***
Под утро я вновь лежу лицом к стене, как и несколько часов назад. Только теперь мне не холодно. Мне даже немного жарко, потому что твоё дыхание опаляет щёку, спиной я чувствую твою грудь, а внутри ещё теплится пламя, сжигавшее нас несколько часов кряду. -Не представляешь, как долго я к тебе шёл, - бормочешь ты, засыпая. Смешной. Ты даже и не знаешь, что идти никуда не надо было. Потому что я в тебе. Потому что ты во мне. И я твоя, а ты мой.Часть 1
23 февраля 2015 г. в 01:42
Скандалим. Со страстью жестикулируем, лица перекашивает от нахлынувших эмоций. Практически беззвучно открываем рты (главное – не переигрывать). С полушёпота перехожу на крик:
-Ты не понимаешь, что я не могу так больше! – ты активно подыгрываешь мне, смотришь одобряюще: «молодец, так держать». А я начинаю страшно злиться – ты ведь действительно ни черта не понимаешь. Или делаешь вид? Отстраняюсь от тебя, вытираю выступившие на глазах слёзы (Авербух потом похвалит за натуралистичность). Ты догоняешь, трясёшь за плечи, а я судорожно отбиваюсь. Луплю тебя из всей мочи за то, что ты не мой, не со мной. За то, что после тренировок расходимся в разные стороны. За то, что шутливо отвечаю журналистам на вопросы о «любовной лихорадке» на проекте, что мы всё ещё держимся. За всё это ты получаешь довольно ощутимые удары.
Дальше движемся по сценарию: разворачиваешь меня и прижимаешь свою ладонь к моему рту. Но что-то не так. Противоестественно. Пожалуй, нет. Всё слишком естественно, я впервые так остро чувствую тебя. Подчиняюсь, согласно сюжету номера, это даётся легко. Сложно лишь вновь отстраниться. Отдалиться даже на метр. Каждой клеткой впитываю тебя, боюсь потерять, не вернуться.
Впервые на сцене (чем танец не спектакль?) позволяю себе выплеснуть собственные эмоции. Давным-давно Моэм в «Театре» доходчиво объяснил, что делать этого не стоит, и я взяла на заметку. И вот теперь буквально ору во всеуслышание о том, как невыносимо мне находиться здесь, рядом с тобой.
Кто бы мне сказал, что такое бывает, ни за что не поверила бы. Не поверила бы, что в 30 лет можно буквально сойти с ума при первой же встрече, от одного взгляда и звука голоса. Что можно умирать от одного прикосновения и сгорать от ревности, видя тебя… с твоей женой. Нелепость: ревновать мужчину к законной жене. Венчанной, между прочим. Бред сивой кобылы. К тому же, раз простил измену, прогремевшую на всю страну, значит, сильно любишь. И ты – её. Перед богом, людьми. И для меня исключения не будет.
Зря я согласилась на участие в проекте: жила бы и не знала, что бывают такие мужчины и такие чувства. Или это скорее не плюс, а минус? А может это ты просто зря женился? Тьфу блин, что несу? Ты с ней много лет живёшь, дочь растишь, а я тут со своими идиотскими претензиями. Интересно, а когда мой собственный муж от меня уходил, его любовница так же думала? Впрочем, я вру – совсем не интересно. Да и я тебе не любовница. Или это тоже не плюс? Любовница – это ведь от слова «любовь». Господи, неужели, когда хочется убить мужчину за каждую секунду, проведённую не вместе, это тоже любовь?
Теряю рассудок, оказываясь рядом с тобой. Ты даже пахнешь как-то по-особенному. Это запах страсти, любви, нежности, сумасшествия и нереальной защищённости. С тобой не страшно. Вообще. Ни взлетать, ни падать. Жизнь приобретает совершенно другие цвета, всё становится ярче, контрастнее, порой от этого слепящего ощущения даже болят глаза. Душа. Мысли.
