Обычный вечер в привычном баре. Знакомый бармен всегда готовый выслушать лучше любого психолога. Привычная размеренная жизнь. Новый год на носу. Об этом празднике, кстати, отдельно, хотелось бы сказать. И о зиме заодно. Эти две вещи в дуэте, выводили Ре из себя. Не, ну зима, холод и все дела — это понятно. Но Новый год? Всеми любимый праздник.
Дед мороз у порога и подарочки под нарядной елочкой. Как не любить такое? Непонятно. Ре не любил. Очень. Ему нравились дни рождения и просто веселые гулянки, но этот новогодний маразм он не понимал. Может дело в том, что в детстве Ре обнаружил, что пьяный дед мороз у его порога, это его переодетый отец? А подарок под подкосившейся елкой, это не желанная машинка на пульте управления, а барби в розовом платье, по ошибке, перепутанной в магазине?
по ошибке ли только
Нет, дело было не в этом. То, что тот «пенчушка» выдающий себя за деда мороза — его отец, он узнал еще в возрасте пяти лет, и уже привык к этому. Радостно изображал на лице: «Уиии и Уваууу». Пропускал покачивавшегося отца с бородой домой. Тот обнимал сына, поздравляя с наступающим, спрашивал каждогоднюю «фигню» насчет того как Ре себя вел и хорошим мальчиком ли он был. Заслужил ли подарок и наконец, наговорившись, скверно изображая другой голос, наливал выпить с праздничного стола и еще до ударов куранта, оказывался на полу.
Ре, в свою очередь, хорошим мальчиком не был. Тем более весь год. Максимум, денька три, и то за какое-то вознаграждение, в виде похода в кафе-мороженое, или небольшой новой игрушки. Ну не лежала у Нишикидо душа к послушанию и типу хороших мальчиков. Попа требовала приключений, и не могла усидеть на месте, не попав в какую-нибудь переделку и не заставив мать поседеть еще годика на три раньше. Отец в этом плане был проще.
Нет, за ремень не брался, бить ребенка было не в характере главы семьи, он просто покупал сыну куклу и заставлял шить на нее одежду. Странный метод воспитания, но он иногда помогал. Ре страдал, истыкав иголкой все пальцы и пытаясь «напялить» получившееся платьице на чертову куклу. Отец торжествовал, наблюдая за страданиями сына и откровенно смеясь, когда тот, скрипя зубами, тянул розовое платьице на безголовую пластмассовую тушку. Куда и как исчезала голова барышни никто, и заметить не успевал. Ну, тут главное тельце для примерок, остальное было не так важно. Хотя, Нишикидо старший уже подумывал, если сынуля принесет двойку в четверти, учить заплетать косички несчастной кукле, а тогда нужна будет и голова.
Кажется, Нишикидо-сан мечтал о девочке, вот что думали подруги его жены, заходящие к маме семейства на чай, и иногда наблюдавшие страдания несчастного мальчика. Ну, или глава семейства просто был скрытым садистом. Да, точно. А то в кого же Ре пошёл, этой стороной своей не очень доброй натуры. Конечно в папочку. В общем, в семейной коллекции, под стеклышком в гостиной, было много безголовых кукол в розовых платьицах, и самодельная табличка, гласящая: «Дизайн и воплощение столь стильных платьиц на куклах — Нишикидо Рё». Строкой ниже — «P.S Будущий дизайнер одежды» Надпись, увидев которую Ре готов был залезть в первый попавшийся люк, и зажить там жизнью канализационного бомжа, лишь бы не умирать постоянно от стыда.
Особенно, было «неуютно», когда к нему заходили друзья или приходили родственники. Маленький, проворный мальчик, как мог, не пускал людей в ту сторону их дома, но отец был умнее, и талантом сына желал поделиться со всеми. Матери жаловаться было «дохлым» номером. Она гладила по головке и только и делала, что повторяла — «Вот исправишь оценки, начнешь вести себя примерно, и все это прекратится. Я поговорю с отцом». Поговорит она, как же... Хотя может и поговорила бы, но оценки не исправлялись и еле дотягивали до тройки. А о поведении, оставалось, только содрогаясь молчать. Несчастная мать только и делала, что успевала купить краску и закрашивать седину, появляющуюся от очередной проделки сынули.
