***
— Думаешь, она сильно рассердится? — спросил Элрик-старший у своего брата, когда они вышли со станции. — Не знаю, братик. Броня вроде целая, но ты сам сказал, что чувствуешь боль в плече. Не думаю, что Уинри это понравится… — ответил Элрик-младший, слегка покачав головой. — Да, Ал, ты прав. Она в любом случае найдет повод, чтобы запустить в меня своим любимым гаечным ключом, — грустно усмехнулся Эд, вспоминая все свои шишки и синяки от этого злополучного инструмента. Но плечо и вправду сильно ныло. Скорее всего, после недавней стычки Энви и Эдварда, когда последнему здорово досталось от его противника — достаточно сильного гомункула, способного менять свой облик. Хоть младший брат и предупреждал старшего не ходить, и что там опасно, Эд все равно как всегда сунулся в самое пекло. Почему? Гомункул принял ее облик. Облик Уинри… Эдвард не рассказывал об этом Альфонсу. Сказал лишь, что ему показалось, что у гомункулов был заложник. Эд не мог признаться брату, да и самому себе в том, что почувствовал, когда подумал, что Уинри могла быть в лапах у этих тварей. Все внутри как будто перевернулось и появилось некое ощущение… Страха. Именно это слово Эдвард выбрал для описания своих тогдашних эмоций и поэтому решил оставить все в тайне. Он не хотел признавать, что действительно испугался… В последнее время Эд даже ловил себя на том, что часто думает о Ризенбурге и об… Уинри, замечая, что очень скучает. Но, конечно же, он никому этого не скажет. Даже брату, хотя он сам, наверное, все прекрасно понимает. «Хм… Неужели это так сильно видно?» Под «этим» Эдвард подразумевал слово на букву «Л», которое он почему-то не мог произнести. Может, слишком стеснялся, а, может, боялся… Только вот непонятно почему. Разве что он может быть отвергнут… «Да и вообще, что за глупости мне в голову лезут?» Братья уже были достаточно близко к дому Рокбеллов. В комнате Уинри не горел свет, а значит девушка уже спала. — Ну, вот мы и пришли, — радостно воскликнул Альфонс и постучал в дверь. — Бабушка Пинако? Уин… — Тсс! — прервал его старший брат. — Чего ты так разорался? Ты же ее разбудишь! Едва Ал собрался что-то сказать, на пороге появилась маленькая пожилая женщина с трубкой в руках. Оценивающе оглядев братьев, Пинако приложила палец к губам и жестом пригласила их войти в дом.***
Лучи утреннего солнца просочились через щель между занавесками, слегка осветив комнату Уинри. Девушка, медленно раскрыв глаза, зевнула, потянулась и села на кровати. Посмотрев на часы, которые показывали восемь часов утра, Рокбелл поднялась и поплелась к лестнице, чтобы успеть к завтраку. Уже будучи на последней ступеньке, блондинка споткнулась и уже упала бы, если бы ее не поймали чьи-то сильные руки. Подняв глаза на своего «спасителя», Уинри отскочила от него, словно ужаленная. — Эд! — шокировано воскликнула она, пялясь на светловолосого парня напротив нее. — Что ты тут… Что ты тут делаешь? — Я? А, ну, эмм… Я приехал потому… — Элрик-старший замялся. Хотя, гаечного ключа у его механика в руках не было, так что можно было говорить так, как есть. — Потому, что с моей рукой что-то неладно. — А… Поэтому… — грустно протянула девушка, в мгновение помрачнев. — Ну так что? Посмотришь? — Эдвард попытался немного разрядить обстановку. Но по виду Уинри можно было точно сказать — у него не получилось. — Хей, ну ты чего? — Ничего! — холодно отрезала Рокбелл. — И вообще, я хочу есть! — заявила она и зашагала на кухню. — Но… — уж было хотел сказать Эд, но девушка его уже не слышала. «Да что с ней такое?»***
— Не дергайся! — Ты могла бы быть поаккуратнее! — А ты мог бы заткнуться и не мешать мне своим нытьем! Да, ремонт автоброни был «в самом разгаре». Уинри как обычно прочитала нотации Эдварду, что «Нужно быть осторожнее и учиться ценить чужой труд!» На что Эд ответил «Как будто я каждый раз специально ее ломаю!» И началась перепалка. — Если бы ты хоть раз слушал, что я тебе говорю, может, автоброня вообще никогда бы не ломалась… — бормотала себе под нос блондинка, кружась вокруг руки Эда. — А я тебе уже сто раз говорил, что я не специально ее ломаю, — продолжал оправдываться парень, закатывая глаза. — Между прочим, ее не так уж и легко сломать, — возмущенно заметила Рокбелл, ловко завинтив болт. — Я ведь не тяп-ляп делаю, а качественно! — Значит не достаточно качественно, — пожал плечами светловолосый. — Вот как, значит?! Не достаточно?! В таком случае, делай все сам! — зло выплюнула Уинри и, бросив ключ на пол, убежала в свою комнату. — Хей, ну постой, я же пошутил! — крикнул Эдвард, но, похоже, девушка не хотела отзываться. «Вот я идиот…»***
Блондинка сидела на своей кровати, прижав колени к груди. Слезы градом лились из ее глаз, даже не думая останавливаться. Почему Эд всегда так грубо с ней обращается? Почему не ценит то, что она для него делает? Почему не понимает, как сильно она за него переживает? Ведь она же сидит тут целыми днями в неведении, ведь братья никогда ей ничего не рассказывают. Будто она для них чужой человек… От этой мысли становится так горько, так больно… Три коротких стука и скрип открывающейся двери заставляют девушку поднять свои заплаканные глаза и посмотреть на того, кто вошел. — Уинри… — начал парень, но когда увидел на лице Уинри слезы, тут же подбежал к ней, обеспокоенно глядя своими янтарными глазами в ее голубые. — Ты плачешь? — Вы же братья не плачете… — прошептала Рокбелл, — вот я за вас и плачу… — Глупая, мы же потому и не плачем — чтобы тебя не расстраивать, — улыбнулся парень, легонько приобняв ее за плечи. — И мы не хотим втягивать тебя в свои проблемы. Так будет лучше для… — Для кого? — перебила его Уинри. — Для меня? Нет, мне от этого, наоборот, только хуже! От того, что я не знаю, что с вами происходит! — Пойми… — … может, вы уже давно умерли, а я не знаю… — дрожащим голосом произнесла девушка, и слезы вновь потекли из еще не успевших высохнуть голубых глаз. — Дурочка! Ты, что, с ума сошла?! Что ты несешь?! — Эдвард обнял девушку, прижав к себе. — Думай о том, что говоришь! — А что? Новости до нашего городка совсем не доходят… Может, когда-нибудь так и бу… — Извини, конечно, но… Замолчи, Уинри! — перебил ее светловолосый и взял лицо девушки в свои руки, всматриваясь в глаза. — Даже думать не смей, слышишь? Мы не умрем, ведь… «Черт, сказать или нет?» — Ведь? — переспросила блондинка, шмыгнув носом. — Ведь… У нас есть дом и семья, которую мы с Алом любим больше всего на свете. Мы не можем вас оставить, понятно? Я не могу… Тебя оставить… «Да признайся ты уже! Не будь тряпкой!» — Уинри, я… Но девушка не дала Эдварду договорить, прикоснувшись своими губами к его. Нежный, как трепетание крыльев бабочки и безумно романтичный поцелуй решил все вопросы, не нужно было больше никаких лишних слов. И развеялись все сомнения Эда… О слове на букву «Л».