие на глаза пряди волос, из чего его собеседник делал вывод, что парень задумался о чем-то... - Там ничего не изменилось за это время. Если хочешь забрать какие-то вещи... - не понимая, зачем он это говорит, осведомил парня Юкино, и поднял чашку, дабы сделать глоток чая и утихомирить дрожь в голосе. Однако руки его тоже предательски тряслись, и напиток пришлось оставить. - Ты так и не разучился говорить глупости, - несдержанно хмыкнул Токи, нервно улыбаясь. Даже его стальная выдержка трещала по швам. И драммеру было интересно, что произойдет, когда они сорвутся... «И правда... Рядом с тобой я начинаю преображаться. Не думал, что от былого Юу что-то осталось», - Юкино едва заметно улыбнулся и опустил глаза, опасаясь, что в них как прежде начнут отображаться все его мысли. Он уставился но руки Токи, сложенные на столе. Его пальцы казались еще длиннее и тоньше, чем те, что помнил барабанщик. Его запястья можно было обхватить в кольцо даже детскими коротенькими пальчиками. Под тонкой, бледной кожей темно-синими линиями четко виднелись вены, а над ними красовались неаккуратные белые полосы, заметив которые, Юу болезненно скривился, поспешно отворачиваясь к окну, в которое в тот момент врезалась какая-то бумажка и, тут же оторвавшись, полетела дальше. - Как давно ты в Токио? - задал Юкино вопрос, который поначалу интересовал его едва ли не больше всего, а теперь же утратил свою значимость. Но драммеру просто необходимо было потянуть время, он не был готов так сразу перейти к главному. - Месяц. Может, дольше, - тут же спокойно ответил Токи. Он ждал этого вопроса и был к нему готов. - Почему только сейчас решил зайти в гости? - не удержавшись, спросил Юкино, вновь поднимая взгляд на лицо собеседника, которым все никак не мог насытиться. Слишком долго он его не видел, слишком сильно он его желал увидеть. «Почему не звонил? Что с твоим номером? Ты все еще любишь меня, Токи?» - и это были далеко не все вопросы, которые в тот момент Юу хотелось задать помимо первого, но горький опыт напоминал, что не стоит. Все, что надо, Токи сам расскажет. - Не думаю, что я дошел бы сегодня. Я пытался посетить тебя уже несколько раз, но тебя либо не было дома, либо ты был не один, - бывший гитарист старался сохранять непринужденный вид, однако Юкино слишком хорошо его знал, чтобы поверить в его безразличие. Руки Токи периодически вздрагивали, а дыхание его то учащалось, то нормализировалось. И сейчас он наверняка был раздражен. - Тот мальчишка – басист ваш? Милый очень. Подобный комплимент от Токи был хлеще самого изощренного ругательства. Услышь сейчас Шо, как брезгливо о нем отозвались, наверняка бы обиделся и послал наглеца куда подальше. А Юкино почему-то усмехнулся, не чувствуя обиды за своего друга. «Значит, любишь все еще...» - вот Юу и ответил на один из своих вопросов и, несмотря на то, что боялся услышать положительный ответ, был удовлетворен. - Токи, единственный, с кем я сплю, – это твой заяц, - зачем-то признался Юу. Он не стремился оправдываться, да и Токи вряд ли нуждался в этих оправданиях, однако драммер посчитал, что сейчас будет уместно поделиться таким забавным фактом. Но гитарист не посмеялся, отрываясь от разглядывания улицы и расфокусированным взглядом глядя на Юкино. После этого он склонил голову и сделал глоток своего кофе. Запоздало драммер понял, в чем только что признался парню. В верности. В том, что все еще любит. «Люблю. Со всеми этими малоприятными изменениями, которые меня изначально и спугнули. Люблю тебя такого хмурого и несчастного, каким не видел уже несколько лет... Все верно, я не могу рядом с тобой окунуться в прошлое, поскольку ты теперь совсем не похож на того, кто жил в моем сердце эти полтора года. Но даже таким ты мне безумно нравишься. Мне хочется открывать тебя вновь и вновь и заново учиться вместе с тобой чувствовать. Хочется вернуть нам наше счастье, ведь сейчас на тебя смотреть больно...» Но вслух признаться во всем этом Юкино не мог, опасаясь спугнуть Токи, с которым они никогда не имели привычки вслух признаваться в своих чувствах и всегда терялись, когда это все же происходило. Поэтому, набравшись смелости, Юу заговорил о другом. Настало время во всем разобраться. Чем быстрее это произойдет, тем быстрее они шагнут дальше, тем