У Ре определенно было тяжелое детство, и он ненавидел кукол, а еще больше он ненавидел все розовое, особенно его трясло от розовых платьиц. Стоило его новой девушке, по неосторожности, надеть платье подобного цвета, она очень быстро разочаровывала Нишикидо, и превращалась в бывшую девушку. Которую он успешно забывал уже спустя пару дней, заводя себе новую пассию. Можно было, конечно, менять их постоянно и не заводить отношений. Но в отношениях были свои плюсы. И нет — не заботливо связанный шарф и приготовленная любимой девушкой еда, а постоянство. Не надо было куда-то идти, кого-то искать, просто позвонить, узнать у кого и вперед к подвигам и бесплатно.
Расставания Ре тоже угнетали. И дело не в литрах слез противоположного пола, и не в их истерических криках о том, какой Ре: ублюдок, козел, бабник, и вообще непонятно как его земля носит. Дело было во времени, которое надо было затрачивать на прослушивание всей этой истерии. И слова, которые приходилось тщательно подбирать, чтобы теперь уже бывшая девушка, пошла, искать новую любовь, а не пошла на мост с бутылкой спиртного, прыгать.
Подбирать нужные слова у него всегда получалось. Изобразить грустную, страдающую не меньше самой девушки мордочку, тоже. С этим проблем не возникало, но время уходило белке под пушистый хвост, а за это время он уже мог бы выпить и опьянеть, и возможно найти новый объект для пылкой ночи. Или вот, как сейчас, просто пообщаться с хорошим человеком, весело вытирающим очередную рюмку.
Темой сегодняшнего разговора был, все тот же, предстоящий Новый год. Друг — бармен собирался провести его в кругу семьи, ёлочки, мишуры и подарков. «Как убого» — думал Ре, слушая его и отпивая пенного пива, ловко слизывая любимую пену с губ.
У Нишикидо все в этом плане было намного проще. Купить бухло, заказать пиццу, заварить рамен и смотреть «Молчание ягнят». О да, самый, что ни есть новогодний фильм. Причем смотреть его с диким смехом, будто не мрачный триллер глядит, а пародию на «Сумерки», как его там, ах да — «Вампирский засос».
Ну, что тут скажешь, не любил он этого. Конечно, он мог бы приготовить что-нибудь вкусненькое, ведь готовил он неплохо. Но ради этого надо было идти в магазин за продуктами, а там сейчас был затор как в пробках. Люди закупались так, словно не к празднику готовились, а запасались в бункер. В общем, все было решено. Просто и по-холостяцки домашнему, в стиле Рё.
Ещё немного поговорив о тяготах жизни и о нелегкой доли своей несчастной сущности в ней, Нишикидо собрался и пошёл домой. На прощанье, кинув орешком в елку у входа, и оторвав мишуру у двери. Мол, мешает, хреновина какая-то. Никто, ничего ему за это не говорил. То ли привыкли уже, частый был клиент. То ли, думали к психу лучше не лезть. Психику поберечь себе дороже.
Неважно, главное никаких претензий и Нишикидо уже, немного даже, доволен. Доволен ровно до того момента, как оказывается на улице. На улице снег. Чертовы людишки бегут кто куда, со своими пестрыми пакетами и коробками. Нет, против людей Нишикидо почти ничего не имел. Но в Новый год... Таких разодетых, расфуфыренных, в этих тупых пародиях на Санту, с улыбками до ушей и подарками в руках, они его раздражали.
Да не завидовал он им!! Просто все эти люди.. Ну, во-первых, были идиотами. Во-вторых, верили в фигню и ладно бы, верьте, так они еще других в эту чушь верить заставляли. Хорошо, что сам Ре в былое время не малому количеству народа в своем окружении, на эту хреновину глаза раскрыл. Они, конечно, рыдали и бились чуть ли не в конвульсиях от услышанного. Но результат был замечательный. Наконец они увидели истину. Лично Ре был собой очень доволен.
Так, ладно, вернемся к нашим созданиям земным, самым, что ни на есть разумным. В-третьих, из-за этого потока людей спешащих за чертовыми подарками, пробок становилось в разы больше, в метро столпотворение достигало даже уже не подобно килькам в бочке, а шпротам в консерве. В автобусе дела обстояли не лучше, плюс еще эти комментарии некоторых недовольных лиц — «Осторожно молодой человек, не видите разве, у меня в руках хрупкие вещи». Хрупкие вещи? Это та коробка забитая конфетами у нее хрупкая вещь что ли? Нишикидо в таких случаях был краток или давил, прижимаясь «нечаянно» «ненароком» сильнее.
