***
Уууух, чё ж мне так хреново-то? Чего вчера было? Так… мы с Рисом (вот же имечко выбрал) ели, мыли посуду, дрались подушками… А! Точно, потом пришёл страх и ужас местный! Некромант в смысле. Хм, я же типа барон, да? И он мне подчиняется. Да хрена с два эта высокомерная задница с острыми ушами будет меня слушать! Ох, чё он устроил нам за эти подушки! Он, видите ли, их с любовью делал… Да больше чем уверен, что он с любовью ощипывал несчастных птичек! Я их кажись даже вчера видел? Ну да… зомби-птички… Не, не вроде тех что на видосах канкан отплясывают, а реально зомби-птички! С клювами, облезлой плотью, виднеющимися костями и запахом. Ох, бля. Как вспомню этот смрад, так блевать тянет, а ещё опарыши… жирные и извивающиеся опарыши… Ургх, бргхк… — на этом месте желудок всё же не выдержал, и я стрелой понёсся его опорожнять. — Гх… хых… птфу… бедный мой кишечник. — Что же так плохо-то? Я же почти медик, меня не должно ТАК мутить. А, точно. После птичьего зомби-апокалипсиса ушастого чем-то успокоительным отпаивали. Вот же, сам нас чуть не прибил (ну ладно, не нас, а дракона) и потом с истерикой и соплями извинялся за какое-то предложение. После успокоительного пошла ещё какая-то укрепляющая настойка. Потом кажется эльф достал бутыль ихнего, эльфийского, вина. Потом Рис достал, кажется гномью, самогонку… Всё, ничего больше не помню. Барон вернулся в спальню и посмотрел на всё ещё спящую парочку. — И чё Рис в нём нашёл? Я бы от такого «счастья» не то что в пещере, в бункере бы поселился! Хотя мордашка симпатичная. Особенно без выражения «Я совершеннейшее существо мироздания»! Эх, а ведь неплохо смотрятся вместе. И чего мозги друг-другу канифолят спрашивается? Хм, ниточка какая-то. Убрать что ли? — но стоило лишь коснуться серебристой, слегка мерцающей нити, как комната пропала. Темно. Слышны крики и чувствуется запах гари. Нет, скорее будто что-то подгорело… Плоть! Так пахнет горелая плоть! Помню как-то на практике показывали нам труп обгоревшего бомжа, этот запах ни с чем не спутаешь. Но откуда он? Я же был в комнате… Тень. Тень огромного чёрного дракона кружит над деревней. Стоп, это же… ЭТО ЖЕ ЗАБОЛОТНЫЕ ПУСТОШИ! Что происходит? Везде полыхает пламя, деревенские пытаются его тушить, но тщетно. Даже водяной здесь. Кто это так завывает? Марта? Что с ней? — Нет, Стеша! Ууууууу! Стешенькааааа!!! ГХААААААААААААААА! — на руках старосты лежала её дочь. Белые, мёртвые глаза безразлично глядели в небо, туда откуда дракон поливал мою деревню пламенем. Грудь девушки была безобразно раскурочена, словно её разодрали когтями. Нет, её точно разорвали когтями. Над головой раздается рев, от него земля словно вибрирует и стонет, пламя разгорается сильней. Этот дракон что, обезумел? Слышу панические крики и детский плач. Тот дом, там же живут… — Мысль не успела закончиться, как дом словно взорвался изнутри волной пламени, брызнув осколками во все стороны. Да что же здесь происходит? — Я задираю голову к небу и встречаюсь глазами с драконом, приходит понимание, что я знаю этого дракона, это Рис! Мир снова меркнет, но деревня не исчезает, она… подо мной? Что за? И тут на меня обрушилось ЭТО! Гнев. Выжигающий душу и вырывающийся неконтролируемым потоком пламени из лёгких. Боль. Болело не раненное тело, не изодранные и почти не держащие в воздухе крылья, болела сама душа. Обливаясь кровавыми слезами, рыдало сердце. За что его отняли? Как они посмели?! Он был моим. Моей радостью. Моей душой. Моим светом. Моим сердцем. Моим смыслом жизни! ОН БЫЛ МОИМ! СЛЫШИТЕ? ЖАЛКИЕ БЕСКРЫЛЫЕ ЧЕРВИ!!! КАК ВЫ ПОСМЕЛИ НАС РАЗЛУЧИТЬ?! — Безумие кружило голову, опьяняло, заставляло не обращать внимания на боль от ран. Оно словно дорогое вино бродило вместо крови по телу. Оно, подобно самой забористой гномьей настойке, выжигало из памяти все обеты и обещания. Они заплатят. Все они! Они поплатятся своими жизнями. Жизнями своих близких. Я заставлю их страдать. Заставлю их чувствовать то же, что и я. Буду упиваться их болью и горем, их отчаянием. Они так боялись демонов. Смешные. Смешные, наивные и жалкие! ОНИ ПОЗНАЮТ ГНЕВ НАСТОЯЩЕГО СЫНА НЕБЕС!!! До самого рассвета чёрная бестия сеяла смерть, разруху, панику, боль и отчаянье. За деревней последовало болото. За болотом лес. Потом, уже начиная терять силы, дракон долетел до территории эльфов. Он уже не убивал направо и налево. Не упивался своей силой и страданиями «жалких бескрылых». Он целенаправленно летел в сторону дворца. Зрение уже подводило и мутилось. Сил оставалось всё меньше… Дракон приземлился перед самым порогом в дом своего возлюбленного. Сипя и отплёвывая кровь, он молил показать ему его Ди. Вышел сам правитель. Как всегда безукоризненно прекрасен и до омерзения безразличен ко всему, кроме своего величия. Ди не такой, его Ди куда приятнее, живее, красивее в моменты своего гнева, его Ди… На пороге показался разряженный в традиционные одежды эльф в сопровождении своей… супруги. Как же больно это слово резало по и без того израненному сердцу. Но он хотя бы смог его увидеть, пусть и в последний раз, но… НО! Это не его Ди! Это лишь бездушная кукла с пустыми и безразличными глазами, марионетка! Жалкое подобие его Ди! Да как они посмели?! — На бледном, практически бескровном, но всё ещё красивом лице выделялись лишь яркие глаза. Лоб словно чёрная язва пересекал аметистовый обруч с горящими рунами подавления «зла». Эти варвары подавили его дар! Они же в курсе что это будет медленно и мучительно убивать его! День за днём. Час за часом. Минута за минутой. Каждая секунда для него словно нескончаемая агония! Да как они только посмели?! — дракона снова обуяла неконтролируемая ярость, разум померк окончательно. Лишь когда между зубами с тихим звоном лопнул треклятый обруч, он осознал, чья в обруче была голова. Голова того, кто был для него всем. Медленно разжалась челюсть. Тело безвольной куклой оседало в сажу и осколки, оставшиеся от замка. Тело было практически перекушено пополам. Лишь позвоночник да торчащие кости ещё как-то соединяли туловище с ногами. Лицо… оно было прекрасно. Залитое кровью, с лопнувшим черепом и виднеющимися осколками обруча подавляющего зло… лицо было отрешённо прекрасным. Словно Ди наконец-то обрёл облегчение от ежесекундной пытки. И лишь алые от крови губы улыбались, страшной, потусторонней улыбкой умирающего. Черты лица были завораживающе-пугающе прекрасны… Обезумевший от горя дракон медленно и величественно поднимался высоко в небеса. Расправляя свои окровавленные крылья на фоне такого же кроваво-алого рассвета. В лапах изломанной куклой лежало тело возлюбленного. Словно прощаясь, чёрный гигант трубно ревет. Он поднимается всё выше и выше. Едва хватает сил на ещё несколько взмахов. Последний раз взглянув в лицо своего Ди, он складывает крылья и камнем падает на руины замка, разбиваясь и сливаясь в единое целое со своим возлюбленным… Резкий вдох опаляет лёгкие огнём! — ЧТО ЭТО ТОЛЬКО ЧТО, МАТЬ ВАШУ, БЫЛО?! — Глаза бешено вращаются, стараясь зацепиться хоть за что-нибудь, и натыкаются на безмятежно сопящего эльфа. Перед глазами мелькает изуродованное тело и жуткая предсмертная гримаса. Меня резко передёргивает… Это что же выходит. Если ушастый укатит в родную страну и женится… ко всем придёт белый пушной зверь? Вернее чёрный и чешуйчатый. Так, это нужно обмозговать! После такого «кина», я уже точно не усну! Всё ещё под впечатлением от увиденного или даже скорее прочувствованного, Игорь двинулся в сторону кухни. Что поделать, когда мозги загружены, включаются старые привычки «домохозяйки». Он что-то искал, куда-то заглядывал, что-то вытаскивал и куда-то клал, что-то чистил, резал, смешивал абсолютно на автомате. Очнулся лишь когда над ухом кто-то удивлённо присвистнул. — Барон, вы ещё и готовите? — обернувшись, Майский увидел лицо эльфа и снова содрогнулся, что не укрылось от взгляда дракона. — Не переживай Игорь, он не всегда призывает этих птичек. Только когда я его в край достану! — Рис дурашливо почесал в затылке и чуть кривовато улыбнулся. — Обещаю, не призывать умертвий и не поднимать зомби, пока мы хотя бы не позавтракаем! Такое обещание вас устроит, барон? — мдя… и вот эта ехидная зараза будет выглядеть