Горячий шоколад

      Девушка заправила прядь волос за ухо, хотя в этом не было смысла. Прядка снова упала на лицо. Брюнетка сдула ее и покрутила в руках карандаш, глянув на часы на стене. Те ритмично отсчитывали время. В тишине кабинета каждый звук казался слишком громким.       Наверное, поэтому девушка вздрогнула всем телом, когда у нее зазвонил телефон. Сердце бешено билось – она не ожидала, что мелодия, стоящая на звонке, покажется настолько громкой. Впрочем, едва девушка посмотрела, кто же решил ей позвонить, пульс участился, хотя, казалось бы – куда еще-то? На экране было имя, которое девушка ну никак не ожидала увидеть.       «Алан Флинн».       Лотта сделала глубокий вдох и взяла трубку, поднеся телефон к уху.       - Ты у окна? – вместо приветствия услышала девушка. Голос Алана был сосредоточенным и взволнованным, но при этом звучал, как обычно, приветливо.       - Да.… Да, у окна, - Лотта весь день провела в тишине и молчании, и теперь её голос звучал немного хрипло. Зато Алан говорил громко и даже бодро, хотя уже вечерело. Этот парень обладал странной способностью заражать окружающих его живостью и оптимизмом даже на расстоянии. Пример тому – этот звонок. Лотта чуть ли не засыпала за столом, а этот рыжий парень заставил ее едва ли не упасть со стула, да и, в общем-то, за какие-то секунды совсем прогнал сонливость.       - Отлично! – по голосу Алана девушка поняла, что тот улыбнулся. – А теперь открой его. Открыла?       - Ага, - протянула Лотта, зажав телефон щекой и плечом, а руками распахивая окно. В кабинет тут же ворвался свежий вечерний воздух, в нем уже не чувствовался запах города – эта дикая смесь грязи и выхлопных газов. По вечерам воздух был таким чистым, что хотелось вдохнуть поглубже и задержать свежесть внутри себя. Лотта взяла телефон в руку, а другой оперлась на подоконник, встав на цыпочки и выглянув на улицу.       - Ты видишь это?       Лотта вгляделась в небо. Ее кабинет находился на шестом этаже, но, тем не менее, вид был не так уж и плох. Сейчас небеса из лазурных окрашивались всеми возможными оттенками: от легкой золотой дымки, которая словно окутывала небо, до темных-темных пятен вдалеке. Легкие перистые облака розового цвета были разбросаны по небесам в хаотичном порядке, словно мазки краски на холсте художника. Но самым восхитительным было солнце.       При наличии множества небоскребов жители Манхэттена не всегда способны увидеть закат солнца. Подобное явление, когда солнце садится ровно вдоль разделительной стороны каждой улицы, как бы оказываясь пойманным в ловушку, можно наблюдать всего лишь два раза в год. Лотта сразу заметила это: солнечный диск находился ровно по центру дороги, пересекающей весь город. Девушка улыбнулась – только Алан мог позвонить исключительно ради того, чтобы напомнить полюбоваться небом.       - Вижу. Это потрясающе.       Алан немного помолчал, а потом вдруг рассмеялся. Это удивило девушку – что смешного она сказала?       - Отлично, а теперь посмотри вниз, глупая, - судя по голосу, Алан вновь улыбался. Лотта закатила глаза и посмотрела вниз - на улицу. Она прищурилась и увидела, что на улице стоял не кто иной, как Алан. Увидев девушку, он махнул ей рукой.       Лотта тут же захлопнула окно, закрыв его шторами.       - Спускайся.       Алан положил трубку, а Лотта все еще держала мобильник рядом с ухом. Она не видела Алана полгода – они расстались, хотя все так прекрасно складывалось. Лотта с головой ушла в работу, чтобы ее занимало только любимое дело. Алан действовал так же, как и она – только работой у него было его самое страстное увлечение. Он был художником.       Девушка не отрицала, что она не может смириться с разрывом отношений с таким невероятным человеком. Когда она была рядом с ним, то никак не могла поверить, что ей так повезло. В себе Лотта не видела ничего, за что ее можно было полюбить – она не умела толкать красивые речи, не числилась среди выдающихся талантов, хотя немного рисовала, свою внешность девушка считала обыкновенной, да и характер был проще простого – открытая книга, не иначе. Лотта не верила, что такого человека, как Алана, могло что-то заинтересовать в Лотте. Поэтому она была безумно счастлива, когда он сказал ей, что любит ее. Лотте никто такого не говорил.       