Война по шпаргалкам

Мальчишка был смешной… Тощенькие лопатки, выступающие позвонки, обрисованные белой тканью – в его владениях вечно были перебои с вентиляцией и потому он носил только халат и плавки. И полы халата смешно задирались, открывая острые коленки, когда он садился к столу и принимался что-то быстро-быстро писать, забавно шевеля губами и проговаривая вполголоса слова на плохо знакомом ему языке – командование требовало заполнять отчеты на двух языках сразу. И даже имя у него было смешное – Лилли Колокольчик. Вот только Дилу было совершенно не до смеха и не до умиления, по крайней мере, в те моменты, что он мог соображать и воспринимать окружающую действительность – забавный мальчик-доктор был мастером пыток. И нужные его командованию сведения выбивал бестрепетно, с той жестокостью, что присуща лишь детям, даже толком и не понимая, видимо, насколько это больно. Дилу казалось, что лучше было б попасться куда-то в центр, где и пыточные настоящие и работают профессионалы, которые ничего личного не имеют, могут после порции сведений и воды дать и сигаретку сунуть. А Лилли словно отрабатывал зачет, мучил, не думая оказывать потом помощь сверх необходимой, даже не разговаривал с пленным помимо моментов допроса. - Как успехи? – судя по голосу, это был командир солдат, которые захватили в плен Дила. - Ну, я не знаю, что еще спрашивать, - признался Лилли. – Вроде все, что командование спрашивало, уже узнал. У меня тут был список вопросов, я отметил галочками те, на которые он ответил. - Посмотрим… Давай сюда бумаги. Как-то у тебя тут жарковато, док. - Снова вентиляция не работает. Я просил-просил починить, никто не пришел, а тут плохо без нормальной температуры. Дил с трудом сумел открыть глаза, посмотрел на Лилли, усевшегося на своем столе и беспечно болтающего ногами, усмехнулся, чуть кривя губы – отличник пыточного мастерства. И ведь даже возненавидеть не получается, просто отчего-то жалко парня, который сам себя ломает больше, чем Дила, даже не осознавая этого. И что вырастет потом из этого Колокольчика, который в свои шестнадцать толком не умеет ничего, кроме как мучить и лечить? - Говорят, что скоро подпишут перемирие… - Это хорошо, наверное, война уже всем надоела, - Лилли снова поболтал ногами и спрыгнул со стола. – А мне когда дадут новое задание и нового пленного? - Пока что приведи этого в порядок. - А разве его не надо пустить в расход? Мне так говорили. Вот, у меня и в шпаргалках то же самое написано. Дилу почти никогда не становилось страшно, однако сейчас по спине прошел озноб. Как можно бестрепетно спрашивать такие вещи? - Нет, Лилли, - командир терпеливо и мягко объяснял мальчику простые вещи. – Не надо. Надо его вылечить, привести в порядок. Поменяем его потом на кого-нибудь из наших. - Обмен – это хорошо, - решил Лилли. Дил чувствовал себя как-то на диво мерзко. И понимал, почему его страна развязала эту войну – гадюшники, где шестнадцатилетние пацаны учатся пыткам по конспектам и предлагают расстрелять пленного лишь потому, что так написано в шпаргалке, нужно выжигать на месте. - Ну, давай, док. Солдат ушел. Лилли подошел к Дилу, посмотрел на того, привязанного к столу, потом почесал в затылке. На треугольном полудетском личике с огромными синими глазами так и читалось, что он понятия не имеет, что ему надо сейчас делать. - Что, конспект по бережному обращению с подопытными потерял? – хрипло усмехнулся Дил. - А нас такому и не учили, - озадаченно отозвался Лилли. - Развяжи меня. Как ни странно, доктор послушался, ремни ушли, освобождая Дила. Тот протянул руку, ухватил за плечо не шелохнувшегося даже от этого жеста Лилли и сел. По всему выходило, что сейчас надо вырубить мальчишку