Прощение

       — Благодарю Вас, Повелитель, за оказанную честь. — Демон Серой ступени четвертого ранга низко поклонился, сложив руки перед собой. — Мы безмерно рады, что Вы и Ваш юный супруг ступили на земли дарованного нам Дома столь скоро. — Демон вновь склонился.       Огромный мужчина, приобняв своего молодого супруга, плотно укутанного в несколько слоев шелка и парчовое верхнее платье, за тонкую талию, внимательно слушал речи дворянина. Слегка пухлые губы Повелителя изображали подобие улыбки, холодные глаза выражали интерес, и даже вся фигура его говорила о благосклонности к говорившему. Его молодой супруг, напротив, был холоден и отстранен, предпочитая дарить свое внимание кружащимся в танце парам.        — Но позвольте спросить Вас, Повелитель, — демон вновь склонился, — отчего Ваш юный супруг столь мрачен и не благосклонен к дарованному нам Дому? Неужели я или кто-то из моего Дома позволил себе грубость, али оскорбили Вашего юного супруга мои речи, дела и поступки? — и, вновь складывая руки перед собой и показывая все уважение и чистоту помыслов, демон склонился в поклоне.       Оттого он и не смог увидеть, как вздрогнули прозрачные ткани, опущенные на лицо юного мужа, как с опаской метнулись его раскосые глаза на своего Старшего. Как промелькнул опасный блеск в глазах Повелителя, и как собственнически он сильнее прижал к себе супруга.        — Наш юный супруг лишь сильно утомился за время нашего путешествия к твоему Дому, — предостерегающе ответил Повелитель, чуть поведя плечами назад и перехватив талию мужа. Тот прикрыл глаза, стараясь остаться столь же невозмутимым, подобно своему Старшему и Главному.        — Простите мне мою дерзость, Повелитель, но я смею не верить словам Вашим. После того, как Вы и Ваш юный супруг пересекли дарованные нам владения Дома, Ваш юный супруг не молвил ни слова. На все предложения моего шамида Ваш юный супруг не притронулся ни к одному фрукту, не прикоснулся ни к одному блюду, не пригубил ни одного кубка. За весь Лик Огненного Ваш юный супруг не принял от моего Дома ни единого подношения: не остался в предложенных комнатах, не присел на предложенные ему подушки и диваны.        — Чего ты желаешь? —вопросил Повелитель. Голос его был холоден и безэмоционален, однако опасный блеск в глазах заставил демона сделать невольный шаг назад.       И музыка в зале стала тише, и все желали увидеть продолжение происходящего, ведь каждый из Домов знал, что демон Серой ступени четвертого ранга — хозяин этого Дома — был прав. Но каждый из присутствующих также был прекрасно наслышан и о болезненной заботе Повелителя о чести своего юного супруга.         — Позвольте Вашему супругу подарить мне ответ, Повелитель, — и, ритуально преподнеся руки, демон вновь склонился. И все, кто слышал эту немыслимую просьбу, вздрогнули и поспешили сделать шаг назад, опасаясь гнева Повелителя.       Глаза Повелителя полыхнули едва сдерживаемым пламенем, но более ничем он не выдал своего раздражения. Потому что осознавал правоту сказанного — своим безучастным отношением его молодой супруг мог нанести обиду демону и его Дому, и по закону оскорбленный мог требовать ответа даже у самого Повелителя. И все же злость постепенно росла в его груди, не желая следовать законам предков и вековым традициям. Но узкая неимоверно светлая ладошка, что робко опустилась на мощную грудь Повелителя, вмиг подменила злость на покой, заставляя по-другому взглянуть в глаза посмевшего просить. Спустя несколько ударов сердца Повелитель громко объявил:        — Позволяю, — и незаметно сделал движение пальцами, снимая лечащее заклинание с шеи своего супруга, вместе с тем отпуская его стройный стан. В следующий миг юноша под покрывалами вздрогнул, сипло вздохнул, покачнулся и на мгновение широко распахнул глаза, чтобы уже чрез секунду исправить свою оплошность, прикрыть веки, пряча за ними пелену боли.       