Черта

Я шагаю по улице, с придирчивой внимательностью рассматривая асфальт и провожаемый сотнями взглядов. В голове - очередная мантра и непреодолимое желание разрушать. Вниз… вниз… не поднимай голову… ни в коем случае не смотри по сторонам, Шизуо… я сказал, не смотри, сволочь! Ещё несколько месяцев назад у меня было в два раза меньше оснований считать себя чокнутым. Я иду, по старой привычке засунув руки в карманы, дымящаяся во рту сигарета едва ли спасает меня от ярости. Такое ощущение, будто каждая, каждая чёртова тварь в этом самом чёртовом городе считает своим долгом поглазеть на меня! Вниз… вниз… не поднимай голову… и ни в коем случае не смотри по сторонам... Ненавижу, когда на меня так пялятся, безмозглые уроды, жизнь не научила вас хоть минимальной доле тактичности, или это должен сделать я?! Я набираю побольше воздуха в лёгкие и медленно выдыхаю через нос. Спокойно, Шизуо. Спокойно. Ещё одна поездка в полицейский участок явно не добавит тебе лишнего счастья. Почему я так редко задумывался над тем, с какими паскудными существами мне приходится жить? Отчасти вернув самоконтроль, иду дальше. После той злополучной ночи в академии прошло около недели. Тому, что я и Каска отделались лишь штрафом с несколькими нолями на конце, мы обязаны, в первую очередь, его известности. А так же продюсерам, режиссёрам - понятия не имею, кто были эти люди - осаждавшим служителей закона бесконечными телефонными звонками. Уже только через несколько дней, освободившись из душных стен полицейского участка, я узнал, что во всём Токио не нашлось бы ни единой газеты, не написавшей о нас статью. Известный актёр - соучастник варварского ночного разгрома одной из самых знаменитых токийских академий. Известный актёр - брат весьма подозрительного отличающегося ни с чем не сравнимой тягой к дебоширству субъекта. Телевиденье раздуло эту историю до масштабов чуть ли не мировой катастрофы, приписывая случившемуся такие подробности, о которых не знал даже я сам. За всё это время Каска не то, что не заговорил со мной - он даже не посмотрел в мою сторону. У меня складывается впечатление, он пытается забыть о том факте, что у него вообще когда-либо был брат. Надо сказать, очень небезосновательно. Я иду по широкой людной улице Икебукуро, сосредоточенно разглядывая асфальт. Почему я так редко задумывался над тем, какое паскудное существо я сам? Доверяешь ли ты своему брату, Каска-сан? В итоге блоха доказал всем нам то, что и хотел. В моих ушах буквально звенит его громкий самодовольный смех, и я встряхиваю головой, пытаясь отогнать наваждение. Но это ведь ещё не всё. Это только первая часть его плана, не так ли? Сейчас как раз в моих интересах не дать начаться второй. Смех повторяется вновь, на этот раз совершенно отчётливо, и его уже нельзя списать на разыгравшееся воображение. Я поднимаю голову и впереди, в самой гуще толпы, вижу знакомый чёрный капюшон. Так вовремя. Либо он сам спланировал нашу встречу, либо мне наконец-то начинает везти. Честно говоря, я слишком устал, чтобы думать об этом. Не хочу. Достало. Я просто собираюсь сделать то, что должен. Как странно - у меня даже не учащается сердцебиение. Не перехватывает дыхание, мне не хочется впиться себе ногтями в ладонь и заорать от внезапного прилива энергии и ярости. Нет. Это совершенно новое для меня состояние - так необычно… но у меня нет времени размышлять об этом - я ускоряю шаг, а затем уже и бегу. Мысли о всё продолжающих прилипать ко мне взглядах отходят на второй план. Ещё одно подтверждение тому, что всё, происходящее сейчас - неспроста - Изая тоже переходит на