Лицемеры

Бывают дни, когда вы ощущаете себя в состоянии пережить даже самую страшную трагедию в вашей жизни. Бывают дни, когда проблемы наваливаются на ваши плечи неподъемным грузом, и вы ломаетесь, не в силах и дальше держаться на плаву, гордо подняв голову. Крис ломается. Он ограждается от всех, даже не пытаясь изображать бодрость и присутствие духа перед друзьями, которые всеми способами стараются привести его в чувство. Колферу это не нужно. Он считает, что время лечит – а уж если это не поможет, то ничего не поможет. Крис сидит на встрече в офисе Олшана и внимательно записывает важные аспекты в ежедневник. Работа помогает ему абстрагироваться от всего происходящего в его жизни как нельзя лучше. Он пашет как вол, проводя на студии по несколько часов к ряду, а все остальное время просиживая за экраном ноутбука. Его кожа стала еще бледнее, под глазами появились мешки, он похудел килограммов на пять, и виски стало нещадно ломить к вечеру. К счастью, это даже играет ему на руку: его персонаж Микки Уоллис – наркоман, он не пышет здоровьем, поэтому плачевное состояние Криса выглядит, как тщательное вживание в роль. Брайан буквально сходит с ума от восторга каждый раз, когда видит измотанного похудевшего Криса и не перестает повторять, как им повезло с ведущим актером. Крис думает, что зато их ведущему актеру не повезло с жизнью, но просто усмехается и благодарит босса за комплимент. Собрание заканчивается через полтора часа, и все присутствующие начинают торопливо разбегаться – у них всех есть куча личных дел, одному Колферу сейчас некуда спешить. Он подходит к сидящему с закрытыми глазами во главе стола Олшану и слегка кашляет, привлекая внимание. – Тяжелый день? – спрашивает Крис с улыбкой. – Не то слово, – вздыхает Брайан. – Сегодня разбираемся с кастом шести фильмов. Шести! Я уже их всех ненавижу. Сейчас сразу следующие придут, Боже, – Олшан со стоном потягивается, разминая спину. – А ты великолепен – как всегда. Я бы с удовольствием поболтал с тобой, но… – Колфер вежливо прощается и выходит из дверей, наблюдая, как к кабинету постепенно подходят создатели другого фильма. Студия Олшана – настоящий гигант, конвейер, и Колфер понимает, как ему невероятно повезло играть главную роль в одном из его фильмов. – Крис?.. Если бы у него была возможность, Колфер предпочел бы сорваться с места и убежать куда глаза глядят в ту же секунду, лишь бы больше никогда не слышать этот голос, он бы хотел бежать и бежать все дальше и дальше, пока он не забудет неземной цвет этих глаз. Но бежать ему некуда – он стоит посреди коридора полного спешащих людей на четвертом этаже огромного здания, поэтому он оборачивается, чувствуя, будто он стоит на месте, а Земля вращается вокруг него до тех пор, пока перед его глазами не появляется лицо Даррена. – Привет, – Крис даже до конца не уверен, что произносит это вслух. За его спиной Олшан выглядывает в коридор, но Крисс отмахивается от него и говорит, что подойдет чуть позже. Брайан что-то раздраженно ворчит, переводя взгляд с одного парня на другого, но все же заходит обратно. – Привет, – выдыхает Даррен и просто смотрит. Его глаза похожи на калейдоскоп, и когда Колфер понимает, что снова принимается изучать все сверкающие оттенки, он бормочет что-то вроде «извини» и пытается пройти мимо. Даррен делает шаг в сторону, не давая ему уйти: – Крис, давай поговорим, пожалуйста, – почему-то Крис не может отказать, не может закричать, чтобы Даррен убирался сейчас же, он просто кивает и идет вслед за ним в самый конец коридора, где Даррен открывает дверь, и они попадают в его комнату с роялем. Крис сглатывает, глядя на прикрытый пледом диван, и запрещает себе вспоминать их первый раз. Это просто какая-то сцена из дебильного сериала. Крис молча смотрит на Даррена, ожидая, пока тот скажет что-нибудь, и Крисс нерешительно прочищает горло: – Как ты? Крису стоит немалых усилий не расхохотаться, заходясь в истерике. Вопрос звучит так нелепо, так неуклюже, но он лишь усмехается: – Бывало лучше. – Ты