Девушка настолько потерялась в собственном счастье, что явно упустила тот момент, когда что-то пошло не так, и идеальные отношения разрушились сами собой. Не было никаких скандалов, ссор. Все просто кончилось.       И поэтому Лотта не понимала, почему Алан вдруг решил позвонить ей, еще и пришел сам к зданию, где работала девушка. Да и как он узнал? Ведь за полгода Лотта сменила работу…       Рабочий день кончился несколько минут назад. Взяв куртку и рюкзак, девушка закрыла кабинет и нарочно стала спускаться по лестнице, а не в лифте, что было бы гораздо быстрее. Лотта думала – что привело Алана к ней, спустя столько месяцев молчания? Ведь они, вроде бы, не договаривались быть друзьями и поддерживать отношения. Девушка отдала рыжего голубоглазого котенка своей подруге, потому что он напоминал об Алане, она забросила рисование, потому что это было любимым делом Алана, она не покупала шоколад, потому что Алан обожал его больше всего на свете…       И Лотта несколько раз собиралась удалить номер Алана, но ведь это было единственным напоминанием о нем. Она просто не могла стереть последнее, что заставляло ее верить в реальность этого человека.       Девушка спустилась на первый этаж и сдала ключи от кабинета охраннику. Она немного помедлила возле дверей, ведущих на улицу. Ей было страшно, и она была взволнована, но все-таки больше напугана. Алан никогда не делал ничего просто так. Если он пришел – то с целью. И Лотте было трудно представить, с какой именно. А ведь она только-только научилась, казалось бы, жить в одиночестве, справляться со всем сама… И тут, словно с неба, взялся чертов Алан, которого девушка так старательно пыталась забыть. Когда-то Алан пошутил, что он просто незабываемый. И только через полгода девушка поняла, что, вообще-то, он и не шутил…       Лотта сделала глубокий вдох и, нацепив на лицо маску безразличия и холодной вежливости, вышла из здания. Легкий теплый ветерок тут же стал трепать черные волосы девушки, но она не спешила собирать их в хвост. Она огляделась по сторонам - на улицах, как всегда, было много людей. Все куда-то спешили. Кто-то шел домой, кто-то на свидание или прогулку, кто-то спал на ходу, а кто-то, видимо, только проснулся. Особенность Нью-Йорка заключалась в том, что этот город не только никогда не спал - это был город, в котором каждый был одиноким в толпе.       Немного помедлив, девушка двинулась по улице, взглядом ища Алана. Впрочем, он сам нашелся – вышел из-за угла здания и, засунув руки в карманы, быстрым шагом пошел навстречу девушке. Лотта почувствовала, как ее сердце пропустило удар. Как же давно она его не видела – а ведь он совсем, совсем не изменился. Все так же сутулится, когда ходит, та же улыбка на один бок и ямочки на щеках, та же россыпь веснушек, те же рыжие волосы, небрежно заправленные за уши. Неизменная шикарная рубашка, которая прекрасно сочетается с джинсами и кедами в тон. Лотте казалось, что Алан может надеть все, что угодно, и все равно будет выглядеть просто великолепно. Когда они расстались, то Лотта перестала следить за собой, до того ей было плевать на все вокруг, даже на себя. Она забывала поесть, специально задерживалась на работе, придумывала отговорки, чтобы не встречаться с друзьями, надевала первое, что выпадет из шкафа, а шикарные черные волосы просто собирала в низкий хвост. Вся особенность Лотты, которая, как бы девушка это ни отрицала, все-таки присутствовала в ней, куда-то исчезла. И Лотте пришлось убить много сил, чтобы заставить себя улыбаться, хотя бы иногда, чтобы ее зеленые глаза вновь превратились из потухших и бледных – в живые и внимательные, как раньше.       