А на днях, вообще, сжигая взглядом некую здоровенькую дамочку с коробкой конфет, кинул ей что-то вроде — «Во рту, все равно весь ваш подарок превратится в фарш для желудка и с вашим весом, мадам, не конфеты дарить надо, а морковку, хоть полезно и вы, как пример против конфет, живой еще выступите». Обычно от подобных комментариев недоумевали все, а кто-то даже поддерживал – «Да-да и, правда, же!». В общем, против Ре, лишь однажды пошла одна крайне недовольная его ответом бабуся и успела заехать тому тростью по попе. Странно, что именно по попе, конечно, может бабуля того... Намекала. Старая шалунья. Брр... Ре от одних воспоминаний, об этой пожилой женщине, покрывался гусиной кожей.
Теперь вот он плюс ко всему, забыл дома шапку, так что дело еще больше усложнялось. А скорее попасть домой хотелось просто до скрежета зубов. Так что Ре несся на таран, снося все и вся. Игнорировал недовольные взгляды, чертовы снежинки, лезущие в глаза, холод — задувающий за шиворот. В общем, игнорируя все и вся, он шел героическим быстрым шагом к своей цели. Как вдруг пришлось сделать остановку. На попу. На холодный, замерзший асфальт. Со смачным таким шлепком, кажись до синяка. Черт.
Столкновение было неожиданным и резким. Над головой полетели мандаринки, которых между прочим Ре тоже не любил. Когда чертовы фрукты, наконец, растворились в воздухе и перед глазами начало проясняться, он понял что сидит на земле, а напротив него кто-то копошится и извиняется. Подняв голову на виновника аварии, и в первую очередь сразу оценив торчащую из-под его куртки, розовую майку, автоматически нахмурившись. Поднял взгляд на лицо виновника и обомлел. То что, это именно он сам шел на таран, отплевываясь от ненавистных снежинок и не замечая ничего вокруг, он считал нормальным. Он был точно уверен, виноват оппонент напротив, но никак не он. Тем временем в голове все еще приходящего в себя Ре; пялящегося на человека напротив, появилась первая мысль:
— «Какого пола это создание?»
Вторая мысль была, — «Это парень?!» То ли спрашивая сам себя, то ли подтверждая очевидное.
Третей мыслью было троеточие и громко каркнувшая, пролетающая над головой — ворона.
Парень напротив него, суетясь второпях, собирал, по-видимому, рассыпавшиеся при столкновении свои вещи и все время поглядывал в сторону остановки.
Наконец поняв, что сидит на земле, Ре, хотел нагрубить и спросить, в каком месте находятся глаза, налетевшего на него человека. Не просрал ли он их где? Но сейчас почему-то и слова не мог вымолвить. Просто сидел, выпучив, глаза и глупо, смотрел на извиняющегося, ну очень симпатичного парня напротив. Пока Ре пытался восстановить поток разумных мыслей и вернуть свой голос, парень сгреб, все рассыпанные вещи в пакет и быстро, глянув Ре в глаза. Заставляя последнего пережить еще один небольшой заряд тока по телу. Снова извинился и побежал в сторону остановки, к которой подъехал, по-видимому, нужный автобус.
Ре лишь поняв, что парень сейчас исчезнет, соскочил, вставая, подобрался весь и глянул ему в след, оценивая и ненароком думая, — «Мммм... А он и спереди, и сзади на мордочку, ничего». Облизнулся. Парень, тем временем, укатил восвояси успев таки заскочить в отъезжающий автобус. Поняв, что цель потеряна Ре грустно вздохнул. Ну, не бежать же ему было за ним?
Тут вдруг Нишикидо заметил на земле бумажник. Поднял. Заглянул вовнутрь и улыбнулся. Бумажник принадлежал убежавшему парню. Ре определенно фартило. Внутри были не только его деньги... Тут Ре даже немного обеспокоился за совершенно незнакомого парня, надеясь, что у того хоть мелочь-то найдется в карманах за проезд заплатить. Дальше были всевозможные карточки, студенческий билет, водительские права с его фото. Права его особенно заинтересовали, ведь они были с небольшой фотографией. Даже на фотографиях для документов, парень выглядел просто потрясающе. «Какой фотогеничный» — ставя очередную галочку, подумал Ре.