плохо выглядишь, – констатирует очевидный факт Даррен, и Колфера бесит, что беспокойство в голосе Крисса – самое искреннее. – Режиссера устраивает, – грубо отвечает он, потирая пальцами переносицу. – Олшана и подавно. Я столько комплиментов не слышал даже после «Золотого глобуса». – Рад за тебя, – шелестит Даррен, виновато опуская взгляд, как это умеет делать только он. Колферу хочется взвыть, или ударить его, или поцеловать, или заплакать – сделать что-нибудь. – Если это вся информация на сегодня, я, пожалуй, пойду, – резко произносит Крис, разворачиваясь и шагая в сторону выхода. – Даже ничего спросить не хочешь? – склоняет вбок голову Даррен. Крис раздраженно оборачивается. – Я уже спрашивал у тебя очень много, – едко произносит он. – В том числе «за что?», «когда ты перестанешь быть таким идиотом?» и «уверен ли ты, что твоя карьера стоит твоих жертв?». У меня больше не осталось вопросов. – Справедливо, – тихо говорит Крисс. – Ты разве не опаздываешь на встречу? – спрашивает Колфер в надежде, что ему удастся уйти и отделаться малой кровью. Но Даррен лишь мотает головой и продолжает смотреть на него, как побитая собака. Колфер тяжело вздыхает и подавляет желание помассировать виски – голова потихоньку начинает болеть. – Нам правда необходимо вот это все? – раздраженно спрашивает Крис. – Ты сначала приглашаешь меня на свою свадьбу, заставляя умирать каждую секунду этого проклятого дня, потом не появляешься на ней, не объясняя причин… Ради чего? – Я просто хотел оставить нам шанс. Хоть на какое-то общение. Хоть на дружеское. Крис, кажется, задыхается. – Если бы ты хотел дать нам шанс, ты бы не делал предложение своей девушке. Или не врал журналистам. Или справился бы со своими гормонами и не трахал меня на этом диване, – Крису доставляет какое-то садистское удовольствие раздирать своими словами собственную душу, при этом наблюдая, как лицо Даррена кривится от боли. – Так что не надо этих прекрасных речей. Не говори, что ты это сделал ради меня. – То есть ты думаешь, что я вру? – заводится Крисс. – Это не я выбрал карьеру вместо тебя! – Не сворачивай на эту тему! – А что, разве у тебя все не вокруг этого вращается? – Да? Ну так давай, посмотри мне в глаза и скажи, что ты готов отказаться от всего этого, – Даррен обводит рукой студию, – ради отношений. – Отказаться? – Колфер надвигается на него, вторгаясь в его зону комфорта и заставляя немного отступить назад. – Ты так говоришь, как будто как только ты выйдешь из шкафа, у тебя тут же отберут роль и выгонят отсюда пинками с криками «о Боже, в здании гей!..» – Бисексуал. – Да мне без разницы! – орет Крис. – Я не говорю об этой роли, Крис! Я говорю о будущем! – Даррен не повышает голос, но все равно создается ощущение, что они кричат друг на друга что есть мочи. – Продюсерам наплевать на талант, они хватаются за тех, кто делает кассу, а в моем случае сборы держатся на девочках-фанатках! Да, я хочу расти, хочу расширять свою аудиторию, но сейчас у нас с тобой абсолютно разные ситуации. – Да? А мне казалось, мы немного в схожем положении, – с сарказмом произносит Крис. – Нет, ничего общего. – Крис сводит брови к переносице и открывает рот, но Даррен не дает ему ничего сказать. – Ты строишь свою карьеру с учетом того, что ты открытый гей. Ты извлекаешь из этого пользу. Меня же порвут на лоскуты, потому что они решат, что я врал миру о себе все эти годы. Ты что, не знаешь, как это работает? Да даже в мою бисексуальность никто не поверит, все решат, что я просто пытаюсь сделать вид, чтобы оставить фанаткам шанс! – Зная тебя, это могло бы оказаться правдой, – желчно произносит Колфер. Крисс сжимает зубы. – То, что я не любил Мию, не значит, что у меня не может быть девушки в принципе, – произносит Даррен и замолкает в конце фразы, явно осознавая, что сказал что-то не то. Крис прищуривается, пригвождая Даррена взглядом к полу. – А, то есть ты просто хочешь немного подождать, пока страсти улягутся, и вывести в свет новую подружку? – хрипло бросает Колфер. – Подождешь, пока