Обыкновенный вечер

Вечер для Айдо начинается как обычно. Он просыпается первым и, высунув голову из-под тяжелого одеяла, дотягивается до будильника. На часах почти пять, и это для него совсем не рано. Но, хоть он и пробуждается в обычное время, с недавних пор ему хочется поспать подольше. Правда, поддаться искушению мешает урчащий от голода желудок, и Ханабуса все-таки решает вставать. Он потихоньку вылезает из постели. Холодный паркет быстро остужает нагретую после сна кожу. Ханабуса ежится, неловко переминаясь с ноги на ногу, лишь бы поменьше касаться пола. Аккуратно, стараясь не шуметь, тянет на себя одеяло. Айдо предпочел бы надеть свою красивую пижаму, но он не может понять, где она лежит, а ходить нагишом по комнате ему не нравится. Поэтому накинуть на себя покрывало сейчас самый подходящий вариант. А потом быстренько добежать до ванной, пока кузен не проснулся. Блондин с упорством пытается заполучить одеяло. Вот, уже почти. Совсем немного осталось. Еще чуть-чуть потянуть... Акацуки недовольно заворочался и схватил край одеяла. Из-под длинной рыжей челки на Айдо смотрели сонные глаза. — Ханабуса, ну что за манера будить меня таким способом?.. Вечер для Каина начинается традиционно. Он любит спать до последнего, особенно по будням, когда надо идти на занятия. Будильник ему не указ, он полагается на интуицию и даже умудряется не опаздывать. Хотя с недавних пор кое-кто целенаправленно нарушает его привычку, причем каждый день. Все происходит по давно заученной схеме. Акацуки мирно себе посапывает на краю кровати, ему снится что-то очень приятное, потому что ему комфортно и тепло. Но сон неожиданно прерывается, прохладный воздух проникает под одеяло. Каин ворочается, пытаясь лучше укрыться, однако укрываться уже нечем. Одеяло медленно уползает. Акацуки водит рукой вокруг себя и успевает схватить его уголок. Чуть приоткрыв глаза, он видит кузена, который стоит с другой стороны кровати и крадет его мягкое покрывало. — Ханабуса, — голос у Каина хриплый и низкий, — ну что за манера будить меня таким способом? Это ведь моя кровать и мое одеяло, или ты забыл? Айдо замирает на мгновенье, а затем быстро прижимает к груди завоеванную часть покрывала. — Прости, но мне в ванную надо... — С одеялом? К твоему сведению, на кафеле жестко спать. — Я вымыться хотел, — поясняет Ханабуса. — Тем более мне неясна твоя логика, — Акацуки с любопытством наблюдает, как Айдо прячет от него взгляд и натягивает до самого подбородка обернутое вокруг талии одеяло. — В чем дело, Ханабуса? Блондин закусывает нижнюю губу, не желая отвечать на вопрос. Но уйти он не может, ведь Каин не пускает. Начинается любимая Айдо игра в молчанку. Рыжий с силой, но неторопливо тянет покрывало на себя. Ханабуса, боясь лишиться импровизированной туники, шагает, подчиняясь, и неловко упирается коленкой в матрас. Он вот-вот потеряет равновесие и упадет на кровать. — Перестань... — Тогда ответь на вопрос. Акацуки терпеливо ждет. Его кузен чуть вздыхает. — Я... я немного стесняюсь... ходить голым. Не хочу, чтобы ты на меня смотрел. Его скулы розовеют. Каин не сводит глаз с прекрасного лица. Растрепанный после сна Айдо еще привлекательнее, чем всегда. Его так и хочется завалить на кровать и, сдернув с него этот балахон, целовать до умопомрачения. Сначала Ханабуса будет вырываться и кусаться, но потом сам же накинется на него со всей страстью, на какую только способен. Акацуки об этом знает из собственного опыта. Только вот в будние вечера его кузен редко позволяет себя тискать или увлечь, пусть и в короткий, любовный поединок. "У нас занятия скоро начнутся, лучше оставим силы на утро", — предложение очень разумное, но впереди целый вечер и долгая ночь, утро — слишком далекая перспектива. Каину больше импонирует возможность заняться этим здесь и сейчас. Однако Айдо, похоже, не в настроении. Точнее он опять смущен, сконфужен и старается делать вид, будто несколько часов назад между ними ничего не было. Словно это не Ханабуса первым прижался к кузену, целуя и раздевая его. Словно это не он без стеснения, не сдерживаясь, выгибался под чувственными ласками больших теплых рук, и словно это не он уснул в чужой кровати, обнимая Каина. "Не хочу, чтобы ты на меня смотрел". Акацуки мог бы обидеться на эти слова. Но он хорошо понимает Айдо и его эмоции. Ханабуса не жалеет об их связи, иначе они бы давно прекратили такие отношения. Если Айдо и злится на кого сейчас, то только на себя, потому что наедине с Каином он перестает притворяться, становится собой, сбрасывая не только одежду, но и все маски, обнажая душу. Только Акацуки дано видеть настоящего Ханабусу, и он втайне радуется оказанной чести. Если бы неприступный президент Куран, который не обращал на Айдо ни малейшего внимания и игнорировал его чувства, узнал, какой Ханабуса на самом деле, каким