Тихая песня ручья

      Любовь, любовь, любовь… Это чувство везде и всюду. Оно везде пролезет и всюду напакостит, или спасёт и облагородит. Всё будет так, как ему заблагорассудится…       И так, сорок пять лет назад в 1760 году его величество король Соединённого Королевства Великобритании и Северной Ирландии Георг III принадлежащий к Ганноверской династии вступил на престол и одним из своих указов узаконил однополые браки и возможность наследования состояния таких семей внебрачными детьми или ближайшими родственниками. Становилось неважно, вступают в брак мужчина и женщина, или двое мужчин, или две женщины. Дети, рождённые или признанные во время этого брака, автоматически становились законными наследниками обоих родителей, даже если по крови были связаны лишь с одним из них. Указу очень обрадовались некоторые из дворян желавшие объединить свои земли, но имеющие при этом только дочерей или только сыновей.       Конечно же, воспротивиться решению короля английская церковь не могла, так как ещё в 1529 году его ушлый предшественник Генрих VIII Тюдор объявил себя главой церкви, чтобы разводиться и жениться по своему желанию без оглядки на церковь и папу римского. Папа, запретив своевольному монарху развестись с женой, лишил церковь доходов идущих в Рим из Англии, а у Генриха появился дополнительный доход как у главы протестантской церкви. Пока церковники кусали локти и матерились на латыни, Генрих женился, разводился, богател и снова женился, разводился и богател. И так по кругу. Рим уже успел навечно попрощаться с жирным куском, но вдруг внезапно появилась такая замечательная приманка для алчных святош как возвращение доходов из туманного Альбиона* в их карманы. А случилось всё это из-за любви, которую испытывал любимый младший брат Генриха Эдуард герцог Йоркский к австрийскому красавцу графу Ласси. Климент XIV, на тот момент бывший папой, решил не совершать той же глупости что и его предшественник флорентиец Климент VII. Хитрый итальянец решил, что от папства не убудет, если он согласится на предложение короля Георга, которого по разным соображениям поддержали правители Австрии, Пруссии, Франции и Италии. Тем более что плодиться и размножаться в таких браках всё равно планировали, а за признание детей законными наследниками церкви тоже должна была перепадать порция звонких монет. Таким образом, Рим во главе с Климентом XIV решил, что признаёт однополые браки и детей в них рождённых законными. А так же, по общему решению, протестантскую церковь признали ветвью католической и приняли верующих и их деньги обратно в лоно любящей католической церкви. А в подтверждение того что такие браки не являются греховными, некий монах Адриан абсолютно «случайно» нашёл древний текст послания от апостола Павла. В послании было написано о явившемся Павлу воскресшем Иисусе, который якобы сказал что браки, заключённые между людьми одного пола грехом не являются, ибо главное это любовь в их сердцах. С того момента, с благословления церкви, было заключено огромное количество однополых браков и ещё больше рождено признанных детей.       Церковь жирела и богатела, папу Климента провозглашали наимудрейшим, а его тёзку Климента VII отныне звали недальновидным глупцом. К несчастью сам виновник столь резких перемен в счастливом браке прожил совсем недолго. Злой рок герцогов Йоркских не пощадил и его.** Через семь лет Эдуард умер на руках у любящего мужа не оставив после себя наследников. Граф прогоревал почти год, а потом женился на красавице графине Ратленд и одного из своих младших сыновей он назвал Эдуард. Сорок пять лет спустя после коронации Георга III.       День, когда Стефан впервые увидел Арти, был днём рождения самого Арти. В тот день тётушка Люси плохо себя почувствовала и не вышла на завтрак. Немудрено плохо чувствовать себя с огромным пузом, дохаживая девятый месяц беременности. Спустя два часа после завтрака, её служанка кубарем скатилась с лестницы и, задыхаясь от бега, пропищала матери Стефана:        - Госпожа! Началось!       