появится другая девушка? Более подходящая? – Не хочу я ждать никакую девушку! – Даррен в отчаянии взмахивает руками, делая шаг вперед. – Я люблю тебя, так сильно, что мне иногда кажется, что меня разорвет напополам, если я не увижу тебя сию же секунду! – он будто сам пугается своего порыва, отходя назад. Он закрывает руками лицо, пытаясь успокоиться, и говорит, убирая ладони: – Пожалуйста, Крис, давай попробуем просто общаться. Я не смогу постоянно натыкаться на тебя здесь и делать вид, что ничего при этом не чувствую. – Студия Олшана здоровенная, тебе не придется на меня натыкаться. – Колфер прикрывает глаза, переводя дыхание. – Ты серьезно после всего еще веришь, что мы с тобой не столкнемся в каком-нибудь коридоре, даже если будем просто находится на одном континенте? – скептически выгибает бровь Крисс. – Я верю только в то, что я не выдержу, если ты снова решишь, что я опасен для твоего имиджа, Даррен. А сейчас ты не можешь пообещать мне, что этого не случится. Ты слишком любишь все эти закулисные интриги, чтобы сделать хоть что-то, не пропитанное фальшью. Крис чувствует привкус крови на языке от этих слов, а Даррен сипло выдыхает: – Ты тоже трудоголик, Колфер. Для тебя профессия значит не меньше, чем для меня. Но ты никогда ничего не добьешься, если не научишься принимать правила игры. Прежде чем изменившийся в лице Крис находит нужные слова, Даррен почти бегом уносится из комнаты. Выскочив в коридор, он сразу жалеет о сказанном, но не возвращается, а несется на встречу, влетая в кабинет и сбивчиво извиняясь. Олшан как-то странно смотрит на него, но ничего не говорит. Крис запрыгивает в машину и колотит по рулю, пока не выдыхается и не роняет голову на скрещенные руки. Даррен сидит на встрече, игнорируя любопытные взгляды Брайана, и делает вид, что пишет что-то в блокноте, хотя на самом деле он не может сейчас рационально размышлять ни о чем, и единственное, что он мог бы написать – это имена. Много имен. Кристофер. Крис Колфер. Кристофер Пол Колфер. Крис. Крис. Крис. Крис. Даррен не может сосредоточиться на важных делах, потому что его мысли все время возвращаются в одно и то же русло. Он едет домой, мечтая о том, чтобы завалиться спать, огородившись от всего, но сон никак не идет. Даррен мечется по комнате, как раненый зверь. Он постоянно прокручивает в голове разговор с Крисом, и каждое слово бьет по стенкам его черепа изнутри. Он все сделал не так. Он нагородил какой-то чепухи, он ничего не смог объяснить, он снова все разрушил, когда должен был постараться наладить хотя бы хрупкие мосты. Он пытается убедить себя, что поступил правильно, но получается с трудом. Лицо Криса стоит у него перед глазами – застывшее, осунувшееся, с синяками под глазами и пульсирующей на лбу венкой. Ему хотелось прижаться к ней губами, обхватив ладонями его лицо, а не бросаться едкими фразами, делая еще больнее тому, кого любит. Он должен все исправить. Это не может… не может закончиться вот так. Даррену хочется плюнуть на все и просто написать в твиттер «хэй, мир, мне нравятся парни!», но он не может себе этого позволить. Но он может попытаться. Они могут двигаться маленькими шагами. Как раньше, в самом начале, когда Даррену было так спокойно сидеть в трейлере Криса, просто наблюдая, как он читает очередную книгу. Как пару месяцев назад, когда он проводил каждый вечер, уставившись в телевизор и ощущая тепло Колфера рядом. Его айфон издает сигнал, напоминая о назначенной встрече, и Крисс матерится сквозь зубы, натягивая футболку и выскальзывая из квартиры. Он влетает в какое-то фешенебельное кафе с опозданием на двадцать минут, и видит, как ожидающая его девушка недовольно встряхивает пепельно-белыми волосами. Джессика Крус – возможно, самый хищный журналист в этой стране. Если у человека есть хоть какой-то грязный секрет, то практически со стопроцентной вероятностью Джессика знает о нем. Даррен бы даже не особо удивился, если бы она сейчас спросила «ну, как там у вас с Крисом дела?» Джессика пробовала себя в кинобизнесе, но дальше третьестепенных ролей не прошла, зато обнаружила у себя недюжинный талант к выуживанию скелетов из чужих шкафов. С ней стараются поддерживать хорошие отношения абсолютно все мало-мальски известные люди в Лос-Анджелесе, так как к мнению Джессики прислушиваются все, кто вращается в сфере кино и сериалов. Даррену в этом плане очень повезло – Крус относится к нему весьма тепло по одной ей известной причине. Поэтому именно ей Даррен решил наконец-то дать интервью по поводу своей несостоявшейся свадьбы, но день они выбрали очень неудачный – Крисс находится в полном раздрае после встречи с Колфером. Даррен тщетно старается отвечать на вопросы в течение нескольких минут, но беседа не клеится, потому что Даррен не может сосредоточиться на деловом разговоре. В его голове сейчас есть место только для Криса, и Даррен не может избавиться от ощущения, что он должен срочно что-то предпринять. Как будто с каждой секундой его бездействия ситуация становится только хуже. Крисс извиняется перед Джессикой и скрывается в туалете, доставая телефон и набирая нужный номер. – Да? – Лия, мне нужна твоя помощь, – выпаливает Даррен, зажмуриваясь. – Что-то случилось? – Лия старается звучать холодно, но в ее голосе все равно сквозит волнение. – Случилось. Я родился кретином, – произносит Крисс. – Это я и без тебя знаю. А конкретнее? – Я хочу поговорить с Крисом. Пауза. – И ты звонишь мне, а не ему, потому что?.. – тянет Лия. – Потому что я боюсь, что он не захочет меня видеть. В трубке раздается тяжелый вздох. Даррен прямо-таки чувствует, как Лия сдерживает себя, чтобы не начать крыть его трехэтажным матом. – Едем дальше. Итак, и ты думаешь, что я должна помочь тебе, потому что?.. – наконец произносит она. – Потому что ты хочешь ему только хорошего, а я очень хочу все исправить. Я все порчу, я знаю, но я не хочу, чтобы ему было больно. Я не причиню ему вреда, Лия. Честно. Ты не пожалеешь. – Вы меня доконаете, идиоты, – стонет Лия, и Даррен улыбается. – Что, неужели так сложно придерживаться одной стратегии поведения? Я уже задолбалась перестраиваться с одного на другое! – Так ты поможешь? – с надеждой спрашивает парень. – А кто тебе, убогому, кроме меня поможет? – Даррен слышит ухмылку в ее голосе и победно вскидывает кулак в воздух. – Когда ты хочешь встретиться с ним? – Да хоть сейчас, – Даррен бросает взгляд на часы. Полдевятого – не критичное время. – Ну это вряд ли, – говорит Лия. – Сегодня вечером ты сто процентов в пролете. У него генпрогон в студии Брайана в девять вечера. – Какой еще генпрогон? К тому же в девять вечера? – хмурится Даррен. – Понятия не имею, Крис сегодня ныл, что ему, по всей видимости, придется возвращаться домой непонятно во сколько, а у него завтра подъем в полшестого утра, но Брайан настоял, что потом у них не будет времени. Короче, – девушка делает голос таинственным, – могу по большому секрету совершенно случайно сказать тебе, что завтра в двенадцать часов дня мы с Крисом хотели выпить кофе в нашей кафешке. Но я абсолютно забыла сказать Крису, что у меня в это время любимое телешоу, и я, наверное, не приду… Но он-то, бедный, не знает об этом, и будет меня ждать… – Я так люблю тебя, Лия, – широко улыбается Даррен. – А я люблю вас обоих, придурочные, – смеется Лия в трубку. – Не подведи меня, ковбой! Даррен слышит гудки и радуется, что у него в жизни есть люди, на которых можно положиться. Завтра он увидится с Крисом. Завтра он попытается все ему объяснить еще раз, он постарается, чтобы Крис смог понять его взгляды и смог простить. Он возвращается в зал к болтающей ножкой в хищной туфельке Джессике. Даррен опускается на свой стул и спрашивает: – А что, на студии Олшана устраивают генпрогоны перед съемками? – Понятия не имею, какие там способы работы может придумать этот извращенец, – беспечно пожимает плечами девушка. – О ком ты? – недоумевающе спрашивает Даррен. – О Брайане, конечно, – фыркает блондинка. – Он тот еще любитель сладкого. – Что, пытался залезть к тебе под юбку? О, прости