бег, словно каким-то непостижимым образом смог увидеть меня в толпе спиной. Мы молча бежим. Ты не сможешь поступать так вечно, Орихара - поганить всю мою жизнь, а затем просто убегать, чувствуя себя абсолютно безнаказанным. Хватит. Всё вперёд, вперёд, воздух свистит у меня в ушах, и я не знаю, сколько длится погоня. Сердце бьётся ровно, я словно исполняю какой-то обыденный долг. Спустя пару минут Изая останавливается. Сначала тормозит, стоит так несколько секунд, а после поворачивается ко мне лицом и широко улыбается. В чём дело?.. Впрочем, сейчас мне не особенно хочется разбираться. Позвольте, я буду решать проблемы по мере их поступления. Поэтому пока я просто подбегаю, хватаю Изаю за горло и поднимаю в воздух. Молча. Судя по вытянувшемуся лицу, последним обстоятельством он даже удивлён. Наверняка отпустил бы какой-нибудь остроумный в его понимании комментарий, будь у него возможность говорить. Ну что, допрыгался, блоха? Я стою и сжимаю в пальцах этот сгусток интриг и фальши, именующий себя человеком. Вот она - причина того, что моя жизнь съезжает вниз по наклонной доске. Вот она - хватает меня за запястья своими забинтованными руками, тщетно пытаясь освободиться. Ну, и как ощущения, Шизуо? Честно говоря, мне уже почти всё равно. Эти жалкие попытки вызывают у меня разве что смех. Как ты там себя называешь, Орихара? Кукловод? Хах, смешно: и это всё, на что ты способен сейчас? Издавать ничтожный полузадушенный звук, нечто среднее между шипением и хрипом? Жаль, что ты не сдох тогда, выпав вместе со мной из окна... Самое странное - вцепляясь мне в руки, он по-прежнему продолжает улыбаться. Перестань, как будто меня и без того не тошнит от твоей ухмылки. Я не понимаю, в чём дело, сдавливаю горло блохи сильнее, но улыбка всё не сходит с его лица. И тут до меня наконец-то доходит… Вокруг нас уже давно буквально яблоку негде упасть. Людей становится всё больше с каждой секундой, они держатся на приличном расстоянии, но оглянувшись, я понимаю, что толпа заполонила чуть ли не всё свободное пространство. Они смотрят, как этот монстр, о котором только недавно писали все газеты, стоит и обеими руками душит человека. Какая ирония… после всего, что произошло, монстр - это я. Забавно. Но они ведь просто не знают, не могут догадываться, в чём тут дело - они лишь видят хладнокровного убийцу, расправляющегося со своей жертвой. А блоха всё так же улыбается и ехидно смотрит на меня, хотя мои руки всё ещё сомкнуты вокруг его горла. Так ты и теперь всё продумал, тварь? Дал мне пару секунд почувствовать себя королём положения… не думай, что я скажу тебе "спасибо". Сладкое чувство предвкушения сменяется злостью. Орихара словно внасмешку вручил мне право выбора - прекрасно зная, что я предпочту именно вариант, нужный ему самому. Я растерянно оглядываюсь ещё раз, словно за прошедшую секунду все эти люди сами собой могли куда-нибудь испариться. В толпе стоит гул. У меня в голове - тоже. Вот теперь мне действительно хочется орать... раз… два… Я молча разжимаю руки. Раз… два… три. Успокойся, Шизуо. Блоха бесформенным мешком летит на землю. Он судорожно хрипит, кашляет, но я не смотрю на него. Я, не говоря ни слова, просто разворачиваюсь и ухожу. Люди расступаются передо мной, кто-то бросается к Изае, набирает номер на телефоне. Меня тошнит. Тошнит от всех этих людей, тошнит от Изаи, от самого себя. Свободно проходя сквозь расступающееся передо мной человеческое море, слыша позади кашель Орихары, неровный взволнованный гул голосов, я понимаю, что за последние несколько дней окончательно увяз в какой-то бесповоротной трясине.

