Как герои

Денерим. Город, где Коутрен выросла. Город в стране, ради которой она сражалась. В стране, которая пережевала её и выплюнула, найдя героев получше. В её воспоминаниях Денерим был залит солнцем, музыка звучала отовсюду, трубили горны, и воздух был наполнен ароматом победы. Шевалье повержены! Ферелден освобождён! Солдаты маршировали единым строем, впереди них шествовал король Мэрик Тейрин, по его правую руку – Логейн Мак-Тир, а позади них была она. Сэр Коутрен. Люди кричали и приветствовали их, как героев. Они и были героями… – С дороги! Коутрен едва оторвала взгляд от мостовой, как удар опрокинул её на спину. Нос взорвался болью, кровь залила подбородок и закапала на рубашку. Коутрен приподнялась и сплюнула в след всаднику. Тот не обратил внимания и продолжил путь в хвосте королевского кортежа, нёсшегося по улицам, слов-но разъярённый бронто. – Ублюдок! – прошамкала Коутрен вслед, покатала на языке сломанный зуб и выплюнула. Встать удалось с трудом, точно она в доспехах, а не в потёртой одежде. Коутрен вновь выругалась. Никакого солнца, лишь туманное небо и накрапывающий дождь. Никакой музыки и горнов, лишь её тяжёлое дыхание. И никакой победы, лишь унижение и выбитые зубы, а из ароматов только запах псины. Денерим, каким он стал. Тёмный уголок для людей вроде неё. Коутрен вздохнула. Синяки сойдут через несколько дней, нос она вправит сама – так почему настроение настолько мерзкое? Она ведь дома. Никто из прохожих не подошёл помочь. Должно быть, вежливость больше не в чести. Или её узнали? Разглядели ту самую предательницу среди новых шрамов на загорелой коже? Дыхание Создателя, да какая раз-ница?! Проклятый город, проклятая погода, проклятая сентиментальность! Коутрен вытерла кровь рукавом, отряхнулась. Стоило выбрать другое время для прогулки. Желание идти дальше по главной дороге пропало, и она свернула в боковую улочку. Та оказалась безлюдной и узкой даже для небольших повозок, дома нависали исполинами и загораживали небо. Сколько себя помнила, она всегда шла в чьей-то тени. – Эй! Грубый мужской голос за спиной застал Коутрен врасплох. Стоило ей обернуться, как другой голос, уже женский, донёсся спереди: – Кто же знал, что ты сама сюда завернёшь. Коутрен заозиралась. Широкоплечий мужчина с красным носом пьяницы в компании лысой женщины, с лицом, обветренным, как скала. Каков вид, таковы и намерения. Коутрен натянуто улыбнулась. Искатели лёгкой наживы, как же. Рука потянулась за спину, но схватила лишь воздух – не было ни Летнего меча, подарка Логейна своей спасительнице, ни того, с которым она прошла всю Вольную Марку. – Золота у меня нет, – Коутрен развела руками, – можете даже не стараться. Незнакомцы переглянулись. – Ну, башка-то на месте, – рассмеялся красноносый. – Нам больше и не надо, – вторила ему лысая. Мужчина вытащил из-за пояса топорик, его спутница достала нож. Коутрен непроизвольно сглотнула. Ну почему она не взяла с собой оружие? Кулаки сжались сами собой. – И кому она нужна?.. Коутрен краем глаза уловила движение, дёрнулась в сторону. Топорик просвистел мимо, она сама по инерции врезалась в стену, пинком отправила красноносого на землю. Лысая бросилась в бой. Коутрен едва не напоролась на кинжал, почти увернулась и зашипела, когда лезвие обожгло бок. Убийцы встали перед ней, загородив проход. – Может, договоримся?! – пропыхтела она. – Ещё че… Красноносый захрипел и уставился себе на грудь. Из неё секунду торчал кончик меча, затем пропал, и тело рухнуло мешком, словно в нём не осталось костей. Женщина повернулась и Коутрен ударила её между лопаток. Убийца повалилась, выронила нож. Коутрен накинулась на неё, схватила за лысый загривок и ударила лбом о