А вот Алан, казалось, не перенес никаких изменений. Такой же красивый, уверенный и счастливый, как и всегда. Он совершенно не изменился – даже в пронзительно-голубых глазах не было ничего нового. Когда-то эти глаза смотрели на Лотту с любовью, и от этого взгляда девушка неизменно краснела и смущалась – до того ей не верилось, что кто-то смог ее полюбить. Теперь же глаза Алана выражали вежливую заинтересованность и что-то, что Лотта не поняла. Алан подошел достаточно близко, чтобы девушка осознала, что стоит отвести взгляд.       - Ты, как всегда, долго собиралась. Неужели пешком спускалась? – ни приветствия, ни объятий, но, в общем-то, другого Лотта и не ожидала. Голос Алана не был пронизан ледяным безразличием, он не звучал, как показная любезность. Лотта не услышала в голосе Алана ровным счетом ничего. Поэтому решила, что будет отвечать так же, как и он. Она молча пожала плечами, глядя куда-то в сторону.       - Неважно. Зачем ты мне позвонил?       - Хочу показать кое-что. О, и, кстати, порадовала твоя реакция. Я вовсе не небо тебе показать хотел, когда звонил, но, видимо, наше общение не прошло даром – я научил тебя ценить красоту, - Алан чуть улыбнулся и, не дожидаясь ответа, уверенно направился по дороге.       Общение. Вот как назвал Алан их отношения, их прекрасную дружбу и любовь на грани фантастики. Неужели для него это было всего лишь общением..?       - Ясно. Только недолго. У меня работы много, - Лотта пыталась не отставать от парня, но все же предпочла смотреть себе под ноги. Вдруг ей стало ненавистно все, чему ее «научил» Алан. Любоваться закатом, который по превосходности не мог сравниться ни с чем на свете, ей не хотелось, смотреть на людей, выискивая в них личности и источник вдохновения – тоже. Ей не нравилась рубашка Алана, ей не нравилась его прическа, чертовски красивые голубые глаза, его спокойный голос, не нравился этот город, ведь в нем каждый переулок был пронизан воспоминаниями о единственном человеке, которого любила девушка.       И все это так раздражало Лотту лишь по одной простой причине: она до сих пор любила Алана. Это не проявлялось так сильно – все чувства девушка прятала в глубине своего сердца, где надеялась похоронить их навсегда. Но стоило ей увидеть его имя на экране телефона, услышать его голос, посмотреть на небо, которое так восхищало Алана, выискать его взглядом в толпе, заметить среди сотни людей… Вот тогда Лотта поняла, что никогда не полюбит никого так сильно, как этого рыжего парня.       - А у меня, кстати, выставка открылась, - Алан весело глянул на Лотту и провел рукой по волосам. Девушка ощутила страшное желание сделать то же самое: запустить руку ему в волосы, взлохматить их и ощутить, что Алан, в общем-то, только рад, что девушка так зависима от него.       - Ух ты. Здорово. Рада за тебя, - Лотта не потрудилась выдавить из себя даже самую фальшивую улыбку – а зачем? Алан был таким человеком, который и сам прекрасно умел себя радовать и делать счастливым, заражая оптимизмом всех вокруг себя.       - Нет, ты не рада. Но спасибо, что попыталась, - в голосе Алана послышалась с трудом скрываемая горечь. Неужели ему стало обидно? Лотта почувствовала странное демоническое наслаждение от этого – ей захотелось причинить своим безразличием боль тому, кто был для нее целой вселенной. Может, если вселенная расколется на кусочки, то найдется шанс найти новый мир для себя в лице другого человека?       - Может быть и рада. В любом случае…       -… меня это волновать не должно, - закончил за нее Алан. – Да, может быть. Но когда увидишь кое-какие картины, то хотя бы попытайся сделать вид, что тебе понравилось. Мне будет приятно. Все-таки, мы не такие и чужие друг другу люди.       Лотта ничего не ответила. Ее совсем сбило с толку поведение Алана – сначала показывает, какой он счастливый без всех, а теперь просит Лотту проявить хоть малейшие признаки радости. Ради чего? Чтобы потешить свое самолюбие? Чтобы причинить боль Лотте, повторно обнадежив ее? Девушка понятия не имела. Но ей нравились картины Алана. Этот парень умел красиво говорить, да так, что сердце пропускало удар или начинало биться все быстрей и быстрей. Но глядя на картины Алана, сердце и вовсе останавливалось от восторга.       