When I fell down

А смерть писала мне кровавые валентинки.

— Опять не повезло, Ганнибал? — насмешливо протянула Беделия, растянувшись в высоком кресле возле камина и болтая в ладони бокал с вином. Ее платиновые волосы мерцали в свете огня, создавая нежный ангельский образ, но строгий, чуть ли не учительский, костюм и острые металлические шпильки заставляли посмотреть на нее под другим углом. Хотя под каким бы углом вы бы не смотрели на Беделию, она все равно оставалась бы при крыльях, пусть и не совсем тех, что представляются в наших головах после маминых сказок. — Вы уверены, что у него нет ангела-хранителя? — неспешно поинтересовался Ганнибал, скрывая досаду из-за недавнего события. Мужчина медленно прошел в огромную гостиную и тоже устроился в кресле напротив дю Морье. — Я уже много раз говорила Вам, что его ангел-хранитель закончил свою работу в срок, он сдал все бумаги по Уильяму Грэму несколько лет назад, — упрямо повторила Главный Ангел-хранитель, делая глоток вина. Ганнибал недовольно поджал губы и перевел взгляд на огонь, блики которого тотчас перебрались на дно его глаз. Лектер закинул ногу на ногу, стряхнув при этом невидимые пылинки со своего темно-серого клетчатого костюма. Хрупкая тишина вновь была разбита глубоким голосом Ганнибала: — Тогда я просто не понимаю, зачем Уилл держится за жизнь? У него все равно ничего там нет. Бессмысленно. — Может, так оно и есть, но человеческая природа такова, что борется за выживание, — подметила Беделия, отставив бокал в сторону и внимательно изучив взглядом собеседника. - И, как мне кажется, Вы всегда были в восторге от этого качества человеческой души. Не во всех, конечно. — Не во всех, — ухмыльнулся Ганнибал, вспоминая, с каким удовольствием высасывал остатки биоэнергии из одной очень живучей нацисткой свиньи в сорок втором году. — Сколько бы времени я Вас не знала, Ганнибал, Вы все равно вызываете во мне ужас, — правда легко сорвалась с губ Беделии, на что Лектер лишь иронично приподнял брови. — Не Вам бояться Смерти, дорогая, — чинно ответил Ганнибал и прямо посмотрел в глаза Ангела-хранителя. — Но не тогда, когда Смерть — Вы… Мимолетная улыбка коснулась губ Лектера, но он вновь вернулся в свое задумчивое состояние. — Сегодня он оказался в руках Балтиморского Головореза… Я в течение двух часов наблюдал за тем, как тяжелые капли его крови падают на бетонный пол заброшенного склада, — зачем-то поделился Ганнибал, как будто дю Морье была его личным психотерапевтом. Беделия лишь удивленно вскинула брови и сделала очередной глоток бордовой жидкости. — И даже после этого Уилл выжил? Поразительно! — она не собиралась реагировать так эмоционально, но не смогла себя сдержать. Осуждающий взгляд Лектера прошил ее насквозь. Ангел-хранитель ничего не могла поделать с тем, что не принимала такую особенность жизни, как смерть. — Да, его спасли в самый последний момент. Наверное, глупо было испытывать надежду, что сегодня все закончится, — все-таки продолжил Ганнибал. — И что Вы чувствовали, когда Уилла покидала жизнь? Вы наслаждались? — лукаво улыбнулась Беделия, прекрасно зная природу Лектера. — Нет, я просто считал минуты, — равнодушно пожал плечами Ганнибал, продолжая смотреть на огонь. — На Вас это не похоже. Вы же так долго ждали. Сколько уже? — Четыре с половиной года, — без раздумий ответил Лектер, в голосе его звучала усталость. Беделия могла понять его, сложно расслабленно работать, когда у тебя появляется незавершенное дело, особенно такому педанту, как Ганнибал Лектер. — Долго, — повторилась дю Морье. — Да. Уилл Грэм был персональной головной болью Ганнибала. Его смертный час давно миновал, а мужчина продолжал жить и влачить свое несчастное существование на земле. Смерть следил за ним годами, ожидая, когда Уилл забудет выключить газ в доме и случайно чиркнет спичкой, или когда одно из его дел отнимет у Грэма последние силы на борьбу за жизнь. Но этот странный человек вставал каждое утро вновь, чтобы уже одним этим напомнить Ганнибалу, что в первую