Это ещё не конец

Бутч и не помнит, как давно ему в последний раз так доставалось. Башка трещит, израненные за день пути ноги гудят и саднят, болит разбитое лицо, руки затекли от слишком туго стянутых пут. Но хуже всего язвит страх, вдруг пришедший на смену отупелому безразличию и усталости. Резкий рывок за верёвку бросает его на землю под ноги человека, который не прощает ошибок. Что, если Лэйтэму Коулу окажется выгодней показательно отправить на виселицу головореза, чем в очередной раз спасать непутёвого подручного? Носок щегольского башмака врезается ему в живот. Бутча складывает пополам, он скулит, как собака, которая знает, за что её бьют. Если бы увидеть лицо Коула и угадать, какую судьбу тот ему приготовил. Понять, закончилось ли его везение, когда он попал в руки «призрака». – Довольно! Град ударов прекращается, Бутч прерывисто дышит раскрытым ртом, слепо шаря по земле связанными руками в поисках опоры. Внезапно его подхватывает под локоть крепкая рука, и Джон Рид помогает ему подняться. – Он должен ответить за свои преступления по закону! – в голосе рейнджера слышится искреннее негодование. До чего Бутча утомили эти лицемеры. Оба. На кой чёрт Риду сдалось защищать того, кого он сам мечтает вздёрнуть на ближайшем суку? Бутч не собирается благодарить его за неожиданное заступничество. Ещё труднее быть благодарным за то, что ему наконец освободили руки – от боли в оживающих пальцах хочется взвыть. Коул, с видимой неохотой потакая капризу законника, сам надевает на пленника наручники, и Бутч наконец ловит его взгляд – презрительный, винящий. Не справился с одним городским франтом. Опять придётся тебя вытаскивать. Бутчу и самому стало бы стыдно, если бы он не устал до смерти носиться по прерии, выполняя дурацкие не относящиеся к делу поручения. Берегись, – отвечает он на взгляд Коула, пока на его израненных запястьях смыкается холодное железо. – Одно неверное решение – и эта птичка в клетке споёт очень интересную песенку – все заслушаются. Болтаться на виселице в одиночку я не согласен. Коул уже достаточно овладел собой, и Бутч читает в его глазах красноречивое обещание. Последние несколько минут унижения, и всё закончится. Он с досадой отмахивается от мысли о невидимых цепях обязательств у себя на шее. О новом долге побратиму. И о том, как давно ему в последний раз добровольно протягивали руку – пусть и всего лишь помогая встать.