Чанёль тяжело выдохнул и удобнее перехватил очередную железную перекладину пожарной лестницы, подтягиваясь выше. По мысленным подсчетам эта была сто семьдесят шестой. Руки болели и немного подрагивали от долгого напряжения, требуя хоть минуты отдыха, но парень продолжал упрямо карабкаться вверх. Не смотря на пронизывающий вечерний ветер, который трепал темные волосы и полы старого плаща, Чанёль чувствовал, как спускаются по виску капли пота. Это было щекотно и вызывало россыпь мурашек по телу. Парень поёжился, отгоняя неприятные ощущения и бережно поправил вечно сползающую лямку на плече. Верная гитара в сером чехле послушно болталась за спиной своего нерадивого хозяина. Каким только чудом она оставалась до сих пор целой? Чанёль уже злился, не понимал зачем решил взять ее вновь на подобный подвиг. С каждым новым движением гитара ощутимо ударялась об бедро, однако, миссия обеспечить сохранность инструмента была превыше всего, и юноша стойко терпел все неудобства.
В глазах рябило от сменяющих друг друга одинаково серых перекладин и старого, кое-где отколотого кирпича этой, кажется, бесконечной стены. Хотелось ненадолго оглянуться через плечо и удостовериться, что путь проделан не маленький, а значит осталось еще совсем чуть-чуть. Но Чанёль понимал, что это не лучшая идея. Где-то под ногами медленно, но неумолимо, шаг за шагом, отдалялась земля. Не хотелось думать сколько метров прохладного ночного воздуха пропастью осталось позади. От этих мыслей кружилась голова и неприятно потели ладони в грубых перчатках. Высоты он никогда не боялся, но это ощущение зыбкости и ненадежности ему совсем не нравилось. Наверх парень тоже не решался смотреть. Особенно после того, как после одной такой попытки его нога неожиданно соскользнула со ступеньки. Пак пережил один микроинфаркт, пока в панике хватался всеми дрожащими конечностями за спасительную железку. Гитара все-таки сползла с плеча и свободно покачиваясь на согнутом локте. Почему-то в этот момент захотелось громко рассмеяться: что он вообще делает?
Парень и сам не до конца понимал зачем затеял этот сеанс отнюдь не спортивного альпинизма в такой час. Просто проснулся среди ночи и понял, что больше не сможет заснуть, пока не поднимется на крышу самого высокого здания в их маленьком городке. Он предпочел бы больше никогда не появляться здесь, но его что-то неведомо тянуло в место, где все и произошло. И вообще, может следовало бы сперва проверить, а не открыто ли само здание? Быть может тогда не пришлось бы карабкаться по отвесной стене, играя с судьбой, а цивилизованно подняться по нормальной лестнице? Чанёль вымученно простонал. Почему он не подумал об этом раньше? В очередной раз посетовав на свою глупость, парень постарался больше не отвлекаться и оставить попытки глядеть по сторонам. Да и зачем, если долгожданная крыша все равно терялась в наплывающих сумерках? Поэтому он уже механически продолжал совершать простые движения.
В один момент Чанёль почувствовал, что ветер усилился, и осторожно поднял голову. Лестница кончалась буквально через несколько метров, и парень с облегчением вздохнул. Он все-таки сделал это. Неизвестно откуда взявшиеся новые силы позволили быстро преодолеть оставшееся расстояние. Перемахнув через небольшое ограждение, он, наконец, оказался на крыше. Все-таки чувствовать твердь под ногами было приятно. Гитара была с радостью сброшена на грязный бетон под ногами, да и сам парень подумывал о том, чтобы прилечь ненадолго рядом.
«Никакой физической подготовки, » — сдавленно сокрушался Чан, пока пытался привести в норму сбившееся дыхание и удержаться на дрожащих коленях.
Ночной воздух освежал, юноша быстро пришел в себя и осмотрелся.
Даже в мягком свете полной луны было видно, что часть крыши разрушена. Глыбы камней и прочего мусора были навалены, образуя большую дыру, через которую при лучшем освещении можно было бы разглядеть нижний этаж. Это было уродливо и очень знакомо. Чанёль не стал приглядываться. Он помнил, что находилось у одной из таких каменных глыб и ему совсем не хотелось проверять свою правоту и видеть это снова. По правде, это место вызывало дрожь и заставляло желудок скручиваться в тугой комок. И чувства эти вовсе не от большой высоты. Парень поспешил отойти подальше от развороченной ямы и остановился у противоположного края крыши.