их встречу, в тот самый смертный час, Лектер постыдно замер, очарованный контрастом бледного, словно мел, лица и темных волос, вьющихся неаккуратными кольцами. Сердце Уилла вдруг жалобно встрепенулось в груди, и момент Ганнибала был упущен. Грэм был спасен чудесным образом, а Смерть, проклиная себя, отступил в сторону, ловя новые розовые оттенки на щеках человека, которому не суждено было выжить в ту ночь. С тех пор Ганнибал каждую свободную минуту посвящал тому, что следовал за Уиллом, изучая его, впитывая его привычки и ругаясь за беспорядок в доме, несмотря на то, что Лектера не слышали. Ганнибал привык засыпать и просыпаться в то же время, что и Уилл, к чему-то увлекся человеческой психологией, однажды прочитав одну из книг Грэма, посвященную аномалиям в психоанализе, и отточил свое мастерство игры на клавишных, используя пыльное пианино в гостиной. — На его месте я бы тоже постаралась побольше пожить на земле, — вдруг высказалась Беделия. — Неужели Вас не устраивают те условия, в которых Вы находитесь сейчас? — насмешливо уточнил Ганнибал, взглядом окидывая пространство большого старинного холла. — Сложно жаловаться, когда имеешь все, — усмехнулась Ангел-хранитель, - но, в отличие от меня, Уиллу не суждено сюда попасть. — О чем Вы? Он был в списке на должность в одно из ваших ведомств, — насторожился Ганнибал, даже чуть замер. — Я удивлена, что Вы не знаете последних новостей. Хотя Вы столько времени проводите на земле… — будто бы попеняла его Беделия, которая назвала бы поведение Лектера не иначе как одержимость. Ганнибал продолжал сверлить женщину тяжелым взглядом, ожидая продолжения, но дю Морье молчала. — Так в чем заключается новость? — не выдержал, наконец, Смерть, ловя легкую победную улыбку Беделии. — Уильяма Грэма ожидают внизу, не здесь. Его будущее изменилось, поэтому теперь он потерял возможность стать одним из нас, — пояснила Беделия таким тоном, словно это была обычная светская сплетня. — Но Уилл не совершал ничего плохого, он все еще на стороне своих моральных принципов, — неприятное ощущение беды заворочалось внутри Ганнибала, хотя эти чувства вообще были мало присущи прислужникам смерти. — Это верно, но он совершит. Из-за того, что Уилл провел на земле непозволительно долгий срок вне времени его жизни, вскоре его настигнут последствия, — немного печально ответила Беделия, которой нравился этот простой мужчина, о котором она знала лишь со слов Ганнибала. Ангел-хранитель считала его интересным хотя бы потому, что он настолько сильно завладел мыслями Лектера, что казалось невозможным. — Он сойдет с ума, Ганнибал. И начнет убивать. Смерть резко поднялся с места и, не говоря ни слова, покинул комнату, оставив задумчивую дю Морье позади. Всполохи негодования слабо припекали внутренности Ганнибала, который мерил шагами пространство своей комнаты. Он считал, что у него лишь одна проблема, а теперь оказалось, что их две, и одна хуже другой. Единственное, что всегда портило настроение Лектеру — это невозможность открыто поговорить с Уиллом, услышать ответную реплику, но сейчас законы мироздания отбирали эту возможность навсегда. Ганнибал верил в то, что скоро стук сердца Грэма оборвется, и тогда они познакомятся официально, как положено. Какие чувства толкали на это Лектера, было неясно, но жажда давно забытых ощущений росла внутри, подталкивая искать решения. Глухой крик отразился болью в черепной коробке Ганнибала, что было неправильным, почти невозможным. Смерть поморщился устало и потер виски. Он знал, что это: Уиллу снится очередной кошмар, из которого Грэму в последнее время все сложнее выпутываться. Раньше Ганнибал считал, что это предвестник будущей смертельной болезни, которая приблизит Уилла к желанному для Лектера концу, но отныне это лишь признак того, что вскоре навсегда оборвется возможность их встречи. Обычно Ганнибал спускался в такие моменты на землю провести холодной ладонью по лицу измученного человека, отгоняя морок. Теперь же он стоял посреди комнаты, переживая