дорогая, но это не преступление, – хмыкает парень. – Ну, во-первых, слово пытался – это не про него. Если Брайан чего-то хочет, он это получает. – Джессика разглаживает пальчиками с острым маникюром несуществующую складку на блузке и продолжает. – Во-вторых, я птица не его полета. Только что вылезшие с заднего ряда массовки птенчики его не интересуют, ему подавай какую-нибудь очень знаменитую и успешную шлюшку. Олшан у нас ценитель всяких престижных дорогостоящих звездочек, ради каждой из которых он готов хоть годами почву подготавливать, заманивая, как крысу в мышеловку. Откажешь ему – и ты никогда в своей жизни не будешь даже кофе разносить на съемочной площадке, тебя сожрут в этом городе живьем. И, наконец, в-третьих, Брайану нет дела до моих прелестей, он большой поклонник мальчиков. Даррен недоверчиво выгибает бровь: – Я как-то не замечал с его стороны особого внимания, и уж поверь, мне не пришлось с ним спать за роль. – Ну это потому что ты натурал и весь такой небрежно-уверенный, – ухмыляется девушка. – Брайан – фанат парней поизящнее… Даррен не понимает, почему у него немеют кисти и пальцы на ногах. Никаких четких мыслей в его голове нет, просто перед взором со скоростью света мелькают картинки: Крис, который так удивлен, что Брайан Олшан приглашает его сам. Крис, который хвастается, что его взяли без проб – хватило только взгляда на него. Крис, который заявляет, что на площадке его осыпают комплиментами. Крис, который ноет, что Брайан устраивает какой-то сбор у себя в офисе так поздно вечером. Сегодня. Сейчас. Он не делает никаких умозаключений или выводов, в его голове вообще нет мыслей. Только когда он слышит приглушенное «Псих, ты куда? Даррен! Даррен, куда ты?!», он осознает, что его тело само бежит со всех ног к лестнице, а оттуда – к входной двери. Он расталкивает людей на своем пути и чувствует, как сжатое в комок сердце скачет где-то в районе трахеи. Он даже не знает, нужно ему торопиться или нет. Может быть, ничего страшного не происходит, а может, все самое страшное уже произошло. И он бежит еще быстрее. Если он притронулся к нему, к его прозрачной коже, Даррен сломает ему все пальцы. Если он сделает хоть одно движение в его сторону помимо его воли, неважно, насколько серьезным оно будет – Даррен убьет его. Он убьет его, если тот посмеет, и это не просто красивый оборот речи. Даррен выбегает на улицу и едва успевает оттолкнуть какого-то офисного клерка от остановившегося у тротуара такси, запрыгивая внутрь. Он слышит, как его матерят вслед и буквально рычит таксисту адрес, и тот, бросив быстрый взгляд в зеркало заднего вида на его искаженное сумасшедшей гримасой лицо, резко трогается с места. Даррен ищет в телефоне номер Криса и удивляется, как сенсор реагирует на его прикосновения, потому что ему кажется, что его пальцы холоднее льда. Гудки. Длинные гудки. Снова и снова, снова и снова, раз за разом. Даррен продолжает набирать его номер, попытка за попыткой. Лучше бы он был отключен. Тогда был бы шанс, что он забыл зарядку или разбил его, но он не берет трубку. Как будто он чем-то занят. Даррен откидывается на сиденье, его трясет. Он не может так поступить с собой. Это же Крис. С его дурацкими представлениями о романтике и нелепым джентльменством. С его комплексами и с его гордостью. С его безумным талантом и с его горящими голубыми глазами. С болью в его горящих голубых глазах, когда Даррен презрительно усмехается, глядя на него. С его вызовом во взгляде, когда Даррен бросает свое «Ты никогда ничего не добьешься, если не научишься принимать правила игры». Это не та игра, правила которой нужно принимать, Крис. Пожалуйста. Пожалуйста. Пожалуйста. Даррен ловит на себе недоуменный взгляд таксиста через зеркало и понимает, что шепчет это вслух. Он бросает ему несколько смятых купюр еще до того, как машина полностью останавливается, и буквально вываливается из дверей, чертыхаясь и сразу переходя на бег. Не обращая внимания на вежливое «Сэр, вы к кому?», Даррен пробегает мимо стойки администратора