Тихий омут

      За окном было уже темно, но молодому художнику не хотелось включать свет, чтобы не нарушать атмосферу, царившую в доме. Он молча сидел в кресле и подпирал руками голову, думая о вопросах, которые не давали ему уснуть уже третью ночь подряд. Если бы кто-нибудь увидел сейчас его красные глаза, то определенно бы решил, что с юношей что-то не так, о чём свидетельствовали и его вечные срывы, истерики и постоянное желание выкурить хоть одну сигарету. Он поднимал голову, нервно водил глазами по тёмной комнате, изредка выглядывая в открытое окно, руки его дрожали, а ноги настукивали по паркету какой-то странный ритм. Духота, засевшая в мастерской, несмотря на открытое окно и июльский прохладный воздух внутри комнаты, почти мистическая тишина, туманные мысли человека в кресле - всё казалось неестественным и нереальным: это лишь сон, иллюзия. Но изредка проникающие через окно порывы ветра, отрезвляли ситуацию не только в мастерской, но и в голове молодого человека.       Ночь. На часах без двух минут три. Зелёные ветви деревьев постукивали по стеклу из-за ветра, где-то вдали были слышны голоса ночных птиц, лес тихо шумел, а совсем рядом с домом громкий стрёкот сверчков сводил с ума обитателя жилища. Нагнетающая атмосфера давила на юношу и не давала ему заснуть. Может, от этого он уже которую ночь пытался разобраться в себе. На протяжении многих лет он жил отшельником где-то в глубине забытого леса и занимался только тем, что писал картины. Все стены его маленькой мастерской в старом доме были увешаны изображениями того, что его окружало: лес, птицы, закат. И ничто, казалось, не могло принести в его дом беды, ничто не могло лишить его удовольствия творить.       Стоявший на столике около кресла стакан с водой был очень кстати: юноша плеснул прохладу себе на лицо. Внезапно он вскочил с кресла, направился к своему стоящему около окна мольберту и принялся как сумасшедший вырисовывать какие-то фигуры, совсем позабыв об аккуратности. Его глаза покраснели, казалось, они вот-вот лопнут, забрызгав свежей кровью ещё незаконченный рисунок. Дрожащая рука уже будто сама, не подчиняясь хозяину, скользила по холсту, вырисовывая загадочные фигуры, которые позднее стали приобретать очертания маленьких драконов. Их было много, и с каждой минутой становилось ещё больше. Казалось, холст волшебный, ведь вместить столько жителей на нём было почти невозможно. Художник с лицом безумца стал вырисовывать каждый миллиметр тела драконов: каждый кусочек крыла, рога, чешуи.       Он был одержим. Одержим собственными демонами, что жили в его сознании и питались его мыслями, с каждым днём становясь все крепче и сильнее. Где-то в глубине души он понимал, что этот момент рано или поздно наступит: его демоны вырвутся наружу, и его согласия уже никто не будет спрашивать. Каждый день, проведённый в этом лесу, каждый год в этом доме демоны крепли и становились сильнее, настолько сильнее, что тихий омут юноши больше не мог сдерживать их мощь.       Тем временем на холсте появлялся живой и яркий рисунок, претендовавший даже на жизнь в трёхмерном мире, чему мог позавидовать каждый художник, однако юношу это не радовало. Он даже хотел закричать, но что-то не давало ему произнести ни слова, заставляя снова и снова выводить на листе ровные контуры маленьких и проворных существ. Несчастный чувствовал, что чем дольше он рисует, чем ярче и живее становится его работа, тем меньше сил остается у него самого. Силы покидали его, будто его творение с каждым мазком кисти высасывало их как через соломинку. В его глазах застывал ужас и страх, и даже те мысли, что не давали ему покоя, почему-то больше не всплывали в его памяти. Он начал забывать своё имя, кем он был, чего добился. Сделав последний мазок кисти, художник намертво рухнул на пол. Его безжизненное тело мгновенно начало застывать, а обезумевшее лицо стало камнем.       