Что, если буря закончится?

Волки покинули Бейкон-Хиллс. Даже Скотт, черт бы побрал ублюдка, увез свою волчью задницу в колледж, который вне сомнений выбрала для них Эллисон. Кора улетела покорять Нью-Йорк. Дерек заколотил особняк Хейлов, взял Айзека и укатил с Брейден к солнечному побережью. Малия отправилась в леса Канады, а зомби-дядюшка – в направлении одного из этих крутых колледжей Лиги Плюща, куда поступила одна не в меру умная рыжая красотка. Все они разорвали сердце Стилински на сотню маленьких сувениров, на брелки для ключей и магниты на холодильник. Стайлз остался в Бейкон-Хиллс, потому что Стайлз конченый неудачник. Последняя заварушка закончилась для него не очень хорошо: он пропустил время ответов в колледж, потому что никто не знал, очнется ли из комы этот мелкий придурок; он пропустил выпускной и застрял в родной дыре еще как минимум на год. Шериф даже толком не знает, радоваться факту наличия сына дома или огорчаться, ведь видеть его каждый день и знать, что с ним все хорошо – здорово, но у детей свои мечты и своя жизнь, которую глупо пускать под откос из-за всей той чертовщины, что творится с этим городом. Слоняться без дела – хреновая идея, поэтому Стайлз устраивается в круглосуточный видеопрокат. Тот самый, где спятивший Питер Хейл устроил показательное убийство и напугал Лидию. Это еще хоть как-то держит его мозги в относительном порядке и напоминает, что последние несколько месяцев не были галлюцинацией. Виноватые морды волков по скайпу в разы хуже, чем гребаные воспоминания. У Стайлза с отцом совершенно не совпадают смены; они почти не видятся, что позволяет шерифу безнаказанно поглощать картошку-фри. Стилински-младший не отстает – пицца и кола прямо на рабочем месте. Лофт Дерека давно сдан, особняк заколочен и Стайлз совершенно не знает, чем ему заняться в городе, где не осталось ни одного его друга. Он шатается мимо ветеринарной клиники, откуда Дитон выпроваживает его с видом человека, получившего доступ в спокойную жизнь, мимо школы, где Финнсток провожает его парочкой любимых эпитетов, мимо… всего. Вся его чертова жизнь катится мимо. Субботний вечер – это наплыв клиентов часов до одиннадцати. В половине двенадцатого на стоянке ни одной машины, только пробегающие шумные компании подростков, лиц которых Стайлз не узнает. Впрочем, ему плевать: у него второй сезон какого-то дебильного британского сериала, который надоест через пару часов, и тогда настойчивые воспоминания о несостоявшихся надеждах и желаниях заберутся в подкорку головного мозга. И черт бы с ним, если бы это были просто мечты о колледже, но он скучает по Лидии, просто охренеть как скучает по Скотту и отвратительно скучает по вечно хмурой физиономии Дерека. Да что там, сейчас бы и зомби-дядюшка сгодился, несмотря на то, что психопат. Но никого нет. Они все бросили его и сбежали, поджав хвосты. Да, даже те, у кого их нет. Без двадцати двенадцать у Стайлза звонит мобильный, а на экране высвечивается номер Скотта. – Привет, чувак, – как можно радостнее выжимает из себя Стилински. – Хей, дружище, ну, ты как там? – энтузиазм в голосе МакКола тоже не слишком правдоподобен. – Все окей, сегодня в ночную, смотрю тот сериал. А ты как? – Отлично, мы с Элиссон сдали тесты, так что заслуженно отдыхаем. – Круто. – Слушай, я тут подумал. Скоро ведь каникулы, как насчет взять отпуск и прикатить к нам? Сходим в Академию, сможешь узнать, что за экзамены будут в этом году, вечеринки, девчонки – немного колледжа. Что скажешь? – Чувак… – Стайлз не хочет сознаваться, как отчаянно бьется сердце, как хочется бросить все прямо сейчас и рвануть к лучшему другу, от которого постоянно пахнет лесом и приторными духами Элиссон, но самое главное - от него пахнет Дереком. Плевать, что он уже не альфа Скотту, плевать, что их разделяет гребаное число километров, Дерек всегда в запахе МакКола – необъяснимо, но факт. – Я поговорю с отцом; посмотрим, что он скажет, окей? – Конечно, дружище! Только не думай, что запрет шерифа поможет тебе отлынивать, я ведь могу и маму подключить! Знаешь, всякая там смена места и все такое... – Заткнись, чувак! – на сердце будто немного легче и отсутствие хмуроволка не ощущается так ярко, как это было в последние несколько недель. – Ну, все, я пошел, а ты подумай всерьез. – Договорились. Пока. – Пока. Стайлз глупо улыбается и кладет телефон в карман. Стайлз влюблен в Дерека с того самого момента, когда впервые увидел эту чертову рожу с недельной щетиной. Хотя на самом деле он всегда влюбляется в тех, кто никогда не будет с ним. Лидия, Дерек… они словно красивые и недосягаемые цветы, растущие где-то под облаками, куда заказан путь одному подростку с СДВГ и комплексом вины. Он ведь ничего не знает о самих отношениях; он ничего не знает о том, может ли кто-то за пределами его фантазий быть с ним ласков и нежен; каково это, когда тебя любят и отвечают на твои поцелуи и прикосновения. Скотт – это здорово, Скотт – это марафон по любимому кино и видеоиграм. Они ведь с детства вместе; кого кроме Скотта он должен хотеть увидеть сильнее? Только отца, который сейчас наверняка не спит, а опять сидит над