Другая Алиса.

- Ну, и зачем ты вернулась? - Просто так. Разве ты не рад? Чеширский кот нервно стучит отросшими когтями по столешнице и выпускает в потолок едкое облачко дыма, последнее. Затем вынимает до фильтра выкуренную сигарету из пасти и молча тушит о фарфоровый чайник. - Может быть, и рад. А, может, и нет. - Почему такие сомнения? Слабо улыбнувшись, девушка усаживается на стол. Чешир следит за нею недовольным взглядом, но ничего не говорит. С задумчивым видом он двигает к себе чашку, где плескалось что-то явно покрепче чая, минуту раздумывает, а затем лениво зевает и смахивает ее на пол. Раздается противный звон бьющегося фарфора. - Потому что Страна Чудес уже не та, Алиса. Мы не те. Только теперь Алиса замечает, как он, оказывается, изменился; вместо пушистого, улыбчивого и немного тронутого кота перед ней сидел теперь облезлый, тощий, хмурый котяра с замашками алкоголика. Да и характер, вроде, уже не тот. - Ничего страшного, Чешир. Ты ведь знаешь, я привыкшая. Моей психикой траншеи рыть можно. - Моя вина. – Флегматично отзывается кот. – И, разумеется, вина Шляпника. - Где он, кстати? - Сгинул, недоумок. Вместе с Соней-мышью. Ушли куда-то, и черт с ними. Тяжело вздохнув, Чешир свешивается со стула передней своей частью и принимается шарить в высокой, пожухшей траве. Затем, ругаясь, принимает прежнее сидячее положение и начинает хлопать себя по тощим бокам. - Не это ищешь? – Осуждающе покачав головой, Алиса протягивает ему пачку сигарет. – Что-то ты зачастил, Чеширский. Так ведь и болезнь заработать недолго. Ну, язвы там всякие, рак… - Хуже уже все равно не будет. Щелкает зажигалка, и сигаретный дым снова поднимается в серое, тусклое небо Страны Чудес. Конечно, и раньше там солнце не играло, но…могло бы быть и светлее, что ли. Все-таки, детская сказка. - Дело не в этом, Алиса, не в сказке. – Кот, оказывается, читает ее мысли, поэтому несдержанно, насмешливо хмыкает. – Сколько тебе? Шестнадцать, семнадцать? - Пятнадцать. – Бубнит себе под нос Алиса. - Вот видишь. Как раз тот самый возраст, когда фиолетовые коты в твоей голове начинают курить и материться, а Шляпники пропадают неизвестно куда. Ты выросла. Стукнет тебе восемнадцать – и мы пропадем насовсем. И я сгину вслед за всей этой честной компанией, и Червонная Королева прекратит делать недвусмысленные намеки Валету…а знаешь, почему? - Потому что ее просто не будет? – Нахмурившись, догадалась девушка. - Верно. – Легко соглашается Чешир; Делает глубокую затяжку и блаженно откидывается на спинку старого стула. Алиса внезапно вспоминает, что когда-то именно на этом стуле сидел Шляпник. А вот в том чайничке с алой розой и отколотой ручкой дрыхла Соня-мышь. Ностальгия, по-другому и не скажешь. Девушка рассеяно шарит взглядом по столу. И скатерть куда-то пропала, и пустые бутылки из-под виски валяются… - Что с тобой стало, Чешир, что же с тобой… Алиса всхлипывает, закрывая лицо руками. Кот болезненно кривится, но все же тушит сигарету, вспрыгивает на стол и принимается робко гладить девушку по предплечью – там, где еще видны шрамы от лап Бармаглота. Они уже давно зажили, теоретически, но в последнее время Алиса все чаще и чаще натыкалась на них взглядом. - Ты сможешь, дорогуша. Взрослеть – совсем не больно. - Тебе ли это не знать? – Саркастично огрызается Алиса, по-прежнему не убирая от заплаканного лица худых рук. – Заколебал ты меня, Чеширский. Ей-Богу, заколебал. Внезапно со стороны черного, давно уже выжженного солдатами леса, донесся чей-то, едва различимый, голос. Чешир вздыхает. - Тебе пора просыпаться. Санитары зовут, мать плачет…двойную дозу вкололи. - Не хочу. – Девушка упрямо, словно ребенок, качает головой. – Я остаюсь. Грязно-белые пряди волос падают на лоб, и Алиса нетерпеливо откидывает их назад, заправив под светло-голубой ободок. А кот отмечает, что, в отличие от него, она почти не изменилась. - Ну, как знаешь, как знаешь… Он снова тянется за сигаретами, но не успевает. Ловко выхватив из длинных когтей помятую пачку, Алиса закуривает, нервно облизывая потрескавшиеся губы. Палата психиатрического диспансера наполняется однотонным писком кардиографа. Врач и медсестра хмуро переглядываются, рыдает на табурете безутешная мать… Стоящая у стены маленькая девочка с белоснежными волосами пристально смотрит на сестру, лежащую на больничной койке, и улыбается. Она не знает, почему плачет мама, и почему перешептываются дядя с тетей в белых халатах. Ведь белый кролик в потертом фраке, что сидит рядом с сестрой и показывает ей старые часы на цепочке – такой забавный! Так почему же…они его не видят?