Вид открывался невероятный. Ночь плавно опустилась на маленький городок, заботливо укрыв своим темным плащом его уставшие окрестности. С такой высоты домики казались игрушечными, а одинокие фонари — маленькими светлячками. Как будто они — продолжение неба. Звезды действительно были близко, казалось, только протяни руку — дотронешься. И все казалось идеальным. Темнота скрывала все изъяны и разрушения, можно с легкостью представить, что ничего и не было вовсе. Сейчас вид был намного красивей, чем раньше.
Чанёль закрыл глаза. Губы тронула невесомая улыбка.
Было очень тихо и спокойно. Легкий ветерок приятно трепал спутанные волосы и ласкал кожу. Но еще свежие воспоминания кружились за сомкнутыми веками навязчивыми картинками, отмахнуться от которых не получалось. Внезапно пришло осознание, что вот оно, объяснение этому внезапному ночному порыву. Вот он, выход. Только сделай шаг и станет легче. Возможно, именно неуловимая мысль об избавлении и привела его в это место. Ресницы предательски намокли и Чанёль резко распахнул глаза, прогоняя непрошеную влагу. Но… он же никогда даже не думал о подобном.
«Это же просто, — звучало в сознании. — Я же виноват. Это же я должен был быть на ее месте». Парень сделал один осторожный шаг, вглядываясь в пропасть под ногами. Там тьма была густой, опусти руку — попадешь в холодный вязкий плен. И не вырваться — утянет на самое дно.
— Я хочу танцевать…
Знакомый мелодичный голос послышался со спины, нарушив тишину. Чанёль вздрогнул от неожиданности. Мог ли он верить тому, что слышал? Парень застыл с широко распахнутыми от удивления глазами и боялся обернуться. Он определенно не слышал звука приближающихся шагов. Что если он спятил?
«Пора бы, — невесело усмехнулся он. — Особенно если учесть чем я занимался последний месяц».
— Я хочу танцевать, — капризные нотки появились в звонком голосе нежданной ночной гостьи, когда она поняла, что на нее не спешат обращать внимания. Даже ножкой топнула в негодовании. — Сыграешь для меня?
Чанёль нашел в себе силы медленно и неуверенно обернуться.
Реальность рассыпалась мелкими острыми осколками где-то на уровне грудной клетки.
— Нами, — судорожно слетело с его губ.
Девушка стояла, уперев руки в бока, и смотрела ожидающе. Маленькая туфелька под пышной яркой юбкой постукивала в нетерпении.
— Чанни, сегодня же такая прекрасная ночь. Ну пожалуйста, — уже шепотом попросила Нами, просяще сложив ладошки и похлопав длинными ресничками.
- Ах, да… Сейчас.
Девушка победно улыбнулась, захлопав в ладошки, и начала оживленно разыскивать свободную от мусора площадку.
Чанёль встрепенулся и на негнущихся ногах поспешил за гитарой. «Что ты здесь делаешь?» Вопрос вертелся в голове, но он очень боялся его задать. Парень послушно взял инструмент, лежащий неподалеку, мысленно радуясь, что захватил его с собой. Он устроился на одном из крупных валунов, отсюда ему было прекрасно видно как Нами, тоже отыскав себе подходящее место, радостно переминается с ноги на ногу в предвкушении движений. Она лучезарно улыбалась, и Чанёль не мог не ответить на эту любимую улыбку.
— Какие будут пожелания? — стягивая грубые перчатки с рук, деловито поинтересовался парень.
— Выбери сам, — хитро улыбнулась она в ответ.
Чанёль задумчиво пробежался длинными пальцами по струнам, проверяя звучание и решая что бы сыграть. Пальцы сами вспомнили знакомую мелодию. Эту песню он написал сам. Для Нами.
