Load up on guns; bring your friends. It's fun to lose and to pretend. She's over-bored and self-assured, Oh no, I know a dirty word. Hello, hello, hello, how low, Hello, hello, hello, how low, Hello, hello, hello, how low, Hello, hello, hello!
Что объединяет его и еще десяток тысяч человек, девяносто процентов которых сейчас беснуются, а остальные десять сидят на земле, закрыв глаза и погрузившись в нирвану, все еще чувствуя, как десны покалывает после втертого в них кокаина? Правильно. Желание веселиться. Желание жить, отличаться от своих папочки-сноба и мамочки-домохозяйки, рушить стереотипы, одновременно ими и являясь, ходить по краю. Проживать каждый свой день на острие ножа, каждый миг – это и первый миг, и последний, конец и начало, повод хорошенько надраться, забыв свое имя, и влюбиться в первого встречного.With the lights out, it's less dangerous, Here we are now; entertain us. I feel stupid and contagious, Here we are now; entertain us. A mulatto, an albino, a mosquito, my libido. Yeah, hey!
Во время припева публика взрывается. Легким не хватает кислорода, стопы от двухчасовой пляски по ногам незнакомцев болят так, будто ты уже второй день ходишь, насыпав в кеды гвозди, мозги и барабанные перепонки работают уже на износ. И если бы не приказ их хозяина – держаться до конца, держаться, потому что это один из лучших моментов во всей твоей гребанной жизни – колени отказали бы уже после первого слэма. Но организм продолжает работать, ноги все еще удерживают тело, пока мозги наполняются картинками, впечатлениями и чувствами, которые вскоре станут воспоминаниями. Конечно же, тут не обошлось без помощи травы (а в случае Курта – пары косячков на голодный желудок). Не обошлось без жутких драк за то, чтобы встать поближе к сцене, бешеных криков, передозировок. Однако, каждый сам выбирает, как прожить свою жизнь. Кто-то стреляет себе в башку оттого, что папочка отправляет его в военную академию, а кто-то дохнет от передоза на концерте «Nirvana». И чья смерть красивее?I'm worse at what I do best And for this gift I feel blessed. Our little group has always been And always will until the end. Hello, hello, hello, how low, Hello, hello, hello, how low, Hello, hello, hello, how low, Hello, hello, hello!
Майку Курта, порванную в трех местах, воняющую пивом и чипсами, можно было выкидывать. Футболку Блейна, пропитанную потом и сигаретным дымом, можно было просто выжимать. Они были счастливы, еще не зная друг друга, но узнав – стали еще счастливее. «Smells Like Teen Spirit» сменилась песней, которая вполне может посоревноваться с ней в известности – «Lithium». Девушки визжали, а парни мужественно хранили молчание, хотя голос Кобейна и тем, и другим способен был доставить внеземное наслаждение, сравнимое со множественными оргазмами.I'm so happy 'cause today I have found my friends, They're in my head. I'm so ugly, but that's okay, 'cause so are you. We've broken our mirrors, Sunday morning is everyday for all I care And I'm not scared. Light my candles, in a daze 'Cause I've found god.
Во время очередного слэма парень со светлыми жидкими волосами до самых плеч толкнул Курта в бок, продолжая расталкивать локтями и остальных. Тот врезался грудью прямо в грудь незнакомца, тут же хватаясь за его футболку, чтобы удержаться на ногах. От мужчины, за которого Курт держался, как за свой единственный спасательный круг, сигаретами несло за несколько миль, а горячим он был во всех возможных смыслах этого слова. Его блестящая от пота оливковая кожа чуть ли не обжигала кончики пальцев, мокрая насквозь футболка плотно обтягивала его шикарное тело, а джинсы от хаотичных движений и прыжков уже давно перестали закрывать даже его тазобедренные кости, и дорожка черных влажных волос, видневшаяся из-под задранной футболки и опущенных джинсов, теперь была выставлена на всеобщее обозрение. Курт облизнулся и решил не выпускать его черной футболки из пальцев. Ведь должна же его жизнь быть полна безрассудных поступков? Незнакомец тряхнул черными мокрыми кудрями. Курт сжал руки в кулаки, притягивая его к себе ближе. Запах пота, мускуса, сигарет и выпивки чертовски сильно возбуждал как его сознание, так и его тело. Потом это все можно будет вполне спихнуть на марихуану, но Курт был точно уверен, что голова у него не кружилась до тех пор, пока он не оказался в объятиях этого мужчины.I'm so lonely, that's ok I shaved my head. And I'm not sad And just maybe I'm to blame for all I've heard. And I'm not sure I'm so excited, I can't wait to meet you there But I don't care, I'm so horny, but that's okay, My will is good.