Его начал пробирать холод. Он и забыл, что стоит на улице.
Удивительно. Аккуратно положил бумажник в рюкзак и скорее направился домой. Хотелось рассмотреть и прочитать все более тщательно. Кто он? Как зовут? Где он живет? Дальше мысли бежали с такой скоростью, что обгоняли даже не один, а сразу два паровоза. Причем пол юноши его совсем не волновал, впервые в жизни. Видать сказалась так и детская травма с пальтишками на Нишикидовской психике, и потянуло его на симпатичные штанишки, со всем там имеющимся добром.
Наконец-то дойдя до своей квартиры, и громко хлопнув входной дверью, на ходу разувшись, и сняв куртку, Ре, сжимая в руках рюкзак, плюхнулся на первую горизонтальную поверхность. На диван. Осторожно вытащил чужой бумажник, и поспешил скорее провести доскональное изучение, начал мысленно писать досье на так удачно встретившийся ему объект. То, что парень наверно и подумать не мог о такой участи в мыслях другого парня, причем незнакомого, Ре не волновало. Он его заинтересовал. Да это блин, может любовь с первого взгляда? С ориентацией позже разберёмся. Пфф... подумаешь, делов-то. Вместе выпить до нужной кондиции «узнать заодно от чего того сносит» в процессе немного «для начала» покувыркаться. А на утро обнаружить, осознать, — «Опля, а я оказывается не натурал» и все довольны. Ре его бы утешил, мол — «я тоже, друг, оказывается того, но ничего. Иди сюда, дай поцелую». Ну а потом обычная порно «лаф-стори». Как и говорилось ранее. Нишикидо был не из тех, кто заморачивался, и мысли его бежали быстрее скоростного синкансена.
После досконального изучения и получасового рассматривался фотографии парня, а также непотребных действий в туалете, все на ту же несчастную фотографию. Он уже предвкушал, как позвонит ему. Довольный он, лег спать. Как хорошо, что в бумажнике и номерок имелся. Хозяин бумажника все предусмотрел в случае утери, а это «за вознаграждение» под номером, как-то по особенному грело душу кансайского;
о боже вот открытие-то — Извращенца!
Во сне, этот новоявленный «извращуга» повышал свой рейтинг не часами даже, а ежесекундными темпами. Хлюпаньями. Жаром. Скоростью слияния. Скоростью все нового захода. Короче к утру его постель напоминала... да чего таить, вся комната больше напоминала баню или сауну, в которой жарко спаривалась стая кроликов. Стая бешеных кроликов, ну или хомяков, ну тут уже кому, что больше нравиться.
А стояк, гордо говорил о своей боевой готовности и даже оповещал, что готов обороняться против сотни таких же бравых солдат. Стоял, как истинный патриот и ждал разрядки после столь тяжких боев в своей фантазии. Взяв знакомую фотографию со стола. Ре, как гусеница прополз в ванну и снова, около двух часов, занимался там непотребным, издавая гортанные не сдерживаемые звуки, и завывая порой подобно моржу заметившего самочку (
в нашем случае, о божечки - самца)ну и заставляя краснеть свою соседку, подслушивающую его через стену, приложив стакан к стене.
Ну, а что еще оставалось делать бедной женщине по ту сторону стены? Не сзади, не спереди мордочкой она не вышла, везде было по нолям. Мужики на неё даже не дрочили, вот и приходилось самой справляться под чужие вскрики, доносящиеся с квартиры ее симпатичного, наглого соседа. Женщина вообще была отчаянная по природе и считала, раз осел не идет, значит надо пойти к нему и тащить самой. Короче коварная женщина замышляла жесткое изнасилование. Замышлять-то, конечно, замышляла, даже план уже придумала, раз пятьсот, за время их семилетнего соседства. Но воплотить все в жизнь, пока стеснялась. Ох уж эта природная воспитанность, всему она виной.
Ладно, вернемся к нашему скоростному скакуну. Обскакав каждый периметр, своей ванны и немало забрызгав, по несколько раз реально изнасилованную фотографию, Ре наконец-то показался, из ванной и преспокойно насвистывая, под нос что-то типо: «Айс беби Айс» налил себе кофе.