как фарфоровая марионетка? Жуть какая, ну уж нет! — Мы вроде вчера договорились, что я могу звать Вас Ди? Может тогда и вы будете звать меня просто Игорь? — я намеренно выделил интонацией «Вас». — Как пожелает светлейший барон Майский! — остроухий шутливо раскланялся, едва не опрокинув на себя полную кастрюлю… чего-то… Не понял. Судя по цвету и запаху это должен быть свекольник. Вопрос, где я взял свеклу? И если не её, то можно ли это есть? — Пахнет очень вкусно! Может уже поедим? — от гипнотизирования кастрюли меня оторвал Крис… Рис… Как его звать-то теперь? — Садитесь, сейчас разолью по тарелкам. Крис? — о, откликнулся! — У тебя есть сметана? — Сметана? — Да, белая такая, густая, делают из молока. — начал объяснять я. — Да знаю я, что такое сметана! Но зачем она тебе? — дракон недоумённо уставился на меня. — Чтобы положить в суп. — Сметану положить в суп?.. Ну ладно, сейчас. — через несколько минут на стол был поставлен глиняный горшочек с чем-то больше напоминающим густые сливки. Я взял полную ложку этой сметаны и запустил в тарелку, основательно перемешав. — Ну-с, всем приятного аппетита! — Ди и Крис с сомнением посмотрели на меня, но тоже положили сметаны в суп. Правда лишь на кончике ложки. Я с интересом следил за тем как на скептичных рожах расцветает сначала удивления, а после восторг! — Игорь, дорогой! Если ты сможешь кормить меня подобными блюдами всегда, то я твой на веки вечные! И в этой жизни и в той! — от подобного заявления некроманта я едва не проглотил ложку и сильно подавился. Мощная лапа припечатала меня по спине, едва не заставив выплюнуть лёгкие, но кашлять я перестал. — Спасибо, — просипел Крису. — Уважаемый Ди, прошу так больше не шутить! От некроманта это звучит жутко, особенно фраза про «ту жизнь»! — Не переживай Игорь, Ди просто шутит. Правда ведь? — с нажимом спросил дракон. Так, перекидываясь ничего не значащими фразами и шуточками, мы приговорили ЦЕЛУЮ КАСТРЮЛЮ! А ведь в ней было литров пять, а то и шесть! Мне вот интересно, а их похмелье не мучает в силу привычки или особенности организма спасают? Я то желудок прочистил и потом ещё часа полтора по кухне ползал, в себя приходил. И то осилил всего две, ну ладно, практически три тарелки! Куда в них-то влезло?! Эх, теперь посуду мыть… Видение всё не давало мне покоя, и пока я намывал тарелки мысли плавно переключились на Настю. Как она там? Вспомнилась наша клятва… увидеть бы её хоть одним глазком. Натирая тарелку, я всё не переставал думать о сестре, войдя в подобие транса. На душе было как-то муторно. Это видение. Ещё и дождь на улице похоже зарядил, вон как шумит… Мир отчего-то снова померк. Странное ощущение. Словно я всё ещё стою с тарелкой в руках и в то же время вроде как слышу, словно через вату в ушах, шум машин и голос. Её голос… Эх, Настюха. Как же я успел соскучиться за эти несколько дней, уже и голос твой мерещится… Визг тормозов? Зрение понемногу проясняется, словно в объективе настроили чёткость. Откуда здесь маши… НАСТЯ, СТОЙ!!!***
После похорон моросил дождь. Слез уже не осталось, просто пустота в душе. Я закурила впервые за долгое время, держать обещание было тяжело. Дым после долгого перерыва обжигал лёгкие и кружил голову, принося успокоение и даря призрак равнодушия. Сквозь дым я смотрела на окружающих. Отмечая про себя черты брата в прохожих: вот парень откинул челку так же, а вот девушка улыбается так же как он. Я медленно бреду из бара на остановку через чьи-то дворы, чёрные мысли поселились в моей голове. Время словно замедлилось, равнодушно осматриваюсь по сторонам и на другой стороне проулка замечаю до боли знакомый силуэт, тот же короткий ёжик волос, та же фигура. Моё сердце пропускает удар. Мозги во весь голос кричат, что это не он, ты его похоронила. А сердце рвется к нему. И я не слушаю голос разума. — Игорь, — окликаю его, но он не реагирует. Стоит и смотрит в одну точку. Наплевав на все правила безопасности, кидаюсь к нему. Хочу обнять, ударить, наорать, поцеловать, сказать что люблю, сделать то, что делала так мало. Машина появляется из неоткуда, слышен визг тормозов, но водитель уже не успевает. Пару секунд назад начался настоящий ливень, машину остановить не удалось. Следует сильный удар, моё тело изломанной куклой падает на асфальт. Я знаю, что моя душа покидает тело, чувствую это. Последнее что я вижу, это зелёные глаза брата. Кровавая пена на моих губах, но я улыбаюсь видя брата, тяну к нему руку, чтобы в последний раз коснуться его: — Ты не бросил меня, ты всегда рядом… — Тихо шепчу сквозь слезы.***