и пытаться пробиваться дальше. Но было несколько препятствий – Дил пока что не находил в себе сил на такие подвиги, да и было слишком глупо убегать, не зная, что там, за стенами этой пыточной. - Пить дай. Лилли, как ни странно, молча выполнил просьбу. Напившись, Дил почувствовал себя намного лучше, смог даже сползти со стола, утвердиться на ногах, пройтись вдоль стены. Лилли его не останавливал. - Можешь осмотреть меня и оказать врачебную помощь? - Могу. А надо? - Надо. Лилли кивнул на стол, с которого только что поднялся Дил: - Тогда ложись, буду осматривать. Плен был неправильным, доктор тоже был неправильным, Дил вообще уже все на свете хотел проклясть. Есть на свете такие вещи, которые нельзя делать, потому что просто нельзя – спать на потолке, не ухаживать за оружием и быть в шестнадцать лет человекоподобным роботом, не разбирающимся в нормах и понятиях межчеловеческих отношений. Лилли работал быстро и сноровисто, легкие тонкие лапки бегали по телу Дила, осматривая, выправляя, зашивая, накладывая какие-то мази и повязки. - Вот, выправил, - доктор отошел на шаг от него. – У меня хорошие средства, скоро ты полностью придешь в норму. Дил сумел только глухо усмехнуться: - А ты не боишься, что я попробую напасть на тебя? Мальчишка улыбнулся, озорно и весело, как настоящий подросток, услышавший какую-то смешную глупость от взрослого. Потом поднял скальпель, без малейшего усилия свернул его винтом, затем снова выпрямил небрежным движением пальцев: - Не-а, не боюсь. - Ого. Кто ты вообще такой? Дил напрягся, ощущая, что сейчас узнает тайну противника. Неужели они научились использовать импланты? Это означает, что война закончится поражением его страны. - Лилли, - недоуменно отозвался мальчишка. - Ты не человек? - Немножко. Меня брат чуть усовершенствовал. Развиваюсь физически я медленнее, чем обычный человек, зато я сильнее любого пехотинца в тяжелой броне. И выносливее. Ну и плюс повышенная регенерация тканей, хотя и не абсолютная. - Давно тебя усовершенствовали? - Двадцать лет назад. Дил сглотнул – мальчик был старше его. Двадцать лет быть шестнадцатилетним, врагу не пожелаешь. Лилли снова засмеялся: - А ты думал, что я ребенок? Хотя на это все покупаются. И от всей тощенькой фигурки повеяло вдруг опасностью, смертельным холодом, словно от приставленного к горлу скальпеля. Дил замер, только сейчас поняв, как его одурачили, да и не только его. Сидевший перед ним мужчина в теле подростка продолжал смеяться. Тридцатишестилетний палач… С лицом наивного ребенка. - И никто не догадался? - Операция проводилась в обстановке строжайшей секретности, подробности никто не знает, - Лилли вытянул ноги. – Я для всех лишь безжалостно-любопытный подросток. - А на самом деле? - А на самом деле мне просто хочется отомстить таким, как ты, за своего брата. Он погиб под развалинами нашего дома, когда вы начали войну. - Бомбардировке подвергались только военные объекты. - А ты думаешь, он меня переделывал в подвале семейного особняка? Дил вздрогнул. И поспешил уставиться на стену, не зная, что еще сказать. С ребенком он бы нашел общий язык, попробовал бы перевоспитать, у него всегда неплохо получалось ладить с подростками. Но с тем, кто хронологически старше его на шесть лет… - А почему ты мне это все рассказал? - Потому что ты эту тайну унесешь с собой в могилу, солдат, - пожал плечами Лилли. – Подумаешь, переувлекся мальчик, прирезал пленного. Да и хотелось посмотреть на твое лицо, когда ты сообразишь, как все это время ошибался насчет меня. - То есть, тебе тридцать шесть лет? - Тридцать четыре. Хороший возраст. И я даже в чем-то благодарен брату. - То есть, тебе было четырнадцать? - Я старею. На год за десять. То есть. За