каким-нибудь делом. Но правда в том, что ему не хватает совсем другого человека, и было бы здорово, если бы это была Лидия Мартин, по крайней мере, было бы привычней. Стайлз напевает себе под нос что-то из «Snow Patrol», пока на часах большая стрелка медленно подбирается к часу ночи, лениво замирая всякий раз, как Стилински бросает на нее взгляд своих медовых глаз. Время определенно взяло привычку издеваться над ним. За окном шумит ветер, и парень с опаской поглядывает на верхушки деревьев, прогибающиеся под этими порывами. Бури в этой части страны не так уж и редки. Холодные волны воздуха разбиваются о стекла здания, затихают и снова накатывают. Это похоже на безумный невидимый океан. Телефон звонит снова. Стайлз отвечает, едва на экране высвечивается «папа». Он пропускает момент, когда в общем шуме звенит дверной колокольчик и мужчина в мокром плаще замирает у двери. – Ребенок? – голос шерифа, разумеется, обеспокоенный. – Ты в порядке? Буря оказалась сильнее, чем нам сообщали днем. Штормовое предупреждение пришло слишком поздно. – Да, я в порядке, не волнуйся. Я останусь на рабочем месте и приготовлю кофе и одеяла на всякий случай. Со мной все будет в порядке, слышишь? – Я знаю. То есть, это ведь не колдовство, верно? – Нет, пап, не думаю, – что-то внутри екает. Да, неплохо было бы, окажись это просто очередной ведьмой, которую остановил бы появившийся как в сказке хмуроволк, официально негодный на роль прекрасного принца. – Я постараюсь заехать за тобой утром, – слышно, как шерифа окликают. – Все, сын, мне пора. Если связь пропадет – настраивай рацию. – Понял, пап. На связи, – Стайлз кладет трубку и поворачивается лицом ко входу. – Мистер… Арджент? Вот уж кого он точно не ожидал встретить, тем более в бурю, так это Криса Арджента. Впрочем, он совсем забыл о нем. Наверное, думал, что тот тоже куда-то уехал из города: возможно, ближе к Элиссон, чтобы всегда иметь возможность схватить Скотта за мохнатую задницу; возможно, куда-то, где нужны хорошие охотники; возможно, на историческую родину - в общем, куда-то. – Привет, Стайлз. Прости, я тебя напугал? – его голос - всегда чистое спокойствие; кажется, что даже когда Крис кричит, он все равно остается на температуре невозмутимости. – Нет, я просто не ожидал. Здрасьте, мистер Арджент. – Я пережду бурю? – Конечно, о чем разговор? – Стайлз, вечно дерганый, становится еще более неспокойным. – Хотите кофе? – Да, я бы не отказался. Стайлз отправляется в подсобку, по пути роняет стопку дисков, путается в капюшоне толстовки, когда наклоняется за ними, на маленькой кухне гремит чем-то и явно разбивает чашку. Арджента всегда забавляет то, как этот парень может превратить в хаос все, до чего дотрагивается, хотя это чертовски мешало каждый раз, когда опасность была страшнее бури. Крис не спеша вешает сушиться плащ, обходит стойку и заглядывает в комнату. – Как ты, Стайлз? – мужчина прислоняется плечом к косяку и скрещивает на груди руки. – Я в порядке, – слишком быстро и слишком радостно выдыхает Стилински, успевая подхватить банку с кофе лишь чудом, прежде чем та разбилась бы, рассыпая бодрящие гранулы по кафельному полу. – Да ну? – Крис слегка улыбается. Он понимает: сложно быть сильным, когда не хочется. – Почему вы здесь, мистер Арджент? – Стайлз и сам не понимает, что с ним творится, словно этот человек из прошлого выключил все его самообладание. Мистер Арджент – Элиссон – Скотт – Дерек - эта нехитрая цепочка выстраивается в голове сама собой, и Стилински понимает, что это дебилизм чистой воды, но поделать с этими мыслями ничего не может. Они словно воздушные акробаты кружатся в голове, подбрасывая мячи с именами все выше и выше. – Потому что по радио передали штормовое предупреждение и ехать опасно, – Крис все еще улыбается. – Нет, почему вы не уехали, как остальные? – Потому что мне нечего делать в других местах. Я много где был, много чего видел. Элиссон взрослая, она может жить своей жизнью, хотя если твой друг ее обидит, я приеду за ним даже с Мадагаскара. А все остальное… я одинок, Стайлз, кроме нее я никому не нужен. Так какая разница, где мне жить? Этот город ничем не лучше и не хуже. – Складно, – Стилински протягивает мужчине кружку, над которой клубится неровный горячий пар. – А ты бы хотел жить в другом месте? – Не знаю. Мне нравится Бейкон-Хилс, но я хочу в колледж, и мне хочется быть рядом с друзьями, – Крис теплый; почему-то ему не хочется врать. Или, может быть, Стайлзу просто надоело врать, и Арджент здесь совершенно ни при чем? – Тебе просто одиноко. – Наверное, но мне еще чертовски обидно, потому что когда я проснулся, никого рядом уже не было! У всех началась своя жизнь. Это бы я, как дурак, сидел у постели Скотта или Дерека, и забил на все на свете, а они просто вычеркнули меня из своей жизни и пошли дальше. Знаете, каково было видеть его удивление и чувство вины? Дерек же совершенно недоступен для меня, будто его и не было вовсе! Вся моя жизнь, все, чем я дорожил, испарилось в один миг. Стайлз не заметил, как подошел вплотную к Крису, не заметил, как повысил голос, как жгуче защекотало нос от скопившихся слез обиды. Арджент