Леди Аннабель*** кивнула находящейся рядом прислуге, и тихий спокойный дом мгновенно был превращён в гудящий улей. Лакей убежал за врачом, служанки в спешке готовили горячую воду и простыни. Муж тётушки Люси в этот момент был в отъезде вместе с отцом Стефана и дедом.       Врач прибыл только через два часа и ещё часов пять проторчал в комнате тётушки, так как малыш не спешил выбираться на свет, доставляя страдания своей матушке. Тихие стоны роженицы были слышны при приближении к её комнате. Ожиданием измучились все находившиеся в доме. Тётушка была очень доброй и слуги её обожали. Наконец вслед за болезненным вскриком леди Люси раздался плач младенца. Вскоре Стефану вместе с матерью было позволено зайти в комнату. Аннабель подошла к кровати подруги и, взяв её за руку, с улыбкой сказала:       - Хорошо потрудилась, милая. Теперь отдыхай. Мы обо всём позаботимся.       Стефан осторожно подошёл к женщине и, взглянув на свёрток из которого высовывалась сморщенная мордашка, подумал: «Господи, какой уродец! Я ни за что не буду с ним играть!»       Через четыре дня пастор зачитал с бумажки имя, заранее заготовленное для малыша. Его назвали Артур, как легендарного короля. До этого момента, по старому глупому шотландскому обычаю предков тётушки Люси, имя младенца не разглашалось, чтобы фейри не завладели ребёнком.**** Артур вел себя на церемонии спокойно, если не считать момента купания в купели. В тот момент, когда Артура опустили в купель, он разорался на весь храм, а после извлечения из купели помочился на пастора и продолжил орать так, как будто его резали. Пастор, к своей чести, не дрогнув и мускулом, передал ребёнка на руки крёстного и завершил церемонию.       Артур рос крикливым младенцем, успокаивавшимся только при приближении к нему Стефана. Сначала Стефана раздражало, что ребёнок словно требовал его постоянного присутствия в своей жизни. Ему с лихвой хватало и гувернёра заставлявшего его приступать к занятиям с восьми утра и учиться до пяти вечера. В свои неполные восемь лет ему хотелось побольше пожить в своё удовольствие, ведь совсем скоро его должны были отправить в школу. Но малыш Арти орал, а няня смотрела на Стефана умоляющим взглядом. Мальчик не мог противиться просьбе в глазах своей нянюшки, ухаживающей теперь за его кузеном, и каждый раз после занятий приходил в детскую и проводил время рядом с маленьким крикуном. Малыш кряхтел и тянул к нему ручки, но Арти так ещё ни разу и не коснулся мелкого шантажиста. В один прекрасный день, мелкий видимо смекнув, что на руки Стефан его не возьмет, решил, что будет орать до победного конца. Иначе и не описать тот кошмар, что он устроил. Он орал так, что звенело в ушах и дрожали стёкла. Артур добился своего. Обессиленный рёвом младенца, Стефан взял его на руки. Арти тут же успокоился, заулыбался и ухватился за каштановые локоны кузена. Стефан с тяжёлым вздохом взял книжку и уселся рядом с няней. Побегать с друзьями не удалось и сегодня. А ещё собака Джона намедни ощенилась, и надо было бы пойти выбрать себе щенка. Отец уже разрешил ему взять щенка и вырастить из него настоящую охотничью собаку. Стефан каждую свободную минуту мечтал о том, как он подстреливает утку и его огромный пёс притаскивает добычу. При этом утка оказывается большой и жирной, а отец его хвалит и говорит своим друзьям: «Вот какой хороший охотник мой сын». Но мечты всё ещё оставались мечтами, и к Джону было не вырваться. На следующий день всё повторилось, стоило только Стефану зайти в детскую. Когда ситуация повторилась и в третий раз. Стефан понял, что это конец его мирной жизни дома и уже без содрогания, а скорее с надеждой и вожделением подумал о том, как уедет в школу подальше от этого мелкого монстра. Но до отъезда ещё надо было дожить. Родители и дед узнавши о такой привязанности малыша к Стефану только посмеивались и сами наказывали ему больше возиться с Арти. Уже и шуточки начали проскакивать о том, что раз уж малыш так привязался с старшенькому, то стоит их обручить уже сейчас и больше не искать Стефану невесту. Дядя Арчибальд смущённо улыбался, глядя как племянник нянчит его сына. А Стефан был готов взвыть. С мелким на руках и в паровозик сильно не поиграешь, и солдатиками не покомандуешь, а момента пока Арти подрастёт до совместной игры ещё ждать и ждать.       