эти эмоции с наслаждением, как будто допивал последний стакан лимонада в жаркий летний день. Ганнибалу предстояло вычеркнуть Уильяма Грэма из своего сознания и забыть о существовании такой души, чтобы наконец восстановить покой и жесткий контроль над самим собой. Ганнибал улегся на свою кровать, на раздеваясь, прикрыл глаза и попытался утонуть в чужой боли. — На помощь! — звал срывающийся голос. - Нет! Кто-нибудь! На помощь! Тонкие нити связи тянули Ганнибала вниз, будто он был марионеткой, будто он сам был ангелом-хранителем Уилла. Неожиданная сладкая идея захватила Смерть, отчего его темные глаза открылись в озарении. Это действительно могло бы помочь… почему нет? Если Ганнибал изменил будущее один раз, то получится и второй. Стать ангелом-хранителем для Уилла, защитив его от самого себя. Так просто и логично. Когда-нибудь мистер Грэм оступится и попадает в лапы смерти, или же сам Ганнибал закончит свое дело, оправдывая эти действия исправлением собственной ошибки. Но до этого момента Лектер будет преследовать Уилла, удерживая от фатального шага. Ганнибал уверовал в собственный план и, не взирая на последствия, сделал шаг к земле, которая зачастую вызывала в нем лишь раздражение и неприязнь. Боли не было, его крылья не горели, впрочем у него их и не было. В отличие от ангелов-хранителей, которые испытывали внутренний разрыв и эмоциональную глухоту во время падения, прислужники смерти наоборот переполнялись совершенно новыми эмоциями, возвращая себе человечность. Смутные ранее эмоции становились ярче и точнее, поэтому Ганнибал еще час просто лежал на хрустящем снежном настиле посреди леса штата Мэриленд и смотрел на звездное небо, завороженный его красками. Ганнибал больше не слышал хриплых молитв того, ради кого прибыл сюда, не чувствовал его настроений, не знал, где тот находится. Встряхнув с себя оцепенение и примирившись с бушующим цунами внутри, Лектер поднялся и направился в сторону города, чтобы придумать себе новую жизнь. Потребность в умерщвлении людей никуда не исчезла, но Ганнибал рассчитывал на собственный контроль, который не позволит ему самому переступить черту. Когда через несколько недель Джек Кроуфорд надавливает на Уилла Грэма в том, что тому необходимо пройти сеансы психотерапии, Ганнибал уже ждет своего человека. Когда Уилл Грэм переступает порог его кабинета, на лице Ганнибала лишь поселяется усмешка, скрывающая нетерпение и то, насколько соскучился Лектер. — Здравствуй, Уилл, — повисает между ними. Ганнибал впервые видит, как взгляд Грэма останавливается на нем, а не скользит сквозь. Уилл же замирает в недоумении, ощущая в этом человеке кого-то слишком знакомого, будто давно родного. Все Уиллу кажется привычным в психотерапевте: манера разговора, жесты, эмоции. — Здравствуйте, доктор Лектер, — отвечает Грэм и прячет взгляд от смущения. Не стоит так жадно разглядывать незнакомого человека. — Расскажите, с какой целью Вы ко мне пришли? — вдруг официально произносит Ганнибал, что режет слух Уилла, но он преодолевает это огорчение и усаживается в кресло для посетителей. Сеанс медленно перетекает в дружескую беседу, из-за чего обоим становится легче. Ненужный официоз уходит на второй план, позволяя теплому чувству начать разрастаться между собеседниками. Ганнибал еще не знает, что совсем скоро их отношения станут сложнее и запутаннее, омраченные хитроумной игрой их собственного разума; не представляет, насколько близок ему станет Уилл, который будет цепляться за него холодными пальцами в минуты ночного безумия; не чувствует, что сам запросто может стать причиной того, что случится с Уиллом, из-за своей природы; не воображает, что близится час, когда он вспорет Уиллу живот кухонным ножом, в надежде остановить процесс сумасшествия, но Грэм снова выживет вопреки ожиданиям. Ганнибал еще не знает, что весь его план — часть чужого плана, плана мироздания; он просто сидит напротив Уилла и слушает долгие рассуждения в ответ на свои вопросы, впервые за последние четыре с половиной года.