спокойный, как скала. Дерек – холодный, как айсберг. Мысли путаются, а за окном шумит ветер и гремит гром, и лопаются молнии электрическими вспышками. Это ведь ничего, правда? Ничего, если он просто хочет к кому-то прижаться? Родительская любовь - это круто, кто же спорит? Но почему-то хочется почувствовать на своих плечах чужие прикосновения, и хочется чувствовать чужие губы на своих собственных. Разве несколько джоулей тепла - это так много? Капля утешения, спасение во время бури, укрытие от непогоды. – Стайлз… – голос долетает из-под толщи воды. Он похож на проводник, на оголенный провод, словно вокруг апокалипсис – последний танец планеты. – Ты пожалеешь об этом. – Вам противно? – выдыхает Стилински. Он всего в сантиметре от губ Криса. Да, он сошел с ума, разве это важно? Он потерялся и запутался, он призвал молнии и гром на свою голову, и он похож на отвергнутую девушку. Меньше всего он хочет походить на девушку, но еще менее он хочет быть отвергнутым. – Нет, Стайлз, – Арджент мягко проводит кончиками пальцев по щеке. – Я понимаю, правда. Но, если я правильно о тебе думаю, то сейчас ты хочешь сделать что-то в первый раз, а это не самая лучшая идея. Ты расстроен и подавлен, вокруг буря и я очень напоминаю о прошлом. Но когда буря закончится… – Что, если буря закончится? – Стилински говорит это, задевая теплые шелковые губы Криса своими и ощущая подбородком его щетину. – Придет разочарование. Стайлзу наплевать, потому что сейчас и здесь ему не хочется быть одному; потому что можно, конечно, пить кофе и разговаривать всю ночь напролет, и это будет правильно, но губы Криса отвечающие на его прикосновения – это идеальный спасательный круг среди наводнения одиночества, затопившего его жизнь. Пусть это всего лишь мгновение, лишь на минуту испещренное серебряными молниями небо, но Стайлзу это нужно. Потому что от Криса пахнет духами Элиссон; мимолетно, теряясь в его собственном запахе и это напоминает Скотта, а все, что напоминает о лучшем друге, напоминает о Дереке Хейле. Арджент в замешательстве. Не то чтобы ему никогда не нравились парни - глупо скрывать бисексуальность, но Стайлз друг его дочери, более того – ровесник. Он совсем еще мальчишка и правильно ли будет поддаться ему, он не знает. Тело реагирует быстрее, потому что со смерти жены у него никого не было, потому что он тоже одинок и в его душе тоже буря: руки обхватывают тонкую талию парня и медленно оглаживают позвоночник, поцелуй углубляется, позволяя почувствовать на языке привкус «m&m». Кофе отставлен в сторону, вспышки за окнами все ярче, гром все ближе, и где-то в зале слышится: What if the storm ends and I don't see you / Что, если буря закончится, и я не увижу тебя As you are now ever again? / Такой, какая ты сейчас, никогда больше? The perfect halo of gold hair and lightning / Безупречный ореол золотых волос... и молния Sets you off against the planet's last dance / Оттеняет тебя на фоне последнего танца планеты... Их обоих закручивает в водовороте желания; как за окном дождь смывает с асфальта старые листья и обертки от шоколада, так и они раздевают друг друга до кожи, до мяса, обнажаясь под прикосновениями, до ребер и сердец, выворачиваясь наизнанку, счищая налет из обид и одиноких ночей. Потому что невозможно остановиться и хочется почувствовать если не солнце, то хотя бы тепло камина, объятий, побыть немного нужным кому-то прямо сейчас. Футболка Стайлза летит в угол, рубашка Криса повисает на локтях, когда Стилински неловко тянется к его шее и прикасается пухлыми губами к загорелой коже под ухом. Арджент не железный, он не выдерживает – мальчишка опрокинут на пол. Вокруг шумит ураган, а он с трепетом выцеловывает бледную грудь с россыпью темных родинок, будто гранулы кофе рассыпались бодрящими каплями по молочной коже. Стоны, учащенное дыхание и Стилински, чьи дерганые движения стали более плавными от тянущего возбуждения, смешиваются во что-то настолько прекрасное, что Крис не может удержаться. Он снимает до конца рубашку, отбрасывает ее в сторону и расстегивает джинсы Стайлза, наслаждаясь тем, как он облизывает губы, как блестят у него глаза и вздрагивают мышцы на животе. У парня просто шикарное тело: длинные ноги, изящные плечи, тонкие руки, гладкая кожа, которую не портят даже шрамы, которых прибавилось со времени знакомства с семейством Хейлов. И родинки – вездесущие возбуждающие пятнышки, которые хочется пересчитать поцелуями. – Слушай, мне надо отойти, мне надо… – Стайлз начинает нервничать и Крису это не нравится. – Боишься? Мне остановиться? – он не хочет останавливаться. Господи, да он вообще с трудом сейчас сможет это сделать, но взволнованный голос паренька ранит, потому что бури вокруг и без того достаточно. – Нет, я хочу… – Стилински слегка паникует и это видно, Арджент отстраняется, но мальчишка тянется за ним, боясь, что он и вправду сейчас остановится, что тоже исчезнет, как Скотт, как Дерек, как молния – вспыхнет и погаснет. – Я знаю, что нужно делать, иначе… в общем… – Стайлз, я сейчас дойду до стойки: там, у кассы, есть смазка и презервативы, я заметил. Я возьму пузырек и вернусь. Дыши, пожалуйста, глубже