Спустя несколько дней за обедом отец предложил Стефану пойти в школу в десять лет, памятуя о том, как сын не хотел туда ехать. Но Стефан, вопреки ожиданию, внезапно изъявил великое желание грызть гранит наук в компании таких же как он мальчишек. Необходимость спать в одной комнате с остальными учениками, а также возможные ужасы школы больше не пугали его. Вернее пугали, но по сравнению с крикуном Арти ощущались меньшим из двух зол.       - Стефан, но ведь ты не хотел уезжать из дома? – удивлённо произнёс отец.       - Поймите, отец, я должен как можно скорее начать учёбу. Сын Макфилонов в восемь лет уже учился в школе. Мне тоже уже восемь и я хочу учиться.       - Мы можем пригласить ещё учителей, если знаний получаемых от мистера Гардинера не хватает.       - Я хотел бы учиться с другими детьми. – твёрдо сказал Стеф.       - Хорошо. Я улажу дела со школой. До начала учёбы осталось два месяца. Я не понимаю в чём причина такой резкой перемены, но надеюсь, что ты будешь благоразумен. Стефан, не забывай, что ты наследник и у тебя есть необходимость соответствовать статусу. Стеф склонил в согласии голову и продолжил трапезу.       Вечером всё повторилось. Младенец требовательно разорался, увидев Стефана вошедшего в детскую. Стефан, не выдержав, схватил первую попавшуюся игрушку и сбежал в свою комнату. Дьяволёнок орал до хрипоты, но Стеф притворялся, что его здесь нет и пытался играть. Родители были этажом ниже, да и детская находилась далеко от гостиной, в которой они сейчас коротали вечер, из слуг кроме няни в этом крыле сейчас была только глуховатая старая Кэти. Кроме него помочь няне было некому, но он твёрдо решил не выходить к Арти пока тот не успокоится. Совсем не выходить не получилось бы, так как практически все игрушки остались в общей детской. Через час Арти затих. Стефан приподнял подушку с головы и соскользнул с кровати. Осторожно приоткрыв дверь в детскую, Стефан увидел заплаканную няню и спящего у неё на руках Арти. Няня положила малыша в кроватку и вытерла слёзы фартуком. Неслышно ступая, Стефан подошёл к ней и уткнулся лбом в юбку её белого платья. Бетти ласково погладила его по голове и прошептала, – Все будет в порядке, Стеффи.       Два месяца пролетели на удивление быстро. В течение первой недели Стефан старался не заходить в детскую, но его доброе сердце не позволяло оставить няню один на один с постоянно кричащим ребёнком. Тетушка Люсси проводила с малышом мало времени, взвалив основную заботу о нём на няню. Стефан радовался тишине только в классной комнате во время занятий с мистером Гардинером. В пять, будучи отпущен с занятий, он шёл в детскую и читал для Арти вслух. Как-то принеся с собой «Путешествия Гулливера» и прочитав вслух всего одну страницу для няни, Стефан заметил, что Арти успокаивается, слыша его голос. Стефан осторожно отсел чуть дальше и продолжил читать книгу. Арти молчал. Прочитав ещё страницу, мальчик отсел ещё дальше, но малыш не заплакал, а когда Стефан дочитал до конца главы, Арти просто уснул. Стефан спокойно поиграл в детской, а потом убежал к друзьям на улицу. С тех пор Стефан стал читать для Арти вслух. Арти было всё равно, что читает ему Стеф. Будь это учебник или книжка о приключениях Арти одинаково внимательно слушал всё и засыпал. За оставшееся до отъезда время, Стефан взял Арти на руки всего несколько раз, но видимо, самым главным для малыша было хотя бы слушать его голос.       В день отъезда Стефана стояла отвратительная погода. Небо хмурилось, и время от времени моросил мелкий и противный дождь. Стеф мудро рассудив, что отъезжать сопровождаемым криками гораздо хуже, чем спокойно уехать помог усыпить Артура, прочитав ему пару страниц из псалтыря. Арчи уснул довольно быстро. Видимо сказывалась мрачноватая погода. Слуги суетились, укладывая вещи и еду в поездку. Стефан стащил на кухне пирожок с капустой и сжевал его, совершенно некультурно спрятавшись под столом. Позднее, садясь в карету, взволнованный Стефан оглянулся на окна детской и неожиданно с грустью подумал о тех часах что проводил читая книги няне и кузену. В час пополудни Стефан вместе с отцом и гувернёром уехал в Лондон.