Вначале их было двенадцать

- Я ненавидел холод в Эндорэ, а тут скучаю по нему. По снежному плену, и злому колючему ветру в лицо. Холод, пробирающий до костей, неизменно убеждал меня в том, что я жив. В тепле и покое Амана я начал забывать об этом... О нет, не слушайте, друзья, я пьян. Сегодня я жив как никогда! - Да нет, ты прав, Майтимо, так устроен нолдо - нам всегда не хватает того, что вдали. Я не говорил никому, даже себе, а сейчас признаюсь: я тоскую по той земле, где все сплелось в причудливом узоре - жизнь и смерть, радость и слезы, красота и ужас, где мы знали лучшие дни, и где остался наш прах. По той земле, которой больше нет. Ее останки баюкает Ульмо в своих глубинах. И на ее краю, что уцелел, живет мой сын... Я воин, друзья, прежде всего остального. Что я делаю здесь, где мои умения бесполезны... - Прости, но я не думаю, Астальдо, что и там нужны наши военные умения. Вы знаете, я долго жил в Линдоне, хранимый милостью Эрейниона и Элронда. Да, я был одинок среди народа, и бродил вдоль берега океана полубезумным нищим менестрелем, но понимал остатком разума, что Зло ушло из этих многострадальных мест. А наши дети! Они другие, лучше нас, мудрее. Ссор между домами нолдор там нет в помине. - С тех пор прошло без малого семь веков, мой друг, и кое-что изменилось. Недавно я получил весточку от сестры, вторую, после той, что принес мне отец, вернувшись с войны. Ее тревожит нечто, что появилось в воздухе Средиземья, и разливается повсюду, как сладкий яд. Да, эльфы там живут в согласии между собой, и с наугрим, и с атани. Их помыслы направлены на созидание. Но с недавних пор в сердца добрых соседей проникает этот яд, и в них растет и крепнет жажда власти. Замечу, что у Артанис и раньше случались бескровные конфликты с королем Орофером за власть над нандор и синдар, но то были мелочи, в сравнении с тем, что назревает. У границ ее лесных владений вновь шныряют орки, и это не остатки Морготовых орд, их стало больше. Нынешний мир очень похож на затишье перед бурей. Не так ли было в Тирионе, когда меж нами жил Мелькор, сея в сердцах честолюбивые помыслы? За столом воцарилось молчание. За праздничным столом в уединенном замке Маэдроса, затерянном в лесах на севере Амана. Четверо друзей отмечали годовщину возвращения Маглора домой, после лет скитаний и веков раскаяния и исцеления в Мандосе. Поэт попал туда, окончив жизнь в волнах Белегаэра, но как это случилось, он не помнил. Домом, как таковым, он пока не обзавелся, живя у Маэдроса. Майтимо и прервал молчание, первым высказав мысль, которая витала в воздухе: - Кто лучше нас сможет распознать новое Зло под ласковой личиной? И Эрейнион, и Келебримбор, и Элронд слишком молоды и чисты для этого, а когда они разберутся, что к чему, может быть уже поздно. Друзья решили собрать небольшой отряд для похода в Средиземье. Небольшой - чтобы, во-первых, не вызвать подозрений у соглядатаев врага, а во-вторых, не получить категорическое "нет" Валар. Они хотели сделать все законно и мирно, не повторяя своих прежних ошибок. Из четверых присутствующих в отряд вступили трое. Макалаурэ был еще слишком слаб, и не хотел быть друзьям обузой. Фингону и Финроду предстояло вначале "обрадовать" отцов и жен (а это было ох, как непросто), а затем искать соратников для похода среди верных Второго и Третьего Домов. Первый дом возглавлял сам Маэдрос, и жены у него не было, так что он приступил сразу ко второму пункту - отправился говорить с братьями. Отбыв свой срок в Чертогах Ожидания, все сыновья Феанаро жили скромно (все шестеро, ибо младший Куруфинвэ остался рядом со старшим). Об их былом величии и блеске и не догадался бы тот, кто не жил в Эльдамаре до Исхода. Зажиточнее всех, пожалуй, был Майтимо. Еще у Намо он придумал, чем займется, и, выйдя, попросил у короля заброшенный рудник у северных отрогов Пелор, когда-то принадлежавший Финвэ. Арафинвэ исполнил просьбу, и кроме того закрепил за Майтимо земли вокруг рудника, поросшие густыми хвойными лесами. Вместе со своим народом, Майтимо проложил дороги, восстановил рудник, построил плавильни и подсобные мастерские вокруг. Его народ числом был не велик, но и не мал - в основном те, кто прошел с ним славный путь от