мостовую, раз, второй, пока пальцы не залило кровью. Коутрен посмотрела на спасителя. Им оказался высокий мужчина солдатской выправки с шевелюрой густой, будто присыпанной пеплом, и аккуратными усами с бородой. В правой руке он держал окровавленный длинный меч. Человек казался смутно знакомым, но она не могла вспомнить, где его видела. Спаситель погладил усы и пробасил: – Вовремя я здесь оказался. – Это уж точно. Закончите дело? – Дело? – хмыкнул он. – Простите, женщин не убиваю. – Зато я убиваю. Он помедлил, но протянул меч рукоятью вперёд. Коутрен взяла её, почувствовала приятную тяжесть, покрутила запястьем и повернулась к незадачливой убийце. Её друг валялся рядом в луже крови, а сама она лежала ничком, едва дыша. Коутрен упёрла остриё ей в затылок. Убить или дождаться пока очнётся? Узнать, кто за ними стоит не будет проблемой, а впрочем… иногда лучше оставить недосказанность, чем промокнуть под дождём. Потребовалось надавить совсем чуть-чуть, чтобы клинок скользнул вперёд. Лысая женщина вздрогнула, носки сапог заскребли по земле, и она застыла. Коутрен вытерла меч об убитую и вернула владельцу. – Спасибо. – Не стоит благодарности, – он вложил меч в ножны. – Спасать милых дам я могу и просто так. – Милая?! Ха! – Коутрен позволила себе усмехнуться. – Вы сами мало похожи на рыцаря. Мы не встречались раньше? – Ваше лицо тоже показалось мне знакомым. – Служили под началом некоего Героя Дейна? – догадалась Коутрен. – Сэр Коутрен! – Он закивал, ничуть не удивившись. – Вы изменились. – Вы тоже не помолодели, сэр… – Сэр Лэндри к вашим услугам, сэр Коутрен. – Просто Коутрен, я уже не рыцарь, – отмахнулась она. – А я буду звать вас просто Лэндри, договорились? – Как скажете. Быстро темнело, да и дождь был готов взяться за город всерьёз. Коутрен обшарила трупы и, не найдя ничего стоящего, подняла кинжал и сунула его себе за пояс. Они зашагали дальше по улочке. Впереди не было ни души, и она впервые почувствовала себя спокойно. День не задался с самого начала, но, может хоть окончится без лишних смертей. Её, например. – Проводите меня до «Покусанного дворянина»? – спросила она. – Почему бы и нет. Должно быть, странно они смотрелись. Хмурая Коутрен в окровавленной одежде и сутулый седой Лэндри, будто только что вернувшийся с войны. Что-то в его усталом взгляде – или движениях – заставляло её чувствовать себя не в своей тарелке. – И как так вышло, что вы оказались здесь, да ещё и при оружии? – с подозрением спросила Коутрен. – Счастливая случайность. А вас что привело в Денерим, Коутрен? – Приезжаю каждые несколько лет, – пожала она плечами. – Вспомнить былое, встретиться со старым знакомым. – Знакомым? – Логейном Мак-Тиром. – Я считал, его приняли в Стражи… – Разве не захочется пройтись по улицам, которые спас десятком лет раньше? А как живётся в Денериме? – Ни шатко ни валко. – Он повертел кистью в воздухе, будто закручивал что-то. – Усадьбу пришлось продать, ютимся в городе. Без земли и без надежды. Не подумайте, что я жалуюсь, просто времена такие. Зарабатывать на жизнь приходится не как солдату, а как наёмнику. Сколько она себя помнила, выслушивать чужие излияния всегда было сомнительным удовольствием, но и отказать в этом было преступлением. – И не подумаю. Чем я, по-вашему, занималась последние годы? Лэндри посмотрел на неё с сомнением, как когда-то смотрели многие. Должно ли женщине сражаться, а не хранить семейный очаг? Эта мысль вызывала раздражение со времён, когда ушёл отец, и она осталась вести хозяйство. Конечно, должно, когда всех мужчин призвали на войну, и не подними она меча, не стань защищать себя – её изнасилуют и распнут, а деревню сожгут. – Не земледелием, – пробурчал Лэндри. – Я прошла с