Безымянный

Он давно уже умер и получил по заслугам. Обычный смертный с необычным упрямством. Раз за разом он пытается выбраться из Ада — это стало смыслом его существования. Он не помнит ни своего имени, ни своих грехов — только свою цель: выбраться. И раз за разом он терпит неудачу. Безымянный скрипит зубами, матерится, шипит, но поделать ничего не может и принимается за попытки с новой силой. Как-то раз у самых ворот — как думал — его поймал сам Дьявол. Сатана холодно рассмеялся, встряхнув за шкирку невзрачного паренька. Тот возмущенно запищал и начал вырываться. — Ну что же ты? — с нескрываемым презрением поинтересовался противник Бога. — Выхода отсюда не найти, но ты мог бы не нарываться ежедневно на неприятности, — наигранно заботливо произнес Дьявол, изучая цепким взглядом выражение лица грешника. — Не верю! Нет тебя! Уйди! — тщетно вырывался Безымянный, на подсознательном уровне узнав существо, которое встретил. Все всегда узнают Дьявола — может, ауру он особую излучает или просто души чувствуют исходящую от него власть. — Как это, нет? — притворно удивился Сатана. Очередной атеист. Скука. — А ты есть, получается? — Я есть! Я должен уйти! — И чего ради? — в голосе Дьявола зазвучали веселые нотки — Сатане всегда нравилось задавать провокационные вопросы. Безымянный в последний раз дернулся и затих. Убедившись, что тот успокоился, Дьявол вернул его на бесплодную серую землю, покрытую трещинами и вековой пылью. Здесь давно никто не ходил. Невзрачный парнишка во все глаза смотрел на могучую фигуру Сатаны, а тот лишь усмехался в ответ. — Я должен уйти, — упрямо повторил Безымянный. — Я знаю, тебя нет, мне лучше знать. — Речь паренька напоминала зазубренные истины, которые он повторял, слепо веря и отказываясь видеть реальность. — Ты должен исчезнуть, ты ведь не существуешь. — Я-то исчезну, да и ты тогда тоже. — Что? — Все мы — часть одной глупой игрушки Бога, — рассмеялся Дьявол. Этот грешник довольно забавен. Довольно, но недостаточно для того, чтобы не надоесть Дьяволу вскоре. — Нет! — помотал головой паренек. — И даже попав в Ад, ты отрицаешь его существование. Не ты первый, но все-таки это меня поражает. Иди же, я не держу! — Правда? — На лице паренька появилось выражение слепой надежды и недоумения. Пусть отсюда действительно не было выхода, но его разум, доведенный до безумия Адом, отказывался принимать это. Дьявол улыбался, зная, как больно будет Безымянному, едва он поймет безысходность своего положения. Но еще больнее ему сейчас, когда он истощает свой и без того ослабленный рассудок бессмысленными мечтами. — Конечно. Думаешь, ты нужен мне в Аду? Ха! Таких тут миллионы, миллиарды. — Сатана даже развел руками, показывая, что тут действительно миллионы и миллиарды. Глупый жест — вокруг никого. Тут уже давно никого не было. Впрочем, в некоторых местах Ада грешников было действительно много, они летели туда на шум и смех, словно пчелы на мед. И жалели об этом, обнаруживая, что все привычное больше не причиняет им радостей. Ад так устроен: все то, что когда-то нравилось людям, теперь было им противно, а то, что всегда было противно, доводило до безумия. Если играешь в карты в Преисподней, ты обречен никогда не выигрывать, хочешь насладиться проституткой — обнаруживаешь, что не встает. Ад полон разочарований, он состоит из них. — Но… как? — А может, мне тебе еще еду прожевать и в рот положить? Разберись уж сам. — Снова холодный смех. Дьявол неспешным шагом отошел от Безымянного и направился к своей резиденции. У Дьявола много работы, которую он не делает — нет смысла, он ведь сам ее себе придумал, чтобы было, чем занять себя. Сейчас у Люцифера было вовсе не то настроение, чтобы делать несуществующие дела, он был склонен немного подумать. Иногда даже ему хочется осмыслить происходящее, а не бездумно отравлять жизнь другим. — Знаешь, если бы я в тебя верил, я бы признал, что ты не такой ужасный, как говорят, — задумавшись, произнес Безымянный, следуя за Сатаной. Что-то заставляло грешника идти за легендарным существом, говорить с ним, даже не веря в его реальность. — Неужели? И почему же? — Ну, ты никого не пытаешь. Просто оставил бродить и все. Я часто встречаю тут других, и никто из них не говорит, будто их мучают. Это, конечно, если признать, что я действительно в Аду. — А вы и сами себя мучаете первоклассно. Убиваете друг друга раз за разом, ищите что-то, чего не найти. Я для вас — всего лишь козел отпущения, но никак не тот, кто действительно виноват, — пожал плечами Дьявол, ускоряя шаг. Общество грешника, встретившегося ему случайно, уже надоело. Сатана подумал, что надо бы вызвать бесов, стерегущих границу, чтобы проводили Безымянного подальше — собственноручно хозяин Ада такой грязной работой не занимался. Дьяволу бы не хотелось видеть Безымянного снова, одно только общество человеческих душ утомляло его. — Да? Ничего не мучаем! Нет, те, кого я встречаю, постоянно лезут в драку, но ведь… — Безымянный осекся, понимая, что говорит бессмыслицу. - Да, мы себя сами мучаем, — сдался он, вспоминая, как в барах постоянно затевались драки, маньяки караулили на каждом углу в надежде выпотрошить жертву, а в итоге их самих кто-нибудь убивал не менее изощренным способом. — Но ведь тут и случай вмешивается! — нашелся Безымянный, не желая окончательно сдавать позиции. — Все всегда играют в ничью, у суицидников не срабатывает оружие… Это ведь все не просто так, верно? Дьявол усмехнулся, прикрывая глаза от досады. Этот грешник на редкость надоедлив. — А ты думал, Ад — это просто смена локаций в игре жизни? — лениво ответил Дьявол, словно пробуя слова на вкус перед тем, как озвучить их. — Ад — это все плохое, заключенное в человечестве. Любой брак тут фиктивен, все те, кто клянется в любви, изменяют, а все играющие вечно остаются ни с чем. — Сатана тяжело вздохнул и недовольно покосился на все еще идущего рядом паренька. Невзрачный, но упертый. Люцифер тоже упертый, и ему не нравится видеть свои качества в других. — Не попадайся мне больше на глаза. Я скажу бесам, чтобы пропустили тебя, если найдешь выход. — С этими словами Дьявол исчез, оставив Безымянного наедине со своими мыслями. Сатана не стал повторять, что выхода не найти. По крайней мере, тем образом, каким пытается это сделать Безымянный.