и думай, хочешь ли ты продолжить. И заруби себе на носу: то, для чего ты хочешь отойти, не нужно – я не стану этого делать. Крис поднимается и Стилински думает, что у него закончится воздух в легких прежде, чем Арджент до конца выпрямится. Он чертов греческий бог, потому что разворот его плеч и трапеция груди, ровные кубики пресса и перегиб талии – просто бесподобны. Спокойное синее пламя глаз спасает и жжет одновременно, распаляя в душе пожар, несмотря на стену дождя за окном. Он разворачивается и тихо выходит; слышно, как Крис запирает дверь, как мягкие шаги возвращаются, и Стайлз хотел бы дышать ровнее, но понимает – не может. Парень чертовски возбужден, и все, что ему требуется, это чтобы мужчина вернулся обратно и обнял его. Он совершенно точно не хочет остаться один. Крис осторожно заходит обратно и облегчение в карих глазах смешивается с его собственным. Потому что ему это тоже нужно, потому что во всем виноват ураган. – Что значит, что ты не будешь этого делать? – Стайлз облизывает губы и хлопает длинными ресницами. – Просто доверься мне, Стайлз, хорошо? – Крис улыбается снова и накрывает влажные алые губы Стилински своими, царапая его нежные родинки своей щетиной, думая, что он, возможно, чудовищно испорчен, и ему бы стоило дать парню подзатыльник и поставить мультики, а не трахаться с ним. Мысли эти тонут в том пошлом стоне, который вырывается у мальчишки, когда Крис накрывает ладонью его возбужденный член. Арджент не делал этого с колледжа, но и Стайлз вряд ли может оценить, потому что это точно первый минет в его жизни. Однако, когда горячий язык касается головки, он запрокидывает голову, открывая длинную шею, и выгибается всем телом, потому что это ощущение не похоже ни на что из того, что он делал с собой ранее. Крис берет неглубоко, но ему нравится то, как Стилински открывается, как он по-юношески горяч и страстен, как первые эмоции разделенного наслаждения вырываются из него пошлыми откровенными звуками. Еще немного и Стайлз сорвется, но это не входит в планы мужчины, поэтому он отстраняется и быстро избавляется от ненужных джинс. – Повернись, Стайлз, – говорит он, обхватывая мальчишку за шею. – Но… – Повернись, Стайлз, – выдыхает Крис ему в губы, – не бойся. На молочной спине те же чертовы родинки, которые точно нужно запретить законом, потому что они медленно сводят Арджента с ума. Он дотягивается до пузырька со смазкой и выдавливает немного на ладонь и проводит ей по своему члену. Стайлз мелко подрагивает в бушующих звуках непогоды за окном. Ветер бьется в окна и смешивается с жарким, испуганным дыханием парня. Крис обхватывает его поперек груди и медленно опускает руку к его возбужденной плоти. – Сожми бедра, Стайлз, – шепчет он ему на ухо и проводит влажной ладонью по всей длине ствола. Стайлз чувствует, как еще сильнее напрягаются его собственные мышцы, хотя, кажется, куда уж больше, когда влажная головка толкается меж его бедер, задевая мошонку. Крис старается, чтобы толчки и движения рукой попадали в один ритм, но когда он касается губами хрупкого плеча мальчишки и чувствует, как его рука поднимается, чтобы обхватить его за затылок, то не сдерживается, сбивается на рваный ритм и тяжело дышит в белоснежную шею. Арджент оглаживает головку большим пальцем, дразнит, оставляет мелкие укусы на лопатках, наклоняя голову, чувствуя, как расслабляются мышцы под его губами, как Стайлз начинает двигаться сам, сильнее сжимая бедрами его член, увеличивая трение, соприкасаясь кожей как можно ближе. И уже плевать на ураган, на то, что в магазин в любой момент могут постучать и нужно будет открыть попавшим в непогоду прохожим, на то, что мир вокруг распадается на серебряные молнии – плевать. Есть только руки Криса, есть только стоны Стайлза, есть только общая боль и разделенное на двоих одиночество, переставшее быть таким непомерным, как раньше. Все заканчивается довольно быстро: Арджент сбивает ритм, притягивая мальчишку к себе как можно ближе, сжимая его бедра и жарко дыша в затылок. Несколько движений и он, запрокидывая голову, глухо стонет так, что у Стайлза по рукам ползут мурашки. Стилински еще двигается пару раз по инерции, что только продлевает наслаждение мужчины и тот едва сдерживает крик. Парень почти отстраняется, когда его возвращают назад, сильно прижимая к груди. – Не так быстро, – Крис тяжело дышит, но голос у него сладкий, как кофе «французская ваниль», которое так любит пить Лидия. Он обхватывает пальцами член парнишки и уверенно наращивает темп, доводя того до коротких рваных выдохов и еле сдерживаемых всхлипов. – Тебе нравится? – жарко шепчет Крис и плотнее обхватывает пальцами его плоть. – Не стесняйся. Стайлз уже на самой грани; он словно молния готов вспыхнуть в любой момент. Крис второй рукой добирается до его соска и сжимает пальцами, вырывая все-таки громкий, полный наслаждения стон из этих пухлых развратных губ. Еще одно движение вверх-вниз, еще одно движение вокруг розового напряженного соска - и парень с криком срывается в свой первый разделенный с кем-то оргазм. Серебряные молнии разрывают его небо и тучи за окнами, где ветер все