Пора было звонить. Услышать голос этого очарования еще раз, а то тогда, от увиденного у него даже уши заложило, а ведь тот еще был даже не голый. Работали тогда только глаза-оценщики.
Звали парня — Томохиса. У него даже имя было особенное. Ямашита Томохиса. Ре уже представлял как, просыпаясь, будет будить его, называя просто — Томо, или там еще как. От этих фантазий снова шел, пар из ушей и в штанах, становилось тесно. Сделав основное упражнение для беременных — глубоко вдохнув и выдохнув. Таким образом, успокаивая своего «игривого мамонтёнка», он взялся за телефон. Быстро набрал, уже заученный номер, и стал дожидаться ответа.
Гудки не радовали, а «оставьте свое сообщение» — по итогу, вообще расстроило.
Набрав номер, еще пару раз и, услышав одно - и - тоже, оставил сообщение. Продиктовал адрес, мол «приходи забирать свой бумажник у меня, я тот с кем ты столкнулся у остановки». Конечно, просто забрать у себя бумажник, даже не познакомившись и не отблагодарив свою светлость, он ему позволять, не собирался. Вознаграждение, нежно грело его извращенную душу и он, конечно, не собирался пускать все на самотек. Теперь осталось только подождать. В бумажнике много важных хозяину вещиц, вряд ли он проигнорирует новость о том, что ее нашли.
Однако время шло, а парень так и не перезванивал. Вот и «не проигнорирует» называется. Ре уже начал даже думать, что тот ему привиделся. «Бар. Зима. Столкновение. Мандарины полетели, и здравствуй глюк моей скрытой, даже от меня, самой ранее — мечты. Ну а что... Нет, стоп, а на фотке тогда кто? Все еще глюк на меня смотрит?» — в день по несколько раз, завершались подобно, мысли кансайца. Взяв в руки упомянутую фотографию, он тер по ней, как по лампе с «Джином». Однако «Джина» красавчика не появилось. Глюк не испарялся. Все хорошо, он был реальный. Да хорошо, что он конечно реальный. Но то, что он не отзывается на позывные и никак не шел в шаловливые ручки Нишикидо. Это было — печальненько.
Наступил нелюбимый Ре — Новый год. Соседи над головой кансайца, этажом выше, уже все виды чечеток отбили. И как только потолок еще выдержал, Ре сам не понимал, хотя если приглядеться, можно было легко заметить свежие трещины. Каждый раз, слушая очередную хип-хоп вечеринку тётушек и дядюшек в размере, он, злобно поднимая голову, думал — «Чертовы слоны бухие, еще же даже куранты не пробили, а их уже можно грузить». Не лучшей была ситуация и на улице.
Местные алкоголики и не местные, с соседних дворов, уже по шестому кругу пели про замерзшую ёлочку, и что ее пора скорее нести домой. Идиоты, хоть спели бы чего лучшего. Вокальные-то данные вроде у некоторых из ребят были, но песня, выговаривание слов — хромало. Сказывался эффект волшебной бутылочки с градусом выпитый товарищами ранее. Пластиковые окна, типа звуконепроницаемые, не фига не помогали. И даже телевизор с поющими джонисами на «Кандауне», не заглушал.
Почему Ре не смотрел «Молчание ягнят»? А смотрел на этих, в телевизоре, вечно странно-разодетых ребят, иногда очень странно голосящих? Да просто фильм он этот, на Новый год приготовил, а не до. К тому же, говоря о соседях, его уже несколько часов настораживало это шарканье и скрипение за стеной справа. Будто там уже около шести часов кто-то когти, об стенку точит и при этом прыгает на фольге. Да, соседка с той стороны всегда казалась ему чудаковатой. Вот и убедился, не зря. Ну или она держала дома домашнего тигра с очень чешущимися когтями, давно его не кормила и он кажется, почуял запах соседской пиццы. Отогнав подальше тревожные мысли, уверенный, что до него не соседка, не ее питомец не доберется. Стены бетонные. Скорее когти переломают. Он успокоился, вроде.
В общем, Новый год наступал соответственно, как он и ненавидел. Шумно и глюкнуто-пьяно. Приходилось, забаррикадировавшись дома, от этих праздничных зомби, клевать пиццу, запивать ее пивом и смотреть Новогоднее шоу. Постоянно подмечая, что стилистов данного агентства, этих джонисов, он бы на костре сжег. Ужас, ну хоть над чем поржать было. Что он и делал.