боями всю Вольную Марку, от Ансбурга до Киркволла. – Тогда вы, наверное, в курсе надвигающихся бед? Коутрен замялась. Их пешая прогулка подходила к концу, впереди виднелась торговая площадь, непривычно пустая вечером. Должно быть, погода. – В Киркволле я села на корабль и слезла только в Амарантайне, так что, наверное, многое упустила. – Церковь собрала Конклав в Храме Священного Праха, однако, все прошло не так, как хотелось бы. Они погибли, а вместо них появилась Вестница Андрасте, представляете? Какая-то кунарийская отступница, да простит нас Создатель! – До церковных дрязг, – фыркнула Коутрен, – мне дела нет. – Дело не в них. Банны говорят о демонах, из Крествуда идут призывы о помощи, в Редклифе проблемы с мятежными магами! Ферелден трещит по швам, а король с королевой не делают ничего! Как и всегда, впрочем. Вывеска таверны показалась сквозь обвисшие под тяжестью воды навесы торговых лавок, и тут же начался ливень. Коутрен побежала, как в детстве, и весь мир сузился до дверного проёма впереди. На неё нахлынули воспоминания. Когда она последний раз бежала вот так? Когда на Логейна накинулись мародёры и чуть не стащили его с лошади? Или когда они схлестнулись с шевалье в битве при реке Дейн? Внутри оказалось тепло, светло и немноголюдно. За одним из столов сидели дворяне при оружии, блестевшие золотыми украшениями, рядом на полу мабари усердно грыз кость. В дальнем конце комнаты за стойкой скучал трактирщик. Если и было в Денериме место, которое не менялось, так это «Покусанный дворянин». Коутрен почувствовала себя как дома. Сколько вечеров она провела здесь, сколько эля выпила с гвардейцами? Зашёл Лэндри, промокший и недовольный. – Выпьем? – спросила она. – Не откажусь. Они прошли к стойке, заплатили за эль и с полными кружками сели за ближайшим столом, друг напротив друга, как старые знакомые. Хоть что-то начало налаживаться. Коутрен сняла мокрую куртку и положила её рядом, оставшись в одной рубашке, Лэндри стащил с себя накидку и бросил там же. Наступил неловкий момент взаимного приглядывания. Её спаситель выглядел старше, чем показалось ей на улице, морщины рытвинами покрывали лоб, взгляд серых глаз из-под прищуренных век был холодным, как сталь. – Что? – Синяки. – Он пальцем указал ей на лицо. – Только сейчас заметил? – хмыкнула Коутрен и отпила глоток. Напиток не изменился за последние годы: терпкий, обволакивающий, как объятия любовника, и крепкий, словно гномье варево, однако то, что она пробовала в Вольной Марке, было получше. Жизненный парадокс. Скучать по старым временам, морщиться от денеримской выпивки и ценить марчанские вина. Лэндри же пил, как ни в чём не бывало. – На свету виднее, – ответил он. – Так откуда? – Назовём это подарком короля. – Этот мальчишка… – Нет! Просто меня угораздило оказаться на его пути. Не в первый раз, – вздохнула Коутрен. Эль вскружил голову, как дворцовый щеголь. Она сделала ещё глоток. – Вот у вас есть моменты, о которых вы жалеете? – Есть пара, но… – И у меня есть. – Она перегнулась через стол. – Собрание Земель! Стоило преградить им дорогу, стоило заколоть эту эльфийскую шлюху ещё по дороге в тюрьму… и-ик! – и мы жили бы в другой стране. В лучшем Ферелдене! В лучшем! – А я почти вызвал её на поединок. Эльфийка обманула меня, как котёнка. – Лэндри сжал пальцы в кулак, огромный как кувалда. – Кто знает, чем бы все кончилось… – Почти – не в счёт. Знаешь, что самое неприятное? Когда они все стояли там… я подумала… убейте его, не оставляйте в живых, потому что иначе мне придётся с ним объясняться. Оправдываться. – И?.. – Объяснений не вышло. Он сказал: «это не твой долг, Коутрен» и стал Серым Стражем, а я сбежала. Кому я была нужна при