Музыка смолкла окончательно, все пары остановились и тысячи глаз устремились на венценосную чету.        — Мы не смели и не желали нанести оскорбление хозяину Дома, — тонкий и мягкий голос разнесся по залу, и демоны вздрогнули — никто и помыслить не мог, что супруг Повелителя окажется настолько юным. Голос выдавал в нем даже не юношу, а мальчишку, неразумное дитя. Тем временем супруг Повелителя продолжил: — Мы не притронулись ни к одному из предложенных нам фруктов потому, что по поверьям моего исконного народа все они были смертоносны; мы не прикоснулись ни к одному из предложенных яств, ибо не знали их и не ведали, как стоит их правильно вкушать, дабы полностью насладиться Вашим даром; мы не пригубили ни одного из предложенных кубков, ибо, по желанию своего Старшего и Главного, мы можем испить алкоголь лишь из рук Старшего и Главного. — Юный муж чуть склонил голову в сторону Повелителя, замирая на долю секунды. А зал, тем временем, был покорён искренностью речи и чистотой мысли Супруга Повелителя. — Отведенные нам покои поразили нас своим богатством и великолепием, невольно заставляя мыслить о нашей недостойности их. Мы не присели на предложенные подушки и диваны, потому что были поражены мастерством вышивки и богатством украшения, отчего мы невольно залюбовались… — Супруг Повелителя смущенно опустил глаза. — И все же, достопочтенный демон Серой ступени четвертого ранга, хозяин этого Дома, Вы ошибаетесь. Мы посмели воспользоваться Вашим гостеприимством и посетили Ваши сады, покормили с руки Ваших грифонов, немного поиграли с Вашими пумами… Позже мы осмелились пройтись среди полок Вашей библиотеки и отобрать несколько понравившихся нам трактатов, дабы позже, после столь потрясающего бала в честь нашего Старшего и Главного, сметь просить Вас одолжить их нам. — Супруг Повелителя закончил и пошатнулся, но его тут же притянул к себе Повелитель.       Вновь скрытно колдуя и возвращая заклинание обратно, он бережно обнял своего юного супруга, даруя тому защиту и опору. Юный супруг Повелителя, принимая дар своего Старшего и Главного, прикрыл веки, слегка наклонив голову, и мягко прильнул к широкой груди, плавно вложив ладонь в руку Повелителя, словно закрывавшую его от мира.       — Примешь ли ты дар нашего юного супруга? — разнесся рокотом голос Повелителя по залу, позволяя слышать его всем, и, чуть погодя, склонившись, чтобы слышал его лишь юноша, спросил: — Отчего ты лгал? — Но не успел ответить юный супруг.        — Принимаю, — тут же ответил хозяин Дома, склоняясь перед юным супругом Повелителя до пола с раскрытыми ладонями вверх. Он был покорен той милостью, что даровал ему юноша. Слова, сказанные им, льстили самолюбию хозяина Дома и приносили покой в его охваченную злостью душу. — И, дабы принести извинения Вам и Вашему юному супругу за мои ложные домыслы, позвольте, Повелитель, преподнести дар Вашему юному супругу в виде нескольких пум и сочинений, что счел интересными для себя Ваш юный супруг, — не поднимаясь, глухо произнес хозяин Дома.        — Позволяю, — дал ответ Повелитель, уводя своего супруга чуть в сторону, давая понять, что разговор окончен.       И бал продолжился. И грянула музыка, еще великолепнее и прекраснее, чем прежде, и закружились пары еще быстрее, и заворковали франты вокруг дам еще изящнее, и дамы еще прелестнее стали краснеть и отводить глаза в смущении. Всем стало словно бы легче дышать в тяжелых выходных платьях, словно бы все неприятные думы гостей враз развеялись. Словно бы весь Дом враз обрел прощение, дарованное венценосной четой. Но более всего — юным супругом Повелителя.       