быстрее на душе станет легче и свободнее, переживания отступят, освобождая место для совсем других мыслей и чувств, давненько не испытываемых, но вовсе не забытых. - Ты ведь не сдержал свое обещание, - прошептал Юкино, опуская руку на запястье Токи и нежно поглаживая шрамы на нем подушечками своих пальцев, из-за чего парнишка вздрогнул, однако руку убирать не стал. - Ты тоже не сдержал, Ю-ки-но. Твоя повязка не спасла тебя... Тебе не скрыть свою душу за куском ткани, - покачал головой Токи, устремляя взгляд на полные губы собеседника. Тот знал, что гитарист всегда смотрит глубже, однако в данный момент был полностью уверен, что Токи растерял все свои мысли, взглянув на любимые уста, которых не касался непозволительно долго... - Ты следил... - коварно облизнувшись, Юкино пронаблюдал за тем, как бывший коллега сглотнул, и растянулся в довольной, ласковой улыбке, радуя глаз Токи и таким образом пытаясь извиниться за свою мрачность на протяжении полугода. - Конечно... - вздохнул гитарист, словно говорил о чем-то само собой разумеющемся. Юу в тот момент понял, что окажись он на месте Токи, то тоже не смог бы не следить за любимым, хоть триста раз пообещай себе отпустить его и забыть. - И все-таки... Почему? - барабанщик вновь провел большим пальцем по бледной полосе, к сожалению Токи, возвращаясь к этой малоприятной теме, от которой его отчаянно попытались увести. - Я все потерял, Юу. Абсолютно все, чем дорожил. И не видел больше смысла жить. Но меня спасли, и я понял, что рано еще. Продал дом, приехал сюда, дабы начать новую жизнь, а в итоге погнался за прошлым, вновь причиняя людям страдания ради нескольких счастливых мгновений... - Токи свободной рукой накрыл свое лицо, скрывая глаза. Он все еще пытался быть гордым и сильным взрослым, но Юу видел лишь несчастного, брошенного ребенка, которому не к кому было обратиться. Недолго думая, Юкино перескочил на соседнее сидение и, игнорируя присутствие посторонних людей, крепко обнял костлявые плечи, прижимая Токи к себе. Парнишка не стал сопротивляться, уткнувшись лицом в широкую грудь, которая уже давно стала для него надежным щитом и наиболее эффективным успокоительным. Драммер, не видя смысла больше сдерживаться, зарылся пальцами в мягкие, пушистые волосы, пахнущие клубникой. Как и полтора года назад... Токи мог сколько угодно меняться внешне, но ощущения от прикосновений к нему остались прежними. Юкино каждое из них помнил в подробностях. Словно и не было этих долгих месяцев разлуки. Словно в последний раз он обнимал любимого еще вчера, и пальцы его до сих пор хранили дорогое тепло и помнили, куда ложиться и с какой силой сжиматься... Юу хотелось прошептать Токи что-то в духе «Я скучал», «Я люблю тебя», «Пока я жив, ты никогда не будешь одинок», и он даже склонился над ухом юноши, однако в последний момент передумал, прижимаясь подбородком к виску, скрытому за черными прядками. Его прикосновения были красноречивее любых слов. Сейчас Юкино искренне не понимал, как он мог пытаться забыть это чудо, как он мог думать, что больше не нужен ему... Хотя, наверное, плохо все-таки пытался, ведь стоило им встретиться, все былые установки тут же рухнули и новая жизнь, казавшаяся достойной заменой прежней, тут же стала ненужным пустяком. Весь окружающий мир словно перестал существовать, казался чужим и холодным, а последняя частичка тепла сейчас подрагивала в руках барабанщика. И большего ему было не надо. Что он чувствовал в момент встречи? И облегчение, и напряжение, и страх, и радость. Он узнал, что Токи жив-здоров, и мог больше не волноваться по этому поводу. Но встреча их оказалась столь неожиданной, столь непредсказуемой, что поверить в реальность происходящего вышло не сразу. Неосознанно Юу начал искать во всем подвох, понятия не имея, что говорить и как правильно отвечать. И ему действительно было страшно. Не опозориться или обидеть Токи. Было страшно узнать, что все это галлюцинация или же что случайно встретившийся парнишка – самозванец, укравший у Токи лицо, но живущий не его жизнью. И да, Юу, само собой, был рад, когда убедился, что встреча ему не приснилась и парень перед ним настоящий. Его Токи, его гитарист, его любимый, с которым он был так жестоко разлучен. Окрепли ли его чувства или