на нужном ему этаже, направляясь прямо к кабинету Брайана. Он распахивает дверь и застывает. Крис вжимается поясницей в подоконник, отодвинувшись как можно дальше от практически прижимающегося к нему Брайана. Олшан что-то сбивчиво шепчет, поглаживая его по щеке, он опускает ладонь на бедро Криса и тот дергается, а потом замечает вошедшего Даррена и ловит его своим взглядом. Выражение его глаз не успевает измениться, и Даррен видит, сколько в них отвращения – непонятно, к кому, Брайану или себе. Наверное, этот взгляд оставил на роговице Даррена шрамы. Даррен не верит во всякую чушь, но в эту секунду он точно верит в телепортацию – он не мог так быстро преодолеть расстояние между ними. Он хватает Брайана за плечо – сильно, так сильно, что, наверное, останутся синяки. Надеется, что останутся синяки. Мужчина вскрикивает, а Даррен одним движением откидывает его к большому письменному столу. Брайан выше его почти на голову, но ему это не поможет – ему сейчас ничего не поможет. Крисс оборачивается на шокированного парня и видит, как дрожат его губы. – Что ты творишь, дрянь? Защищаешь свою сучку? – шипит Брайан, и Даррен не узнает его голос, так мерзко он звучит. Но ему наплевать, потому что в следующий момент его сжатый кулак разрезает воздух и попадет точно Брайану по скуле. А потом еще раз и еще раз. «Даррен, стой! Даррен! Даррен!!» – он с трудом различает крик за шумом крови в своей голове, но останавливается и, тяжело дыша, делает несколько шагов назад. Брайан что-то кричит ему, кричит, что он никогда ничего не добьется, что его карьера закончена, и жизнь его закончена, что он уничтожен. Он кричит на Даррена, кричит что-то про Криса, он зажимает пальцами разбитый нос и кричит о судах и разбирательствах. Даррен неосознанно снова дергается в его сторону, и мужчина просто выскакивает из кабинета, громко хлопая дверью. Парень чувствует руки Криса на плечах и поворачивается к нему, пытаясь поймать его взгляд. – Что он сделал? – Колфер затухает, как будто пламя задуло ветром, он смотрит вниз и обмякает в руках Крисса. Даррен даже не понял, когда это он стал держать парня за плечи. – Что он сделал? – Даррен чувствует, как пульсирует кровь в его висках, как гулким эхом отдается во всем теле. – Что он сделал, Крис? Колфер молчит и смотрит себе под ноги. Даррен хочет знать и боится услышать. – Крис, пожалуйста. Скажи мне, Крис. Прошу. Прошу тебя. – Он говорил, – разлепляет сухие губы Колфер. – Он говорил, что хочет меня, Что хочет меня с того момента, как увидел, и что это будет приятно нам и полезно мне. Что если я хочу в будущем найти хоть какую-то работу в этой стране, то должен просто быть хорошим мальчиком и уступить ему всего пару раз. А он позаботится обо всем остальном. Что нам прекрасно подойдет этот стол, и что мы не будем об этом вспоминать в ближайшее время. Что если меня хоть немного интересует моя карьера и карьера моего дружка, то мне нужно просто зажмуриться и немного потерпеть. – Дружка? – хрипло произносит Даррен. Если бы Крис не стоял сейчас перед ним, опустошенный, сломленный, он бы догнал этого ублюдка и размазал тонким слоем по ближайшей стене. Но он только крепче сжимает ладони на плечах парня. – Тебя. Он сказал, что уничтожит обоих. Крисс не хочет думать, значила ли эта угроза что-то для Колфера, потому что он знает, что значила. Даррен безумно хочет обнять его, но не хочет делать это здесь. В этом ужасном месте. Рядом с этим отвратительным деревянным столом, в этих мерзких серых стенах. Он мягко берет несопротивляющегося Криса за руку и легко тянет за собой. Они идут через все здание, мимо нервно набирающей чей-то номер девушки не рецепшене, мимо спешащих людей, идут по лестнице, не пользуясь лифтом. Даррен крепко и бережно сжимает ладонь Криса, и тот молча следует за ним, ничего не спрашивая. Они быстрым шагом выходят из здания, переходят дорогу, и только тогда Даррен останавливается. Он разворачивается к Крису, отпуская его руку, и долго смотрит ему в глаза, прежде чем разомкнуть губы. – Это