Спустя несколько конечных смен лика Мерзлого, когда десятки тысяч магических свечей догорели, чтобы позже вновь разгореться, венценосная чета отпустила гостей и покинула бальные залы. И пока они медленно шли к резным дверным створкам, все придворные, как завороженные, следили за юным супругом Повелителя, склоняясь перед ним до пола с раскрытыми ладонями вверх. И каждый раз юноша милостиво склонял голову в ответ. Сам же Повелитель шел величественно медленно, ведя своего юного мужа чуть впереди себя и все так же приобнимая-защищая, не позволяя помедлить лишние мгновения и ненароком оступиться о подол церемониального платья. И так прошли они весь дворец до покоев, отведенных им хозяином Дома. Встреченные ими шамиды падали ниц, а хивары прикладывали правую руку к сердцу, левой рукой приподнимали рукояти мечей и закрывали глаза. Словно говоря Повелителю: сердце наше отдано Вам, мечи наши призваны служить Вам, и вера наша в Вас непоколебима. И вновь юный супруг Повелителя склонял свою голову, принимая от имени своего Старшего и Главного клятву верности и веры.       Когда подошли они к отведенным покоям, Повелитель собственноручно толкнул створки вперед, поднес руку своего юного мужа к губам и, поцеловав каждый пальчик, пригласил зайти внутрь. Очутившись внутри, юный муж Повелителя вздрогнул — они оказались не в отведенных им покоях, а в собственных покоях Колыбели Демонов — Дворце и Доме Повелителя. Личные шамиды четы тут же отошли от стен, готовые исполнить любые приказания.        — Помогите снять моему мужу верхнее платье и приведите его в спальные комнаты, — не успел договорить Повелитель, как трое слуг резво поклонились и увели несопротивляющегося юношу в гардеробную.       Внимательно проследив за ушедшим мужем, Повелитель махнул своим шамидам, и те, скоро освободив его от тяжелого верхнего платья, скрылись с глаз долой. Тяжело вздохнув и ослабив шейный платок, мужчина провел по волосам, порывисто схватил кувшин, плеснул из него вино в кубок и мгновенно его осушил. Наливая второй раз, Повелитель крикнул слуг, которые тут же появились перед ним.        — Когда прикажу, доставьте ужин в спальные покои. И пусть он будет из любимых яств моего мужа. — Шамиды вновь поклонились и беззвучно растворились в воздухе, спеша выполнить приказ Повелителя. И все же между собой они обменялись взглядами и понимающими улыбками — видимо, вновь провинился Повелитель перед своим мужем и, видимо, вновь будет искать его прощения.       Повелитель тем временем, посмотрев в плескавшееся вино в кубке, отставил его обратно на стол и, расстегивая запонки рубашки и пуговицы жилета, отправился в спальню. Не стоит ему быть под мороком вина, когда его ждет серьезный разговор с мужем.       Пройдя в спальню, мужчина оставил туфли и носки рядом с дверьми. Прошел сначала по деревянным полам, затем по мягкому ковру, на кресло сбросил жилет и шейный платок, на стол положил шейную брошь и запонки, десятки перстней, оставляя лишь один — символ власти и могущества Демонов. Зашторил тяжелыми тканями окна и погрузил комнату в полог тишины, дабы никто не видел и не слышал, что произойдет здесь вскоре. И почему-то в этот момент Повелителю захотелось доставить своему юному мужу удовольствие. И погасил он магические светильники и зажег люстру из тысячи свечей, что так любил его муж. Промедлив секунду, мужчина махнул рукой, и каждый угол комнаты утоп в теплом свете свечей, который прорывал тьму и возможные страхи младшего мужа. Распустил парчовые шторы кровати и поставил перед ней по тяжелому канделябру свечей. Помня о любви юноши к растениями, мужчина оживил резной потолок лесной лозы, позволяя ей оплести и толстые столбы кровати. Оставшись довольным, Повелитель опустился в кресло и принялся ждать. Но спустя буквально секунды створки двери распахнулись, и в спальню вошел юный муж.       