Словно в замедленной съёмке я вижу как лицо сестры озарённое счастливой улыбкой поворачивается в сторону сигналящей машины. Доли секунды и её на полной скорости сносит словно пушинку. Она высоко взмывает, взмахивая руками-крыльями, отлетает вперёд на добрую сотню метров и приземляется на асфальт сильно ударяясь грудью. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет! НЕЕЕЕЕЕТ!!! НАСТЯЯЯЯЯ!!! — Ты не бросил меня, ты всегда рядом… — слова, даже скорее эмоции вложенные в эти слова, доходят словно из вакуума. Я вижу как она протягивает ко мне руку, улыбаясь с кровавой пеной на губах. Вижу как медленно гаснут её глаза. Как безвольно падает на асфальт рука. Как кровавая лужа размытая ливнем доползает и медленно окрашивает её маленькую ладошку. Боль, душащая и пронзающая грудную клетку насквозь, вырвалась звериным воем, прокатившимся подобно лавине по заполонённой паникой и болью улице. Смывая все иные эмоции, вой обрушил на застывшую толпу шквал боли и горя. Я пробирался сквозь эту толпу зевак. Расталкивал их локтями, а они удивлялись кто это их толкает?! — ИДИОТЫ! КТО-НИБУДЬ, ВЫЗОВИТЕ СКОРУЮ!!! УМОЛЯЮ!!! НУ ПОЖАЛУЙСТА, ХОТЬ КТО-НИБУДЬ МЕНЯ СЛЫШИТ?! За что? Почему ты?! Маленькая моя, ты же ещё такая маленькая! Настенька! Насть, ну ответь мне! Настя? Ну пожалуйста! Ну Насть?! Ааахгхаааааааа, Настяаааа, гхааааааааххххааааа!!! УУУУУУУУУУУ!!!!! — утробный вой вырывался из горла сквозь сжатые зубы, душили слёзы, в груди нарастал ком, который мешал даже вдохнуть, в горло заливался проклятый дождь, но на меня никто не обращал внимания, меня не видели, они толпились и никто не вызывал скорую! — Неееегхт, нгхх, гхакх, Нгахк… сткхяааа, Насткхе… нькхааа, Настькхааааа ААААААААААААААААААААААААААААААААА!!! Настёна, Натя, Настенькааааа, ну очнись, очнись же! — я гладил её по окровавленному лицу, убирал лезущие из-за ливня волосы, держал за крохотную ладошку, становившуюся с каждым мгновением всё более ледяной, и отказывался верить, что её больше нет… — Давай, маленькая моя, открой же глазки, пора вставать, Настенька, Настюш, ну Настяяаа! Аааагхааааа ааааа!!! НААААСТЯЯААААААА!!!!! ААААГХААА ГХХААААА АААААААААААААА!!!!!!***
Игорь застыл без движения, тарелка выскользнула из мокрых рук и разбилась о край гранитной чаши, брызнув осколками. Дракон и некромант наблюдают за всем этим словно в замедленной съёмке, вот их барон с ними шутит, а вот застывает столбом. Осколок, отколовшийся от тарелки, рассекает его щеку до крови, оставляя глубокий порез. Но юноше все равно, он сейчас не здесь. Дракон подрывается к нему первый, но Игоря не сдвинуть с места, он словно окаменел. Лекарь и некромант переглядываются, они не могут понять, что происходит. Рис невольно наблюдает за тем, как кровь сочится из раны на щеке. Барон бледнеет на глазах, и пальцы начинают подрагивать, он прячет лицо в ладонях. Им кажется, что он начинает оживать, но это заблуждение. С каждым ударом сердца парень становится все бледнее. И одинокая слеза скатывается из уголка глаза. Догоняет новую каплю крови, смешиваясь с ней. Перламутрово-алая слеза с золотой искоркой в середине срывается с подбородка, мерцая в бликах света. Внимание Риса притягивает эта искорка. С барона спадает оцепенение, и у него начинается самая настоящая истерика. Слезы катятся градом, смешиваясь с кровью, звериный вой рвется из глотки. Игорь начинает оседать на пол, но его вовремя подхватывает лекарь. — Ди, в шкафчике настойка затворяющая кровь, ищи. А я отнесу его на кровать, — бросает дракон и вылетает из кухни. Барона бьёт крупная дрожь, и в его руках он действительно кажется ребёнком, не тяжелее подростка.