дворе? Аноре? Гвардия Мэрика развалилась, Алистер хотел крови. Коутрен хотела сделать ещё глоток, но кружка оказалась пуста. Когда только успела? И зачем начала оправдываться перед человеком, которого видела лишь пару раз? Она позвала трактирщика, и тот принёс новую порцию. Повисло затянувшееся молчание. Коутрен смотрела в пламя свечи, размышляя о прошлом и делая глоток за глотком. – С тех пор я видела его раза три, и на днях должен случиться четвёртый. В Монтсиммаре мы взяли за правило приезжать сюда каждый год. Он предлагал пойти в Стражи, но… я даже в глаза ему смотрю с трудом, а сражаться с ним рядом? – Логейн сильно изменился после Остагара? – Не особо. – А ведь были времена, когда я рассказывал о нём дочерям. – Я сама мечтала стать его, – рассмеялась Коутрен. – Но те времена прошли. – И так и не стали? – Лэндри усмехнулся в усы. – А что, похоже?! – Коутрен хохотнула. – Но если это намёк, то… у меня никого не было с «Цветущей розы»! – У меня семья! Лэндри отшатнулся, словно следовал целибату. Коутрен расхохоталась ещё сильнее. Сколько они выпили? Лэндри едва ли допил вторую, а она сама приканчивала четвёртую. Пила ли она столько, когда служила в гвардии? Вряд ли. Дверь в таверну распахнулась и вошли двое. Первым оказался невзрачный эльф в промокшей мантии, а вторым – мужчина в охотничьем костюме и плаще с изображением стилизованного глаза с отходящими от него волнистыми лучами. Он оглядел зал, заметил её, присмотрелся, а затем широким шагом подошёл, эльф посеменил следом. – Сэр Коутрен? – спросил мужчина. – Возможно, а вы… – Зовите меня Каменщик. Уж на кого-кого, а на каменщика он не походил совсем. У Коутрен засосало под ложечкой, она нащупала трофейный кинжал на поясе. Что-то назревало. – У меня для вас новости от леди Адаар из Инквизиции. – От кого? – От Вестницы Андрасте. – Я её даже не знаю! – Она хочет передать соболезнования по поводу гибели вашего друга, – Каменщик кашлянул, – и исполнить его последнюю волю. – Что?! – Страж Мак-Тир убит, сэр Коутрен. – Где?! – Её голос предательски задрожал. – Под Адамантом. Погиб, как герой. – Как герой, – прошептала она. На глаза навернулись слёзы, в горле встал ком. Коутрен заморгала, но это не помогло. Сколько лет она его не видела? Три? Четыре? И вот они должны были встретиться, а он погиб, как герой. – Скетч, будь добр. – Держи, Сайлас. – Дыхание Создателя, и не называй меня по имени! Эльф сдвинул кружки со стола и положил на него длинный свёрток, осторожно развернул ткань. У Коутрен перехватило дыхание, когда её глазам открылся двуручный меч, каждую щербинку на котором она знала как свои пять пальцев. Сильверит мерцал в свете свечей. Летний меч. Тот, что подарил ей Логейн после битвы при Авинаше. Что превратил её из крестьянки в солдата. Что расчертил её жизнь на до и после. Что она вернула. – Это ваше. Так было написано в письме. Его я не захватил, однако, на ваш счёт все выполнил в точности. – Сайлас переглянулся с эльфом. – Сэр Коутрен, леди Адаар также будет рада видеть вас в Инквизиции. – Я бы рада, но… не сейчас. У меня осталась пара незаконченных дел. – Как скажете. Мы остановимся здесь до завтра, так что… – Да, да. Они ретировались. – Коутрен? – спросил Лэндри. – Чего? – Оставить тебя одну или?.. – Оставь. Проваливай! Все проваливайте! Лэндри забрал вещи и ушёл вслед за ними, оставив её одну. Коутрен было не привыкать. Она всю жизнь провела одна! Одна на ферме, одна среди солдат… Слёзы навернулись сами собой. Её любовь сгнила в лесах Брессилиан, её товарищи остались в прошлом, одни под Остагаром, другие здесь, в Денериме времён Мора. Теперь и Логейн погиб, как герой. Чем она хуже? Или она не героиня? – Трактирщик! Всем эля за мой счёт! – Денег