Публика, поддавшись массовому психозу, сходила с ума. Курт прыгал и кричал также, как и раньше, но лишь с одним крошечным различием: теперь они это делали вместе с Блейном. Они периодически сталкивались бедрами или врезались друг в друга, иногда останавливаясь, чтобы сделать пару вдохов и взглянуть друг на друга, истерично смеясь. Кислорода катастрофически не хватало, температура воздуха и тела зашкаливала. Курт никогда не чувствовал себя лучше, чем сейчас. Блейн, в прочем, тоже. А на середине «Molly’s Lips», забыв про толпу, про массы и психозы, они, крепко цепляясь друг за друга, уже целовались. Курт запустил обе руки в кудри Блейна, тот обхватил ладонями его лицо. Курт просунул колено между ног Блейна – Блейн опустил руки на его задницу. Руки Курта начали блуждать и скользить по телу Блейна, пальцы забирались под его футболку, проходились по кубикам пресса, плечам, запястьям, ладоням, обводили контуры его татуировок и шрамов, гладили мышцы спины и груди, обнимали за шею, хватали за волосы как на голове, так и на всех остальных частях его тела – Блейн решил не отставать, опаляя своим горячим пьяным дыханием его кожу, помечая поцелуями, засосами и укусами его шею, от местечка за ухом до самых татуированных ключиц. И все это под чарующий голос Курта Кобейна, от которого сбивалось дыхание и подкашивались ноги.Kiss, kiss, Molly's lips.
Музыка была настолько громкой, что они не слышали ни своих стонов, ни хрипов, ни судорожных вздохов. Блейн откинул голову назад, и Курт, проведя носом, а затем и языком по его челюсти, вдыхая его запах и чувствуя его вкус, прикусил кожу на его шее, кадык, оттянул зубами мочку его уха, чтобы затем снова вернуться к его губам, вылизывая и кусая их. Стоны Блейна тонули во рту Курта, а язык Курта тонул во рту Блейна, и, блять, если даже наркотики не дарили им таких ощущений, то зачем они вообще тогда были нужны? Блейн сделал глубокий вдох и отстранился от Курта. Концерт закончился намного неожиданней, чем он начался для толпы, которая ждала Кобейна, стоя под палящим солнцем, несколько часов. К Блейну, продираясь сквозь столпившихся на поляне людей, подбежал Сэм и начал обливать его теплой водой из бутылки. Тот притянул Курта к себе и обнял за талию, и остатки воды теперь были и на его майке с широкими вырезами по бокам тоже. В голове Курта что-то щелкнуло, и он, взяв Блейна за руку, отошел от него на пару шагов, громко смеясь. - Загадывай желание. Тот удивленно посмотрел на него. - Ты стоишь между людьми с одинаковыми именами. – Курт кивнул головой в сторону сцены, где Кобейн докуривал свою сигарету, видимо, позволяя своим последователям поглядеть на себя чуть подольше. – Твое желание обязательно сбудется. - Тогда я загадываю тебя, - сказал Блейн, глядя ему прямо в глаза. Он запустил обе руки в задние карманы его джинсов, а Сэм сделал вид, будто его уж больно заинтересовало что-то там вдалеке. – Хочу, чтобы ты стал моим. - Смотря, что ты предлагаешь, - усмехнулся Курт, сощурив глаза. - Собственный фургон, трава, сигареты, - Блейн указал руками на свой полуобнаженный торс, - и я. Твой. Целых двадцать пять часов в сутки. - У меня есть семь штук наличкой, тачка, которую мы можем продать, водка и марихуана. Я в деле. Челюсть Сэма упала куда-то на выжженную и вытоптанную траву. А Блейн, за неимением других чувств, поднял Курта в воздух и начал кричать, что они «чертовски богаты, Сэм, ты слышал это?!». - Я пошутил. – Курт улыбнулся, а лицо Блейна сразу стало серьезным. – Помимо водки у меня в багажнике еще и ящик текилы. Достаточно накричавшись и нацеловавшись, Курт и Блейн упали на землю, чтобы перевести дух. Сэм лег рядом, а вскоре к ним присоединились Сантана и Пак. - Куда поедем? – спросил Курт, чувствуя, как его мышцы и кости ноют от того, что им приходится носить на себе безрассудного и бессовестного человека. Плевать. - Обычно Пак просто тыкает пальцем в карту, - ответила ему Сантана. – Но сегодня можешь выбрать направление ты. - Чувак, где ты раздобыл целый ящик текилы? – протянул Пакерман, разглядывая безоблачное небо у них над головами. - Разве это важно? – усмехнулся Блейн. – Главное, что теперь он с нами. - И мы можем поехать куда угодно? – Курт повернул к нему голову. - Куда угодно, детка, пока я с тобой, - прорычал Блейн и притянул его к себе под громкие выкрики друзей.She said, She'd take me anywhere, She'd take me anywhere As long as she stays with me. She said, She'd take me anywhere, She'd take me anywhere, As long as I stayed clean.
В Чикаго лето было чертовски жарким, а в Нью-Йорке - более прохладным. В Оклахоме Блейн, стреляя в воздух, привлек к себе внимание копов, и им пришлось делать оттуда ноги. В Индиане они прожили целую неделю на берегу дикой реки посреди леса, а в Лос-Анжелесе – прямо на обочине бульвара Сансет. В Иллинойсе Курт, глядя на то, как Блейн рубит дрова, зажав между зубов сигарету, понял, что влюбился. Блейн понял, что влюбился, когда узнал, что парень, который вцепился в его футболку, носит имя Курта Кобейна. В фургоне были раскрыты все окна, по бокалам и бутылкам был разлит «Джими Хендрикс» и «Текила Санрайз» их собственного приготовления, а из проигрывателя пение Кобейна сменялось пением Оззи Осборна и Джеймса Хэтфилда. Поколение, чьим гимном являлась «Smells Like Teen Spirit», процветало и проживало жизнь, которую хотело и которую заслуживало.