Два мира, два пророчества

Мир первый. Морозный ветер гнал по утоптанной земле черные мертвые листья. Декабрь в этом году был холодным, но совершенно бесснежным. Голые кроны деревьев острыми шпилями упирались вверх, в грязно-серое небо, тогда как тугие древесные стволы с неохотой склонялись под напорами ледяных порывов ветра. Посреди сумрачной пустынной аллеи брела одинокая мужская фигура. Плечи ссутулены и голова опущена словно под гнетом невидимого, но тяжелого груза. Полы легкого серого пальто трепетали в воздухе, а отросшие косматые волосы торчали во все стороны. Весь вид молодого человека выражал беспризорность и запущенность. Парень подошел к невысокому железному заборчику с облупленной краской, за которым простиралось кладбище. Сердце щемило от вида простеньких крестов и надгробий, кое-где покрытых изморозью, безжизненной земли и гнилых листьев. Молодой человек поднял голову и посмотрел вдаль сквозь круглые очки, сплошь заляпанные каплями дождя и отпечатками пальцев. Поттер вздохнул и дотронулся дрожащей рукой до калитки, которая с легким скрежетом подалась и медленно распахнулась. Новый порыв ветра поднял листву в воздух и немного покружил ее в произвольном танце. Не обращая внимания на игры природы, Гарри ступил на кладбищенскую землю. Тусклые темные глаза безразлично скользнули по дороге. Он видел эту тропу сотни раз, по обеим сторонам этого пути находились надгробия со знакомыми фамилиями и лицами, но больше Гарри не хотел в них вглядываться. Эти смерти смешалась с другими ужасами войны, и боль от потерь угасла в ставшей равнодушной ко всему душе. Он приходил сюда навестить только одну могилу. Смерть отобрала этих людей у Поттера последними, и боль от потери до сих пор не желала проходить. Сердце сжимало тисками каждый раз, когда он думал о них, и легкие саднило при каждом вдохе. Хотя Гарри не был уверен, что было виной его затрудненного дыхания: душевная утрата или туберкулез, который он приобрел в последний год войны. Стараясь вдыхать морозный воздух как можно менее глубоко, молодой человек проковылял мимо памятников с именами «Андромеда Тонкс» и «Тед Тонкс», «Нимфадора Люпин» и «Ремус Люпин», «Алиса и Френк Лонгботтом», «Невилл Лонгботтом»... Гарри знал, что могилы Луны Лавгуд и ее родителей находятся не на его пути, но они там, за следующим поворотом. Эта мертвая земля была специально выделена для захоронений Повстанцев и их родственников, когда другие кладбища оказались закрыты. Молли и Артур Уизли. Гарри знал, что Перси и Чарли Уизли все еще живы. Но Перси полностью поддерживает сторону победителей, он теперь положительный пример для тех, кто желает добровольно принять новую идеологию и правила. А Чарли... Все знали, что случалось с теми выжившими, кто не признал новую власть. Знали, но отказывались об этом говорить. Молодой человек остановился. Он пришел. Закоченевшими пальцами он вынул из кармана все еще сохранивший свою форму, но все равно засохший бутон розы. Мертвый цветок имел странный грязно-коричневый цвет, но ничего другого у Гарри не было. И магией создать что-либо он не мог. Кладбище было территорией, свободной от волшебства, абсолютно чистой, чтобы последователи Волдеморта не смогли засечь местонахождение некрополя и разорить эти могилы, как многие другие. Как могилы Дамблдора и Минервы МакГонагалл. Их трупы были выдворены с территории Хогвартса, сожжены и развеяны по ветру. Семейные склепы тех, кто боролся на стороне Повстанцев, были полностью выпотрошены. Большинство останков постигла та же участь, что и экс-директора Хогвартса, но некоторые все же удалось перезахоронить на здешнем некрополе. Современная политика была направлена на то, чтобы не просто искоренить все повстанческие движения и их идеи, но и даже память о людях, которые когда-либо в них состояли. Уничтожение же трупов давало хорошую гарантию, что никто не сможет воспользоваться некромантией. Гарри ненавидел все это, но не в силах был ни предотвратить, ни изменить. Он опустился на колени перед могилой и положил мертвый бутон на промерзшую землю перед надгробием. Как же нынешний двадцатилетний Гарри отличался от того беззаботного шестнадцатилетнего подростка, который еще не подозревал, что величайший светлый волшебник Альбус Дамблдор может умереть... Юный Поттер был полон сил, желания бороться, выиграть и выжить. Сегодняшний Гарри был сломан и мертв внутри. Серое маггловское пальто, чтобы проще было затеряться в толпе, изношенные сапоги, в которых все время промерзали ноги. Приятные черты лица были спрятаны под многодневной щетиной, хотя, пожалуй, такая щетина уже имела полное право называться бородой. Лицо парня было посеревшим и измотанным, непроходящие круги под глазами придавали ему сходство с ходячим трупом. Но его это уже не волновало. Он знал, что ему недолго осталось. Запущенный туберкулез, который парень не то что не собирался лечить, но и не имел возможности это сделать, уже резко сокращал отведенное ему время жизни. Постоянное недоедание и недосыпы привели к истощению организма, и постепенно все это только усугублялось. Поттер боролся сколько мог, он убивал сколько мог, он выживал сколько мог, но он устал. Гарри пришел сюда, чтобы попрощаться. — Знаешь, — внезапно заговорил он, вернее, попытался, потому что горло не послушалось парня, и он закашлялся, выпуская клубы пара из своего рта. Поттер горько улыбнулся и попробовал снова. — Я здесь в последний раз. Тишина. Лишь ветер пытается поиграться с листвой. — Он... Наверно, он добился того, что хотел.