ослабели? Наверное, время не изменило их и вовсе. Какое-то время они были законсервированы глубоко внутри парней, дожидаясь своего времени, а теперь нашли выход, овладели юношами, как в старые добрые... Это подтверждали те же прикосновения, которые, как оказалось, вовсе не были такими недоступными и эфемерными. - И что ты будешь делать дальше? - спросил Юу, когда они с Токи уже покидали заведение. На улице стало прохладнее, наверное, они провели в кафе не один час, разговаривая обо всем и ни о чем. О назначенной Шо встрече барабанщик беспечно забыл, выключив телефон еще часа два назад, дабы им с Токи никто не мешал. Но Юкино все равно одолевало ощущение неудовлетворенности, будто бы он не сказал или не сделал нечто очень важное... И пока он пытался понять, что именно, приходилось всячески тянуть время перед расставанием. Конечно, Токи оставил ему свой номер телефона, и Юкино спокойно мог совершить это «нечто» и в другой раз, но сознание упрямо нашептывало ему, что сделать это надо либо сейчас, либо никогда. Дабы выиграть для себя еще хотя бы несколько минут, драммер побрел в одну с любимым сторону, хотя она и являлась противоположной от его дома. Токи это, видимо тоже подметил, замирая на месте, чтобы договорить и распрощаться прямо за углом кафе, пока они не ушли еще слишком далеко. - Я вновь взялся за гитару. Пока что работаю в зоомагазине недалеко от дома, но в будущем планирую вернуться в музыку. Вроде бы еще не растерял свои навыки... Токи говорил о своих планах с мягкой улыбкой на устах. Он всегда с трепетом относился к своему инструменту и в данный момент, думая о нем, искренне радовался. После беседы с Юкино ему стало действительно легче, и драммер тайно гордился тем, что смог помочь любимому. Да и его личное уныние куда-то стремительно испарялось. Вновь хотелось шутить, смеяться и убеждать всех в прелести земной жизни. Но это все могло и подождать. Глядя на поблескивающий в солнечных лучах металл, украшающий бескровные губы, Юу наконец понял, чего желает его душа. Налить эти уста краской, напомнить им, как сладки и нежны порою бывают поцелуи. Поцелуи, подаренные Токи Юкино, Юу, его Юу, только им и никем больше... Токи рассказывал что-то о магазине, в котором работает, но заметив затуманенный взгляд, каким собеседник на него смотрит, оборвал свою речь, и несмело опустил ладони на плечи драммера. Юу показалось, что впервые за весь день... Нет, впервые за все то время, что они знакомы, глаза Токи блестели так живо и ясно. Несмотря на все пережитое, надежда в бывшем гитаристе Vanessa не угасла окончательно, и вот ее тусклый огонек вновь плескался в глубоких карих глазах, словно долька лимона, напоминающая солнышко, в кружке со свежезаваренным чаем. И вновь барабанщик поражался тому, сколько света скрывается за сгустком тьмы, представляющим из себя мрачную оболочку, отпугивающую и не внушающую желания под себя заглядывать. А Юу решился и не пожалел. И теперь он понял, что больше не печалится о наличии этой угрюмой оболочки, ведь она служит надежной защитой для самого ценного в жизни Юкино сокровища... Умостив свои руки на тонкой, как у совсем юной девушки, талии, драммер подтолкнул Токи к стене здания и, не оборачиваясь, чтобы проверить наличие случайных прохожих, медленно, очень осторожно прикоснулся к мягким губам, на которых сохранился вкус горького кофе и шоколадного пирожного, которым Юу решил побаловать дорогого человека. Конечно, от десерта Токи долго отказывался, из-за чего драммеру пришлось кормить его с ложечки. В итоге они оба были измазаны в шоколаде и не меньше десяти минут отмывались в уборной, брызгаясь водой и впервые за полтора года искренне смеясь. Просто потому, что хочется, потому что тебе весело, хорошо с человеком, а не потому, что тебя вынуждают делать это на камеру или мучают щекоткой. Целовал Юкино еще аккуратнее и опасливее, чем в первый раз. Он даже не стремился проникнуть языком в рот Токи, благодаря богов уже за то, что у него появился шанс хотя бы просто дотронуться до прохладной горошины пирсинга и легко чмокнуть любимого в краюшек губы. Этим почти что невесомым поцелуем Юу хотел выразить свою заботу о Токи, хотел показать, как бережет его и сколь нежны и невинны его чувства и помыслы. И Токи понимал это, улыбаясь сквозь