Привычка грешить

— Мистер Поттер! А вы не торопитесь! Гарри моргнул, встретившись взглядами с шестнадцатилетним Томом Марволо Риддлом. Тот пересек темный холл старого дома и улыбнулся. — Хочешь, покажу тебе кое-что? Гарри на мгновение зажмурился, напоминая себе, что этот подросток, кажущийся таким невинным, на самом деле Лорд Волдеморт. — Нет! — сказал он. — Не хочу. — Ну, по крайней мере, ты хотя бы научился отказывать, — глухо заметил Том. — Будь помягче. Я так гордился собой, когда сотворил то, что хочу показать тебе. Когда это случилось, я не мог даже друзьям похвастаться. Отнесись же снисходительно. Ты должен мне за то, что убил меня. — Меньшее, что я могу… Ты шутишь? Волдеморт усмехнулся и поманил Гарри пальцем, скользнув в открытую дверь. Гарри последовал за ним. Далеко им идти не пришлось. Гостиная находилась справа от холла. Вся кремовая, увешанная холстами, на которых маслом были выписаны ангелы, она выглядела впечатляюще. Темные деревянные полы, светлые ковры. В камине горел огонь, окрашивая стены оранжевым тусклым светом. Впрочем, и его хватило, чтобы рассмотреть двоих людей, лежавших на диване. Аврор в Гарри взял верх над обычным «я». Он медленно обошел диван и увидел третье тело на полу. По всей видимости, первой убили женщину. В ее темно-синих глазах застыла скука, а не страх, и она сидела в кресле так, словно не умерла, а решила отдохнуть. Она держала в левой руке полупустой бокал с вином. Часть темно-алой жидкости пролилась, запачкав насыщенным красным белый диван. С первого взгляда пятно можно было принять за кровь. Лицо миссис Риддл казалось мрачным, черты – тяжелыми, и это ее старило. Она была так ужасающе худа, что в ее голубое платье Лили не влезла бы даже на первом курсе. Каштановые с проседью волосы были собраны в тугой пучок, из которого даже смерть не выбила ни один волос. Рядом с ней, лицом в диван, лежал мистер Риддл, крупный, высокий мужчина. Казалось: проклятье поразило его в спину, в тот самый момент, когда он протянул руку к жене. В фигуре на полу Гарри узнал Тома Риддла-старшего. Его голова покоилась на туфле матери, а на лице застыло выражение бесконечного ужаса. Гарри перевел взгляд с перекошенного лица на улыбавшегося мальчика, все еще стоявшего в дверях. Гарри передернуло. — Ну как? — нетерпеливо спросил Том, словно ему было шесть лет, и он показывал не умерщвленных им же родственников, а рисунок. — Я понимаю, что это не самое сложное убийство, но ведь все мы с чего-то начинали. — Ты был крайне неосторожен, — ответил Гарри, пытаясь поддеть Тома. — Тебе сильно повезло, что Аврорам нужен был повод, чтобы забрать твоего дядю. Волдеморт фальшиво рассмеялся. — Повезло? Раньше никто мне такого не говорил, Поттер. Том подошел к жертвам поближе, нахмурился и, помолчав, протянул руку, чтобы пригладить волосы деда. На мгновение он смутился, совсем как ребенок, впервые заглянувший в лицо смерти и не желавший поверить тому, что увидел. — Знаешь, первое убийство не забывается, — прошептал он. — Никогда. — Что-то промелькнуло в его глазах, и Том посмотрел на Гарри с озорной улыбкой. — Тебе было всего одиннадцать лет! Каково это, Гарри? Видеть, как кожа человека горит от твоего прикосновения? Очнуться и осознать, что он мертв? — Том гнусаво рассмеялся. Этот звук напомнил Гарри Драко Малфоя, разве что в голосе Волдеморта была такая злоба, которая Драко даже не снилась. — Готов поспорить, той ночью ты спал как младенец. У Гарри мгновенно пересохло в горле. — Я не убивал Квиррела. Это ты убил его. Он был еще жив, когда я потерял сознание… — Да неужели? То есть, если я ударю кого-нибудь и уйду, оставив истекать кровью, это будет не убийство? — Это другое дело. — Почему же? — Квиррел пытался убить меня! — Значит, убийство в целях самозащиты – не убийство? Волдеморт усмехнулся. Поттер глубоко вздохнул. — Там, на кладбище ты сказал, что Квиррел умер, когда ты ушел из его тела… — «Когда», Гарри, а не «потому что». Я не могу убить умирающего человека, выйдя из его тела. Но ты так и не ответил на мой вопрос. Как ты спал, Гарри, в ту ночь? Как ты спал во все эти ночи в течение следующего года? Как