основания Предела Маэдроса до Битвы Бессчетных Слез, где почти все они погибли, сражаясь рядом со своим лордом. Большинство тех кто выжил, со временем оставили его, примкнув к народу Тингола, либо к уцелевшим гондолинцам, и больше к нему не вернулись. Когда добыча руд начала приносить доход, народ Майтимо отстроился, и сам он возвел замок по своему вкусу, отдаленно напоминающий крепость в Химринге. Первым делом Майтимо явился к близнецам, которые жили не где-нибудь, а в заповедном лесу Оромэ, довольствуясь небольшим охотничьим домиком, и предавались любимому делу - охоте. Семьями они не обзавелись, и не собирались. Их совсем немногочисленный народ был разбросан по лесу, конечно с ведома и разрешения Оромэ, и занимался лесным хозяйством. Амбаруссар пошли бы за старшим братом в огонь и в воду, а уж в Средиземье! У близнецов Майтимо узнал, в каких местах ему следует искать Карнистира. Карантир первым из братьев получил новое тело. Сначала он жил с матерью и дедом, но быстро понял, что кузнечное ремесло и работа каменотеса вызывают в нем лишь раздражение. Боясь, что его пресловутая гневливость вернется, он ушел скитаться по окрестностям, разыскивая нолдор, что составляли его народ в Белерианде. Кто-то из них и подал ему идею - разводить лошадей. Карнистир любил и лошадей и свободу, поэтому нашел идею удачной. С тех пор он кочевал со своим народом по Аману, перегоняя табуны с места на место, чтобы на вытоптанных лугах успевала вырасти трава. Ночуя в шатрах, и под открытым небом, он порой видел во сне зеленые холмы Тар-Гелиона или бескрайние равнины Эстолада, слушал чудной говор бородатых эдайн, сидящих вокруг костров, и надрывные песни их женщин. Надо ли говорить, что он с радостью вступил в отряд. Теперь оставался Келегорм... Майтимо колебался, стоит ли гневить его своим появлением, но все же отправился в Город Мастеров, малую столицу Эльдамара, где Тьелкормо жил с женой Ириссэ Арэльдэ. Он больше не охотился, не зная как взглянуть в глаза Оромэ, и тоскуя по Хуану, который так и не воплотился вновь. Тьелкормо жил в роскошном доме, но лишь благодаря тому, что был женат на дочери Нолофинвэ, а ей отец и братья просто не позволили бы жить не так, как она привыкла. К роскоши Келегорм был равнодушен, обтачивал себе драгоценные камни в мастерской ювелира, но сам украшений не носил. Никаких, кроме Звезды Феанаро из сверкающего митрила, на груди. Из-за Звезды-то между братьями и пробежала кошка, но только со стороны Келегорма, если можно так выразиться. Все началось гораздо раньше. Когда страшная боль, терзавшая душу Маэдроса после смерти, немного отступила, и он смог открыть глаза и взглянуть на вещи трезво, он с пугающей ясностью увидел, что Феанору абсолютно плевать на сыновей. Они еще при жизни стали ему не интересны, как отработанная или пустая порода. Перед смертью Феанору открылось, что Клятва неисполнима, но он обрек сыновей на страшную жизнь и не менее страшную смерть, взяв с них обещание исполнить ее. Никто из братьев этого не понимал. Они любили отца безгранично, и винили себя в невозвращении Сильмариллов. Старший и не думал открывать им глаза, причинив еще большую боль. Но отец с того дня стал для него чужим. Майтимо по привычке носил черное и красное, но ни в его одежде, ни в украшениях, ни на оружии, ни во всем замке, не было символики Феанаро. Тьелкормо, навещая брата, заметил это, и был страшно оскорблен. Он не бросался обвинениями "Ты отрекся от отца! Ты его предал!", а просто перестал замечать Маэдроса, если они встречались случайно на больших праздниках или в гостях. И, конечно же, перестал к нему ездить. Майтимо не удивился бы, если б его не пустили на порог, но супруги приняли его, хотя и несколько прохладно. Тьелкормо, сдвинув брови, выслушал рассказ о новом неведомом Зле, но в конце покачал головой: - Я должен быть рядом с Ириссэ, пока к нам не вернется ее сын. Намо поставил несколько условий, не только перед ним, но и перед его близкими. Большего я не скажу - это наш бой. Тем временем Финдарато улаживал свои дела дома, в столице - искал себе замену на нескольких постах. Когда-то он был правой рукой отца, затем уступил полномочия Ангарато, а сам остался помощником Арафинвэ в