Вдруг, ребята на экране допели очередную песенку, собрались вместе в одну толкучку и начали отчитывать секунды. Вот и оно. Ре сразу поднял приготовленный заранее, бокал шампанского. Один.… Два... Стук — Тук- тук.
Ээ? Такого Ре не ожидал, прям в последние секунды этого года. И кого, в такой момент только принесло? Не уж то пьяный друган, какой приперся, или притащили? Ну ладно. Положил, бокал и, пошёл открывать.
Открывал с осторожностью, чтобы ничего на него не прилетело или кто — не налетел. Никто не свалился и не прилетел. И, о чудеса! Там стоят — Он! С пакетиком в руках, запыхавшийся, как после бега. Долгожданный подарочек сам к нему пришел. Только Рё было подумал — «чудеса», как тут вдруг за спиной, в телевизоре, еще и «С Новым годом» прокричали. И в этот момент Ре отчетливо понял, этот год точно будет особенным. Отошел от двери, пропуская гостя. Тот, смущено молвил:
— С Новым годом. Извини, что так не вовремя заявился, — «Какое еще не вовремя, красавчик? Самое оно!», — думал на это Ре.
— Спасибо, тебя тоже. С Наступившим! И все ты вовремя я все равно этот праздник не жалую. А тут ты, за бумажником, заодно может, составишь компанию? — наливая и протягивая парню бокал с шампанским, демонстративно поднимаю свой, — Выпьем?
Минутное удивление проносится в глазах напротив, но сменяется на согласие.
— За, встречу? — как бы спрашивая, не отводя от Ре глаз. «Это точно судьба! Он просто чудо!» — тем временем в кансайской головушке.
— За встречу! — восторженно и уверенно, чокаясь бокалами.
А дальше совсем забыв о бумажнике, следственно и о цели своего визита, Томо совсем расслабился. Парни начали болтать на разные темы. Во время общения Ре поставил еще пару галочек в своей голове, в строке — «Он еще и очень интересный человек», «Ох, я счастливчик». Потом оказалось, что у Ямашиты в пакете виски и еще шампанское, которое он нес соответственно домой, но не донес. Спасибо Ре за это.
Да он знает, он прекрасен.
После, еще пару бокалов, потом еще стаканов; так, как бокалы они потеряли. Парней потянуло танцевать. Да, топали они похлеще вымерших мамонтов. Хорошо, соседи снизу были уже давно пьяные и спали крепче, чем под снотворным. Но, все равно парочке было мало, полетели мысли в раж, а сознание — в кураж. Душа требовала песен и еще более активных тело-движений. Объединив это, парни получили уникальный дуэт и близко не попадающий по нотам. Да, мужики за окном пели лучше, но кого это останавливало? Было уже слишком весело, жарко и кончилась закуска. Зато остались пустые бутылки. И идея поиграть, напрашивалась сама собой.
— В бутылочку! — крикнул хозяин квартиры, пытаясь поднять ту самую бутылочку, с пола. К сожалению, бутылки все размножались, и он не знал за какую схватиться. Дело усложнялось. Но Нишикидо не был бы кансайцем по крови, если бы сдался. Вот и сейчас, бутылка все же была захвачена в плен и ждала своего часа.
— Мы в нее не влезем, не выдумывай... — тем временем подал голос, знатно пьяный гость, оценив габариты бутылочки.
— Конечно, не влезем, мы же не «Джины». Я игру имел в виду, — попытался прояснить ситуацию Рё.
— Нее Джин, в нее тоже не влезет. Даже совсем никакой, все равно не влезет. Даже по частям. А сыграть — это можно, — умно вынес Томохиса, развалившись на чужом диване.
На это заявление, Ре не совсем, поняв своего гостя и тем, более не понимая, о каком вообще Джине шла речь, крутанул бутылочку. Бутылочка показала на него самого.
— Чудеса, — заметил Томо, почесывая затылок.
— Не иначе, — согласился Ре, очерчивая глазами линию губ своего гостя.
Пьяно, еще пару раз пытаясь сфокусировать взгляд на Ре, Томо бросил эту задумку. Припер щеку рукой, прикрыл глаза и вынес свой приговор:
— Простонать алфавит!