поцелуй. Сперва смущенно, а затем уже игриво, притягивая барабанщика за ворот к себе и целуя более развязно и нескромно. Наверное, люди, проходящие мимо, осуждали двух парней, удумавших целоваться прямо посреди улиц возле пользующегося популярностью заведения, и закрывали своим детям глаза, ворча и сыпля проклятиями и угрозами. Но разве подобная мелочь могла остановить ребят, любящих друг друга до беспамятства, но вынужденных почти два года провести в разлуке без возможности общаться? Пусть и по собственной глупости, но страдать ночами, видя друг друга в самых кошмарных снах и просыпаясь утром в холодном поту. Разве мог Юу отпустить дорогого человека, узнав, что однажды чуть не потерял его навсегда?.. Разве мог Токи оттолкнуть от себя любимого, который так долго хранил ему верность, неосознанно продолжая ждать, пока рядом вертелось уйма симпатичных, талантливых людей, по всем параметрам превосходящих никудышного Токи? Нет, они не могли. И не собирались. *** Не стирая глуповатой улыбки с уст, весь последующий день Юкино провел в тумане собственных грез, не в состоянии ни на чем сосредоточиться и вообще не замечая ничего вокруг. И по окончанию репетиции, по привычке посещая курилку и считая при этом минуты до встречи с Токи, барабанщик, как и следовало ожидать, не сразу заметил поджидающего его в дальнем углу комнаты Шо. Лидер смотрел на него непривычно хмуро, скрестив на груди руки. Окно в этой комнате было совсем маленьким, не таким, как в студии, в которой репетировала Vanessa, а лампочка уже месяц как перегорела, потому в курилке царила тьма, сквозь которую Юкино никак не мог разглядеть лица друга, однако кожей ощущал, что взгляд того отнюдь не дружелюбный. - Ты вчера так не пришел. Я прождал тебя до вечера, а ты не явился, - сердито произнес Шо, а драммер растерянно почесал затылок, не понимая, о чем вообще идет речь. Неожиданное воссоединение с Токи полностью дезориентировало Юкино. Он позабыл обо всем, сосредотачивая свои мысли на брюнетистом гитаристе. Потому и о встрече с басистом, на которую вчера так спешил, не вспоминал до того самого момента, пока не уединился с обиженным коллегой в курилке. - Прости... Прости, пожалуйста, Шо. Просто вчера кое-что произошло, пока я к тебе добирался, и в тоге все мои планы на выходной пошли коту под хвост... - криво начал оправдываться Юу, не до конца понимая, зачем ему это надо. В какой-то миг ему стало абсолютно наплевать на Шо и его мнение, на группу и на остальные семь миллиардов человек, обитающих на этой планете. На протяжении полугода он старался привязать свою душу к этому месту и этим людям, а тут одна случайная встреча с одним неслучайным человеком пустила на ветер все его старания. Всего за несколько часов душа Юу надежно прикипела к Токи. И не значит ли это, что именно Токи – тот, кто ему нужен? А не этот цирк разукрашенных мужиков, именуемый вижуал-кей группой. - Да я уж понял, что то-то случилось. Думал, поднимать тревогу, если ты сегодня не явишься. Волновался за тебя, идиота. Ты хоть видел количество пропущенных на телефоне? А ты пришел... Счастливый такой. Каким я тебя никогда еще не видел. И даже не извинился и не объяснил ничего, - Шо наконец вышел из темного угла, подходя к драммеру поближе, обхватывая его предплечья своими прохладными ладонями и жалобно заглядывая в глаза. - Юкино, неужели ты до сих пор не понял, что я ради тебя на все готов? Странно, но услышав подобный вопрос Юу ничуть не растерялся. Хотя нет, не странно вовсе. Он понял, он давно догадался, что не просто так Шо таскается с ним повсюду и всячески старается растормошить. И сам Юкино, чего скрывать, симпатизировал басисту. С ним было уютно и нескучно, общение с этим живчиком не было Юу в тягость, и несколько раз он даже сравнивал Шо с собой прежним, а себя с Токи. Он помнил, что его общество пошло Токи на пользу, и, желая излечиться от собственной хмурости, был уверен, что если басист сделает первый шаг, Юкино не станет его отталкивать. И в то же время он понимал, что серьезно полюбить Шо не сможет никогда, поскольку его сердце на все двести процентов занято другим... А после вчерашней встречи с Токи, Юу убедился в этом окончательно. И, наверное, удачно сложилось, что ему так и не дали в тот день дойти до дома