Путь до галереи они преодолели молча. Точнее, Алан все время что-то говорил, рассказывал, а Лотта иногда кивала, качала головой или говорила «возможно» и «здорово». Ей этого было достаточно, а Алану вообще не нужен был собеседник, а вот слушатель – другое дело. Лотта старательно делала вид, что ей как-то наплевать на то, что там бормочет парень, но на самом деле она вслушивалась в каждое его слово, стараясь уловить все, что он говорит. Из его слов она узнала очень многое – всякие мелочи, которые складывались, подобно мозаике, в чудесную картину жизни художника. Он рассказывал, как создавал картины. Он выкинул всю мебель из его единственной комнаты в квартире на самом последнем этаже, где даже вместо потолка было одно огромное окно. Он сидел на полу и часами рисовал, не отвлекаясь, пока каждая его работа не была доведена до идеала. Он топил себя в шикарной музыке, она затягивала его, как наркотик: находя новую песню, ему хотелось найти все больше и больше. Общих друзей Алан не отталкивал, но не чувствовал в них острой необходимости, а они понимали, что лучшая поддержка для парня – это позволение пропасть с головой в пучине искусства.       Лотте и в правду было интересно слушать, как он проводил каждый свой день. Ведь если девушка попытается рассказать о своих буднях…       - Мы пришли.       Девушка и не заметила, как они подошли к галерее в центре города. Алан улыбнулся девушке на входе, сказал пару слов, и та, вежливо улыбнувшись Лотте, пропустила ее и Алана внутрь. Он со скучающим видом прошелся по залам, увлекая за собой Лотту. Ему не нужно было говорить девушке, где начинается его выставка. Почерк Алана, его стиль и жанр она никогда ни с чем не спутает.       Через три-четыре зала Алан остановился на входе.       - Иди, осмотрись тут. Надеюсь, ты поймешь, ради чего я привел тебя сюда.       Лотта недоверчиво посмотрела на рыжего, молча пожала плечами и начала разглядывать картины. Знакомые сюжеты: города и страны, где побывали и Алан, и Лотта, когда они были вместе. Животные – в основном, коты, так или иначе, рыжие. Алан рисовал Нью-Йорк таким, каким видел его. Он с поразительной виртуозностью изображал серость и одиночество самыми яркими тонами. На картинах Алана всегда было много цветов, даже если он рисовал что-то в черно-белом цвете. Казалось, можно прищуриться, и сразу увидишь среди серых тонов что-то синее, красное, желтое… Как художник добивался такого эффекта, никто не знал. Даже сам Алан.       Но, смотря на картины, Лотта понимала, что имел в виду Алан не эти творения. Через десять минут девушка обошла большую часть произведений. У последней стены с картинами было много людей – они наперебой что-то говорили друг другу, фотографировали, восторженно вздыхали или кивали, словно одобряли то, что и как было написано на холстах.       Лотта почувствовала холодок где-то внутри: именно об этих картинах говорил Алан. Сделав глубокий вдох, она направилась к последней части выставки.       Когда она подошла достаточно близко, то кто-то в толпе, увидев Лотту, показал на нее пальцем, сказав: «Это же она!..»       Толпа тут же обернулась, кто-то даже сделал фотографию Лотты, но она, казалось, не заметила. Люди расступились, позволив девушке подойти к картинам.       Множество полотен – не менее двадцати штук, и везде одно и то же лицо. Безумно красивая девушка на каждой картине. Вот она стоит в лесу, тянется, встает на цыпочки, чтобы достать до веточки дерева. Вот другая ситуация: она звонко смеется, глядя куда-то в сторону, а на лице написано счастье, в зеленых глазах нет ни усталости, ни разочарования, ничего печального или плохого. А вот та же девушка лежит на кровати, тянется, как котенок, а солнечные лучи заставляют ее жмуриться. Вот она стоит на кухне, держа в руках кружку с чем-то горячим. Лотта поняла, что там – горячий шоколад. Догадаться было не сложно.       Но самой великолепной оказалась последняя, самая большая картина.       