Единственный

      Ветер мягко ласкал лицо рыжеволосого мальчишки.       -Ну, давай, брат, начнем потихонечку, - Иккинг мягко похлопал мощную черную чешуйчатую шею дракона.       -Так, сейчас-сейчас, - мальчик опустил голову и заскользил пальцем по прикрепленному к седлу листочку бумаги – Позиция три… Ой, четыре.       Он легким движением ноги сменил позицию. Дракон с любопытством посмотрел на то, как замененная часть хвоста сама собой двинулась, и выпрямился, предвкушающе покачав головой, будто кот, готовящийся к атаке. Плавно описав круг, рептилия, пару раз тяжело взмахнув крыльями, полетела по прямой.       Рыжеволосый оглянулся, наблюдая, как сделанный им хвост неустойчиво пляшет по воздуху, но все же успешно выполняет свою роль.       -Так, ну все, пора, - выдохнул он, отворачиваясь и припадая к седлу, чуть подталкивая дракона вниз. Ветер свистел в ушах, перемешиваясь с торжествующим ревом Беззубика. Рептилия плавно заскользила над серовато голубыми пенящимися волнами.       -Вперед, давай, братец! Давай, братец! – длинное перепончатое крыло задело волны, и в воздух поднялась сверкающая на солнце туча брызг. Дракон прищурился и стрелой пролетел под аркой скалы, а его наездник, подняв голову, наблюдал за стаей чаек, казавшихся ему сейчас невыносимо медленными, словно улитки.       -Получилось! – радостно воскликнул рыжеволосый, оглядываясь, проверяя, не поврежден ли хвост. За своей радостью он не заметил скалу, из-за чего не успел повести Беззубика в другую сторону, и рептилия, врезавшись, оттолкнулась от камня ногами, вихляя в стороны, пытаясь восстановить ориентацию в пространстве.       -Прости, - виновато поморщился Иккинг, дергая дракона на себя, стараясь увести от удара о другую скалу, но не вышло, и рептилия вновь врезалась в скалу. – Виноват.       Беззубик недовольно всхрапнул и хлестнул по лицу своего непутевого наездника слуховым отростком.       -Да-да, я понял, - чуть недовольно проговорил рыжеволосый - Позиция четыре, - юный викинг помотал головой и тут же исправился, потянув поводья вверх – А-а-а, три.       Беззубик повиновался и рывками начал подниматься вверх.       Иккинг задыхался.       Иккинг задыхался от ветра, хлестко бьющего его в лицо. Иккинг задыхался от бешеной скорости. Иккинг задыхался от счастья, распирающего его изнутри, сжимающего грудь и легкие в стальных тисках.       Хотелось кричать, выплеснуть то, что жарко клокочет внутри.       -Да! Давай, малыш! – рептилия рывками поднимается все выше и выше, мощно загребая воздух огромными крыльями. Ночная Фурия рвется в вышину отчаянно, извиваясь всем телом, будто вольная птица после заточения, изголодавшаяся по свободе.       -Во-от это круто! Ветер прямо в… - не успевает он закончить, и тут же отчаянно кричит, нелепо взмахивая руками, будто стараясь взлететь, подобно Фурии, пытаясь поймать вылетевший вместе с порывом ветра листочек бумаги:       -Шпаргалки!       -Сто-о-о-ой! – непонятно кому кричит Иккинг: то ли дракону, чтобы остановился, затормозил, то ли листочку, что покачиваясь на ветру стремительно упархивает из рук юного викинга. Беззубик, приняв крик на свой счет послушно прекращает загребать воздух крыльями, поднимаясь выше, и замирает на месте, но мальчишка, не успев ухватится за поводья слетает с рептилии, и как на зло, прочная веревка, что удерживала его от падений, слетает с крючка, и теперь тонкая худощавая фигурка Хеддока парит над ошеломленным драконом, но это всего лишь на миг.       В один момент замирает все: замирает Беззубик, замирает в воздухе рыжеволосый, замирает шпаргалка. Но это лишь на мгновение.       -Не-е-е-ет! - нелепо взмахивая руками, пытаясь ухватится за дракона, Иккинг кричит что есть мочи и несется вниз, ровно как и дракон, что без своего наездника беспомощен, словно слепой котенок. Беззубик кричит, наблюдая, как хрупкий человечек летит за ним, рассекая облака, и его сердце не на шутку быстро стучит от страха, как не стучало никогда. Это было странно. Никогда в своей жизни дракон не волновался за человека, да и вообще ни за кого не волновался так сильно.       -О, Боги! О, нет! – Хеддок летит вниз, судорожно вцепившись в несчастную шпаргалку, не в силах разжать вмиг окоченевшие пальцы, ударяется о крыло рептилии руками, пытаясь ухватиться на Фурию, но не получается. Ладони неприятно саднит, но это пустяки, и он это понимает, открывая слезящиеся от ветра глаза. Под ним – пропасть, бездонный океан, скалы. Если он упадет, его, тощую «рыбью кость», ничего не спасет. Его ждет неминуемая смерть.       -Так, - истерически кричит он, усилием воли сглатывая ком тошноты подступающий к горлу – Спокойно! Надо найти нужный угол!       Мальчишка судорожно барахтается в воздухе, не обращая внимания, что глаза невыносимо щиплет, и старается последовать своему совету, но все это ему никак не удается – дракон кружится в воздухе вокруг своей оси, задевая мальчика то крылом то хвостом, и теперь не только ладони саднят, но и все лицо.       -Нырни под меня! Нырни под меня! – торопливо просит рыжеволосый, но тут же получает крылом довольно ощутимую оплеуху. Наконец, когда рептилия оказывается ниже, он тянется руками к поводьям, к седлу, ну хоть к чему-нибудь! Но руки скользят по воздуху, даже кончиками пальцев не задевая ничего, за что можно ухватиться. Мальчик вытягивается в струнку, верещит про себя отчаянно, пытаясь ухватится за что угодно, но не получается, и слезы едва-едва сдерживаемы, но вот, он наконец хватается за седло. Видимо, Боги решили сжалиться над ним. Иккинг в воздухе переворачивается, сжимая в зубах многострадальный листочек, усаживается на седло, цепляет веревку к креплению и под рев дракона сдавленно мычит, со всех сил притягивая поводья на себя, стараясь ни за что не разжать зубы.       Стремительное падение прекращается, когда Фурия распахивает крылья прямо над острыми макушками елей и сосен. Беззубик жалобно рычит, ветер немилосердно бьет ему в лицо. Иккинг вытаскивает наконец изо рта шпаргалку и пытается найти нужную позицию, но ветер кидает листик из стороны в сторону и невозможно увидеть то, что нужно. Мельком взглянув вперед, он с ужасом понимает, что впереди – скалы, а нужную ему позицию он так и не нашел.       Рептилия вопит, мол, да брось ты уже этот ненужный кусок бумажки, и мальчик, будто бы повинуясь ему, с трудом разжимает все еще ледяные побледневшие пальцы, отпуская листик в свободный полет, и плотно припадая к дракону, сменяет позицию, доверяясь себе, своему сердцу и своему названному брату.       Адреналин трепещет в крови, мысли лихорадочно мечутся, неспособные сложиться в осознанные фразы, но это сейчас неважно. Грудью он чувствует пульс Беззубика, чувствует, как по драконьим жилам мчится разгоряченная кровь, чувствует, как гулко бьется сердце рептилии, точь-в-точь повторяя ритм его, человеческого, сердца.       Иккинг чувствует, что он и не викинг вовсе, а такой же дракон. Иккинг чувствует, что он и Беззубик – одно целое.       И поэтому он смело сменяет позиции, не думая, двигается всем телом словно он такой же дракон что и Беззубик.       Они мчатся меж скал легко и плавно. Выписывает головокружительные виражи, встает на одно крыло, идеально вертикально, пролетая в узких промежутках, закладывает мертвые петли в опасной близости от каменистых боков скал, но юному викингу вовсе не страшно. Он вновь задыхается от давящего чувства счастья в груди, глотает соленый воздух жадно, словно до этого ни разу не дышал.       Кружилась голова. Нет, не от скорости, не от ошеломляющих трюков в воздухе. Можно сказать, он был пьян. Опьянен свободой.       Совсем близко белеет туман, и скалы заканчиваются, а дракон и его наездник, словно пробка из бутылки, стремительно вылетают из молочного марева, заставляя серовато-белую прохладную дымку пугливо разбегаться в стороны.       -Да-а-а-а! – отдышавшись, вопит юный викинг, единственный, кто за столь огромное время испытал на себе чувство полной и абсолютной свободы, испытал головокружительно пьянящий запах неба и тумана, испытал на себе скорость.       Единственный, из всего племени, кто был драконом.