на глубине

Я баюкаю речь в подъязычье, как монпансье - та окутывает десну остротой горчицы. Говорю: "Рассказать тебе в этом ночном литье, отчего же мне так молчится? Внутри сердце трепещет - карминовый георгин, только дробью исходит вон аппассионато. Слов в гортани моей не развяжешь - они туги, как верёвочные канаты. На язык тьма ложится вскользь кобальтом ледяным, тишина оседает в лёгких смолой тягучей. Если ты не знал горя бесчисленной белены, значит, это тяжёлый случай. Полновесна молва - как в груди мне её таскать? Чернота предо мной стоит абсолютно голой. Я бы пела своею истерикой, но срывка голос выкатился из горла. Что останется мне? Так, тихонько деревенеть и пить слёзы свои, как крепкую самогонку". Ночь тяжёлыми водами плещет на глубине. Ты молчишь широко вдогонку.