Она восторженно вздохнула, узнавая, и сделала первый легкий взмах рукой, полностью отдавать во власть захватившей мелодии. Проворный легкий ветерок бродил по крыше, играя с ее рыжими волосами, игриво приподнимал пышную юбку, из-под которой на секунду виднелись аккуратные ножки в крошечных черных туфельках или быстро мелькали белые кружева нижних юбок. Ее гибкий силуэт ласкал серебряный свет небосвода, и Чанёль зачарованно ловил себя на мысли, что никогда не видел ничего на свете прекраснее этого. Даже прелестница-луна в подвенечном наряде, сотканном из легких кружев ночных облаков, не казалась такой волшебной. Словно маленькая искорка, рыжеволосая плавно кружилась под спокойную мелодию, не глядя под ноги, легко и невесомо. И все, что осталось внизу, в сером мире с его суетой и проблемами, было не важно в это мгновенье. Было только здесь и сейчас. Была только музыка, отраженная в каждом завораживающем движении. Нами очень любила танцевать, а Чанёль очень любил смотреть на нее в эти минуты. Ведь тогда она сияла. По-настоящему. И сейчас это было особенным.
Зазвучали последние аккорды мелодии, и девушка сделав завершающие движения, остановилась. Хрупкие плечики едва заметно подрагивали. Нами казалась немного запыхавшейся, но все равно глаза ее искрились.
— Спасибо.
Чанёль не мог справиться с одолевшими его эмоциями. Восторг, счастье, любовь, жалость и чувство вины выплеснулось солеными дорожками по его щекам. Парень подскочил и рухнул на колени перед ничего не понимающий девушкой.
— Чанни, — пораженно шептала Нами, увидев как его плечи сотрясаются от рыданий. — Тебе не понравилось? Почему ты плачешь?
Она присела рядом, пачкая подол своей яркой юбки в пыли, и пыталась заглянуть ему в глаза.
— Прости меня, Нами… Прости… Это я виноват. — Сбивчиво бормотал Чанёль. — Прости меня… Как я мог быть таким безответственным…
— Чанни, да что случилось? — чуть ли не крикнула она, вглядываясь в эти глаза, наполненные печалью и болью.
— Ты не помнишь?
— Не помню чего?
Чанёль неуверенно протянул раскрытую ладонь. Нами удивленно смотрела на этот жест пару мгновений, а потом вложила свои дрожащие пальчики в его руку. Чанёль почувствовал холодок. Не теплоту чужого прикосновения. А как будто легкий ветерок коснулся его кожи. Ее маленькая ладошка прошла насквозь. Девушка растерянно распахнула глаза. Разрозненные картинки, навязчиво кружащиеся на краю сознания, по крупицам, медленно и неохотно складывались в единый, с каждой секундой приобретающей все более четкие границы и силуэты образ недавних событий.
***
flashback
Это было глупо. Глупо и безответственно. Чанёль не переставал винить себя, видя перед собой ее бледное лицо.
— Чанёлли, я больше никогда не смогу танцевать? — шептала Нами сухими обветрившимися губами, хватаясь за его руку, как за единственное спасение. Ее голос был хриплым, срываясь тяжелыми вздохами. Приходилось прикладывать усилия, чтобы расслышать отдельные слова. Девушка не плакала, не кричала, только крепче сжимала своими холодными пальчиками его горячую ладонь. Чанёль списывал это на действие шока, однако ему самому стоило невероятных усилий сдерживать слезы, смотреть только в ее широко распахнутые глаза, и пытаться не отводить взгляд ниже. Туда, где пышная юбка сбилась порванными клочьями алого цвета, а из того, что осталось от ног, непрерывно струилась ярким пятном по серому бетону кровь.
— Моя девочка, — шептал он в ответ. — Конечно сможешь. Не говори ерунды. Знаешь сколько у нас еще таких прекрасных вечеров впереди? — Заговорщицки улыбнулся юноша уголком рта. — Звезд на небе не хватит пересчитать! Ты только дыши.
Чанёль пытался улыбаться, невесомо лаская ее щёку кончиками пальцев, а за непрерывной болтовней — отыскать выход. Вокруг еще клубились облака сизого дыма от недавнего взрыва, и, возможно, находиться здесь было все еще опасно. Однако парень больше не слышал шума двигателей или залпов, это могло значить, что основной удар остался позади. А значит, на улицах уже могут быть люди, покинувшие свои убежища, чтобы устранить следы новых разрушений и не дать распространиться новым пожарам из тлеющих осколков. Теперь он точно сможет встретить кого-нибудь и позвать на помощь. Сдвинуть большой осколок каменной стены, придавившей ее ноги, Чанёль был не в силах, сколько ни старался. Только для этого ему придётся оставить Нами одну. Дорога была каждая секунда и с этой мыслью приходилось смириться.