двадцать лет я повзрослел на два года. - Сочувствую, - терять было нечего, Дил ехидничал. – Затянувшийся переходный возраст, юношеские прыщи и гормональный фон… - От всего этого я благополучно избавлен, - хмыкнул Лилли. – Ну что, последнее желание будет? - Иди ты на… - Это ты так намекаешь, что не прочь бы со мной перепихнуться? Дил окинул взглядом его фигуру и пренебрежительно фыркнул: - На кости не бросаюсь. Или ты пытаешься мне намекнуть, что кое-какие проблемы шестнадцатилетнего возраста все же мешают? Лилли на подначку почти никак не отреагировал, только потянулся за отложенным было скальпелем. - Подожди. – торопливо пробормотал Дил. – Я передумал. В смысле, согласен. То есть, да, мое последнее желание именно такое. Что именно его дернуло на это, он и сам не знал. Привлекательного в этом палаче ничего не было, хотя эстетические чувства Дила были вполне удовлетворены, мальчишка был ладный, тонкокостный, очаровательный, светлокожий, золотистые волосы вечно дыбом, глаза как у святых на старинных религиозных картинах. - Ну ладно, - Лилли кивнул, раздеваясь. – Будет тебе последний секс в жизни. Дил окинул его внимательным взглядом. И как-то все равно ничего не шелохнулось ни внутри ни снаружи – то ли хрупкость юношеского тела мешала, то ли воспоминание о том, что могут творить эти руки, сейчас беззастенчиво хозяйничающие где-то на теле Дила. Он прикрыл глаза, пытаясь отрешиться от того, кто будет его последним партнером в жизни. Лилли был умел, так что скоро Дил уже и думать забыл, кто там с ним, просто вздрагивал под прикосновениями рук и губ, выдавал сбитые вздохи, жмурясь и силясь не открывать глаза. А мальчишка вовсю отрабатывал его последнее желание, оседлав Дила, направив его в себя, опустился с тихим вздохом, едва уловимым. И было с этим солнечным паршивцем так хорошо, как никогда и ни с кем не было. А потом сознание заволокла тьма. «Вот и все», - успел подумать Дил. Как ни странно, но он очнулся. Все на том же столе, в той же лаборатории-пыточной. И Лилли дрых на кушетке у стены, свернувшись в клубочек и укрывшись халатом. - Эй… - растерянно позвал Дил. - Что тебе надо? – доктор открыл глаза. - Почему ты меня не убил? - Ну, извини за разочарование, - съехидничал Лилли. – Просто подумал, что пускать в расход такого, как ты – преступление. - Такого? - Наглого, - пояснил Лилли, садясь. Дил поднял упавший халат, накинул на плечи мальчишке – ну не воспринимал он его как кого-то старше себя – и сел рядом на кушетку, не зная, что сказать. Все было неправильно. - Лилли… - в комнату снова вошел командир. Вошел он, правда, как-то странно – заложив руки за голову, Дил еще пытался понять, что происходит, а в воздухе уже свистнул скальпель, уносясь в коридор, а Лилли пинком опрокинул стол, скрываясь за ним. Через мгновение туда же грохнулся командир, сдавленно матерясь, перехватил у доктора оружие. Завязалась перестрелка. Лилли прыгнул к Дилу, перехватил того в удушающий захват. - Что… такое… - Дил не дергался. В комнату пытались сунуться черно-зеленые фигуры, в которых Дил узнал свою команду. Дышать было крайне трудно, еще и командир отстреливался, как бешеный. - Прекратить стрельбу! – гаркнул кто-то. Голос Дил узнал, все-таки с его обладателем служил уже четыре года. - Лилли. Не надо. Это не на вас нападают. Это меня пытаются отбить. - Они едва не пристрелили Риса, - обвиняюще заявил мальчишка. - Просто дай мне с ними поговорить, - просипел Дил. Оружие Риса замолчало – боезапас был расстрелян. И в комнату то и дело уже порывались сунуться. Видимо, тощенький голый паренек угрозой жизни Дила не являлся, по их мнению. Рис пытался что-то сделать со связью, шепотом матерясь и призывая уже не только своих