Гарри снова замолчал. — Он создал мир, который хотел... — парень поднял голову вверх и засмеялся, хотя звуки больше походили на карканье. — Помнишь, Невилл объяснял нам теорию взаимодействия природы и магии? Помнишь, наверняка помнишь. Он еще говорил, что злоупотребление магией, направленной на уничтожение, приводит к нарушению баланса сил в мире и в первую очередь сказывается на растениях и погоде. — Снега нет уже третий год. Вообще нет. Наверное, потому что природа не «уходит в спячку», а просто умирает... — Летом распускается каждое третье дерево. Остальные мертвы. — Маглы их срубают и пускают на промышленность. В результате круглый год вместо неба мы видим клубы дыма. — Знаешь, если бы они так не делали, мы бы все равно не увидели солнца. — Я слышал, где-то сказали, что нарушен озоновый слой, и поэтому небо постоянно затянуто серой дымкой. Даже сейчас. — И это тот мир, который Он хотел! — Гарри снова засмеялся, точнее закаркал и закашлялся. На сей раз он молчал гораздо дольше, пытаясь справиться со своим дыханием и предательскими легкими. Дрожащими руками он достал пачку маггловских сигарет и зажигалку. Тщетная попытка прогреть легкие. Зажигалка сработала далеко не с первой попытки. Закурив, он очень аккуратно начал втягивать в себя сигаретный дым, легкие и глотку жгло не на шутку. — Знаешь, а я ему не завидую. — Через некоторое время молодой человек продолжил свой монолог. — Жить в таком мире... — Знаешь, магглы любят снимать фильмы-катастрофы, о различных апокалипсисах и типа того. Это когда умирает много народу или вообще все. Я вот думаю, может, они правы. Я видел пару таких фильмов — когда дело касается экологических катастроф. Очень похоже. Как ты думаешь, это значит, что мы все умрем и при этом весьма скоро? Гарри мечтательно затянулся: — Все подохнут, а Он будет жить... Парень закрыл глаза и внезапно тон его голоса изменился. — Я скучаю по тебе. По вам обоим. Вы были всем. Он знал, что надо забирать. — Я... я чувствую вину, но не могу ничего изменить. И я не могу вас вернуть. — Даже если я убью Его, это ничего не изменит. Этот мир уже умирает, а у Него слишком много последователей. Это никого не спасет — почти все уже мертвы... Гарри открыл глаза, но кроме пустоты в них была еще и решимость. Он докурил сигарету и отбросил окурок. — Я... Я не стану этого делать. Я не убью Его. Этот мир принадлежит Ему, но этот мир мертв. Так пусть Он в нем и живет. Поттер склонил голову и печальная улыбка появилась на его потрескавшихся губах.— Да, вы это знали. Вы знали, зачем я пришел. Вы знали, что я не стану этого делать, вы все знали... Он глубоко вздохнул и тут же закашлялся. Очередной тяжелый приступ. Успокоившись, он закрыл лицо трясущимися бледными ладонями и начал раскачиваться вперед-назад. — Почему так болит... почему... — прошептал он на грани слышимости. — Я не понимаю... Все должно было быть по-другому... Я не понимаю... Я не верю... Я не хочу верить... Это невыносимо...Это больно, больно, больно, больно, больно, больно, больно... — И он завыл, как раненый зверь... Хотя не было слез в его глазах... * * * Час спустя парень полностью успокоился. На его волосах, ресницах и бороде образовалась изморозь, мороз умудрился застудить даже серую кожу на щеках — теперь они были совсем белыми. Пальцы совершенно отказывались функционировать нормально, а одежда задубела и практически не гнулась. Молодой человек вновь посмотрел на надгробную фотографию. — Похолодало, — просипел он, уже не чувствуя ни холода, ни боли в горле. — Пожалуй, мне пора идти. — Нет, я совсем не против умереть здесь, рядом с вами, но тогда не исполнится пророчество. — Глупая вещь — это пророчество, знаете... — Он усмехнулся и начал медленно и неуклюже подниматься. Выпрямившись, он уставился в недвижные лица на картинке и прошептал: — Вы всегда будете жить в моем сердце. — Затем развернулся и пошел. Обратно, к калитке, обратно, в мир магии. Обратно — чтобы исполнить Пророчество. Он шел на последнюю встречу с Волдемортом чтобы умереть. А лица на маггловской фотографии продолжали улыбаться. Молодая рыжеволосая девушка и грудной черноволосый малыш у нее на руках. На надгробии не было никаких имен, только надпись: "Мать — это имя Бога на устах и в сердцах маленьких детей".[1] [1] Уильям Мейкпис Теккерей