ты спишь сейчас, Гарри? — Моя совесть чиста. — Неужели? — Волдеморт приподнял брови. — Не уверен, что Рабастан Лестрейндж думает так же. Гарри вздрогнул. Рабастан Лестрейндж, его больное место. Последний Пожиратель смерти. На шестой день после провала Кингсли на выборах Гарри нашел Лестрейнджа в Новой Зеландии, где тот спокойно жил, не поддерживая прежних связей. Новый министр так боялся потерять место, что взялся за переосмысление политики о сторонниках Темного Лорда. Он вернул "Поцелуй" как меру наказания, и Лестрейнджа сразу же приговорили к казни, без прямых доказательств и серьезного разбирательства. Гарри ненавидел Пожирателей Смерти, но еще больше он ненавидел "Поцелуй". Когда он отводил Рабастана в камеру, на секунду в голове мелькнула идея снять с него наручники и отпустить, но потом Гарри вспомнил. Лестрейндж. Фамилия решила все. Смерть Сириуса каждый раз вставала перед глазами, стоило только произнести ее. И потому Рабастан был виновен. Гарри не мог просто освободить Пожирателя Смерти. Но… "Поцелуй"? Гребаный "Поцелуй"? Три долгих дня Гарри раздумывал, стоит ли просто убить Рабастана. Конечно, кто-то, может, и предпочел бы "Поцелуй" смерти… Впрочем, он все равно слишком долго тянул – Лестрейнджа казнили. И с тех пор Гарри ненавидел себя за это. — Он был Пожирателем Смерти… Волдеморт кивнул и снова провел ладонью по волосам деда. — А они были магглами. — Это совсем другое. Том пожал плечами. — У тебя свои нормы, у меня свои. — Я действительно ничего не мог сделать. — Ты многое мог сделать. Ты – Гарри Поттер. Люди слушают тебя. Гарри застонал. — Куда ты клонишь? Том развел руками. — Не знаю. Это же твой эротический сон. Тебе нравится слышать от меня, что мы похожи? Гарри покачал головой. Его сон? Мерлин, нет. Но Том все еще был тут, верно? Гарри коснулся взглядом красного пятна на диване, а затем медленно дотронулся до подушки. Она была мокрой. Она на самом деле была мокрой. — Все это – реально? — Для тебя – нет. — А для тебя? — Часть меня. И она не может двинуться дальше. — Но я могу… — Ты можешь идти, куда пожелаешь. Я пригласил тебя, и ты сам решил прийти. — И я могу уйти? — Можешь. — Том открыто посмотрел на Гарри, и тот поверил ему. — Соберись. Пока ты спишь, тебе можно внушить что угодно. Ужасная мысль в ту же секунду поразила его. — Мы в моей голове или в твоей? Хоркрукс, часть Гарри, уничтожили, и, по идее, Том не мог проникнуть в его голову. Но ведь сейчас Гарри видел Тома перед собой. — Мы в моей голове, Поттер, — сообщил тот. — Я не смог бы попасть в твою, даже если бы захотел, а я не хочу. Ты сам пришел ко мне. — Но почему? Том рассмеялся, на удивление музыкально, невинным, мальчишеским смехом. — Потому что любишь меня, конечно. — Это не смешно. — Ты действительно думаешь, что я шучу? Гарри свирепо взглянул на него. Тот фыркнул. — Ну, может быть, немного. Тебе, конечно, лучше знать. Ты влюблен в меня. — Думаешь? — Я в этом уверен. — Том медленно обошел диван и встал так близко к Гарри, что тот почувствовал его дыхание. — А почему нет? Я – смерть, ненависть и зло. Я – все, чего ты так боишься, и все, к чему тебя тянет. Хочешь правды, Гарри? Я думаю, что тебе действительно нравится слушать, когда я говорю, что мы не такие уж и разные. — Драконье дерьмо… — пробормотал Гарри, осторожно отступая назад. — Неужели? — Том шагнул к нему и, наклонившись совсем близко, прошептал в самое ухо: — Я уже говорил тебе, что ты можешь быть где угодно. В другом времени, в другом месте, с женщинами. Ты мог бы сейчас находиться на гавайском пляже с вейлой, голышом любоваться закатом. Но ты здесь, смотришь на трупы вместе со мной. Все еще здесь… Гарри вздрогнул. — Все потому, что ты хочешь этого, так? Гарри знал, что должен сказать «нет». Конечно, он не хотел. Естественно, он вовсе не был влюблен в Тома. И, само собой, ему не было дела до шепота, звенящего на краю сознания: «Ты мог бы стать великим волшебником… Слизерин укажет тебе путь к величию». Конечно, он должен сказать «нет». Голова закружилась от вихря мыслей. — Скажи… — Том легко коснулся губами его шеи. — Просто скажи «нет». Гарри мрачно посмотрел