страстным, горячим и одновременно покорным он может быть в постели, то чистокровный не устоял бы перед его очарованием. Но ни с кем другим, кроме Акацуки, Айдо не спит, поэтому конкуренции рыжий вампир не опасается. В конце концов, он всегда рядом с кузеном и следит за тем, с кем тот общается. Нежелательных соперников или соперниц он просто-напросто не подпустит к нему. Ханабуса часто переживает, что слишком явно проявляет перед Акацуки свою слабость, свое настоящее ""я". Конечно, Каину можно доверять, он никому ничего не расскажет. Но блондин так сильно любит и дорожит им, а, выставляя напоказ свои истинные качества и понимая, что кузен принимает его таким, какой он есть, без прикрас, он привязывается к Акацуки все больше и больше, и это его немного пугает. Поэтому вечерами, просыпаясь на плече или под боком кузена, Ханабуса смущен, ведь прошедшим утром он опять был несдержан и слишком откровенным в своих желаниях, слишком обнаженным в своих слабостях, и он стремится поскорее покинуть удобную кровать и добраться до ванной, чтобы прикрыть себя одеждой и подходящей маской. Только вот отчего-то его план всегда с треском проваливается, так как Каин просыпается в самый неподходящий момент, и с ним приходится объясняться. Хорошо хоть Акацуки точно не станет над ним смеяться, а то Айдо и так неловко от своей глупой попытки дойти до ванной в одеяле. Но он, действительно, очень стесняется, когда кузен видит его без одежды! Пусть они и занимались любовью не единожды... — Понятно, — спокойно произносит рыжий вампир, чуть прикрыв глаза. Ханабуса непроизвольно сглатывает: взгляд у его кузена такой соблазняющий... Айдо догадывается, о чем тот сейчас думает. — Если бы ты меня не потревожил, я бы не обратил на тебя внимания и спал дальше. Ты мог хоть целый час бегать вокруг нагишом, я бы этого даже не заметил. А ведь он прав, мысленно соглашается с кузеном блондин. Айдо сам нечаянно разбудил его и так глупо подставился. Но, с другой стороны, по теории вероятности, Акацуки мог проснуться как раз в тот момент, когда Ханабуса направлялся в ванную, в чем мать родила. Такой вариант развития событий пугал Айдо больше всего. Блондин был уверен, что из двух зол выбрал самое безопасное. — К тому же у тебя есть пижама. Надел бы ее, — выдвигает очередной аргумент Каин. — Я не знаю, где она, — жалуется Ханабуса. Рыжий чуть усмехается. Всегда так. Айдо никогда не помнит, куда накануне сам же закинул свою одежду. Акацуки спрыгивает на холодный пол и без труда находит нежно-голубую шелковую пижаму под креслом. С трофеем он возвращается к блондину. — Ты!.. Хоть бы прикрылся! Тебе не стыдно? — шипит красный от смущения Айдо, уставившись в потолок. Каин не сразу понимает, что тот имеет в виду. Когда их не связывали любовные отношения, Акацуки спал в одних пижамных штанах. Теперь же и этот предмет одежды для него лишний. — Чего мне стыдиться? — удивленно зевает рыжий. — Ты же видел меня таким много раз... Впрочем, как и я тебя. — Это не одно и то же! — Айдо быстро выхватывает из его рук любимую пижаму, но одеяло не отдает. — А в чем разница? Мы изучили и привыкли друг к другу. Стесняться глупо, ведь я не чужой тебе, верно? — Да, — после раздумья кивает Ханабуса. Длинные ресницы чуть подрагивают, когда его взгляд скользит по высокому подтянутому телу кузена. Внизу живота разливается привычное тепло. Айдо упорно мотает головой: — Но ты на меня все равно не смотри! Акацуки хмыкает: — И не собираюсь. Я всего тебя хорошо помню, — и он забирается на кровать, с блаженством откидываясь на подушки. — Что? — слабый возглас Ханабусы напоминает мышонка. Каин незаметно улыбается. — Ничего. Верни мне одеяло. Я не буду подглядывать. — Точно? — Да-да, я просто хочу немного поспать. Сжалься надо мной, Ханабуса, — шутливо тянет Акацуки, закрывая глаза. — Только не забудь, что сам же пообещал, — опять предупреждает блондин и, наконец, бросает ему одеяло. Каин, не глядя, ловко подхватывает его и, быстро расправив, закутывается. — Люблю, когда ты такой добрый и сговорчивый. — Спи! — безапелляционно замечает Айдо, прикрываясь только пижамой. Он внимательно наблюдает за кузеном. Акацуки не шевелится и вроде бы не пытается подсмотреть за ним. — Ты спишь? — Сплю, — серьезно отвечает рыжий. — Иди, не мешай уже. Ханабуса нерешительно мнет пижаму в руках. Ведь если подумать, Каин прав. Они действительно близки и любят друг друга, а он играет недотрогу. Может, стоит что-нибудь изменить?.. Айдо чувствует себя немного хулиганом, когда идет в ванную. Пижама остается лежать на кровати. Акацуки с улыбкой провожает его взглядом до самой двери. В конце концов, он не может лишить себя такого великолепного зрелища и удовольствия. Не каждый вечер у Ханабусы появляется смелость, пройтись перед ним в неглиже. Кто знает, вдруг это начало новой и приятной традиции?