делах, что были ему больше по душе - в сферах образования, науки и искусства. Но эти сферы требовали даже больше времени и сил в благополучном государстве. По всем этим причинам отец и Ангрод благословили Финрода, но никого из придворных выделить ему в спутники не могли. Амариэ не отговаривала мужа, зная, что его все равно не удержать. Уладив дела в Тирионе, Финрод отправился к младшему брату. Ородрет жил вдали от шумной столицы со своим народом и семьей. Ему хватило царствования в Нарготронде на эпохи вперед. Старший брат знал, что Аратресто утратил боевой дух, и не звал его собой, но надеялся на его подданных. И не зря - горячее желание снова помочь Фингону изъявили братья Гвиндор и Гельмир, и были тотчас отпущены Ородретом. Что касается пламенного Аэгнора, о нем родные могли лишь плакать: Айканаро не пожелал покидать Мандос, как и предрек Финдарато (накаркал, сказала бы Андрет). Далее стоит сказать несколько слов о том, как обстояли дела в славном Втором Доме. Нолофинвэ никогда не оспаривал трон у младшего брата, считая, что не имеет на это никакого права. Он был немного потерян, так как вышел под небо Амана не будучи полностью к этому готовым, хоть и намного позже сыновей. Его буквально вытолкала на волю родная дочь, сказав, что о ней теперь есть кому позаботиться, а он своим унынием не добавляет желания жить и без того несчастному Маэглину. Трое сыновей Финголфина вместе со множеством нолдор, обожающих своего короля, отлично подготовились к его встрече. Зная о планах отца (вернее, об их отсутствии), они выстроили для него неподалеку от Тириона новый город - столицу-спутник, малую столицу - его называли по-разному, но со временем стали звать Городом Мастеров. Там поселилось большинство умелого и веселого народа Финголфина, и ремесла расцвели пышным цветом. Туда переехала Анайрэ с сыном Аракано, затем Фингон с Келеблас. Позднее там обосновались Арэдэль и Келегорм. И только Тургон с семьей остался в любимом Тирионе, он слишком прочно врос в него корнями. Таким уж был Турукано - на каждом новом месте он прежде всего врастал корнями. Так было и в Неврасте, и в долине Тумладен, и вновь на родине. И, как могучий дуб притягивает птиц и зверей, Тургон притягивал к себе лучших. Ему служили храбрейшие и прекраснейшие рыцари - цвет нолдор. Двоих из них и предложил Турукано брату в союзники - Глорфинделя и Эктелиона. Разумеется, по их собственному желанию. Еще до визита в Тирион Финдекано говорил с отцом, и встретил самую горячую поддержку, и не только. Нолофинвэ решил присоединиться к сыну. Похоже, он по-прежнему чувствовал себя на родине немного лишним. Аракано тоже рвался в бой, и был принят. Анайрэ рыдала, отпуская от себя сына и мужа. А Келеблас не плакала, как истинная синдэ, хотя душой стремилась к сыну, и была обижена на мужа за то, что он даже не подумал позвать ее с собой. Таким образом, отряд включал уже двенадцать нолдор, и друзья решили на этом остановиться. Несколько недель ушло на подготовку к походу. Участники изучали карты, подробно расспрашивали эльфов, прибывших в Валинор из Средиземья сравнительно недавно, готовили оружие. Финдарато сверх того сочинял обращение к Валар. И день пришел. Двенадцать прекрасных эльфов в дорожных плащах скакали к подножью Таникветили. Впереди ехал командир Фингон, за ним Маэдрос, Финрод, Гвиндор и Гельмир, Карантир, Амрод, Амрас, Аргон, Глорфиндель и Эктелион. Замыкал отряд старший - Финголфин. Предупрежденные заранее Валар ждали их, стоя в Круге Судьбы. Всадники спешились, и Финдарато Инголдо начал заготовленную речь. Но после приветствия передумал и тряхнув золотыми кудрями, стал говорить простыми словами обо всем, что их беспокоит и что они задумали. По окончании его речи прослезилась не только Ниэнна, и старый Ульмо смахнул соленую слезу. Стихии совещались недолго. Вердикт Манвэ, озвученный Тулкасом, был таков: - Возможно, ваши опасения не беспочвенны, и потому один из вас, который будет избран нами, поедет в Средиземье на разведку и для поддержки тамошних эльдар. Но всей толпой там делать нечего! Не надо недооценивать правителей и подданных тех мест - они не малые дети, имеют свои глаза и разум. Эльфы онемели, - они готовились ко многому, но