Ну вот зачем, зачем он назначил эту встречу именно на крыше. На что надеялся? Наивно полагал, что недавние новости о перемирии так легко окажутся правдой и больше не нужно быть осторожными? Мечтал наконец вырваться из душных подвалов и насладиться крупицами свободы, разделить их вместе со всей любимой в этот особенный день?
Еще утром эта идея казалась превосходной. Ведь у Нами был день рождения, а он приготовил такой долгожданный подарок — написал песню. Хотелось подарить ее так, чтобы это запомнилось. А идея с крышей ближе к звездному небу пришла сама собой. Чанёль всегда был глупым и неисправимым романтиком. И сейчас ненавидел себя за это больше всего. Да только это все его никак не оправдывало. Потому что все эти сахарные розовые мечты стоили слишком высокую цену. На его бессильных руках умирала его хрупкая маленькая девочка, а единственным безмолвным и равнодушным свидетелем была холодная луна на предательски ясном небе. Теперь даже пожелай забыть этот день — ничего не выйдет.
— Так красиво, Чанни, — разглядывая небо, усыпанное звездами, произнесла Нами и прикрыла дрожащие веки. — Я придумала танец на ту мелодию, что ты написал для меня.
— Это чудесно, я обязательно хочу его увидеть. Только пожалуйста держись, хорошо? Не закрывай глаза.
конец flashback
***
— Чанёлли, ты ни в чем не виноват.
— Я оставил тебя, — сдавленно выдохнул парень, вспоминая ее глаза полные мольбы и судорожно сжимавшую его руку маленькую ладошку, когда он сказал что должен идти за помощью. Чанёль действительно несся на всех ногах по пылающему городу, пытаясь рассмотреть сквозь дым и гарь хоть кого-то. Когда поиски увенчались успехом и долгожданная помощь все-таки прибыла…
— Я не успел.
Нами лишь молча покачала головой. Эту последнюю ночь не хотелось тратить на слезы и сожаления. Ничего уже не поможет, если сердце осколками вины и страданий затерялось в пыли где-то под ногами, и нет времени собирать, ведь до рассвета всего лишь час.
Они сидели друг на против друга и говорили. Говорили обо всем, в чем не успели, о том что было важным или не важным. Чанёль благодарил небеса за это щедро подаренное время.
— Я должна уходить, — печально вздохнула Нами, оглядываясь. Небо на востоке начинало светлеть. — Не грусти.
Так много еще хотелось сказать и продлить это время.
Медленно Нами отступала назад, мгновенье — и легкий ветерок невесомо подхватил девушку с крыши, лишая опоры. Чанёль упрямо двигался вперед за ускользающими руками, вплотную приближаясь к краю.
— Отпусти меня, — едва слышно шептала девушка, касаясь тонкими пальчиками его лица.
Чанёль понимал, что не способен даже прикоснуться, обнять, тем более удержать. Только вот карие глаза напротив молили вовсе не об этом. Девушка коснулась его шеи, оставляя прощальный робкий поцелуй на его губах. Ее почти прозрачный силуэт бледнел и размывался на фоне бушующего яркими красками неба. Такого прекрасного и теплого.
Первые лучи восходящего солнца золотыми всполохами разгоняли остатки ночи. Звезды одна за другой исчезали со светлеющего пушистыми розовыми облаками небосвода. Слышались первые восторженные песни птиц — природа просыпалась, возвещая о начале нового дня. Но Чанёлю не было дела до красоты столь раннего часа. Сейчас рассвет был его врагом, разлучником. Юноша ощущал, как время по крупицам, по секундам ускользает сквозь пальцы, и всеми силами цеплялся за ощущение призрачных прикосновений на своем лице.
Но Нами по-прежнему смотрела с грустной мольбой, и Чанёль, потерянно застыв, произнес тихое:
— Отпускаю.
Последняя сияющая улыбка, и теплая дрожь по всему телу.
Когда взошел рассвет, исчезла луна. А вместе с ней и Нами. Исчезла навсегда.