Ещё сильнее становится пульсирующая боль, когда ловлю на себе твои взгляды. Когда прикосновения длятся дольше, чем положено. Когда объятия становятся крепче, чем это необходимо в танце. Но, пожалуй, не крепче, чем необходимо мне. Сомневаюсь, что это вообще возможно. И совсем уже не к месту вскользь брошенная хореографом фраза:
-Ты, Урсуляк, молодец. Рома у нас человек сложный, а ты с ним умудрилась общий язык найти. Он же и не орёт на тебя почти, и Саней зовёт. Педагогический талант у тебя, воспитала, - женщина улыбается, но в этой улыбке я вижу что-то большее, и едва сдерживаю смущение, а после мучительно думаю, неужели правда? Неужели что-то есть? Об этом даже и подумать страшно. Ночами ворочаюсь в постели, взвешивая все «за» и «против». Как там в песне пелось: «с любовью справлюсь я одна, а вместе нам не справиться?» А справлюсь ли? И надо ли справляться? С одной стороны, конечно надо: я разведённая мать двоих детей, ты – порядочный семьянин, примерный муж и отец. А с другой… Хотя бы раз испытать в действительности всё то, что видится в душных, стыдных снах, не являвшихся мне ещё со школьных времён, и тогда… А что будет тогда я не имею ни малейшего представления.
И всё же не перестаю ждать чего-то. С немыслимым ужасом понимаю, что осталось совсем немного и всё кончится. Ты есть в моей жизни и тебя не будет. И небеса не рухнут на землю. И мироздание не перевернётся. И со вселенной всё будет в порядке. Просто не будет тебя в моей жизни. Мелочь. Ерунда. А я? Буду ли я? Ведь это ты не мой, а я же твоя. Ты меняешь меня до неузнаваемости. И нет теперь моего лица – есть любовь. Которую, приглядевшись, можно легко увидеть.
-Саш, вот что я тебе скажу, - серьёзно начинает подруга, побывавшая на очередной нашей тренировке, - Того, что он влюблён, ты не видишь лишь потому, что у тебя теперь вместо глаз и мозгов большое и светлое чувство. Как твой друг, обязанный помогать во всех невзгодах, я завтра заберу Настасью и Аню. А ты наводи красоту и сообщай об этом Костомарову, - подруга хладнокровна, как всегда. А я возмущена до глубины души. Ну, или стараюсь себя в этом убедить.
-Ты что! Он женат и вообще… - подружка пожимает плечами.
-Я же тебе не насиловать его предлагаю, даже не соблазнять. Ты главное скажи, а там пусть сам решает, - и, помолчав, добавляет, - Хотя я готова поспорить, что придёт, - я, конечно же, категорически отказываюсь. Сообщаю, что большей глупости в жизни не слышала и, что ничем подобным заниматься не буду ни за что. На следующий день дочери были увезены подругой.
Я и не думала тебе говорить об этом. Ни за что. Только позориться, дурой себя выставлять. Лишь в самом конце тренировки, когда ты опускаешь меня лёд, вдруг непроизвольно произношу:
-Детей сегодня дома не будет. Крёстная по ним соскучилась. Будет грустно – заходи, - и буквально сбегаю в раздевалку, надеясь, что ты не заметил краску стыда, заливавшую моё лицо.
Эту идиотскую сцену я снова и снова прокручиваю в голове, лёжа лицом к стене, кутаясь в одеяло, в собственной пустой квартире. И не позволяю себе думать о том, что свет не гашу, боясь, что ты, увидев тёмное окно, решишь, что я уснула. И не зайдёшь. Чушь собачья. Но вот уже полночь и проваливаюсь в дрёму, мечтая только о том, чтобы любить тебя, а лампа всё горит. Горит она и тогда, когда раздаётся звонок. Чем ближе я к двери, тем сложнее делать очередной шаг. Вдруг почтальон? Или разносчик пиццы перепутал квартиру? Или, что ещё вероятнее, я просто проснусь? Не смотрю в глазок, а сразу распахиваю дверь, как в детстве, словно окунаясь с головой в ледяную воду, не желая медленно входить в обжигающе холодную речку.
-Привет, - на удивление робким кажется твой голос, обрушившийся на меня волной и утаскивающий на дно. Я утонула. Пропала. Умерла. И тут же воскресла, когда ты, одним движением преодолел разделявшую нас пропасть и прижал меня к себе, зарываясь носом в мои волосы.