получить отказ... А ведь они заранее пошли на компромисс, собрав столь небольшой отряд. Когда первое потрясение прошло, почти все делегаты разом возмущенно заговорили, забыв о страхе и почтении. Они взывали к справедливости Валар, кричали о том, что в одиночку не оценить масштабов бедствия. Что Средиземье слишком обширно, и они хотели разделиться, чтобы нести дозор в Эрегионе и Линдоне, в Зеленолесье и Лотлориэне, и даже в Серых Гаванях Кирдана. И что, в конце концов, они ведь обещали вернуться! Манвэ прервал этот балаган ударом жезла. Удар был такой силы, что будь Таникветиль обычной горой, она раскололась бы надвое. - ВТОРОГО ИСХОДА НЕ БУДЕТ! Голос Манвэ, подобный грому, прокатился по Аману, многократно отражаясь от уступов Пелор, и угаснув долгим и гулким эхом в расщелине Калакирии. Это был приговор, обжалованию не подлежащий. Двенадцати разгневанным нолдор ничего не оставалось, как ждать решения Валар. Мы с вами знаем, на кого пал их выбор. Вновь говоривший от имени Стихий Тулкас добавил в заключение, что если Глорфиндель готов к дороге, он может отправляться тотчас. Глорфиндель был готов. Товарищи окружили его, напутствуя и обнимая. Какое-то время они еще стояли и говорили у ног Стихий, затем сели на коней, и шагом направились в сторону моря, провожать избранника. - Почему Глорфиндель? - сокрушался Финдекано. - Я бы еще понял, если б избрали Эктелиона - он сделал то, что не удалось ни Глорфинделю, ни мне. Они с отцом ехали позади остальных, отстав немного, и Финдекано не опасался, что его услышат. - Почему именно он, я не знаю, сынок. Но почему не отпустили нас всех, я, кажется, понял. В той жизни мы поступали по своей воле, иной раз верно, другой - совершая ошибки, в том числе роковые. Нас никто не вел за руку, лишь иногда направляли (или пытались направить), иногда помогали. - О, да! Финдекано никогда не забывал Торондора, который дважды сделал для него доброе дело. - И мы наверное не имеем права вести своих детей и внуков за руку по жизни, хотя нам этого очень хочется. Они живут свою жизнь, испытывают свою судьбу... Мы можем лишь иногда немного помочь. Отец и сын догнали отряд. Вечерело. - Ариэн направила свою ладью на восток! - воскликнул Эктелион. - Пора и тебе поторопиться, мой друг! Двенадцать витязей пришпорили коней и понеслись к Альквалондэ.       ЭПИЛОГ - Они разочарованы до глубины души, - констатировал Ульмо, глядя с Таникветили на унылую кампанию, которая старалась тем не менее держаться бодро, чтобы достойно проводить Глорфинделя. - Ничего, целее будут! - Манвэ слегка постукивал жезлом о камень. Он еще не совсем отошел от пережитого стресса. - Но ведь они правы: один, пусть даже самый доблестный, храбрый и сильный не сможет изменить ход истории. - А кто тебе сказал, что ход истории нужно, а главное, МОЖНО менять?!! Манвэ так воззрился на Ульмо, что тому захотелось перевоплотиться в морскую пену и утечь сквозь песок. - Радикально менять, конечно, нельзя, - вступил в разговор Намо. - Но в одном Ульмо прав, одного посланца на сей раз будет мало. - И ты туда же? - взревел Манвэ. - Постой, не горячись, Владыка, выслушай! Все, что есть хорошего в Эндорэ, может погибнуть, столкнувшись с силой, которая зарождается на Востоке. Тамошние люди - не западные Эдайн. У них нет чести, по крайней мере, в нашем понимании, они жадны до денег и жестоки, их численность быстро растет. Они - идеальные наемники для Саурона. Когда два этих зла соединятся... - Ясно. Их не мешало бы каким-то образом отвлечь от Запада. В любом случае, это задача не для эльфов. Пошлем кого-нибудь из наших. Какие будут предложения? - У меня есть толковый парень, точнее двое - лучшие друзья. Им тесновато тут, и, честно говоря, мне их фокусы от скуки уже поднадоели. - Фокусы, говоришь... Что ж, Оромэ, на фокусы и волшебство невежественный люд ведется. Объясни ребятам задачу, и отправляй. - И пусть примут облик почтенных старцев, - напутствовал Намо. Если на Востоке и есть что-то, уважаемое всеми, так это старость. Майар в дальний путь тоже провожают товарищи. - Аха-ха, ну и видок! Дай-ка примерить шляпу. А мне идет. - Дай сюда, Олорин, не по тебе шапка. Счастливо оставаться! - Не по мне? Ну это мы еще посмотрим...