Художница из СССР

Мне есть что спеть, представ перед Всевышним, Мне есть чем оправдаться перед Ним. Владимир Высоцкий

Сумасшедшие поступки делают жизнь намного лучше. А когда тебе нужно остановиться и успокоиться, тем более. Тут я и села за столик прибрежного кафе. Все бегали, суетились, а я за ними наблюдала, медленно выписывая буквы в своём блокноте. — Мадемуазель, Вам что-нибудь нужно? — официант посмотрел на меня, словно я единственное, что его интересует здесь. — Кофе, — я посмотрела меню, — и вот это пирожное. — Великолепный выбор, — на чисто русском проговорил мужчина и ушёл. Я думала, что разговаривала с французом, но нет наш — русский. Меня выгнали из художественной академии в прошлом году и выслали из Москвы мои родители. Я, видите ли, в их идеологически настроенную семью не вписываюсь. У меня, понимаете ли, виденье мира другое. Не коммунист я, не идеалист и вообще на территории СССР мне делать нечего. Ничего, Родину я люблю, правда, никто не понимал моё увлечение Иосифом Бродским, Иваном Буниным, Сергеем Довлатовым или Осипом Мандельштамом. Кстати, из-за Осипа Эмильевича я и вылетела. Написала картину к его «Концерту на вокзале». Выперли и ноги перед этим вытерли об меня. Я, видите ли, «врага народа» воспеваю. Воспеваю? Эта страна сошла с ума! Как можно говорить так о гении, которым, кстати, мои преподаватели не стали, да и не станут, и которого убили эти сволочи НКВД-шники, нынешние КГБ-шники. Суть не меняется. Убийцы, они и в Африке… Запад. Я думала, точнее считала, здесь будет лучше. Лучше для кого-то, но не для меня. Не могу ни дышать, ни писать, ни жить здесь. Хочу на Родину! Родину, а не в СССР, не в каземат, не под дуло цензуры. Не туда, где за правду убивают. Не туда, где отравили Максима Горького, расстреляли Николая Гумилёва, не дали разрешение на выезд больному Александру Блоку, подстроили самоубийство Сергея Есенина, довели до самоубийства Марину Цветаеву и сжили со света Владимира Высоцкого. Здесь великие учёные, поэты, писатели, художники и актёры побывали в ГУЛАГе, на Таганке, в местах не столь отдалённых, строили «политзаключённые» Беломор канал, сталинские высотки в Москве, гибли на Целине вместе с обычным Народом, который сослали и отправили по партийной линии туда же. Я не говорю, что мы, Народ Победитель, не заслуживаем славу и все почести, которые нами добыты непосильным трудом. Нет, именно здесь мы правы и велики, но как и в каждой стране, как и в каждом Народе, у нас есть «кучка людишек», которая умерщвляет своих гениев, открывающих глаза «ведомому стаду». Везде и всегда. И здесь так же. Здесь то же самое, только прикрытое «призраком демократии». Никакой демократии здесь нет, и не было, и не будет. Только безумный даст власть в руки «кухарке» и «трубочисту». Но в чём тогда идеальное соотношение власти и воли, которая есть у Народа? Что можно позволять, а что нельзя? Я не знаю, да и большинство из нас. Никто не нашёл эту золотую середину между добром и злом, правосудием и беззаконием, жестокостью власти и её полной безучастностью. Людишки, мы всего лишь людишки. Я встала и пошла к набережной Сены. Через сутки тело молодой художницы нашли в канале.