оставалось немного, но зачем они ей теперь? Она ждала этой встречи, как живительного глотка, как… что делать теперь? – Я хочу сказать тост! – Как пожелаете, госпожа. Коутрен встала, пошатываясь от выпитого и нахлынувших чувств. Кружка подрагивала в ру-ке, расплёскивая эль по сторонам. Взоры дворян обратились к ней, на их губах играли ухмылки. Трактирщик тоже замер и Лэндри, наверное, слышит из-за тонких стен. Коутрен воздела кружку перед собой, как знамя: – За Героя Ферелдена! Трактирщик фыркнул, дворяне рассмеялись, но кружки подняли: – Девка-то пьяна! Когда у Табрис появились яйца?! – За Логейна Мак-Тира! Да простит его Создатель за все. Первым бросил на пол кружку, едва не попав в мабари, белокурый парень в богато расшитом камзоле с золотыми кольцами на пальцах, потом побросали остальные. Эль разлился по доскам безобразной лужей. Дворяне встали из-за стола, подцепили ножны с мечами к поясам. Светлый оказался молод, но уже прихрамывал, двое других – обычные солдаты, должно быть просто друзья. Всех объединяли выпитый алкоголь и хлынувшая наружу злость. – Я не сразу вас узнал, сэр Коутрен! – заговорил молодой. – Вы изменились. – Я уже давно не сэр. А вы… – Банн Освин, – представился он и указал на спутников. – Это сэр Глау и сэр Роэм. Рыцари кивнули. Озарение настигло Коутрен, как стрела из арбалета. Освин! Табрис нашла парня на дыбе в застенках у Хоу. Говорили, что с тех пор у него проблемы с головой, а банн Сигард никак не мог найти жену для сына-калеки. Неудивительно, пытки не красят характер. – Вы хотели выпить со мной в честь Логейна Мак-Тира, банн Освин? – Коутрен показала на лужу. – В первый раз не вышло. – В память предателя?! – Освин покраснел, будто ему дали пощёчину. – Нет! Я хочу вызвать тебя на поединок! Его величеству королю Алистеру понравится твоя голова на пике! Я слышал, он даже заплатит за неё золотом! Так вот в чём дело. Хмельной туман выветривался из головы Коутрен с безумной скоростью. Его друзья переглянулись, но останавливать разошедшегося дворянчика не стали. Думают, этот калека с ней справится? Или знают, что поединок не будет честным? – Я, пожалуй, приму… и-ик! – ваш вызов, банн Освин. Если вас не смущает дождь на улице. – Не смущает. Да меня ничто не смущает! Ты разрушила мою жизнь! Ты, Логейн, Хоу, все вы! Предатели! Убийцы! – Освина трясло от гнева, увечную ногу он выставил вперёд, как доказательство. – Из-за тебя я хромаю! Из-за тебя у меня ноют кости! Из-за тебя у меня нет жены! И ты своим тостом решила мне об этом напомнить! Ты! У Коутрен перехватило дыхание. Да как он смеет винить её?! – Хоу был садистом! На мертвеца не свалишь вину! Так что остаюсь я, да?! Коутрен, которая лишь исполняла приказы! Коутрен, которая потеряла все из-за твоего отца и других дворян, посадивших на трон щенка! – Он наш король! – Он щенок, который не чета Мэрику! Не чета Логейну! Только Анора делает его чем-то большим! Хватит трепаться, Освин, решим все на улице. Давно пора. Коутрен взяла Летний меч и вышла на улицу вслед за дворянами и их псом. В голове шумело, ноги были как ватные, но она ведь сама пошла на это. Площадь пустовала. Холодный дождь лил, как из вед-ра, небо заволокли тучи. Отличная погода, чтобы предстать перед Создателем. Она обхватила рукоять меча двумя ладонями и встала в стойку. Освин обнажил меч и застыл напротив, его друзья – поодаль, держа собаку на тонкой цепи. – Отличный меч! – осклабился Освин. – Мне он пригодится. – Ты знаешь, как он мне достался?! Чтобы стать достойной его, мне пришлось убить сотню таких, как ты. – Вот и проверим. Это будет… быстро! Летний меч начал описывать дугу раньше, чем он договорил. Остриё зацепило носок освинского сапога, прочертило