Девушка стоит на улице. Вокруг люди прячутся за зонтами, куртками, капюшонами. Идет дождь – глядя на картину, можно почувствовать этот запах, услышать, как капли барабанят по козырькам магазинов и кафетериев. Все написано в темных тонах. Кроме девушки. Ее красные кеды лежат где-то в луже, девушка босиком стоит на мокром асфальте, раскинув руки и задрав голову вверх, подставив лицо холодным каплям. Девушке не нужны лучи солнца – она сама словно самое теплое и светлое, что есть в этом мире. Она не улыбается – на лице скорее спокойствие, умиротворенность и умение наслаждаться моментом, а не смотреть под ноги, когда вокруг твориться такое великолепие.       Лотта подошла к картине и дотронулась ладонью, почувствовав пальцами шероховатость и рельефность мазков масла.       - Это же… я.       Лотта не смогла сдержать улыбку. На всех полотнах Алан изобразил Лотту – никакого вычурного пафоса и приукрашивания. Только те моменты, которые и в правду происходили. И как только Алан смог сохранить в голове образы и эмоции, что длились от силы несколько секунд? Он волшебник, не иначе – это единственное объяснение, пришедшее Лотте в голову.       Она полюбовалась полотнами несколько минут и вернулась к Алану, все еще улыбаясь. Значит, он тоже помнил ее, думал о ней, рисовал ее… Значит, они смогут быть друзьями.       - Это просто потрясающе. Никогда не видела ничего настолько прекрасного, я просто… я… - эмоции помешали девушке высказаться, но Алан понял ее без слов.       - Это не потрясающе, Лотта. Это всего лишь ты.       - Всего лишь я, - Лотта усмехнулась и глянула в глаза Алана. Сложно было прочитать что-либо в них, но Лотта готова была поклясться, что видит знакомые эмоции, но какие – сказать было трудно.       - Ты и есть главная ценность этой галереи. Не хочешь зайти ко мне? Тут недалеко. Хочу отдать тебе пару твоих вещей, которые…       - Да, хочу, - не дожидаясь конца реплики, Лотта вышла из галереи. Алан проследовал за ней.       Девушка не помнила, как добралась до дома Алана – в ее голове все еще были образы увиденных картин. Это было слишком прекрасно для одного вечера.       Зайдя в квартиру Алана, девушка почувствовала знакомый запах: шоколад, корица, акрил, разбавитель для масла и неизменная свежесть. У Алана всегда были открыты окна.       - Как насчет горячего шоколада? – рыжий закрыл дверь, снял куртку и потянулся. Лотта улыбнулась и кивнула, кинув рюкзак на пол.       - Только я сама приготовлю.       - О, как угодно.       Лотта прошла на кухню. В квартире Алана ничего не изменилось, и почему-то это очень понравилось девушке. На мгновение ей показалось, что она просто вернулась в прошлое, к прежней жизни. Когда все было хорошо. И Лотта постаралась не разочаровывать себя ложными иллюзиями, а точнее – разрушать их раньше времени. Пока можно побыть счастливой.       Алан наблюдал, как Лотта готовит две порции горячего шоколада. Ей осталась ерунда - добавить сахар, и все, божественный горячий шоколад будет готов. Лотта потянулась, встав на цыпочки, чтобы взять сахар с верхней полки, но она смогла лишь коснуться банки кончиками пальцев. Ей не удавалось схватить сахарницу.       Алан тихо фыркнул и решил помочь девушке. Пока она проклинала свой низкий рост и пыталась достать сахарницу, Алан подошел к ней сзади, встав очень близко. Он убрал руку девушки, а другой достал сахарницу, поставив ее на столешницу. У Лотты перехватило дыхание от близости Алана: она кожей ощущала его тепло рядом с собой. Ее сердце билось быстро-быстро. Ей хотелось повернуться, запустить руку в его рыжие волосы, взглянуть в голубые глаза, которые когда-то смотрели на девушку лишь с безумной влюбленностью, ей хотелось обнять его, прижаться к Алану и никогда-никогда не отпускать…       Она почувствовала руку Алана на своей талии и забыла, как дышать. Не в силах больше сдерживать себя, Лотта резко повернулась и встретилась взглядом с Аланом. Его глаза были наполнены тем самым чувством, которого так не хватало Лотте. Любовью.       - Хочу забрать кое-что, что забыла у тебя дома тогда, - Лотта провела рукой по щеке Алана. У него по шее пробежали мурашки, и, приподняв девушку в объятиях, он поцеловал ее, ощутив безграничное счастье и тепло.       - Что же ты забыла? – отстранившись, спросил Алан.       - Тебя.