ниже пригибает деревья к земле, заставляя склониться перед своей мощью. – Стайлз? – Крис все еще сбивчиво дышит и целует заостренный подбородок мальчишки, откинувшего голову на его плечо. – Ты в порядке? – Да, – Стилински оглушено выговаривает это, все еще находясь в сладком плену отшумевшей страсти. – Это… ух, да ты просто охренительный. – Находишь? – Да… – Стайлз, если бы ты только знал, насколько это ты охренительный в своей дерганной красоте и вечно не затыкающемся потоке слов. Ты сводишь с ума. Твое тело, родинки, пальцы, глаза и губы, просто невозможно пошлые губы. Я знаю, что сейчас тебе кажется, будто весь мир рухнул только от того, что твоя любовь уехала, не отвечает на звонки и позволяет целовать себя кому-то другому. Но ты настолько исключительный, настолько прекрасный, что и в твоей жизни обязательно появится кто-то, кто будет любить тебя и кому ты подаришь в ответ свое сердце. Не надо закрываться, не надо убиваться. Через тебя переступили? Переступи тоже и иди дальше. Ты сильный, Стайлз, сильнее всех своих друзей, обращающихся под луной и нет, ты можешь и хочешь жить. Ну, так живи! Не закрывайся. Крис разворачивает к себе мальчишку лицом, глядя в медовые глаза и усмехаясь тому, насколько он уже смог заткнуть этот фонтан красноречия – вряд ли кому-то удавалось добиться такого результата. Стилински молчит, но выглядит ошарашенным и слегка смущенным: зрелище просто изумительное. Арджент не сдерживается и забирает еще один поцелуй – томный, неспешный, полный благодарности и заботы, нежный, слегка прощающийся. Стайлз отвечает, оплетает руками шею мужчины и чуть прижимается, словно не до конца обласканный кот. Крис разрывает поцелуй и встает поддерживая парня за талию. – Так, думаю, что нам стоит одеться. – Да, точно, мистер Арджент, – хитро отзывается Стилински, щурясь и наклоняясь за джинсами. – И я все еще хочу кофе, – ухмыляется Крис. – Ничего не имею против. – Потом покажешь мне, что ты там смотришь? – Легко. А вы видели последний выпуск… – Нет. – Я же не договорил! – Нет, я все равно не видел, нет смысла напрягаться. – Это ужасно невежливо, между прочим. – Учту на будущее… – Такое впечатление, что хмурые лица и реплики мачо выдаются, если отрастить щетину, как особые навыки. – Что? – Ничего, просто думаю, может, тоже щетину отрастить… – А у тебя вообще на лице хоть что-то растет? – Ага, смешно. Ночь закончилась быстро вместе с кофе и разговорами о будущем, о мечтах, о детстве Элиссон и прошлых страшных ураганах, которые повидались Крису. Стайлз перебивал, хрустел печеньем, лазил в интернет и постоянно отвлекался на происходящее на экране телевизора. Это было абсолютно не похоже на прежнюю спокойную жизнь Арджента, но уютно, словно вся эта шумная декорация просто неудачный дизайн родного дома. Буря стихает примерно к девяти утра, когда Стайлз клюет носом, а в видеопрокат приходит владелец проверить, как все прошло. Разбитых стекол нет, пожалуй, пострадала только крыша, по поводу которой Стайлз тихонько шутит. Крис потягивается, переговаривает с хозяином проката и косится на нервного мальчишку каким-то тоскливым взглядом. «– Что, если буря закончится? – Придет разочарование». Не к месту вспоминаются сказанные слова, Арджент вежливо прощается. Берет влажный плащ и машет Стайлзу. Стилински переминается с ноги на ногу и тянет вниз рукава толстовки. Он не успевает сказать и слова, потому что Крис разворачивается и выходит на парковку, куда подъезжает машина шерифа. Он наблюдает, как его отец и его первый любовник обмениваются приветствиями и новостями, наблюдает за их улыбками и собирает свои вещи в рюкзак. – Сын, – Джон Стилински одним взглядом задает сотни вопросов, и Стайлз отвечает на них всех нервным кивком. – Привет, Уилл, – здоровается он с хозяином заведения. – Да, ночка была та еще; хорошо, что у вас тут все в порядке. Крис Арджент? Да, он хороший человек, несчастный только. Он потерял жену не так давно. Стайлз старается не вслушиваться в обрывки разговора, но знает, что отец имеет в виду. Клаудия Стилински. Он знал, что чувствовала и чувствует Элиссон, но никогда не думал, что чувствовал его отец и что чувствует сейчас мистер Арджент. «Что, если буря закончится?» Придет разочарование и новое чувство вины. *** Первые пару дней Стайлз просто не думает об этом. У него и без того целый ряд проблем: нужно убрать двор, осмотреть крышу, починить окно на чердаке, разбитое веткой дерева, помочь соседям, проверить Мелиссу, потому что Скотт волнуется. Он оправдывается перед собой, что ужасно занят или что руки грязные, когда звонит телефон и он сбрасывает или пропускает очередной звонок от Криса Арджента. Просто потому что Стайлз не хочет жалости, не хочет этих глупых вопросов: «ну, как ты?» или «ты в порядке?». По большому счету, ничего не произошло. Проще думать так, чем разбираться в том, что это, черт возьми, не ничего. Через неделю звонки прекращаются, и Стилински облегченно выдыхает, проживая день без появления имени отца Элиссон на экране своего мобильного телефона. Стайлз почти похож на себя прежнего, он с удовольствием звонит волкам по скайпу и пишет им всевозможный