Ре опешил. Нет, он, конечно, всякое ожидал, но... Но стонать алфавит?! «А мой милый гость не так-то уж и прост» — заключил для себя Нишикидо.
— Хорошо, — и понеслось. Оттого, что Томо услышал, у него даже глаза раскрылись. И стало как-то странно жарко. Везде. И... тесно? Он даже разделся, но лишь до майки, считая, что снимать брюки в чужом доме это дурной тон, тем более, когда человек стонет алфавит. На букве «М», которую Ре особенно затянул, Томо уже не выдержал и остановил, ухмыляющегося и делающего вид «А я что, я ничего» — знакомого, закрыв его рот ладонью.
— Все, я понял. Молодец. Ладно, я, пожалуй, пойду, засиделся, — подал голос гость, чуть не упав, пытаясь обратно натянуть футболку поверх майки.
Уловив, что гость собирается улизнуть. Кансаец подобрался и рванул... Ну как рванул? Скорее проковылял, на диван, «нечаянно» при этом толкнув на него, и, не совсем крепко стоящего на ногах гостя.
— Останься, у меня и одеяло и подушка найдется. Ты же и двух шагов не пройдешь в своем состоянии, — попытался остановить культурно, для начала его, Ре.
— Если долго мучится, что-нибудь получится, — изрек, уже измученный футболкой Томохиса. Та никак не желала, лезть на него обратно и Ямашита героически сдался, смирившись.
— Не в твоем случае, — хлопая по спине несчастного.
Смирившись с судьбой и с данной реальностью, Ямашита откинулся на спинку дивана и снова прикрыл глаза. А вот Ре не дремлет, размышляя полу уплывающим сознанием «Так, чего, чего, чего, мне дальше-то делать?» «Наплевать на все и залезть на него? Молясь, чтобы он не убил за это, шарахнув напоследок бутылкой по голове. Или лучше напоить ещё и… стать трупом, только когда он очнется. До этого времени, я бы уже мог бы сбежать заграницу. Хм... не, это тоже не выход» Голова кансайца разрывалась от предложений его же мозга, а тело покрывалось капельками пота от подачи чертовой фантазии. Он уже даже было потянул свою шаловливую ручку к гостю, пытаясь положить ее тому на бедро. Оттянул. Хоть тот и пьян, но вряд ли не сообразить, что это значит. Почесал затылок, снова. Снова посмотрел на свою «жертву». Жертва уже, кажется, даже, храпела.
«Аа, была, не была!» — плюнул на всё Ре и быстро сократив расстояние, приложился своими губами к чужим. Реакция партнера не заставила себя долго ждать. Оторвав за плечи, уже присосавшегося подобно пиявке Ре, от своих губ. Широко раскрыв глаза и, кажется, напрочь протрезвев, Томо сначала просто смотрел немного удивленно. Потом улыбнулся. Как-то недобро так улыбнулся Ре даже холодным, потом прошибло. «Я труп» — подумал Нишикидо. «Гы- гы» — подумал Ямашита.
А дальше случилось то, что Ре точно не ожидал. Кансаец был завален на диван и прижат сильным, в меру накаченным телом, источника своих фантазий. Язык гостя уже успел залезть в его рот и теперь разгуливал там, как у себя дома. Нишикидо охеревал, очень медленно приходя в себя. Тем временем Томо времени попусту не терял, уже успел раздеть хозяина квартиры и сам оголиться. Когда Ре, наконец, закончил перезагрузку своего мозга и вернулся в реал. Даже не вернулся, а приперся в реал. Некие пальцы уже сжимали его «абрикосики» и совершали там странные действия, заставляя немного содрогаться от непривычки. «Это полный абзац» — выдал не дельную инфу мозг Нишикидо. «Ммммм...» — протянуло тем временем в сознании разгоряченного гостя.
Дальше было что-то совсем необъяснимое. Ре только и успевал, что стонать и выгибаться. Нет, было конечно зашибенно. Но…. Но как так получилось? Когда он успел всё, это так быстро провернуть? Неужто коварный план давно уже зрел в мозге пухлогубого? Хрен его теперь разберешь. Возможно, однажды Томо приоткроет занавесу этой тайны и расскажет — «Как он оказался таким резво-шустрым, быстрым и продуманным?» А сейчас точно не до этого, парень разошелся не на шутку и те кролики, что спаривались в этой комнате ранее, просто нервно курят в сторонке, по сравнению с Ямашитой.