на него. Еще три нежных поцелуя. — Скажи «нет»… Гарри покачал головой. Том рассмеялся. — Просто скажи «нет». Гарри вздохнул. — Не скажу. Единственный путь к отступлению был отрезан. Том знал правду. Гарри снились сны о юном Темном Лорде, после которых на простыне оставались влажные пятна. И он не мог никому рассказать об этом. Ни аврорам, ни Рону с Гермионой. Не мог пожаловаться психотерапевту и даже жене. Это было слишком ненормально. Но вопреки всему Гарри знал, что эти сны нужны ему. — Просто скажи «нет», — повторил Волдеморт, легко касаясь губами его скулы. — Не буду, — прошептал Гарри и застонал, когда Том прикусил мочку. Бледные руки обхватили его плечи, Волдеморт улыбнулся. — Просто скажи «нет». — Ни за что, — твердо ответил Гарри. — И что же ты тогда будешь делать? — усмехнулся Том. — Отправлю Джеймса к бабушке с дедушкой и запишусь к психотерапевту? — предположил Гарри. Том закатил глаза. — Ну это само собой. А сейчас? Гарри внимательно на него посмотрел. — Сколько тебе лет? По-настоящему? Том ухмыльнулся. — И шестнадцать, и семьдесят один, и девяносто пять… — Озорной огонек мелькнул в его глазах, но Гарри не отвел взгляда, даже когда Том скользнул ладонями по его груди, поясу и начал возиться с пуговицами на мантии. — Но, в основном, шестнадцать. — Прохладная рука скользнула под одежду, пальцы коснулись члена. Волдеморт мерзко рассмеялся. — Я так возбуждаю тебя. Это всего лишь сон, а значит, тут нечего стесняться. Еще один обыкновенный сон. Гарри не мог находиться в голове Тома, потому что тот исчез навсегда, и, даже если оставались где-то кусочки его души, они не могли причинить реального вреда. Обычный эротический кошмар. В любом случае, эти сны не означали, что Гарри что-то чувствовал к павшему Темному Лорду. И хотя они были до безумия реалистичны, Гарри не боялся – ведь сны никому не способны причинить вреда. Особенно такие приятные. — Пойдем наверх, — смущенно попросил Гарри. Том покачал головой. — Мы останемся здесь, — сказал он, кивнув в сторону пустого кресла. Судя по бокалу вина, стоявшего рядом, на этом месте сидел Том Риддл-старший. Гарри замер. — Или, если хочешь, можем спихнуть старика. Том оценивающе осмотрел диван, и Гарри с ужасом понял, что он серьезен. — Кресло сойдет, — выпалил он. — Что ж, тогда в кресло… Гарри был счастлив, когда часть души Волдеморта, находившаяся в нем, умерла. Словно вырвали ноющий зуб. И естественно, Гарри не скучал по боли и страху. Но желание постоянно трогать языком голую десну, солоноватую ранку, тоже было естественным. В детстве Дадли не один раз выбивал ему зубы. После этого челюсть иногда так сильно болела, что Гарри не мог заснуть, и на следующий день в школе замечали его состояние. Тогда он выдумывал небылицу, как потерял зуб, учителя звонили домой, и тете Петунии приходилось везти его к стоматологу, чтобы отвести от себя подозрения в жестоком обращении с ребенком. Стоматолог вылечивал то, что еще можно было спасти, и уверял, что скоро на месте выбитых зубов вырастут коренные. Еще он читал лекцию о том, что хулиганам нужно давать отпор, но Гарри обычно делал вид, что не понимает, о чем речь. Врач строго настрого запрещал ему облизывать место, где раньше торчал зуб, но Гарри всегда нарушал запрет. Тетя Петуния отвозила его обратно в школу, если занятия еще продолжались, и Гарри все уроки и перемены просиживал, зализывая ранку и смакуя медный привкус крови. Он очнулся от воспоминания, когда Том потянул с него штаны и, отбросив их в сторону, толкнул его в кресло. — Это твоя фантазия? — спросил Гарри. Том, позабыв снять ботинки, развел его колени, устраиваясь между. — Осквернение места преступления, я имею в виду. — Ты так возбужден, Поттер, — Том легонько погладил его член, и Гарри согласно застонал. — Верно подмечено. — Конечно. Волдеморт убрал руки и мягко поцеловал его правое бедро. — Хорошо, что сейчас в тебе нет высокомерия. Том не ответил, прикоснулся губами к коже рядом с членом, но, проигнорировав возбужденную плоть, поцеловал левое бедро. — Мерлин, чего ты ждешь? Волдеморт щелкнул языком. — Какой вы неблагодарный, мистер Поттер. По крайней