я в этом виноват, – хрипло выдыхает он. – Я виноват в этом, я виноват во всем. Из-за меня ты чуть было не совершил главную ошибку в своей жизни… В нашей жизни, – поправляет сам себя Даррен, и Крис вздрагивает. – Пожалуйста, поверь мне. Я бы не пережил, если бы ты смог переступить через себя, если бы я не успел. Я бы не пережил, если бы этот выродок… – Даррен выплевывает слова, пытаясь успокоиться. Они стоят посреди оживленной улицы, и мимо проносятся сотни людей, но Криссу плевать. Ему впервые за многие годы плевать, и это чувство восхитительно. – Если бы этот выродок притронулся к тебе. Я столько времени сдерживался, чтобы ненароком не убить Шеррода, но я не имел на это никакого права – это было твоим желанием, твоим решением. Поверь мне – я убил бы Брайана. Я убил бы его. Я бил бы его до тех пор, пока не перестал бы чувствовать свои пальцы, и еще немного после этого. Колфера пугает и завораживает ненависть, которая горит в глазах Даррена, которой сочится каждое его слово, и он не в силах оторвать взгляд от его напряженного лица. – Я придурок, – уже спокойнее произносит Даррен, – я просто редкостный придурок и мудак. Я бы сказал, что пойму и приму, если ты не простишь меня, но это не так. Я, – голос Крисса становится тише, – я чуть не умер, пока ехал сюда. Я хочу знать, что ты в порядке – всегда знать. Я хочу иметь право сейчас же вернуться в это гребанное здание и сломать Брайану челюсть или нос. Хотя лучше и челюсть, и нос, и ребра. Я хочу, чтобы в следующий раз ты сразу позвонил мне, и я бы не несся в какой-нибудь офис типа этого сломя голову, я хочу, чтобы ты спокойно ждал меня, а у меня было время заехать домой за бейсбольной битой для чьего-нибудь лица, – и чтобы следующего раза не было, потому что я не вынесу еще один раз. Я хочу, чтобы мои агенты кричали мне в трубку о моей разрушенной репутации, о твоей разрушенной репутации, о том, что мы два безмозглых кретина. Я хочу иметь на тебя право. Я хочу заслужить тебя. Хочу быть рядом с тобой, открыто, хочу защищать тебя и быть защищенным тобой. Я хочу стать лучше, Крис, я хочу попробовать стать лучше. Я попробую стать лучше для тебя. Прости. Прости. Прости меня. Прости меня, Крис, о Господи, прости меня. Их наверняка снимают сейчас все папарацци мира, но Даррену наплевать. Он притягивает Криса к себе и целует. Он целовал его так всего один раз, тогда, на своем балконе в свете ночных огней Нью-Йорка – медленно и нежно, как будто боясь, что если начнет целовать его страстно, то просто раздавит его прямо посреди Лос-Анджелеса, сожмет так, что сотрет в пыль все его кости. То, что он всегда хотел, но считал слишком большой жертвой, сейчас ему кажется единственной верной возможностью – теперь он знает, что такое хуже. Что он сможет пережить падение рейтингов и падение своей популярности, но он не сможет выдержать еще одну сегодняшнюю поездку в такси. Крис важнее его карьеры. Крис важнее его самого. Раньше это чувство просто смутно пульсировало где-то у него в груди – теперь он понимает это полностью и со всей ответственностью. Нет ничего важнее. И хотя это не отменяет его страха перед обществом и опасений за карьеру, все эти волнения вдруг становятся мелочными перед мягкостью кожи Криса и волшебным ощущением, как он успокаивается в его руках, начиная дышать спокойнее. Он боится, что Крису мало этого, мало его слов, мало его обещаний – ведь он, по сути, ничего ему и не обещал, потому что он все еще не знает, что из этого получится. Крис отвечает на его поцелуй, резко выдыхая в чужие губы. Он всегда отвечает ему. Колфер обвивает его руками, вокруг наверняка сходят с рельсов поезда, падают замертво люди, рушатся небоскребы и взрывается Солнце. Им так наплевать. Есть такое понятие в авиации – точка невозврата. Тот предел, когда топлива еще хватит, чтобы развернуть самолет назад. Когда ее проходишь – теряешь возможность вернуться туда, откуда начал путь. Крис и Даррен чувствуют с каждой секундой поцелуя, как их собственная точка невозврата остается позади.