Спустя несколько минут одно из существ с холста начало подавать признаки жизни: ворочало головой, проверяя, не очнулся ли кто ещё. Маленький рыжий дракон понял, что он первый, и, собравшись с силами, вырвался с холста, приземлившись на стол. Он кубарем прокатился по нему и, потирая голову крылом, охнул. Его зелёные глазки щурились и пытались что-то разглядеть, но кромешная тьма в помещении не позволяла это сделать. Тогда он решил зажечь свечи, что стояли совсем рядом с ним. Кроха набрал полные лёгкие воздуха и что есть мощи изрыгнул пламя. Его щёки раздулись и покраснели, но свечу он всё же смог зажечь, чем заставил пробудиться остальных товарищей. Они закопошились и мигом покинули картину, присоединившись к первооткрывателю.       - Ого, как мы его… - сказал зеленый зверёк, глядя на тело со стола.       - Сам виноват! – осматривая свои ноготки пробубнила красная дракониха. – Вы только посмотрите, как криво он нарисовал мне когти! Посмотрите!       - Да хватит вам уже, - стукнул ножкой самый первый дракон. – Мы здесь не для этого собрались.       - И то верно, - заметил пожилой дракон с поникшими глазами. – Негоже демонам так несерьезно себя вести.       - Бе-е-е, зануда, - показал старику язык самый маленький дракон, и сразу спрятался за подсвечником.       Маленькие существа суетились, летали над столом, устраивали разгром и вовсю игнорировали старейшину, который пытался всех собрать вместе. Фиолетовый дракон уже запихивал в рот кусочек хлеба, который нашел на столе, а дракониха всё продолжала возмущаться: художник был настолько никудышным человеком, ей пришлось провести в его голове столько лет. Каждый был увлечён чем-то очень важным, каждый из них был уверен, что нет сложнее и страшнее проблемы, чем у него, и все хотели найти утешение у товарища. Демоны галдели всю ночь, пока не наступил рассвет. Первые лучи солнца, что проникали сквозь открытое окно, ослепили маленьких существ, и все они тут же разлетелись по свету на поиски новых жертв, которых они снова и снова будут сводить с ума. Мастер, что послужил для них инкубатором, больше не был им нужен, и они даже не вспомнят о нем, когда найдут новых жертв. Человек, что казался таким важным, оказался лишь пустотой, о которой не вспомнят даже собственные демоны.       В комнате горели свечи, источая холодный свет, который совсем не грел. Несмотря на лето, в комнате было до жути холодно и мрачно. Солнечные лучи освещали лишь тело, лежащее на полу с застывшим ужасом в глазах, и чистый белый холст, на котором не осталось ни следа от маленьких проворных существ. Картины, что казались раньше столь яркими, вдруг стали блёклыми и мрачными. Никто не придёт в этот дом, чтобы проведать мертвеца, никто не решит навестить обезумевшего художника и, конечно, никто никогда не найдет его окаменевшее тело. Свечи догорят и ничто больше не принесёт в этот дом тепла, будто смерть навсегда поселилась тут. Слой пыли покроет полочки и шкафы, а доски на полу сгниют и начнут скрипеть от малейшего дуновения ветра. Зеркало, что висит прямо напротив окна, будет отражать холодные лучи солнца, и даже в самый жаркий день здесь будет царить холод, смерть и страх. Ни один зверь не рискнёт пробраться в этот дом, ни одна птица не пролетит мимо него, и даже пауки не решатся сплести свои сети вблизи этого места. Проклятье, что пало на несчастного и его обитель, пропитает землю насквозь, и даже трава не будет расти там, и деревья высохнут, продолжая стучать голыми ветками в треснувшее от времени стекло. Это могила, к которой зарастут все тропинки, её никогда не будет на карте. Образ хозяина дома - художника, мастера, - навсегда исчезнет из людской памяти, а его демоны погубят еще не одну сотню людей. Для них не существует преград и нет ничего невозможного, они сделают всё, ради достижения своих маленьких целей. Возможно, один из этих демонов уже живёт в чьём-то сознании и готовится к фееричному появлению с новыми силами и свежей порцией человеческих страданий...