бред в твиттере. Стилински звонит даже Лидии Мартин, чтобы узнать, как дела и передать издевательский «привет» «страннонемертвому» Питеру. Дереку он звонит тоже, даже слышит хмурый ответ в трубку, что-то выпаливает со скоростью пулемета, улыбается от усмешки на другом конце провода и впервые упоминает Брейден. Кажется, будто с него ушла вся ревность, и боль прорвалась через плотину его отчужденности. Буря переполнила водохранилище имени Стилински. Стайлз корит себя только за то, что так и не смог поговорить с тем, кто помог ему во всем этом. Крис не звонит, не появляется в видеопрокате: он ведет себя, как и положено взрослому человеку, тогда как сам парень не может похвастаться тем же. Стыдно признаться, но трубку он не брал вовсе не потому, что ему нечего было сказать, а потому что сказать можно было слишком много. С той самой ночи сны, мысли и тело предали его. Арджент понимает, что совершил ошибку, когда Стайлз не отвечает на его звонки. Либо тот действительно пожалел, либо просто пошел дальше. Крис рьяно надеется на второй вариант, но от него почему-то щемит в груди. Мальчишка, такой открытый, такой ласковый и красивый в своей отдаче, запал ему в память и душу. Сердце предательски ровно стучит, хотя после смерти жены оно лишь запиналось на каждом жизненном повороте. Крис приходит на могилу жены, но не может там оставаться. Он не видит ее рыжих коротких волос и зеленых глаз, он видит темные короткие прядки, по которым он проводит ладонью, и медовую радужку с золотыми прожилками. Ардженту до безобразия стыдно это признать, но, кажется, он влюбился в подростка. Стайлз понимает, что снова влип. Крис не хочет покидать ни его снов, ни его мыслей. Ненужные воспоминания взрезают память, как нож для писем, обнажая образы. Стилински думает, что ему нужно найти себе девушку. Кого-то вроде Малии: красивую и нежную, которую он будет любить и обнимать, и которая будет целовать его солнечным утром. Но в его снах при каждом поцелуе его подбородок царапает чужая щетина, и это точно не похоже на милую и добрую девушку. – Пап, – Стайлз подходит к отцу в один из редких вечеров, когда оба они дома. – Слушай, я бы хотел взять отпуск на недельку и смотаться повидать Скотта. Ты как, протянешь без меня? – Вообще-то, я уже взрослый, сын. – О, да, только не ешь слишком много пиццы и картошки. Я приготовлю тебе обеды и заморожу. И, пожалуй, нужно попросить Мелиссу приглядывать за тобой. – Такое впечатление, что это не ты мой ребенок. – Я всего на неделю, хорошо? – Да бога ради, давно пора. Вы со Скоттом никогда настолько не разлучались; я даже хотел поспорить с Мелиссой, через сколько вы рванете друг к другу, но, кажется, мы забыли, что вы выросли. – Это вряд ли, пап. В программе по-прежнему Бетмен и видеоигры. – Что же, тогда приглашу Мелиссу на просмотр старого кино. – Развлекайтесь, – усмехается Стайлз. Уже в своей комнате он думает, как быть с Элиссон, но едва он касается этих мыслей, как в голове вспыхивает образ Криса и температура вокруг повышается на пару градусов Цельсия. Впрочем, это неважно, его ведь там точно не будет, верно? А остальное разрешимо. Ложь и взаимное молчание – залог сохранения многих семей. *** Поезд Стайлза прибывает ровно в одиннадцать часов двенадцать минут. Он всю дорогу думал о том, почему двенадцать минут? Почему поезд не может прийти в одиннадцать? Именно этим вопросом он начинает бомбардировать Скотта, едва вылезает на платформу. – Бро, я и сам вижу, что ты скучал, но завязывай с этим, окей? – Скотт смеется и это самое лучшее в мире чувство – чувство, что ты там, где тебя ждали и где скучали по тебе. – Ладно, так и быть, исключительно ради встречи, учти! Кстати, а где малышка Элиссон, почему она не встречает Стайлза? Стайлз готов обидеться, но он простит, если получит свои законные обнимашки. – Элиссон встречает отца. – Что? – Стилински бледнеет мгновенно. – Да ты не парься, просто они тоже давно не виделись. Да и так ей не будет скучно, пока мы будем заняты нашей вечной ерундой. – А, ну, да… ты прав, чувак, – голос у Стайлза какой-то подавленный и Скотт собирается спросить, что произошло, но его прерывает звонкий голосок. – А вот и мы! Долго ждете? Привет, Стайлз! Папа просто ехал в другом конце поезда. Странно, что вы не встретились, – Элиссон довольно улыбается, обнимая друга. Скотт смотрит на нее со своим обычным обожанием, которое просто не способно покинуть его взгляд, если она рядом. Крис молчит и Стайлзу ничего не остается, кроме как повторить фразу, изменившую уже однажды его жизнь. – Здрасьте, мистер Арджент, – если бы на небе не было ни облачка, Стилински бы поклялся, что слышал, как грянул гром. – Привет, Стайлз, как ты? – Спасибо, хорошо, – стараясь быть как можно более активным, он поправляет рюкзак, роняет бейсболку, улыбается и ведет себя, как полный придурок, что позволяет избежать ненужных расспросов и вроде как успокаивает всех присутствующих. Первый вечер: и вместо того, чтобы резаться в видеоигры, Стайлз прилично одет в рубашку и сидит в небольшом итальянском ресторане вместе со Скоттом, Элиссон и Крисом. Он сто процентов провинился по всем статьям