I will be there.

Дерек с трудом может вспомнить, когда ему в последний раз было так страшно. Перед глазами сразу встают тлеющие стены дома и едкий, вязкий дым, поднимающийся от пепелища. Обгоревшие тела родных. Дядя Питер, присоединенный к сложным аппаратам, с торчащей из вены бабочкой капельницы. Позже – смерть сестры. И снова дядя Питер, снова огонь, пожирающий его тело. И сейчас Дереку страшно почти настолько же. Стайлз лежит в углу. Бетонный пол холодный и грязный, и Хейл постелил под мальчишку свои футболку и куртку. Тепла от них мало, но это всё, что он может сделать. Дерек с трудом держит себя в руках. Чувствуя себя загнанным в угол зверем – коим он, как не хотелось бы признавать, и являлся,- мечется из угла в угол, глухо рычит. Нервы сдают, и ему уже сложно полностью контролировать трансформацию. Однако вскоре он понимает, что Стайлз боится огромного черного волка – волнуется, тихо шепчет что-то, даже пытается отползти в сторону, и тогда на его губах выступает кровавая пена,- так что Хейл затихает, с трудом возвращая себе человеческий облик. Только глаза периодически поблескивают алым. Но с этим он уже ничего не может поделать – да и Стайлз, кажется, не замечает таких мелочей. Сердце Стилински звучит всё тише, и у Дерека тошнотворным горячим комом в горле встает паника, когда он думает, что сердцебиение может исчезнуть совсем. Он сжимает пальцы мальчишки – холодные и липкие от крови,- в своих, пытается согреть теплом собственных рук и дыхания. Стайлз почти не может говорить, не хватает воздуха, и он почти сразу начинает задыхаться. Однако сил хватает, чтобы сказать: - Не уходи. И Дерек остается. В нем борются два желания: выйти наружу и разорвать охотников, этих тварей, наплевавших на Кодекс, в мелкие клочья, или, оставшись со Стайлзом, надеяться на чудо. Но выходить и затевать драку он не смеет: охотники ждут снаружи, вооруженные ядовитыми аконитовыми пулями. Выйти сейчас – значит оставить Стайлза незащищенным. Его самого наверняка подстрелят в первую же пару минут, а здесь он стоит наготове. Прорвись кто-нибудь через запертые двери – Дерек располосует его когтями, раздерет глотку, клыками вырвет из груди сердце. А еще Хейл может не вступать в неравную схватку, сбежать и найти свою стаю, чтобы спастись наверняка. Но этого он не сделает. Ни за что. Стайлза ранили не по его вине – и всё равно Дерек чувствует на себе ответственность за жизнь этого парня. Знает, что если Стайлз умрет, Хейл никогда себе этого не простит. Те, кто когда-то согласились сохранять нейтралитет, сейчас были уверены, что Дерек обратил Стилински, а значит, оба приговаривались к немедленному уничтожению. Неверные выводы, фанатичная одержимость – черт возьми, да в чем был виноват обычный мальчишка? Да, им почти удалось убежать. Почти – если бы не пуля, пойманная Стайлзом сразу перед тем, как забаррикадироваться в подвале. Аконит особого вреда ему причинить не мог. А вот сама пуля – запросто. - Не смей закрывать глаза, слышишь,- Дерек обхватывает лицо Стайлза ладонями, и руки дрожат от плохо сдерживаемого страха.- Посмотри на меня. Посмотри. Я здесь, Стайлз, только не смей отключаться. И Стилински держится. Смотрит в глаза. Молчит, но Дереку почему-то кажется, что он может почти дословно прочитать мысли мальчишки: «Почему ты всё еще здесь, глупая твоя волчья задница? Но, Боже, спасибо тебе за это». А еще: «Мне страшно, Дерек». Потому что иначе и быть не может. - Всё будет хорошо,- успокаивает Хейл то ли Стайлза, то ли самого себя.- Уверен, стая нас уже ищет. А когда найдет и прорвется через охотников, мы отвезем тебя в больницу. Рана не такая серьезная, Стайлз, клянусь, я их немало повидал. Простой медицинской помощи будет достаточно, чтобы быстро встать на ноги. А сейчас просто держись, держись, Бога ради… Тогда Стайлз медленно, с трудом отрывает руку от пола и протягивает её, пока Дерек не догадывается стиснуть дрожащие пальцы. И мальчишка сжимает его ладонь в ответ. Едва ощутимо – пускай,- от этого простого жеста на сердце у альфы становится чуть легче. Он знает, что Стилински справится. Так долго живя с волками, невозможно не научиться цепляться за жизнь волчьей хваткой. Стайлзу нельзя много двигаться. Поэтому Дерек сам наклоняется к нему, крепко и осторожно одновременно сжимает плечи. А потом прячет лицо в колючем ежике волос на затылке и выдыхает, впервые за несколько последних лет умоляя то ли Бога, то ли еще кого на этих чертовых небесах, чтобы Стилински продержался до прихода стаи. - Я бы обратил тебя,- говорит он, словно извиняясь, - Но ты слишком ослаблен. Я боюсь навредить. Дерек знает, что Стайлз прекрасно его поймет. Хейл мог бы убежать, мог бы спастись, бросить так глупо подставившегося человека самому расплачиваться за эту самонадеянность.Но когда дверь от удара нечеловеческой силы слетает с петель, и Скотт первым сбегает по узкой лестнице, он видит Дерека Хейла, на коленях у которого удобно устроился Стайлз. Стилински ловит ошарашенный взгляд лучшего друга и вдруг растягивает губы в улыбке – слабой, едва заметной. Однако достаточно и этого. Стая уже знает, что всё обязательно будет хорошо. А у Стайлза еще останется предостаточно времени, чтобы сказать Дереку своё искреннее «спасибо».