Сейчас на нем не было тяжелого парчового покрывала, тонких тканей, скрывавших лицо, и десятка слоев шелка. Юноша стоял перед мужем босым, в одном длинном хлопковом платье. И Повелитель с удовольствием отметил удивление на открытом лице юноши, восторг в глазах и робкую улыбку на тонких губах. Его прямые волосы были освобождены от заколок и шпилек и сплетены в легкую косу, что спускалась по спине. От этого пушистые кошачьи ушки то и дело дергались, пытаясь снять с себя особо непослушные пряди, что их оплетали. Заметив, как младший муж робко переступал замерзающими ступнями на деревянном полу, не переставая рассматривать преобразившееся убранство комнаты, мужчина порывисто преодолел расстояние, разделявшее их, и легко подхватил мужа на руки. От неожиданности юноша вздрогнул, а глаза его расширились в удивлении.        — Тшш, — ласково снимая с пушистых ушек непослушные пряди, произнес демон. — Хочешь, подниму выше, к потолку?       Секунды юный муж непонимающе смотрел на мужчину, а затем его скулы заалели, губы дрогнули в робкой улыбке, ушки смешно опустились вниз, а в глазах появились искорки. «Его хвост сейчас бы оплел меня,» — вскользь подумалось мужчине. Тем временем младший муж осторожно кивнул головой, не спуская счастливых глаз с Повелителя. Осторожно перехватив почти невесомое тело, мужчина подсадил юношу к своему плечу, после чего быстро проник под подол и аккуратно провел по стройным ножкам грубыми от меча пальцами. Младший муж вновь вздрогнул, покраснел и вцепился тонкими пальчиками с отросшими коготками в шелк рубашки демона. Желания и игры Повелителя демонов всегда приводили его в смятение из-за своей непоследовательности. Но вопреки ожиданиям юноши, старший муж лишь легонько провел по его бедру, после чего резко нажал на копчик, стирая свою метку. Юноша выгнулся, широко раскрыл глаза от удовольствия, разомкнул губы в немом крике и впился коготками в подставленное плечо демона. Как же хорошо ощущать себя «целым»! В благодарность за освобождение тонкий хвост ласково провел вдоль руки демона, вызывая у того улыбку. В следующий миг Повелитель вскинул юношу вверх, ставя на свое плечо. Юный муж пошатнулся, взмахнул руками, но сильные руки демона, что оплели его ноги, не позволили упасть. Посмотрев с благодарностью на деланно скучающего Повелителя, молодой неко смутился и поспешил протянуть руку к ожившему потолку.       Мясистый лист лесной лозы приятно холодил руку, навевая воспоминания о детстве и землях светлых, о временах, когда он еще не был «подарком демонам». Вдруг соседний лист шевельнулся, и из-под него выпорхнула большая бабочка — Голубая орхидея. Замерев от восторга, юноша потянул к ней руку, и каково же было его удивление, когда она опустилась на его подставленную ладонь. Желая поделиться радостью, юноша оглянулся на демона, державшего его, и натолкнулся на внимательный и серьезный взгляд черных глаз. Засмотревшись в темную бездну, юноша пропустил начало свечения лесной лозы и появления других Голубых орхидей и очнулся, лишь когда ощутил на своей руке и ушках невесомых гостей. Пораженно улыбнувшись, неко поднял голову вверх, желая убедиться в реальности произошедшего.       Его хвост непрестанно изгибался и обвивал то руки демона, то его корону из рогов. Повелителю нравилось такое незадачливое внимание, через которое муж делился с ним вкусным эмоциями, состоящими сплошь из восторга и искренней радости. И все же Повелитель не понимал причины их возникновения. Ведь что здесь такого? Обычная лоза, та самая, которая оплетает внутренние стены замка, простые бабочки, которые светятся чуть голубоватым светом.       Позволив юному мужу еще немного полюбоваться зеленью, Повелитель скоро спустил его со своего плеча, сажая на сгиб локтя. Не замечая замешательства и стыда своей ноши, демон отнес юного мужа к мягкому ковру и лишь там опустил его.       