Не сон

Как он попал сюда? Зеленоватый душный полумрак. Запах дурманных трав и сырой земли. Мшистые заросли, перетекающие в бетонные плиты. Причудливо перекрученные гибкие ветви, прорастающие осыпавшимися стенами. Не Дом, не Лес... Ему нельзя здесь быть. Нужно немедленно уйти! Иначе будет поздно! Он бежит, увязая в листве и цепляясь за ветви. - Рыжий!.. Его зовут… Не понять, откуда. Липкий страх волнами затапливает сознание с каждым непонятным шорохом. Что-то наблюдает за ним. Выслеживает и преследует, чтобы снова утащить в свои бесконечные лабиринты чужих жизней и смертей. Только не это, только не опять, не трогайте меня, просто дайте уйти, вернуться в мою чащу, зарыться так глубоко, как только можно, и никого никогда не видеть, не умирать и не убивать. Замедлив шаг, он пробирается среди зарослей, как по коридорам, до боли всматриваясь в каждый поворот и почти не дыша. То тут, то там ему чудится жадное рычание и смрад из кровавых ненасытных пастей. Только бы снова не встретиться с этими омерзительными тварями. Их так много — и всегда одна и та же. Вздрагивать и замирать от каждого шороха, озираясь, как загнанная в угол крыса. Прятаться, вжавшись в поросшую мхом стену. Обитать в самой глуши, каждый день проклиная этот призрачный сумрак и собственный страх. Он так долго оживал, чтобы отделаться от своего прошлого. Никто не должен добраться здесь до него. — Рыжий! Нужно вернуться в чащу. Тогда можно будет спокойно выйти на белый свет, там, на границе… Он должен был обойти уже всех, ни одна тварь не достала его, неужели можно выйти! Но за последней дверью… Нет! — Рыжий, очнись! — и Крысиный вожак с криком просыпается в руках Мертвеца. Все еще видя перед глазами голодную рычащую тьму, Рыжий инстинктивно вырывается, но тот крепче прижимает его к себе, обнимая вздрагивающие обнаженные плечи. На лбу проступает испарина. Рыжий медленно выравнивает дыхание. Все в порядке. Это его комната. Его спальник. Его стая. Рядом Мертвец. Дрожа, как от холода, Рыжий неловко садится, бессознательно теснее прижимаясь к его груди. Широко раскрытыми глазами он оглядывается вокруг, постепенно соображая, на котором он свете. Рядом заворочались двое Крысят, но, не обнаружив ничего тревожного, снова засопели, перевернувшись на другой бок. Холодная рука мягко ложится на лоб. Повернув голову, он долго смотрит в глаза Мертвецу в темноте, вызывая в памяти их холодный стальной цвет. И отстраняется, наконец совладав с собой. Когда Мертвец выпускает его из рук, Рыжий едва удерживается от того, чтобы снова обнять его, только бы ощутить живое тепло и биение чужого сердца. Сила воли возвращается быстрее рассудка. Но Мертвец слишком чуткий, чтобы его можно было обмануть показным хладнокровием, и пофиг ему на всякие дешевые предубеждения. Он притягивает вожака к себе, заставляя прижаться к своему плечу, и Рыжий судорожно вздыхает и закрывает глаза, мазнув ресницами по его шее. — Скажи, что это был сон… — устало просит он, вцепившись пальцами в растрепанные синие косички. — Нет. Не сон. Единицы знают о том, как Рыжий ненавидит Лес и сколько бы отдал за то, чтобы никогда больше не чувствовать его запахов, не бродить во мгле, всматриваясь в туманные фиолетовые заросли змеиными глазами, чтобы хватило сил не возвращаться после каждой смерти. Но кто поймет, как выматывает эта необходимость прятаться от собственного отражения? Каждый божий день выбирать между ненавистью к Лесу и ненавистью к себе. Мертвец отстраняется, чтобы посмотреть ему в лицо, но Рыжий прячет глаза, отодвигается, рывком отвернув голову. И Мертвец берет его за руку — без колебаний, без смущения, зная, что вожак не терпит прикосновения к ладоням, — и заставляет дотронуться до своего лица. И так же ложатся его жесткие холодные пальцы на скулу Рыжего, заставляя вновь посмотреть на него. — Все хорошо. Он приносит ему воды, и Рыжий снова укладывается, забиваясь поглубже в спальник. Медленно проваливаясь в забытье, он слышит тихий шепот, но уже не может понять, приснилось ему или нет. — Ты не хочешь знать, что это сон. Ты хочешь знать, что справишься, насколько бы он ни был реальным… Рыжий замирает на границе сознания, слушая этот голос, полный силы и спокойствия. — Я с тобой, — и губы осторожно касаются его виска.