Мои мысли путаются, я повторяюсь...

      После смерти Огастуса прошло полгода. Самые ужасные полгода в моей жизни. Теперь так будет всегда. По крайней мере, пока болезнь меня не доконает. Надеюсь, это случится скоро, так мне будет легче. Но не моим родителям. Теперь я по-настоящему поняла смысл той фразы. «Боль хочет, чтобы ее чувствовали». Я не хочу ничего чувствовать. Это так…больно.       Все эти полгода прошли для меня как в тумане. Я не помню что я делала, что говорила, с кем. Я каждое утро просыпаюсь, беру его книгу и читаю. Я представляю, как он когда-то читал ее, а потом подарил мне. Без него мне трудно, но я представляю, что его никогда не было в моей жизни, что никогда не существовало Огастуса Уотерса. Хотя нет, я вру. Я такого никогда не делала, ведь все мне напоминает о нем. Еще я хожу на те самые Кости, то есть не хожу. Меня отвозит мама. Там я просто сижу и смотрю, как по ним прыгают дети. Когда разговариваю с кем-то, я все время повторяюсь, мысли разбегаются. Не думала, что такое будет со мной. Это так…непривычно, сложно все.       Иногда приходит Айзек. Он старается отвлечь меня. Иногда у него это получается, и я на ненадолго забываю причину моей боли. Но потом я думаю о том, что Айзек знал Гаса дольше, чем я и тогда я понимаю, что ему хуже. Родители тоже плачут. Они думают, что я не знаю, но я знаю. И от этого мне тоже становится грустно.       Сегодня ко мне приходили родители Гаса. Они изменились, постарели сразу на несколько лет. Хотя я им этого не сказала. Я вообще мало говорила, так как мне сложно это делать. Но им нашлось что сказать. Они говорили, какая я замечательная и все такое прочее. Благодарили за то, что я не бросила их, его. Еще они сказали, что все будет хорошо. Я их поблагодарила, но не поверила. Хорошо уже не будет. Никогда. Хоть это-то я понимаю отлично.       Я надеялась, что Гас будет говорить на моих похоронах, хотя понимала, что это эгоистично с моей стороны. Умереть, а его оставить. Но теперь я спокойна на этот счет. Когда-то Гас сказал, что он едет на американских горках вверх. Я тоже еду на горках, но только вниз, без всякой возможности остановиться. И поэтому удар будет сильный. Очень. Зато потом будет хорошо. Свобода от боли. И всего прочего тоже. Но мне жаль маму и папу, жаль Айзека, родителей Гаса. Они ведь останутся совсем одни. Но я написала им, каждому свое письмо. Для Айзека еще записала и аудио.       Мои мысли путаются, в глазах темнеет, я задыхаюсь. Вот кажется и все. Грустно все это как-то. Но так должно быть. С каждым моим вдохом-выдохом боль наполняет каждую клеточку моего тела. Но постепенно она уходит. Мне становится лучше, если можно так сказать. Последний вдох-выдох, я вижу, как вбегают родители. Закрываю глаза, чтобы погрузится в темноту и больше их не открыть.