солдат, но и загадочных чвыргов, хвангов и паурков. Не отзывался никто. - Если они сюда сунутся, сверну тебе шею, - зловещим шепотом предупредил Лилли. – Скажи им. – Захват чуть ослабел. - Стоять! – рявкнул Дил. – Все назад. - Ты там в порядке? - Тут имп, всем назад! - Кто тут? – удивился Лилли. Бойцы попятились. Рис развел руками в ответ на вопросительный взгляд доктора. - Сдавайтесь, - начали из коридора переговоры. – Или просто отдайте Дила, мы уйдем. Честно. Лилли зафыркал, как сердитый ежик. Дил внезапно подумал, что парень, наверное, ежика настоящего никогда не видел. И, сам себе удивляясь, поднял руки, взял доктора за запястье, отводя его руку от своего горла. - Отпусти. Они уйдут. - Что с моей командой? – хмуро крикнул Рис. - Перемирие… - ушел от ответа командир отряда освобождения. - А его разве заключили? – удивился Лилли. - Заключили, - буркнул Рис. - А что они тогда приперлись? – удивился Лилли. – А как же сложить оружие и сидеть тихо? - Ты немножко не понял, - вздохнул Рис. – Проиграли мы. - Как это – мы? – Лилли удивился. - Жизнь – штука сложная, малыш. Бери этого, пошли, попробуем выбраться. - Я вас сам выведу, - Дил поднялся, смутно удивленный, что его не пытаются снова ухватить. Рис махнул рукой, перебрался на кушетку, что-то тихо сказал Лилли, тот кивнул и потопал к шкафу, оделся и вернулся, сев на кушетку рядом с командиром, сложив руки на коленях. Дил смотрел на них сверху вниз, чувствуя, как в комнату входят его бойцы, рассредотачиваются вдоль стен. - Что это с ними? – удивился кто-то. - У них тут вся война по шпаргалкам, - тихо ответил Дил. – Сложили оружие и сидят тихо, как и положено побежденным. - Возьмем с собой или усыпить? А кто из них имп? - А что такое имп? – любопытство оказалось сильнее, Лилли уставился на Дила во все глаза. - Имплантант. - А, так оба, - простодушно выдал Лилли. Дил вздрогнул, глядя на Риса. Присмотрелся внимательнее. - Имя? Звание? Возраст? - Айрис Линн, звания нет, девятнадцать лет. - У них тут вообще есть кто-то старше двадцати трех? – Кэр, командующий операцией по спасению своего командира из лап Лилли, присвистнул. - Лилли? – Дил посмотрел на доктора. - Курсанты, - ответил тот. – Двадцать три – кураторы, приставленные присматривать. - Так ваш лагерь – это… - Дил застыл, пораженный страшной догадкой. - Тренировочный лагерь, - ответил Рис. - А мы по ним стреляли, - пробормотал Кэр. – Их же хрен поймешь в броне, кому сколько. - И вы все – импы? - Нет, здесь только я и Рис. Еще был Леннис. Но он пропал без вести месяц назад. В комнате воцарилась тишина. Они все были солдатами. Но ни на одной из войн они не cталкивались с детьми, которые заставили опытных бойцов завязнуть в боях. - Вас хорошо учат, - прозвучало это, как утешение. Лилли кивнул. Рис продолжил сидеть, глядя в пол. Двое мальчишек в светло-серой форме, затянутые в совершенно не нужную им войну взрослых, смятые под горячую руку сражениями. И проигравшие войну. - Пойдем, - Дил кивнул им. - Зачем? - Теперь вы находитесь в статусе военнопленных. Война по шпаргалкам, пытки по конспектам, сражения на «зачтено», война в виде экзамена… Дил чувствовал себя мерзко, как будто вломился в песочницу, потоптал чужие песочные замки и сверху плюнул. А еще он примерно представлял, что они увидят там, наверху. Ожидания не оправдались – вместо развороченного лагеря и тел в лужах крови наверху было солнце, аккуратно усыпленные курсанты и жмурящиеся на солнце два импа. - С собой, значит? - Ну а что еще делать? – Дил снова посмотрел на Лилли и Риса. – Будем переучивать. - А переучим? – засомневался Кэр. - Вот и проверим, хорошо ли они учатся жить без всяких шпаргалок. Забираем и уходим, мне это место осточертело.