в ту ночь, потому что глаз отвести от этого мужчины он не может. Паста вообще была придумана итальянцами исключительно как кара небесная. Арджент поглядывает на него с грустным интересом и, кажется, очень хочет что-то спросить, но все время отворачивается к дочери, так что Стилински довольствуется малыми воспоминаниями и слишком яркими фантазиями. Скотт уже трижды задавал вопрос «что происходит?». Это плохо, потому что даже если МакКол догадался, что дело нечисто, то Стайлз палится капитально. Зато Крис само спокойствие, как и всегда прежде; он находится на температуре исключительной вежливости. Утро они провели раздельно. Ардженты уехали в отель, Скотт повез Стилински показывать квартирку. Скорее это была норка. Маленькая хобичья норка, но Стайлз об этом вслух не сказал. Он уже пожалел, что решился на эту поездку, хотя видеть Скотта просто потрясно, видеть Криса – сложно. Видеть Криса значит вспоминать свои сны, странные мысли, его теплые губы и ту безумную ночь. В его голове чертова буря, в его голове взрываются серебряные молнии. «Что, если буря кончится?» Ничего, ничего кроме воспоминания, отдаленного эха, неопределенного местоположения грома на небе. Почему Стайлза это вообще заботит? Если б он только знал! Ну, подумаешь, немного расслабились, развлеклись, все, можно забыть и жить дальше. Нет, Стайлз не может жить дальше, потому что Стайлз чертов придурок, вечно влюбляющийся в тех, кто не может ему принадлежать. Он знает, как долго отец переживал смерть матери. Он знает, что чувствовал бы сам, приведи отец в дом любовницу его возраста, он знает все это и понимает, что лучше бы он сейчас думал о Дереке, про которого не задал Скотту ни одного вопроса, хотя тот явно ждет, когда друга прорвет. – Стайлз, – Крис мягко улыбается и отпивает немного вина. – Вы сегодня будете устраивать свою ночь видеоигр? – Нет, не думаю, сегодня лучше поспать. Скотту завтра на последние пары, а я только приехал, так что сегодня мы отдыхаем. – Хорошо. Знаешь, у ребят маленькая квартирка, я взял двухместный номер, чтобы забрать Элиссон на ночь, когда вы будете играть; думаю, раз у ребят завтра еще важный день, а мы приехали в отпуск, ты мог бы остановиться вместе со мной. – А… – Не стесняйся, правда, это ведь удобно для всех, так? – Да. Спасибо, мистер Арджент, – Стайлз тяжело сглатывает и отпивает воды. Черт возьми, он точно влип. *** Номер светлый и чистый. Стилински садится на одну из кроватей, отбрасывая рюкзак к тумбочке и думая, что теперь делать и можно ли еще сбежать отсюда обратно в Бейкон-Хилс. – Стайлз, тебе нечего переживать, я никому ничего не скажу. И я не собираюсь с тобой ничего делать. Я даже понимаю, почему ты не отвечал на звонки. Я просто хочу видеть, что с тобой все в порядке. Прошу, не надо меня избегать, – Крис улыбается своей дурацкой всеуспокаивающей улыбкой и добавляет: – Я в душ, хорошо? Дверь закрывается. Стайлз думает, что хочет колы. Автомат с газировкой и шоколадками в холле он находит легко. На нижней полке презервативы и смазка. Стайлз хлопает глазами и бездумно покупает банку колы и пузырек смазки. В комнате, убрав под подушку улику, он пьет лимонад и ждет, когда Крис освободит ванную. Стайлз конченый неудачник: он всегда это знал, даже свыкся с этой мыслью. Стайлз никогда не влюблялся как положено, получать от объекта своей любви знаки внимания - для слабаков. Крис выходит из душа в пижамных штанах и с полотенцем на шее. Стилински залетает и закрывается в ванной в ту же минуту. Арджент садится на постель и думает, что он хотел, как лучше, пока не ловит себя на мысли, что просто хотел снова остаться со Стайлзом наедине. Нет, плевать, он знает, что парень был в тихом отчаянии, что в такие моменты кто-то должен дать желаемое, побыть жилеткой, собутыльником или любовником. Но он же взрослый мужчина, зачем он бегает за подростком, который и сам толком не понимает, кого он любит и чего хочет от жизни. Господи, да он даже с сексуальной ориентацией, по ходу, еще не определился! Крис закрывает лицо ладонями. Он ведь все это не всерьез, верно? В окно бьется ветер, Арджент вглядывается в прозрачное стекло и видит, что небо медленно закрывают тучи. Это чертово проклятье, наверное, или как еще объяснить дождь, следующий по пятам за этим маленьким соблазнителем. Когда открывается дверь в ванную, Крис вздрагивает. Стайлз выходит в спортивных штанах и футболке, вытирая голову полотенцем, проходит к кровати, не включая свет, вглядывается в окно и говорит, хитро повернувшись к соседу: – Снова буря? Это за тобой или за мной? – Стайлз, ты говоришь глупости. – Ты тоже говоришь глупости. – Когда я говорил глупости? – Ты сказал, что никому ничего не скажешь, ты сказал, что больше ничего не сделаешь – это глупо, но я и без тебя это знал. – Что? – Думаешь, я не отвечал на звонки, потому что мне не хотелось говорить с тобой? Думаешь, твое предсказание сбылось, и я пожалел? Нет, просто я знал, что для тебя это ничего не значит. Точнее, я думал, что и для меня тоже, но ошибся. – Ошибся? – Да, черт возьми! Какого хрена ты приехал сюда? Стайлз не успевает договорить и закончить мысль. У Криса очень