мере, мог бы попросить по-человечески. Гарри покачал головой и потянулся погладить себя, но Том шлепнул его по ладони, не позволив прикоснуться к члену. — Я не собираюсь тебя просить, — заявил Гарри. Том поднял голову, посмотрел ему в глаза и улыбнулся. — Я не жду, что ты будешь умолять. Просто хочу, чтобы попросил правильно. Гарри уставился на него. Бледные пальцы погладили его бедра и легли рядом с членом, не касаясь его. Том ухмыльнулся и начал медленно массировать нежную кожу. — Вы уверены, мистер Поттер? — Он поцеловал колено. — У меня есть целая вечность, чтобы удовлетворить себя, а вот ты скоро проснешься. — У меня есть жена, которая будет счастлива… — Твоя жена – не я, — строго сказал Том и кончиком языка прикоснулся к обнаженной головке. Гарри мог поклясться, что в этот момент между ними что-то произошло. Магия. Какая-то короткая вспышка, мгновенная боль. — Твоя жена никогда не сможет сделать так. — Хорошо, — выплюнул он. — Том, пожалуйста, отсоси мне. — Нет, сбавь тон. Гарри едва ли не минуту всматривался в него и понял – другого выхода нет. Если он хочет кончить, придется играть по чужим правилам. — Пожалуйста, — снова проговорил он, настолько вежливо, насколько мог. — Отсоси мне. — С удовольствием. Губы Тома сомкнулись на члене, пропуская как можно глубже в глотку, но когда Том отодвинулся, Гарри зашипел от резкого контраста между горячим ртом и холодным воздухом. Несколько мгновений Том облизывал самый кончик, раздразнивая. А потом поднял голову, и Гарри едва не кончил, встретившись с ним взглядом. Он не скучал по Волдеморту. Мерлин, конечно, нет. Это же не Стокгольмский синдром, по крайней мере, так думал Гарри. Просто – проникнуть в разум Темного Лорда – что может быть притягательней? Даже если с точки зрения общественной морали это против правил. Гарри не хотел отказываться от ночного безумия, что случалось с ним раз в несколько месяцев. Оно помогало ему сохранить рассудок днем. Том погладил его яйца и снова пропустил член глубоко в горло, и Гарри не смог сдержаться. Тогда Том проглотил все до последней капли, не сказав ни слова. Гарри не успел коснуться его – Том наклонился и прижался к его губам своими, протолкнул в рот язык, заставив Гарри попробовать вкус собственной спермы. Затем невинно улыбнулся, отодвигаясь, и положил его руку на свой член. Гарри медленно погладил его, Том закрыл глаза, наслаждаясь прикосновениями, и Гарри поймал себя на мысли, что ему интересно, сколько раз Волдеморт занимался такими вещами раньше. — Ты имеешь в виду, с тобой? — спросил тот. По всей видимости, Гарри задал вопрос вслух. — С мужчинами, которые тебе в отцы годятся, — Гарри тут же пожалел, что спросил, но было уже поздно. Том обернулся через плечо на Риддла-старшего, вздрогнул и кончил на руку Гарри. Глядя на белесую жидкость, стекавшую по пальцам, Гарри спросил себя – неужели Волдеморта возбуждает мертвое тело отца? И тут же вышвырнул эту мысль из своего сознания. Том же ничуть не смутился. — Ты первый среди четверых. Или последний. Выбирай, что больше нравится, — Он прошипел что-то на серпентарго, но Гарри не стал напоминать, что больше не разговаривает на языке змей. — Ты, Бэркес, Гораций… — мечтательно вздохнул Волдеморт. — И четвертый, которого я на самом деле любил, но его имя пусть останется моей тайной, — Глаза Тома сверкнули, он прислушался и таинственно улыбнулся. — Возвращаешься, Гарри? Гарри не успел ответить. И открыл глаза. Весь мокрый, словно после болезни, он лежал на кровати, одеяло давно соскользнуло на ковер. В висках, напоминанием о сне, пульсировала боль. Надевая форму, Гарри думал о Рабастане Лестрейндже. Эта казнь состоялась так давно. С тех пор все изменилось. Пришел новый министр, принимались новые законы. Дементоры скрылись где-то на просторах России. Визг будильника стал тише. Гарри обычно просыпался и без него, заводил на всякий случай, чтобы точно не опоздать. Гарри отключил противный писк, надеясь, что не разбудил Джинни. Он ненавидел работать по субботам, но сегодня вместе с ним внеурочно выходил Рон. И это хорошо, потому что как раз сейчас Гарри не мог полностью себе доверять.