лидера. Случись это, барабанщик жалел бы весь остаток жизни и чувствовал бы себя виноватым перед окутанным таким светлым чувством Шо, которого он так бессовестно использовал бы в качестве лекарства от боли, причиненной кем-то или чем-то другим. - Я очень благодарен тебе за все, что ты для меня сделал. Я ценю твою заботу. И да, ты мне даже нравишься. Я бы очень хотел делить с тобой одну улыбку на двоих . И не только улыбку... Но я не могу, Шо, - Юкино ощутил, как пальцы на его плечах сжимаются все сильнее, и чувствовал себя очень жестоким человеком, даже несмотря на то, что настоящей жестокости им все же удалось избежать. - Но почему?.. - искренне не понимал басист, слезящимися глазами глядя на согруппника. И Юу стало его даже жалко. Он знал, что если вновь поставит себя на место Шо, а на свое место Токи, то испытает невероятную боль – то, что сейчас чувствовал басист. Юкино прекрасно знал, каково это – терять любимого человека. Потому и не желал испытывать эти чувства вновь. А Шо... Он справится. Ему будет проще перешагнуть через то, чего по сути и не было. - Потому что между желанным и необходимым я выбираю необходимое, - одними губами произнес Юу, вырываясь из захвата басиста и отходя на несколько шагов назад. Именно в тот момент Юкино вспомнил, как несколько лет назад заявлял Токи противоположное, думая при этом, что глупо рассуждать, какой из двух вариантов выберешь, пока не настанет сам момент выбирать. Ох, как он был тогда прав! Как же он ошибался во многих своих тогдашних суждениях! Невозможно предугадать, в какой ситуации ты окажешься и как себя поведешь, даже если и уверен, что знаешь себя в идеале. Жизнь – вещь непредсказуемая. - Ты ошибся, Шо, но еще не поздно все исправить. Главное – не сдаваться, - таковыми были последние слова, произнесенные Юу другу спустя несколько недель. Покидая здание, Юкино с трудом преодолел коридор из тяжелых взглядов, обидных слов и фальшивых пожеланий удачи, но на улице дышать стало как-то проще. Воздух словно стал реже и легче, лучи солнца – ярче и теплее, и даже ноябрьская прохлада была в радость. Юу чувствовал себя свободным и воистину счастливым человеком. И хмурое настроение, навеянное прощанием, моментально растворилось в океане любви и нежности, именуемом глазами Токи. Облокотившийся на мотоцикл гитарист, расчесывая пальцами недавно перекрашенные в блонд волосы, с улыбкой смотрел в небо сквозь темные стекла очков. Он либо не заметил приближения Юу, либо сделал вид, что не замечает, однако оказавшись захваченным в крепкие объятья возлюбленного, тут же звонко захохотал, обнимая его за шею и целуя в скулу. Потрепав Токи, страдающего чересчур игривым настроением, по волосам, Юкино стащил с его носа свои солнцезащитные очки и убрал их во внутренний карман кожаной куртки. Затем натянул шлемы на голову любимого, на свою собственную и устроился на мотоцикле за рулем. - И что мы теперь будем делать? - весело спросил Токи, прижимаясь к спине любимого своей грудью и сжимая руки на его поясе. - Для начала мы вкусно поедим, а затем отправимся туда, куда ноги несут! - торжественно объявил Юу, усаживаясь поудобнее. А затем продолжил уже серьезнее. - Будем делать тебя счастливым. Перевезем твои вещи ко мне, посетим несколько интересных мест, устроим тебя в группу... И просто будем любить друг друга. Теперь у меня на это полно времени. И правда, свободного времени у Юкино должно было поприбавиться. Игра в группе его почти не оставляла, а если бы они с Токи оба занялись подобного рода деятельностью, о совместном счастье можно было позабыть. Юу был готов отказаться от ударной установки и концертов ради мечты своей второй половинки. Да, это было весело и познавательно, но, как оказалось, любовь к музыке ни в какое сравнение не шла с любовью к Токи. Драммер, вернее, бывший драммер, был зависим от своих чувств и упивался этой зависимостью, не видя жизни без нее. Она была ему необходима. Она была его необходимостью. А необходимость на то и необходимость, что мы не можем без нее обойтись. - Не подкинешь адресок зоомагазина? - заводя мотор, хихикнул Юу, и под взрыв их общего хохота мотоцикл сорвался с места, стремительно неся парней в их новую жизнь... А может, это был тот самый случай, когда желанное и необходимое слились воедино?