В дыму и темноте

Воздух под брезентовым потолком палатки, казалось, раскалился до невообразимого. Густое марево дыма уже не стремилось вверх, а просто, подобно туману, заполняло все пространство шатра. Не продохнуть и не отмахнуться. Сладкий и терпкий, этот дым забивается в нос, липнет к глотке и оседает в легких, вызывая невозможное сдерживать желание вновь сипло втянуть его в себя. С каждым новым касанием по горячей коже вздохи учащаются и переходят на хрипы, полустоны, шипения. Втягивать горячий кумарной воздух сквозь сомкнутые челюсти невероятно трудно и вместе с тем невероятно желанно. Йоги издает громкий, натужной стон, когда губы его самого лучшего друга, напарника и любовника Реджи смыкаются и вбирают в рот его возбужденную плоть; он больно кусает себя за большой палец левой руки, а правой стискивает чужое плечо, подаваясь бедрами вверх. Он поскуливает и стонет, не в силах умолчать, ведь Реджи слишком редко позволяет себе подобное, чтобы Йоги не мог не подкрепить это событие таким вот громким образом. Реджи берет слишком глубоко, его глаза непроизвольно слезятся и щурятся, но он не отрывается от своего занятия. Он специально сглатывает и сдавливает головку мышцами глотки, чем заставляет Йоги выпустить изо рта руку и, прижав ее к губам, едва ли не на весь Кират застонать, надрывая голос и выгибаясь в талии. - Тише, ш-ш, будешь так орать - Аджая разбудишь, балбес, - Реджи склоняется над покрытым испариной лицом друга. Потыкавшись в слепую в полной темноте, он находит его губы и с остервенелой страстью целует, сам срываясь на урчащий гортанный стон. Реджи собственнически сминает вечно обветренные губы, покусывает их, облизывает языком и проникает им внутрь, сталкиваясь с языком Йоги. Он проводит им по рельефному небу, по кромке зубов, натыкаясь на чуть сколотый. Не отстраняясь, мужчина укладывается на Йоги сверху и обнимает его лицо ладонями, на что тот отвечает таким же действием и кротким стоном прямо в рот, затратившим его последние запасы горячего воздуха в надсаженных легких. В темноте не так просто найти что-либо, но для Реджи, знающего каждый сантиметр бледной кожи, каждую выступающую кость и малейший шрам, не составляет большого труда нащупать рукой чужой член и сжать его у основания под захлебнувшийся в выдохе стон друга. Вцепившиеся во все еще влажные после воды волосы пальцы руки сжимают локоны и тянут на себя для очередного поцелуя. Но, когда губы Реджи оказываются меньше чем в дюйме от открытого рта, а раздвоенная борода уже покалывает гладкий подбородок, Йоги осипшим голосом шепчет: - У нас проблема... Переместившийся на шею и зацеловывающий кадык Реджи лишь вопросительно мычит в ответ. Рукой он все еще гладит слегка подергивающийся стояк Йоги и под его вновь неконтролируемое поскуливание опускает руку ниже, проводит боком ладони по промежности, задевая пальцем сжавшееся кольцо мышц. - Редж… У нас... Резинки... Кончились, - мужчина выстанывает каждое слово и откидывает голову назад, позволяя другу добраться до чувствительной кожи на подбородке. - И с каких пор это стало проблемой? - даже сквозь тьму можно разглядеть его улыбку. - Вспомни Калькутту или тот обезьянник в Бангкоке, там тебя это не особо волновало... - Он надавливает пальцем сильнее и проникает внутрь горячего тела, ловя губами стон. - Вообще никогда не видел смысла в этих всех презервативах. Они ощущения глушат. - В следующий раз мне расскажешь, что там чего глушит, а я только из душа вылез. Хах, душ. Лейка, таз и вскипяченная в чайнике вода, слишком быстро остывающая на холодном вечернем воздухе. Реджи, оглаживающий мягкие стенки изнутри уже