Внимательно смотря в раскосые глаза младшего мужа, демон потянул шнуровку белого платья, обнажая его фигуру и вместе с тем снимая обезболивающую печать и лечащее заклинание с горла младшего мужа. С магией Повелителя слетел и легкий морок шамидов, что, желая угодить своему хозяину, прихорошили обескровленное лицо юного мужа. Когда магия отпустила молодого неко, тот пошатнулся и, плотно сомкнув глаза, тихонько завыл на одной ноте. Щеки его враз побледнели, на скуле показалась незажившая ссадина, в уголках бледных губ, покрытых корочкой, вновь появилась кровь, рассеченная бровь налилась и посинела. Повелитель шагнул назад, сдерживая ярость в своей груди из последних сил. Кто посмел тронуть Его мужа?! Но в тот момент, когда платье скользнуло к ногам неко, демон шагнул еще раз назад, не веря своим глазам.       На тонкой шее четко отпечатался след его пальцев, острая кость ключицы неправильно выпирала обломком из тела. Из вскрытых вен тонких рук, из глубоких царапин от его когтей закапала на густой ворс драгоценная кровь. А все тело было усеяно ссадинами и гематомами. Маленький неко перед ним еле стоял и давился стонами и слезами, дрожа всем телом. Одно его мохнатое светлое ушко было порвано, и часть его неприятным куском плоти свисала к плечу. Повелитель прикрыл глаза и выдохнул. Ему не нужно было обходить юного мужа вокруг, чтобы увидеть десятки красных следов от плети, нанесенных им же… Все следы прошлой ночи, когда ему требовалось множество энергии для завершения магического рисунка, были свежи. Ярость от бессилия волнами стала накатывать на мужчину. Сейчас он проклинал свою кровь Истинных Повелителей Демонов, что требовала для усиления магии крови и страха.       В тот момент, когда демон выдохнул, неко боязненно раскрыл глаза и, увидев, как его старший муж стоял от него в отдалении с закрытыми глазами, мальчишка больше не смог сдерживать своих слез и криков. Он более не нужен ему! Теперь этот прекрасный демон откажется от него! Уйдет в своей гарем, подарит свою ласку и заботу прочим! И во всем виноват он сам! От громкого пронзительного детского плача демон удивленно раскрыл глаза. Повелитель так сильно задумался о своем юном муже, что совсем позабыл о его присутствии. Когда же до него стали долетать отголоски сожаления и ненависти маленького неко к самому себе, демон в неверии замер, не зная как поступить. Но все его замешательства решил неко, ноги которого перестали держать, и он начал падать. Мгновенно оказавшись рядом, демон притянул израненное тело к себе. В его руках юный муж забился, пытаясь освободиться, но вскоре затих.        — Нори, — тихо позвал демон юного мужа, — Нори, взгляни на меня.       Спустя минуты, заплаканные глаза посмотрели на Повелителя.        — Ответь мне, Нори, как давно ты знаешь, что на тебя не действует моя лечащая магия, и отчего ты не сказал мне об этом?       Сжатые тонкие губы задрожали, неко отвел глаза, а потом, вновь уткнувшись в грудь демона, разрыдался.       — Вы отошлете меня? — Давясь всхлипами, прошептал неко. И демону пришлось напрячь слух, чтобы расслышать своего юного мужа: столь тихо проговорил он.        — Ответь мне, Нори, — игнорируя его вопрос, мягко потребовал Повелитель. Ведь он и сам не знал: отошлет или нет… Но стоило представить другого демона рядом с этим неко, как мужчина тут же для себя решил — не отошлет. Никогда.       Мальчишка же, не зная метаний своего Старшего и Главного, вновь зарыдал от безысходности. Конечно, демон его отошлет! Зачем ему такой непослушный неко, который даже простого приказа «вылечись» не может исполнить? Ощущая его тоску и впитывая ее в себя, демон вновь заговорил:        — Нори, ответь мне, — жестче, чем собирался, потребовал Повелитель. От стали и холода в его голосе маленький неко вздрогнул и стал сбивчиво шептать:        — Сегодня, когда наложили… Но горло… Было не больно, но я не мог сказать… А потом тот Дом… Я соврал… Не хотел принести Вам проблем… Но шамид… Я отказывался… А потом пумы… Они кошки… Чуют, — все, что и смог понять Повелитель из сбивчивого рассказа нека.       