Michelle

Venit mors velociter, Rapit nos atrociter.*

Уайли не верил в смерть. Конечно, люди умирали, но только не здесь, далеко от него, далеко за рамками его чувств. Умирали те, кому перевалило за девяносто, кто прожил своё, воплотил все мечты в реальность, вырастил сына, построил дом. Умирали те, кому незачем было жить, и у кого не было причин вставать каждое утро пораньше, чтобы увидеть чью-то улыбку или услышать чей-то смех. Умирали те, кто заслуживал смерти. Те, кто должен был умереть. Она громко смеялась над его шутками, слегка поднимая голову вверх; её тёмные глаза блестели озорными огоньками, но в то же время были полны силы и уверенности в себе – зеркала её непокорной души. Она было своевольна, просто до чёрта своевольна; часто не подчинялась приказам, делала всё так, как подсказывала ей то ли волшебная женская интуиция, то ли сердце. Но каждый раз она оказывалась права, и Уайли был готов поклясться всеми своими программами, что она была самой умной женщиной, что он когда-либо встречал. Она уничтожала его каждый день. Когда сидела напротив, копаясь в документах и делая вид, что не замечает его пристального взгляда. Мило улыбалась, когда им предстояло работать вместе. Дразнила его идеальными движениями своего тела, наслаждаясь его реакцией. Уайли просто терял голову. Когда он впервые услышал, как она говорит по-испански, он практически забыл, как дышать. Настолько непринуждённо и легко, но одновременно пылко и страстно. Он не хотел, чтобы она замолкала; он мог часами смотреть, как двигаются её губы, покрытые вишнёвой помадой; он мог часами слушать её голос, похожий на голос феи из старой испанской сказки. Уайли верил, что она была именно феей из испанской сказки. Он даже решил выучить её язык, и когда во время очередной гениальной авантюры Джейна она снова пустилась ругаться, Уайли уже немного её понимал. Такое жутко романтичное «я оторву тебе голову». Он просто понял пару слов, чем действительно её приятно удивил. Как будто прикоснулся к её свободной душе, как будто понял всю суть этой женщины. Но нет – она осталась всё таким же неразгаданным испанским ребусом, и через секунду опять превратилась в непроницательного агента ФБР. Да, ещё она была прекрасной актрисой. И не менее прекрасным знатоком компьютерных игр. Она обвела его вокруг пальца даже в Battlefield, назвала неопытным ребёнком, первый раз севшим за серьёзную стрелялку. А потом улыбнулась во все свои белоснежные зубы, как ни в чём не бывало, и гордой походкой ушла, оставив Уайли с мыслями о том, как же она прекрасна. Он не знал, почему, но она решила прекратить свою беспощадную игру. Вернее, начать новую, и, как думал Уайли, не менее опасную. Она позволила себе с ним пофлиртовать. Взмахнула ресницами, и он сам прыгнул в её ловушку. Она пригласила его потанцевать, и он согласился. Согласился, хотя совершенно не умел. И плевать, что подумают люди, босс, команда. В те несколько минут она была самой собой, испанской феей с горячей, почти обжигающей кровью. Она идеально двигалась в такт музыке, и её шоколадные волосы развевались от каждого движения её тела, поддаваясь дуновениям ветра. Мишель. Его Мишель. Её имя было словно шелестом листвы в сказочном лесу, словно шипение волн на райском пляже. Когда он звал её по имени, всё внутри словно каменело, и, как бы банально это не звучало, в животе летали бабочки. А потом она ещё больше облегчила правила игры, разрешила ему самому сделать шаг. И он решился. Он пригласил её. В детстве у Уайли не было друзей. Ненужное, как ему казалось, общение с людьми заменяли компьютерные технологии. Он был редким мастером своего дела, фантастически способным ребёнком. Он знал, как обращаться с каждой программой, с каждым байтом информации. Но Уайли абсолютно не имел понятия, как общаться с девушкой, тем более с такой, как Мишель. Но она согласилась пойти с ним на баскетбол. Как всегда мило улыбнулась, и в этот момент Уайли в очередной раз заметил, как она прекрасна. Как лучи солнца обрамляли её фигуру, играли в волосах. Даже с этой суровой армейской выправкой он смог разглядеть в ней – или ему только так показалось – хрупкую женскую душу. И если бы не внезапно появившийся с новыми обстоятельствами дела Кимбэлл Чо, он бы обязательно сказал ей, как она прекрасна. Уайли не верил в смерть. Он лишь коротко кивнул ей на прощание, думая, что он будет рассказывать ей после матча в уютном кафе с большими окнами. Как он обязательно отпустит комплимент о том, что её глаза похожи на звёзды. Обязательно, если решится. Уайли не верил в смерть. Когда он узнал, что случилось, он сразу же поехал в больницу. Он сожалел о том, что свидание придётся перенести, о том, что комплименты придётся отложить на некоторое время. Но он пообещал себе, что каждый день, пока её не выпишут, будет приходить к ней с цветами. И не важно, как плохо она будет выглядеть, какого размера будут синяки под её глазами, он всё равно будет говорить, как она прекрасна. Уайли не верил в смерть. И когда ему сообщили, что её не смогли спасти, он не поверил. Потому что умирать мог кто угодно, но не она. Не она. Его Мишель. И за каких-то несколько секунд он повзрослел. Но не так, как должны взрослеть молодые парни, верящие в любовь, добро и справедливость. Он просто резко осознал, что больше не будет этих игр, кокетливых взглядов. Не будет ничего. Он не зашёл в её палату. Он сохранил её у себя в памяти живой. Её армейскую осанку, идеальную фигуру. Её длинные блестящие волосы, глубокие карие глаза. Её сказочный голос и смех испанской феи. Уайли не верил в смерть. Даже когда пришёл на её похороны, увидел, как гроб с её хрупким телом накрывают американским флагом, как ей отдают честь все сотрудники ФБР. Не важно, как много слёз в день её смерти, в день её похорон, во все другие дни скатилось по его холодным каменным щекам. Не важно, что из его небесных голубых глаз исчез тот прежний огонёк. Уайли знал, что никогда её не забудет. Свою свободолюбивую и дикую испанскую фею. Свою Мишель.