***

Следующие несколько недель были настолько мутными и однообразными, что слились для меня в один липкий тошнотворный ком. Я снова стал работать. Том молчал. Мы практически не разговаривали, обмениваясь лишь простыми дежурными фразами. Он не смотрел на меня, не спрашивал ни о чём, и я понимал, что это далеко не обычная вежливость. Ужасное чувство, но я попросту не знал, что ему сказать. Про Каску я слышал лишь мельком. Ему отказали сразу в нескольких контрактах - такого не случалось за всю его карьеру. Ещё, пару раз я виделся с Селти - до этого мы не встречались целый месяц. Она была безумно обеспокоена и заставила меня рассказать ей всё. С самого начала. После же долго молчала, думала, что ответить, что-то печатала в своём кпк, потом стирала, сидела так с целую минуту, а затем её пальцы снова порхали над клавиатурой. Пожалуйста, скажи мне, что пока не всё потеряно, и я ещё способен хоть на что-то. На экране высветилось: "Шизуо, сейчас ты не можешь ничего исправить. Пройдёт немного времени, всё уляжется - в конце концов, ведь не произошло ничего ужасного. И с Каской тоже всё будет в порядке". Не совсем то, на что я надеялся, но в целом... Она посоветовала мне переждать, успокоиться, а после обязательно поговорить с братом. Будто я сам себе не говорил того же самого. Но всё равно, спасибо. - А что насчёт Изаи? "Вряд ли в ближайшее время он предпримет ещё что-нибудь. Но если вдруг что-то случится - пожалуйста, скажи мне. Я очень хочу тебе помочь". И тем не менее, это была единственная вещь, которую я не мог оставить просто так. Я продолжал упрямо гоняться за ним. Внешне мало что изменилось - стоило мне только завидеть его, как в воздух летели автоматы и дорожные знаки, мы оба неслись по узким улицам, переулкам, с обоих сторон свистели снаряды вроде ножей или скамеек. Но теперь в этом было нечто гораздо более серьёзное. Блоха больше не скалился, не отпускал пошлых шуточек и не пытался поддразнить - он выглядел более сосредоточенным, как и я. Мы оба понимали, что теперь это не просто какая-то война за территорию в стиле "вали из моего Икебукуро". Если бы он позволил себе хоть одну ошибку, упустил хоть секунду - дело не ограничилось бы сломанными рёбрами или выбитой челюстью. Я бы убил его. По-настоящему. Я знал, что каждый раз он возвращался в свой офис уже далеко за полночь, когда ему каждый раз всё же удавалось уйти от меня. Я знал, что войдя, он наверняка отпускал пару неуместных шуточек своей секретарше, расставлял шахматы, вертел в руке нож. Наверняка, даже он умеет отдалённо и самодовольно радоваться тому, что сегодня смог остаться живым. Я стоял перед окном в своей спальне и курил, думая, что завтра точно убью его. Больше я не видел никакого смысла в этих туманных днях - когда я по-прежнему не знал, что сказать Тому, ждал очередного утешительного совета от Селти и тщетно пытался придумать способ загладить свою вину перед Каской. Не знаю, сколько всё это продолжалось. Эти погони без смысла, становящиеся ежедневным ритуалом, это молчание между мной и Томом, отчуждение брата и тёплые слова на экране. Но однажды мне попросту надоело. Однажды - это… это прямо сейчас. Сейчас - на часах три ночи, и я по новоявленной традиции курю третью сигарету подряд. В голове - ком из мыслей и пока не сформировавшихся во что-то целостное намерений. Смутное осознание: я должен, просто обязан что-то сделать. В конце концов, хватит. Сколько можно. Мысль вертится в голове уже давно, но именно сейчас я начинаю относиться к ней по-настоящему серьёзно. Убийство - и почему это слово, подкреплённое пониманием всего груза ответственности, даётся мне так легко? Ты действительно считаешь, что сможешь по-настоящему убить кого-то, Шизуо? А у меня есть другой выход? Или это ночь так влияет на моё сознание, заставляя казаться вполне разумным то, что при свете дня звучит обычным бредом сумасшедшего, или… я действительно должен убить его. Должен. Отчасти потому, что эта мразь заслужила смерти уже несколько лет назад. Отчасти - просто так не может продолжаться дальше, разве нет? Или лучше ждать, пока в голове блохи созреет очередной мерзотный план? Что потом… я не знаю. Но я абсолютно уверен в том, что должен сделать сейчас. Я стою, глядя на ночной Икебукуро из окна, и курю третью по счёту сигарету. Но - одну минуту. Не могу же я вломиться к нему в офис и просто так придушить? Придётся учесть столько деталей: камеры, совсем уж явные улики вроде отпечатков пальцев или свидетеля в лице секретарши. Я опускаюсь на край кровати, взлохмачивая себе волосы. Откуда-то изнутри начинает пробирать смех. С ума сойти... я тут сижу и совершенно серьёзно планирую убийство. Хейваджима Шизуо планирует убийство. Мог ли я когда-нибудь даже помыслить, что докачусь до такого? Но я чувствую себя слишком решительно, чтобы отступать. И к тому же… спустя каких-то полчаса мой разум, выступая против слабых заверений совести, выдаёт нечто похожее на целостный план. Это будет нелегко. Совсем. Это займёт много времени и сил, мне придётся изрядно подготовиться. Но ведь, дело того стоит? И я достаю из пачки сигарет четвёртую.