Лишний

Эйс вновь чувствует себя лишним. Вновь, глядя на то, как Луффи и Сабо хохочут, просматривая что-то в отобранной у кого-то из бандитов газете, думает, что им не особо будет интересно посмотреть на зверя, который попался в их ловушку. Эйс стоит на пороге, переминаясь с ноги на ногу, смотрит на вздрагивающие от смеха плечи братьев, а затем, испытывая раздражение и непонятную обиду, разворачивается и выходит из комнаты. Эйс абсолютно уверен, что ни Луффи, ни Сабо не заметили его ухода. Эйс чувствует себя чужим, когда наблюдает за тем, как Гарп, громоподобно смеясь над рассказами возмущенной Дадан о его внуках, треплет ангельски улыбающегося Луффи по голове. Когда они – Гарп, Луффи и Эйс – остаются втроем, и дед, показывая Луффи как правильно разжигать костер, негромко что-то рассказывает внуку, Эйс чувствует себя очень неуютно, словно подглядывает за чем-то, что ему не следует видеть. Словно лезет в чужую жизнь, слушает разговоры, которые не касаются, поэтому, когда Гарп подзывает его к себе, Эйс поднимается и, не говоря ни слова, уходит в дом. Эйсу кажется, что никто особо не волнуется, почему он вдруг ушел. Все давно привыкли к его характеру. Эйс чувствует себя наказанием для всех, в особенности для горных бандитов, когда Дадан, в тысячный раз ругает их с Луффи за следы грязи от ботинок на единственном целом в доме ковре. Луффи недовольно морщится, спорит с Дадан, а у Эйса даже желания нет нагрубить бандитке или дать подзатыльник Луффи, чтобы он угомонился. Мальчики обещают, что больше такого не повторится. Дадан сверяет их мрачным взглядом, кивает и уходит. Эйс уверен в том, что его обещание не услышал никто. Почему лишним чувствует себя не только он, Эйс, но и Сабо? Сабо, у которого, в отличие от Луффи и Эйса, есть мать и отец, дом, состояние в несколько миллионов белли? Сабо не Эйс, которого ненавидят только за то, что он появился на свет. Сабо не Эйс, который до сих пор расплачивается за грехи отца, которого он никогда не видел и не знал, но ненавидел всем сердцем. Сабо не Эйс, который относится с подозрением к людям, которые улыбаются ему, угощают сладостями, как Макино, а Эйс, словно забитый людьми зверь, боится лишний раз ответить на ласку и в очередной раз получить вместо обещанного угощения сильный подзатыльник или тычок в грудь, или обидное слово и прозвище, на которое он скоро начнет откликаться. Но нет же. Сабо, нервно теребя край плаща, в тысячный раз, со слезами на глазах, жалуется на отца и мать, Луффи внимательно слушает брата, а Эйс, плотно сжав тонкие губы, продолжает строгать деревянное копье. Отвлекает его от занятия внезапно наступившая тишина, и, подняв взгляд, Эйс видит, как Сабо, благодарно улыбаясь, треплет Луффи по голове, а Луффи с интересом изучает его шляпу. И снова Эйс чувствует горечь и обиду, неприятный ком в горле и стоящие в глазах слезы, которые он сердито утирает, когда братья отвлекаются, услышав какой-то шум на улице. Эйс чувствует себя лишним и чужим и на борту корабля Белоуса. Когда Сач, громко хохоча, обнимая одной рукой Марко, а в другой держа кружку пива, зазывает всех на обед, Эйс специально задерживается в каюте, прислушиваясь к топоту спускающихся с лестниц ног, приглушенным разговорам команды и веселому смеху, доносящемуся с палубы. Просматривает сложенные аккуратной стопочкой вырезки о Луффи, ищет на карте место следующей остановки и сверяет данные с Лог Посом, не обращая внимания на страшное чувство голода и злости. Злости на самого себя. Осознание приходит к Эйсу слишком поздно, уже на смертном одре. Чувствуя теплое дыхание Луффи на своей шее, чувствуя, как горячие слезы брата падают на его плечи, а самого его трясет как в лихорадке, Эйс, невидящими глазами глядя перед собой, собирая остатки сил, чтобы в последний раз обнять брата, в последний раз потрепать его по вихрастой шевелюре, наконец понимает. Сабо и Луффи вскакивают, как только за Эйсом закрывается дверь, и оба быстро выскакивают из окна, чтобы перехватить Эйса у входа и заставить отвести их к самодельной ловушке, в которую наверняка кто-то попался. Дед, задумчиво смотря вслед Эйсу, негромко говорит Луффи, чтобы он непременно рассказал Эйсу о том, о чем они говорили только что. И передал веснушчатому негоднику, что надо идти, когда любимый дедушка зовет на разговор. Дадан, услышав только обещание Эйса, кивает, прекрасно понимая, что раз старший пообещал, то младший не посмеет ему перечить. И, в тысячный раз, отстирывая грязный ковер, невольно улыбается, думая о том, какими же до отвращения тихими и спокойными были бы её дни, если бы не эти две её любимые проблемы. Сач, не увидев главного дегустатора в первых рядах за чашкой его фирменного супа, ругается сквозь зубы и говорит о том, что лично задаст ему трепку, а Марко, положив ему руку на