Три

Стопроцентное зрение ни капельки не помогает ориентироваться в пространстве, искусно заваленном вещами и спящими где попало друзьями. Обычно, со всем этим проблем не было, как, впрочем, и с крепким сном, но сейчас Намджуна душил сушняк. Погуляли на славу, да. Обычная ночная вылазка на кухню за водой превратилась в настоящее испытание с совсем не зазывающим названием "выживи, но при этом не расхерачь квартиру". Это был первый раз, когда они устраивали "культурные посиделки с выпивкой" в квартире у Юнги. Это был вообще первый раз, когда Намджун находился в квартире Юнги. Он откровенно ужасно ориентировался в, кажется, совсем маленьком помещении, а поэтому два раза зашел в туалет, один — в спальню и миллион раз обматерил всех и вся за отбитые пальцы на ногах. Хотя, если подумать, то страдает не только он, ведь кому-то спящему на полу Намджун наступил на живот. Намджун находит хозяйку квартиры, сидящей на подоконнике. Окно открыто настежь, а она курит, медленно вдыхая и выдыхая сизый дым. На улице горели желтым светом фонари, но в помещении было почти темно. Ее силуэт казался каким-то чересчур красивым и личным. Намджун как-то выпадает из реальности ровно до тех пор, пока Юнги не смотрит на него слегка прищуренными глазами и говорит: — Ты мне чуть полквартиры не разломал. — Ты бы осторожнее, второй этаж, как-никак, — он все-таки доходит до графина со спасительно-прохладной жидкостью. На его слегка прикрытую заботу девушка негромко фыркает и отворачивается к окну. Намджуну не нравится, когда девушки курят. Юнги вообще была странной, и в этом Намджун убеждался с каждым разом все сильнее. Ее поведение нельзя было предугадать, сколько бы Намджун не пытался и как сильно бы не старался. Единственным, в чем он на сто процентов уверен, было то, что она в который раз съязвит, а Намджун в ответ скажет ей, что нельзя быть серьезным с человеком, который мило шепелявит. Юнги была слишком дерзкой, но в то же время слишком спокойной и отдаленной. Как Тихий океан. Неудачное сравнение, но что-то все-таки есть. Возможно. Все это дико не нравилось, ведь девушки должны быть мягкими и покладистыми. Кажется, сидеть на подоконниках было каким-то хобби или личным ритуалом Юнги. Намджуну почему-то становится интересно: — О чем думаешь? — Ты не поймешь. — Все в жизни бывает. Но Юнги мотает головой в разные стороны, её каштановые волосы чуть ниже плеч растрепываются, и она смешно смахивает их с лица. Выглядит как-то по-детски, и это совсем не сочетается с ее возрастом, когда человек должен становиться взрослым. И все же, это был один из тех редких случаев, когда Юнги была по-настоящему милой. Она ничего не делала, но все же умудрялась разбивать все выстроенные идеалы девушки в голове Намджуна, а поэтому чертовски раздражала. И когда он в очередной раз придет на кухню, мучающийся от сушняка, Юнги все так же будет сидеть на подоконнике. — Это ты, — тихий голос слишком неожиданно звучит в темной кухне. Намджун почти давится холодной водой и совсем ничего не понимает. — Что? Она вздыхает и делает глоток какого-то пива из темно-зеленой стеклянной бутылки. — Ты как-то спрашивал, о чем я думаю. Сначала Намджун как всегда тупит, но потом одна слишком навязчивая мысль сильно стучит в голове. Он подходит и становится напротив её, а она не обращает на это никакого внимания и смотрит своими темно-карими глазами вообще в какую-то другую вселенную. Намджун целует её мягкие губы с горьким привкусом сигарет и алкоголя. А после того, когда ему отвечают, совсем забывается. Намджуну нравится Юнги.