Но пока юноша говорил, Повелитель осторожно водил по его спине, накладывая обезболивающее заклинание, которое бы позволило регенерации нека самому излечить себя. Постепенно в такое плетение чар демон, словно в пуховое одеяло, стал укутывать своего юного мужа. Слой за слоем накладывал Повелитель, пока не почувствовал под своими руками плотный кокон, защищающий израненное тело. И случилось это в тот момент, когда окончил свою речь юноша. Осторожно подхватив юного мужа на руки, не давая тому испугаться, демон ласково, словно во вторую их ночь, припал к его губам, даря неко свою заботу и нежность. Усадив юного мужа на край кровати и накинув на его плечи любимое пуховое одеяло, Повелитель демонов встал на колени пред своим мужем и опустил голову.        — Даруй мне прощение, Нори, так, как даровал ты сегодня вечером его тому Дому, — и склонил еще больше голову Повелитель. — Ибо виновен я перед тобой. И вина моя велика. — Юноша удивленно следил за своим старшим супругом и все больше удивлялся его словам, не понимая желания демона. — Ты позволил испить себя, словно бесценное вино. И вкус твоей сладкой крови и искренних эмоций вскружил мне голову, и взял я больше дозволенного. Но не повинил ты меня, а даровал прощение. И я не оценил этого жеста. И не спросив тебя, но лишь из чистых побуждений, я осмелился настоять на принятии моей помощи, не слушая твоих слов и доводов. И причинил я тебе боль, которой не желал. И вновь ты не повинил меня, а даровал мне прощение. И вновь я не оценил этого жеста. И по не знанию заставил я тебя испытать боль прилюдно, и выдержал ты ее, не показав своей слабости. И вновь ты не повинил меня, а даровал мне прощение. И вновь я не оценил этого жеста. И посмел злиться я на тебя за неподобающее поведение в чужом Доме. И вновь ты успокоил меня и даровал мне прощение. И вновь не оценил я твоего жеста. И…        — Хватит, — тихо-тихо прошептал Нори, зажимая ладошками рот. И Повелитель демонов остановился, но не поднял головы, оставляя решение за юным неко. Тогда юноша осторожно провел пальчиками по мощным витым рогам, ласково коснулся скул и аккуратно, словно боясь причинить вред, поднял лицо мужчины. От ласки младшего мужа по телу Повелителя пробежались мурашки, и когда он поднял голову, то столкнулся взглядом с полными слез глазами юного нека, раскрасневшимися скулами и слегка привставшими ушками. Юный муж был прелестен. — Перестань, Фарамонд. Ведь ты не должен преклонять колени перед безродным. Ведь все твои помыслы и действия направлены на защиту. Ведь ты — Повелитель, и слова твои — закон. И никто не может судить тебя, ведь ты судья всем прочим и судим ты можешь быть лишь собою. И не воскладывай эту ношу на своих подданных. Но если совесть твоя не чиста, демон, то позволь мне облегчить ее, забрав ее смятения себе, а тебе предложить покой. И это будет тебе мое прощение и мой скромный дар. — Едва окончил юноша говорить, разлилось внутри демона тепло и покой, ибо дарован он был любимым и любящим. И еще не осознавая произошедшего, Повелитель тихо прошептал слово, что носило в себе значения тысячи слов светлых: любимый, милый, хороший, единственный, прелестный…        — Мой, — и обрел с этим знанием покой его юный муж, ибо знал он силу и вескость этого слова, и было это прощением ему от Старшего и Главного.       И первыми осознали дарованное прощение личные шамиды венценосной четы, и явили они яства, любимые младшим мужем, и познали прощение хивары, и старейшие из них признали правление Повелителя Демонов Фарамонда величайшим, и коснулось прощение всех Домов, подвластных Повелителю, и проснулись все демоны, дабы склониться в почтении за столь великий дар.       Ибо прощение — есть величайшая благостыня, облегчающая душу даже самого демона.