плечо, отрицательно качает головой. Как и Отец, высматривающий среди сыновей самого любимого и дорогого. Плакать Эйс всегда считал чем-то постыдным. Никогда не жалел подзатыльник для Луффи, когда тот, напоровшись на корягу и заголосив из-за разбитой в кровь коленки, начинал реветь, размазывая слезы по серому от пыли лицу, оставляя на щеках грязные дорожки. Поэтому сейчас, чувствуя неприятный ком в горле, чувствуя как к глазам подступают слезы, Эйс впервые в жизни дает волю чувствам, впервые не думает о том, что об этом скажут окружающие. Эйс плачет из-за собственной глупости. Плачет из-за всех обид и унижений, которые перенес за свою недолгую жизнь. Плачет, из последних сил прижимаясь к младшему брату, которому, кажется, тысячу лет назад отвешивал подзатыльники за пролитые из-за разбитой коленки слезы. И наконец понимает, что самое важное, самое ценное для него, то, ради чего он терпел все унижения и обиды, сейчас плачет вместе с ним. Плачет навзрыд, сжимая кулаки, испачканные кровью старшего брата. И чувствуя, как силы медленно оставляют его, как становится тяжело дышать, а пелена застилает глаза, Эйс находит в себе силы, чтобы сказать Луффи самое главное. Что чувствовал на протяжении всей жизни, но решился рассказать только перед самой смертью. А потом закрывает глаза и в последний раз улыбается. Словно смеясь над собственной глупостью. Луффи останавливается и смотрит вслед шагающим по мостовой товарищам. Нами о чем-то беседует с Робин, попутно сверяясь с картой и указывая на самые дорогие бутики, Санджи, перебегает от одной девушки к другой, держа в руках поднос с коктейлями, Усопп и Фрэнки, на ходу собирая какой-то агрегат, на всю мостовую вещают о крутости лазерных пушек, Зоро, с сидящим на спине Чоппером, неспешно прогуливается позади всех, недовольно морщась, когда Чоппер начинает громко кричать каждый раз, когда мечника тянет повернуть в другую от общего направления сторону, а Брук, скачет от одного члена команды к другому и, ловко орудуя смычком, извлекает из скрипки волшебную мелодию. Луффи продолжает молча смотреть им вслед, вспоминая Эйса и его странную привычку иногда вот так останавливаться посреди дороги, когда они шли куда-то вместе с Сабо. И как тогда Луффи и Сабо продолжали идти вперед, о чем-то переговариваясь, так и Пираты Соломенной Шляпы, весело смеясь и подтрунивая друг над другом, неспешно продолжали свой путь. Но стоило погруженному в свои мысли капитану на секунду отвести взгляд от своей команды и перевести взгляд на висящую на здании листовку с собственным изображением, как его окликнули. Нами, смотря на Луффи, держала в руках карту, которую внезапно поднявшийся ветер старался вырвать из её рук, Робин, загадочно улыбаясь, благодарила сияющего Санджи за прекрасный напиток, Усопп и Фрэнки, держа в руках пушку, не особо волнуясь о сохранности мостовой, демонстрировали её капитану, Зоро, слегка хмурясь, внимательно смотрел на Луффи, и Чоппер с Бруком, решившие устроить пляску прямо на мостовой – все остановились, словно по команде и развернулись к капитану, продолжающему стоять посреди мостовой и смотреть вслед своим накама. - Давай быстрее, тебя одного ждем. И Луффи, улыбнувшись в ответ на улыбку Нами, надвинул на глаза шляпу и бегом бросился к своей команде. Нами показывала ему карту города, указывая на места, где можно перекусить всей командой. Санджи, закурив сигарету, как бы между прочим замечал, что знает чуть меньше тысячи блюд из мяса, которые капитан никогда не пробовал. Робин, мечтательно улыбаясь, говорила о самых опасных и ужасных островах, которые ещё встретятся на их пути. Усопп, держа в руках пушку, бегом догоняя процессию, объяснял Луффи устройство прибора, а Фрэнки с гордостью вещал о том, что результат их совместной со снайпером работы ещё заставит дозорных бежать от Санни, сверкая пятками. Зоро, чему-то усмехаясь, довольно замечал, что видел пару дозорных в городе, и, если капитану станет скучно, то можно будет потом повеселиться и сжечь парочку кораблей. Чоппер, вновь усевшись на спину Зоро, говорил о том, что неплохо бы изучить поподробнее парк развлечений, который они с Зоро видели, когда заблудились. А Брук, продолжая извлекать прекрасную мелодию из скрипки, пел гимн будущему Королю Пиратов и его свите. - Эй, куда ты пропал? – Луффи, удивленно хлопая глазами, оборачивается в поисках Эйса, но тот, чему-то улыбаясь, подходит к братьям и извиняется за свою рассеянность. Сабо замечает, что Эйс в последнее время часто теряется, а Луффи весело смеется, говоря о том, что очень хочет в свою пиратскую команду человека, который будет вот так же смешно теряться по дороге домой. Эйс улыбается, а Луффи и Сабо, активно жестикулируя и громко хохоча, наперебой рассказывают ему подслушанные в Сером Терминале жуткие истории.