двумя пальцами, резко остановился и под ним тут же недовольно завозился Йоги. - Так мне прекратить? – издевательским тоном спрашивает он. - Не смей, - цедит сквозь зубы Йоги и подается назад, насаживаясь на возобновившие свои движения пальцы. Реджи улыбается и покрывает его грудь поцелуями, специально щекоча раздраженную кожу бородой, зная, что от этого Йоги кайфует не меньше, чем от травы. Он прихватывает зубами упругий сосок и тянет на себя, с удовольствием отмечая, как кореш едва ли не мертвой хваткой цепких пальцев вцепился ему в спину, ощущения портит лишь боль от впившихся в кожу ногтей. Но Йоги быстро понимает свою оплошность, он ослабляет хватку и целует Реджи в плечо, слизывая отдающий фруктовым мылом пот. - Переворачивайся, - с нетерпением Реджи отталкивается от Йоги и садится рядом с быстро перевернувшимся на живот мужчиной. В попытке нашарить так нужный сейчас пузырек с ароматическим маслом он едва ли не сползает с койки на пол. Найдя заветную склянку, выпавшую из кармана джинс, он откупоривает ее зубами, выплевывая пробку куда-то в темный угол палатки и накрывает горлышко большим пальцем руки. - Ты где там? "Твою мать, в следующий раз надо будет хоть спиртовку зажечь, нихера не видно, как двое шкерящихся от мамаши подростков, ей богу". - Да здесь, - Йоги берет чужую руку и кладет ее на свою поясницу, - Лей побольше. Но едва он успевает подобраться и задрать зад к верху для удобства, как... - Редж! Ох, боже, Реджи, - он стонет снова, громче, чем обычно, а все от ощущения горячего и мокрого языка, коснувшегося чувствительной кожи возле разработанного отверстия. Вскоре по бедру Йоги уже побежала дорожка слюны, которой Реджи обильно его смазал с помощи языка. От непривычно новых ощущений у того едва не сорвало крышу, он едва сдерживался от разрядки, все это время больно кусая себя за руку. - Ты ведь сам просил, - усмехается Реджи, напоследок целуя его в тощую ягодицу. Вылив немного масла на пальцы, мужчина проник сразу тремя в растянутый вход, размазывая пахнущую то ли чаем, то цветами субстанцию по гладким стенкам. Но вскоре пальцы заменила крупная головка, чуть ли не робко коснувшаяся сфинктера, тут же гладко скользнувшая во внутрь узкого тела. Реджи замер, позволяя ерзающему Йоги принять более удобное для себя положение. - Все, давай, - едва различимый, казалось бы, шепот по ушам Реджи ударил набатом. Он качнул бедрами, проникая с каждым новым движением все глубже и выбивая из Йоги новые стоны. Двигаться в нем уже легко, не то что в первые разы, но Реджи все равно не наседает, без лишнего зверства он вбивается жар чужого тела под свои, смешивающиеся с шуршанием сминаемой простыни и похрипывания стоны. Он и не пытается дотронуться до члена Йоги, слишком возбужденный тот кончит в десятки раз быстрей, хотя они оба уже и без того на финишной прямой. Йоги стонет, качает бедрами навстречу, провоцирует, и в конце концов Реджи не выдерживает; завалившись на чужую спину он грубо вдалбливается по самое основание, заставляя Йоги в голос застонав его имя излиться прямо на простыни. Тут же оргазм яркими всполохами накрывает и его: он едва не срывает голос, рыча и кончая в сокращающееся нутро. Обессилевший, Реджи падает прямо на Йоги, все еще дрожащего после дикого шоу цветов и ощущений в его голове. Через пару минут они затягиваются одним косяком на двоих, лежа практически друг на друге. Сделав очередную затяжку, Йоги смотрит в глаза Реджи, в которых отражается яркий огонек от зажжённой самокрутки и, хмыкнув, произносит: - В следующий раз я веду. В ответ Реджи громко смеется, прижимая к себе своего так же смеющегося Дональда.