Жара аааааа...х... Кто-нибудь, может, откроете окно?
* * *
Событиями ранее. Как-то в баре.
— Что? Чудеса? Ты совсем спятил со своими бокалами... — криво ухмыляясь и прикончив очередной бокал пива, то ли спрашивая, то ли отвечая, протянул Ре, знакомому бармену.
— Что, совсем не веришь в чудо? — спокойно потирая свои рюмки, вопросом на вопрос, уточнил бармен.
— С хера ли? Я же не пятилетний сопливый мальчишка, все ожидающий своей машинки под елкой, а получающий барби в розовых платьицах, — с примером не из легкого детства, непроизвольно вздрагивая от воспоминаний, и снова отхлебывая из бокала пивка, ответил кансаец.
— У, как все запущено. Ничего, найдется и на тебя такое чудо, что заставить тебя поверить в ... — рассекая воздух круговыми движениями, а-ля маг, — ...волшебство.
— Ага... Оно уже у меня в руках... — потрясывая полу - осушенным бокалом, — ….. и требует добавки к своему волшебству.
Игнорируя бред бармена о волшебстве, чудесах и Санте летающего в Новогоднюю ночь и разбрасывающего подарки в камины «
идиот, нашел, куда их бросать, ясно теперь, почему не один ребенок его так и не получает. С пылу, с жару подарок видать не остается цельным, так если только, пепел с весточкой о том, что якобы был, где-то там наскрести получится, если дооолго мучиться» Ре осушает еще парочку бокалов и выдвигается домой.
За его спиной, в темном углу бара, все это время сидит одинокий молодой человек. Он слышит весь разговор от начала и до конца. Немного ухмыляется, поправляет розовую майку, надевает куртку, специально не застегивая ее до конца и расплатившись, за так и не допитое пиво, выходит следом за Нишикидо.
Так в жизни порой и случаются чудеса. Ну, по крайней мере, в жизни одного кансайца, они случились именно так.
* * *
Во второй совместный Новый год.
Томо с трудом напополам, наконец, развернул свой подарок. Смахнул пот со лба и вытащил со дна упаковки... Футболку?
— Эмм... и зачем надо было заворачивать, это в триста слоев?
Ре тем временем, уже успевший съесть все салаты и доедающий последнюю ложку «оливье» за просмотром отличного фильма: «мучения любимого Томохисы»; дожевал и, улыбнувшись а-ля тридцать два, указал на надпись на футболке в руках Ямашиты.
— Ради столь красивой надписи, стоило, — улыбаясь еще шире, хотя вроде, куда уж там шире.
Ямашита тоже прочитал, не замеченную ранее, надпись и, изогнув бровь, посмотрел на кансайца. Как-то так недобро посмотрел, задница Ре отчетливо почувствовала эта в прошлые разы, так что была готова к обороне.
Надпись же гласила, на английском: «Абрикосик любит персики. Персик любит абрикосики. Ну, а слоник любит обоих, хотя большее предпочтение отдает все же персику. Так, что будь моим персиком, вкусным фруктиком вечно!». Мда ….. от цепочки непонятного откровения, и от перевода подобного чуда у Томо даже голова разболелась. Садист чертов, то ли женится, предлагал, таким образом, то ли всегда быть снизу.
— И, что это значит? — решился уточнить Ямашита, потирая виски.
— Не знаю, я же в английском не шарю. Мне просто шрифт надписи понравился, — типа, намекая на свою неосведомленность и мило хлопая ресницами, при этом, не переставая ехидно улыбаться, преспокойно ответил Ре.
Томо же на такой ответ только помахал головой, перестал тереть виски, и отложил «дорогой» подарок. Свой ответ решил не озвучивать, а продемонстрировать. Наглядно. На одном смуглом абрикосике, забив и на куранты, и на пьяные крики поздравлений с улицы, заполняя своими дуэтными звуками пространство вокруг, и в очередной раз от жара, да чего уж там — пара, заставляя запотевать все окна квартиры. Ненароком доводя до оргазма и извращенную соседку через стену, заканчивающую писать свою слэшную книгу, о своих любимых соседях под названием — «Пятьдесят степеней возбуждения».