теплые губы, которые идеально подходят к его собственным, у него сильные руки и он обнимает Стайлза так правильно, как никто и никогда не обнимал. Да, можно сколько угодно пытаться скрыться от себя, можно оправдываться моралью и разницей в возрасте, но зачем, если двое просто необходимы друг другу и это единственное, что имеет значение? Постель прогибается под весом любовников, в небе раздаются первые раскаты грома. А Крис без стыда целует худые плечи, стаскивая футболку с мальчишки. Господи, что скажет Элиссон? Что вообще скажут люди? Джон Стилински… неважно. Молния расчерчивает небо белоснежной стрелой, телефон Криса разрывается на прикроватной тумбочке. Стайлз беззастенчиво стонет и ерзает под ним, тянется длинными пальцами до шеи и щек. Арджент ловит их губами и слушает восхищенные вдохи. – Я хотел сказать, – шепчет Стайлз, восхищенно разглядывая Криса в полутьме, когда за окном проливаются первые капли дождя, набирая обороты, разрезая пространство длинными бусинами стекляруса. – Я все время думал о тебе, постоянно. Я не знаю, чего ты хочешь, не знаю, что может получиться, но я хочу попробовать, Крис, если ты тоже хочешь. – Я хочу, Стайлз, хочу все. Тебя, отношения, прогулки по магазинам, твой не затыкаемый рот – все это. Потому что ты, черт возьми, заполнил мои мысли. Ты не даешь мне работать, – Арджент целует мальчишку глубоко и крепко, потом смотрит в глаза. – Я не знаю, сколько ты захочешь оставаться со мной, но пока хочешь – я весь твой. Стилински напрочь сметает крышу, словно ураганный ветер ворвался в город его реальности и добрался до сокровенных мыслей. Все слишком быстро, прошло недели три. Крису бы дать парню подзатыльник и отправить спать, но вместо этого он приспускает резинки брюк и обхватывает рукой оба члена. – Погоди, – сдавленно шипит Стайлз и Арджент отстраняется. Смотрит, как он выгибается, достает пузырек из-под подушки и густо краснеет. – А ты подготовился, – томно шепчет он. Стайлз приподнимается на локтях, проводит языком по мочке уха и, все еще сгорая от стыда, выдыхает: – Ты абсолютно прав. – Что? – Ага. – Ты хочешь?.. – Хочу. Крис понимает, что он чертовски испорчен; гореть ему в аду, потому что сразу после приезда в Бейкон-Хилс шериф пристрелит его за то, что он делает сейчас с его сыном. Крис все понимает, но спускается ниже и стягивает штаны со Стайлза, подгибает его ноги в коленях и без лишних слов целует самые запретные места, от чего Стилински кажется, что он кончит прямо сейчас, не добравшись ни до какой «базы». Арджент нежен, он не хочет причинить вред, он растягивает мальчишку со всевозможной осторожностью, выцеловывая на коже бедер причудливые узоры. Стайлз громко стонет и без стыда насаживается на пальцы, потому что только рядом с Крисом он чувствует себя защищенно, потому что рядом с Крисом он чувствует себя наполненным, и наполненность эту он хочет испытать до конца. Когда Арджент сбрасывает пижамные брюки и разводит длинные ноги Стайлза, тот уже на взводе. Крис подкладывает подушку под поясницу мальчишки и наклоняется к его лицу, целуя так, чтобы воздух вышибало, как вышибает стекла ветками поваленных деревьев напротив. Стилински точно знает, что эта буря для них, потому что должна же быть вселенская справедливость для тех, кого бросили все вокруг. Телефоны разрываются, они оба не знают, сколько времени прошло, сколько пропущенных им оставили, но мелодия, которую Стайлз поставил на звонок после той ночи, совершенно точно не раздражает. Крис входит медленно, наблюдая за каждой эмоцией, появляющейся на лице юного любовника, он дает привыкнуть, отвлекает и ласкает. Он еле сдерживается, чтобы не толкнуться на всю длину, но видя, как выгибается мальчишка, когда он добирается до особенной точки, восхищенно целует бледную щиколотку. Крис хочет дарить ему наслаждение, Крис хочет оберегать и защищать, Стайлзу это нужно. Наконец, парень сам толкается под ним и Арджент понимает, что можно двигаться. Перед глазами сотни молний, словно это королевская буря, словно это ураган страсти, который сметет их с лица земли, потому что его губы не могут быть настолько хороши, потому что в его объятиях не может быть настолько до трепета идеально. Стайлз кончает с громким стоном, за который точно придется объясняться с администратором, Крис кончает, утыкаясь Стилински в плечо. – Надеюсь, что Элиссон не пристрелит меня из арбалета, – первое, что говорит Стайлз, когда приходит в себя после оргазма. – Я все-таки отец – запрещу. – Так ты ей расскажешь? – Конечно, расскажу; как думаешь, сколько нам удастся скрывать это? – Черт. Отец… – Ну, надеюсь, что Джон не пристрелит меня из табельного… – А вот тут я вряд ли смогу помочь, но постараюсь. – Стайлз – герой Бейкон-Хилс, – смеется Крис и целует растрепанную макушку. – Ну, началось! Вместе со щетиной точно выдают дебильное чувство юмора! – А вот тебе выдали без очереди, – фыркает Арджент и получает увесистый толчок локтем. – Стайлз, что ты делаешь? – Крис смеется, потому что прямо сейчас он очень счастлив. – Собираюсь показать, как поступает герой-Стайлз с теми, кто становится на его пути, – хитро щурится мальчишка.