алый росчерк по его ногам, перерубило запястье и ушло вверх вместе с фонтаном крови. Коутрен по инерции провернулась вокруг своей оси. Освин закричал, выронил оружие, схватился за обрубок. Коутрен пинком отправила его на землю, приставила к шее меч. Мабари залаяла, зашуршало вынимаемое из ножен оружие. – Шевельнётесь и я ему голову снесу! – закричала Коутрен. – Убери меч и мы не спустим Аруму! – Думаете, я боюсь вашего щенка?! Думаете, я хоть кого-то боюсь?! Да я! – Коутрен качнулась, подняла над собой Летний меч. – Сама! – Клинок с хрустом врезался в голову хныкающего Освина, расколов её до подбородка. – Война! – И с чавком вышел обратно. Арума врезался в неё, как таран. Они повалились на землю, меч отлетел в сторону. Зубы пса щёлкнули возле шеи. Коутрен подставила левую руку, мабари вцепился и начал рвать. Она закричала. Нащупала кинжал за поясом, схватила, ударила пса под ухо. Мабари взвыл. Ударила ещё раз, затем ещё, пока вой не превратился в скулёж. Собака обмякла, придавив её тушей. Лицо залило кровью. Коутрен спихнула с себя тело, из последних сил встала. Перед ней возник сэр Глау, кажется. Меч в его руке выписывал в воздухе восьмёрки, как на уроках фехтования. Коутрен вытерла с лица кровь и капли дождя. От первого выпада она уклонилась, второй просвистел над ней – Коутрен пригнулась, попыталась ударить снизу вверх, но рыцарь оказался быстр. Кулак ударил ей в скулу, следующий взмах меча ожёг плечо, а на четвёртом все закончилось. Сэр Глау выдернул клинок у неё из живота. Коутрен охнула, оступилась, повалилась вперёд. Этого хватило, чтобы сделать последний рывок. Кинжал вошёл рыцарю в сердце, и Коутрен упала вместе с ним. Перевернуться на спину стоило огромного труда. Над ней навис сэр Роэм, тоже с ме-чом. Коутрен захрипела, язык еле ворочался во рту: – Я спасла Логейна! Я сражалась за Мэрика! Я была при Остагаре! Я схватила Героиню Ферелдена! Я не могу умереть вот так. Не могу! – Ещё как можешь, сумасшедшая су… Из его горла наружу выскочило лезвие. С острия потекли карминовые капли. Сэр Роэм побагровел, выронил меч. Лезвие в его горле двинулось в сторону, кровь струёй окропила Коутрен. Она рассмеялась сквозь кровавое бульканье. Лезвие исчезло и тело рыцаря упало, а её спаситель встал перед ней во весь рост, держа уже два меча. – Лэндри!.. Знаешь, я… Меч легко вошёл ей в грудь и там и остался, пригвоздив к земле. Коутрен туманящимся взором покосилась на окровавленный клинок, перевела взгляд на рыцаря. – Кх… Лэндри?! Ты ведь говорил, что не убиваешь женщин! Он пожал плечами. – Ты не женщина. Ты солдат. Герой. – Ещё в переулке, да? Долго с духом собирался… – Она попыталась вытащить меч, но пальцы не слушались. – Зачем? – У меня семья. Её нужно кормить, а милость короля мне не помешает. У тебя же никого нет, Коутрен, ты никому не нужна, а так твоя смерть послуж… Лэндри вздрогнул. Из его глаза появился кончик стрелы. Спаситель и убийца упал рядом, среди мертвецов, накрыв её одной рукой. Смешок застрял у Коутрен в горле. Какая ирония! Послышались знакомые голоса. – Сайлас! Ты убил его! – Я целился в плечо. Никогда не был хорошим лучником. Каменщик – или Сайлас – сел перед ней на корточки, а эльф вытащил меч из груди и отбросил. Руки его сияли белым, словно жаровни. – Потерпите, – сказал Сайлас. – Скетч дело знает. – Вы… – Услышал шум. Как я понимаю, ваши дела закончены, сэр Коутрен? – Вы… – Тогда добро пожаловать в Инквизицию! Не стоит возражать. Оставьте Ферелден в прошлом, начните все с начала. Это ведь Тедас. Возможности сами идут в руки, мир полон чудес и всё такое. Я никогда не был склонен к патетике. – С начала… как герои? Коутрен прикрыла глаза. Сайлас хмыкнул: – Как герои.