Порок

Пустое холодное помещение. Обшарпанные серые стены, крашенные в коричневый листы ДВП, зачем-то прибитые к дощатому полу гвоздями, посреди стол, в углу — кровать. Больше ничего. Зачем мы здесь? Я не помню. Кажется, мы тут когда-то были. — Мы здесь каждый день находимся, если ты не заметил, — ты говоришь словно на автомате, будто ежедневно мне это повторяешь. — Здесь холодно, как в аду*. Как в моем аду. Но мне нравится. Ты надеваешь наушники и посильнее кутаешься в толстый серый свитер, который настолько велик тебе, худому и хрупкому, что пришелся бы в пору мне. Ты расслаблен, твои светлые, словно белая дымка, волосы растрепаны. Ты замер и теперь ничего не существует для тебя. Тебя поглотил мир музыки. Осмелившись, я подхожу к тебе, зарываюсь рукой в белую гриву густых мягких волос, касаюсь бледной скулы. Ты не реагируешь совершенно никак, будто кто-то нажал на выключатель, угнетающий твои рефлексы, твое сознание, вводящий тебя в кому. Склонившись над тобой, я целую тебя жадно, грубовато. Давно мечтал это сделать. Ты стал моим наваждением, все твое хрупкое существо сводило меня с ума, не оставляя в покое ни на минуту. Ты не вздрогнул от неожиданности, все так же спокойно лежал. На поцелуй, однако, ты ответил, правда, как-то робко, несмело и неуверенно, будто делаешь это впервые или сомневаешься в правильности происходящего. Мой хозяин, мой создатель, язвительный, холодный, совершенный человек, которого ничего не смущает, который умеет если не все, то многое, вдруг робеет, теряет уверенность и сомневается в своих действиях? — Не бывает совершенных людей, — ответил ты, прервав поцелуй. — Ты — один из моих самых больших изъянов, слабостей, пороков. Называй как хочешь. Не бывает совершенных людей, но бывают те, которые пытаются таковыми казаться. Ты — моя слабость, я — твоя. Как бы некрасиво, грубо и неправильно это не звучало. И мы оба это знаем. Ты — в первую очередь. Ты снова закрываешь глаза и погружаешься в мир музыки. Я лег рядом. Сколько времени прошло? Час? Два? А может минута? Какое-то странное чувство управляло мной, и я выключил, выключил твою чертову музыку! Несколько секунд ты просто лежал, потом встал и ударил меня. А потом еще и еще. Ты долго бил, даруя боль и извращенное наслаждение. Притянув покалеченного меня к себе, ты слизал кровь с моей разбитой губы. Лицу стало жарко, глаза защипало. Что это? Ты склоняешься надо мной и целуешь, одной рукой зарываясь в мои волосы, а другой — изучая мою худую, костлявую спину. Я позволяю углубить поцелуй. Твой язык прошелся по зубам, подразнил мой. Наигравшись, ты слегка прикусываешь мою губу, заставляя кровь идти с удвоенной силой. Я чувствую горьковато-соленый металлический привкус собственной крови. Ты прерываешь поцелуй. — Это слезы, познакомься. Иногда они будут приходить к тебе в гости и забирать что-то дорогое твоему хрупкому и чуткому сердцу. За окном стемнело, хотя казалось, что только что солнце пыталось пробить скучный плен туч. — Пошли спать, глупыш. Больше у этого дня мы ничего не сможем украсть. Приобняв за талию, ты помог мне подняться и дойти до кровати. Стянув друг с друга одежду, мы повалились на матрас. Ты снова включил свою чертову музыку. Пусть лучше играет, чем я снова тебя разозлю. Мы долго лежали в обнимку и, когда я уже был готов заснуть, твой сонный голос сказал: — Не выключай музыку. Не хочу, чтобы это повторилось.