Огненный цветок

Ты танцевала для меня. Ты была прекрасной богиней, и знала это. Лучшая женщина в моем гареме, красивейшая из смертных, твой танец был усладой для моих очей. Двигаясь грациозно, как лань, ты дарила мне свою улыбку красных, как роза, губ, томно глядела на меня сквозь пушистые ресницы, капельки пота покрывали тонкую смуглую кожу, и мне хотелось слизать их все, приникая жадным ртом к твоему телу. Я одевал тебя в шелка и бархат, шею, руки и ноги увешивал драгоценными камнями и золотом, рабыни ежедневно умащивали твое тело благовониям, чтобы ты могла дарить мне свою красоту. Лучшая наложница. Жаль, что отец отрезал тебе язык - я уверен, что твой голос был бы подобен божественной музыке. Ты являлась по моему приказу; я любил показывать тебя высокородным гостям, любил наблюдать за их восхищенными, а порою и похотливыми взглядами, которые они кидали на твое тонкое тело, на высокую небольшую грудь с темными кружками сосков, стройные ноги. Я не помню уже, сколько раз меня умоляли продать тебя, подарить, обменять... Мне это льстило. Ведь я знал, что ты никуда от меня не денешься. Ты танцевала только для меня. Со временем я сделал тебя своей главной наложницей. Я бы с удовольствием женился на тебе, и ты возглавила бы мой гарем, но твое происхождение мешало этому. Мой отец, султан, не одобрил бы, ведь мне, как его преемнику, следовало жениться лишь на принцессе. Однако это не мешало нашей любви. Ты танцевала свой танец каждый вечер. Я возлежал на подушках, с бокалом вина, рабы разгоняли духоту опахалами, а ты танцевала. В прозрачном платье, больше подчеркивающем, чем скрывающем твои прелести, иногда неспешно, иногда - кружась во всю прыть, и манили, манили меня взгляды твоих роковых очей, ты прикусывала губу, и простое это движение вызывало во мне бурю желаний, изгибы рук и ног твоих словно умоляли покрыть их поцелуями... Наступал самый пик наслаждения, и я отсылал слуг прочь, и здесь, оставшись вдвоем, мы предавались таинству любви. Твоя кожа всегда была прохладной и гладкой, ты закрывала глаза, позволяя мне утолять свою звериную похоть, а я... как нищий, нежданно получивший богатство, так и я бросался на тебя, покрывал поцелуями всю, целиком, начиная с прекрасного лица и заканчивая темным треугольником волос в самом желанном месте... Я вожделел тебя. Я дышал тобою. Ничто в целом свете не могло сравниться с моей страстью. В самый предельный момент я горячо шептал тебе признания, а ты улыбалась в ответ томной, загадочной улыбкой. Наша связь была долгой. Более года я любил тебя, почти не заглядывая в комнаты иных наложниц. Я знал, что женщины начинают роптать, и, дабы предотвратить опасность для моей возлюбленной, приказал евнуху, смотрящему за гаремом, высечь прилюдно самых дерзких из них. Однако я и сам понимал, что это неправильно - мужчина не должен становиться рабом какой-то женщины, - но не мог ничего поделать со своей страстью. Ты была для меня прекраснейшей на всем белом свете, и я готов был убить султана, лишь бы ты желала этого! Ты была богиней, цветком в моем саду. Я так и называл тебя - Цветок. Роза. Твои огненно-рыжие волосы навечно остались в моей памяти, объятые пламенем предательства... Мой отец умер. Погиб, как настоящий воин и мужчина, в бою, ведя войско в атаку против врагов нашей земли. На мои плечи пало тяжкое бремя управления. Я женился на благородной девице, дабы не ходило слухов, и всецело углубился в дела. Я действительно любил свой народ и желал ему счастья, и, смею сказать, народ вскоре тоже полюбил меня, ибо я старался быть мудрым и справедливым. А ты, моя прелестница, все так же танцевала для меня. Я все так же часто посещал твои покои, а моя супруга начинала ревновать. Едва лишь мне приходилось посещать ее спальню, эта несносная женщина набрасывалась на меня с упреками, и от этого казалась мне все омерзительнее, а ты - все прекраснее. Моя богиня, насколько же ты была лучшее ее! Я не ведал того, что должно было вскоре случиться. Я верил тебе настолько, что мог даже делиться с тобою проблемами, рассказывал тебе абсолютно все, а ты - молчаливо внимала, улыбаясь, как и всегда. Никогда не видел тебя без улыбки. Немая, ты не представляла никакой угрозы - без своего языка ты не могла не только говорить, но даже и доставить мужчине удовольствие - как тебя можно было в чем-то подозревать? Однажды я возвратился во дворец после какой-то военной кампании. Возвратился неожиданно, не предупредив даже благоверную. Дворец был молчалив и пуст. Естественно, душа моя захотела единения с тобой, после нескольких месяцев разлуки, и я безропотно вошел в твои покои... И что же я увидел там? Моя возлюбленная, звезда ночи моей, солнце моего дня, ты лежала под другим мужчиной, изгибаясь так, как изгибалась подо мной, и на устах твоих - та самая улыбка, что так волновала мое сердце! Я схватил вас обоих. Гнев застилал мне глаза; я выволок тебя прочь из комнаты, и на глазах переполошенной прислуги и всех женщин моего гарема, избил тебя. Я не мог мыслить, не мог успокоиться, я рычал и выл, словно раненный зверь, а ты, ты, прекраснейшая, безропотно приняла все удары. Как, как могли эти руки обнимать другого, как могла эта кожа терпеть поцелуи иного дерзкого рта? Твоего любовника зверски пытали. Выяснилось, что и он, и ты - шпионы из вражеской страны. Ты передавала ему все, что я говорил тебе, записывала все мои слова, а он доносил своим господам! Не было предела моему горю. Знала ли ты, какую боль ты причинила мне? Словно сердце разбилось на множество осколков, и осколки эти больно ранили меня в душу. Воистину, женщины - это божественное наказание мужчинам за грехи, а любовь к ним - есть самый ужасный из них! Я не мог простить подобного. На площади, собрав побольше народу, я приказал развести костер. Тебя, изнасилованную моими солдатами и раздетую донага, возвели на него и заставили танцевать. Твой любовник, растянутый на дыбе, дико выл, наблюдая за твоим унижением, и молил о смерти - но я приказал оставить его в живых и отправить к хозяевам... А ты танцевала. Твой последний танец был уже не столь прекрасен и гибок, но, Бог мой, ты танцевала для меня! Огонь лизал твои ноги, но ты словно не чувствовала боли, глядя на меня некогда прекрасными глазами и улыбалась. Да, ты находила в себе силы улыбаться, словно ты - не на костре, а в моей опочивальне, словно мы вдвоем! И как же много обещала твоя улыбка... Ты танцевала до тех пор, пока огонь не взял свое. Моя прелестница, моя любовь, мой Огненный Цветок. Сколько слез было пролито по тебе ночами, неведомо. Но и поныне, закрывая глаза, я вижу твое лицо, но не изуродованное, а прекрасное, как и прежде, в дни нашей любви. Любила ли ты меня? Остается верить, что да. Никогда после я не встречал подобной женщины, и никто и никогда более не танцевал для меня так, как это делала ты.Никто и никогда не дарил мне таких вершин наслаждения, и никто и никогда не заставлял меня томиться разлукой, считать минуты, жаждать встречи и близости... Ведь ты танцевала только для меня.