Это ещё не война

Девушка в чёрном платье и траурной вуали производила странное впечатление на людей в Косом переулке. Народ ещё праздновал победу над Тёмным Лордом, на этот раз окончательную - прежде, чем быть похороненным, тело три дня лежало в траурном зале Министерства, не чтобы почтить покойного, а чтобы желающие могли убедиться в том, что это действительно тот самый человек. По всей стране гремели фейерверки, организовывались гуляния, танцы, банкеты. В каждом трактире наливали за счёт заведения. Каждая лавка выставила на улицу столы с подарками и угощением. В Косом переулке каждая дверь была украшена лаврами и цветами Гриффиндора - в честь героя, принесшего долгожданную победу. Девушка в трауре остановилась перед витриной ювелирной лавки. Её внимание привлекла веточка сирени, столь искусно выполненная, что казалась почти живой. Внешний вид гостьи привёл хозяйку в недоумение: у многих погибли близкие, но разве их жертву во имя мира и добра нужно оплакивать? Девушка откинула вуаль и приветливо улыбнулась. - Цветок сирени в витрине, - сказала она. - Он для красоты или на продажу? - О, у вас прекрасный вкус, мисс! Редкая вещь, и пахнет, как живая! Хотите примерить? Девушка покачала головой. - Сколько вы просите за неё? Хозяйка вдруг ощутила прилив сочувствия: у неё-то самой никто не умер. - Ради праздника, берите задаром, - тепло произнесла она. - Пусть она принесёт вам счастье, мисс. - Могу ли я? - девушка протестующе подняла ладони. - Не обижайте меня отказом, мисс. Как подумаю, насколько больше я могла бы потерять, если бы другие не защитили меня... Мне не жалко, я с радостью отдаю её вам. - Спасибо, вы очень добрая, - девушка снова улыбнулась, взяла подарок и опустила вуаль. - Счастья вам. - И вам... - хозяйка помахала ей вслед. - - - В Гринготтс было много клиентов. Всем требовались наличные, все хотели тратить деньги. Посетительница в трауре и здесь вызывала смешанные чувства. "Вот вырядилась! - думали окружающие. - Это в конце концов неприлично. Можно подумать, она одна пострадала от войны. Давайте теперь все раздерём на себе одежды и посыплем пеплом головы, вместо того, чтобы радоваться и благодарить!" Она обращала внимание на неприязненные взгляды не больше, чем на пылинки в воздухе. Когда подошла её очередь, она откинула вуаль и обратилась к гоблину с той же приветливой улыбкой, с какой разговаривала в ювелирной лавке. - Я Эмили Кливен. Я хотела бы вступить в права наследования. Пока гоблин готовил документы, Эмили задумчиво нюхала веточку сирени: действительно, пахнет, как настоящая. - Кстати, раз уж я здесь, мистер Элфрик. Может быть, тётя Белла что-то оставила для меня? Гоблин поднял голову, и очки его сползли на нос. - Беллатриса Эстер Блэк-Лестрейндж, - поспешила исправиться Эмили. Картина в голове гоблина сложилась: вот, стало быть, по кому траур. Он слегка прищурился. - Подпишите здесь, мисс Кливен. И здесь. По вашему второму вопросу, мне нужно уточнить, это займёт время. Спустя четверть часа он вернулся, неся скромного вида железный ларец. - Извольте приложить вашу левую руку сюда, - он поставил ларец перед Эмили и указал, куда именно следует приложить руку. Эмили ощутила нечто наподобие лёгкого удара током, и крышка ларца сама собой откинулась. Внутри оказался пергамент с завещанием. Гоблин развернул его. - Она оставила вам ровно половину, мисс Кливен. Вторую половину она оставила вашему брату. - Благодарю вас, мистер Элфрик. Нет ли каких-нибудь особых распоряжений? Что-то, что она хотела бы передать именно мне? - Да, мисс Кливен. Согласно воле покойной, вы должны оставить себе вот это, - он вынул из ларца маленький грубо расписанный деревянный волчок, какими играли в прошлом веке дети бедняков. - Также вы можете взять себе все её украшения. Эмили взяла волчок и спрятала поглубже в карман. - Так я и поступлю, мистер Элфрик, - сказала она. - Я полностью вам доверяю, поэтому вы сами сочтите, сколько это - половина. И я хотела бы собрать свою часть денег в одном месте. Мой брат старший в роду и имеет первоочередное право на фамильное хранилище, за собой я сохраню сейф Лестрейнджей. - - - - Что вы теперь скажете, друг мой? - полноватый лысеющий волшебник нервно теребил рукав мантии. - "Юная и неопытная" Эмили Кливен заявила права на наследство Беллатрисы. Поскольку гоблины не подчиняются нашим распоряжениям, она получила всё согласно завещанию. - Скажу, что мы заблуждались на её счёт, - ответил его собеседник, поправляя на левой руке кольцо в виде змейки с изумрудным глазом. - Признаться, она была убедительна, когда говорила, что не общается с братом, что плохо представляет себе род занятий Беллатрисы и что мечтает учиться. - С братом она, возможно, и разошлась во взглядах. Но кровь сильнее предрассудков. Мне доложили, что она наняла какого-то сыщика, чтобы он провёл независимое расследование дела Коула Кливена. - Ну, уж этому-то мы в силах помешать. - Хотелось бы верить! - полноватый поцокал языком. - Но как мы поступим с Эмили? Это наследство делает её фигурой совершенно иного калибра... - Письмо из Хогвартса? - предложил обладатель кольца со змейкой. - Так мы сможем удержать её при себе, присматривать за ней. Индивидуальное обучение в элитной школе - достаточное искушение для честолюбивой особы. И деньги её останутся внутри страны. - - - Эмили Кливен с интересом прочитала написанное зелёными чернилами послание. Семнадцать лет назад, когда такое письмо получил Коул, сколько было восторга, сколько зависти, сколько надежды. Всё изменилось. Она изменилась. "Директору Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс Минерве Исабель МакГонагалл... - Эмили закусила кончик пера, потом спохватилась, что так делать неприлично, вынула перо изо рта, выпрямилась и продолжила письмо. - Благодарю за предложенную честь, которую я, тем не менее, вынуждена отклонить. Мой покойный отец возражал против нашего с братом обучения в Хогвартсе, и я чту его волю. Искренне ваша, Э. Кливен". Она поедет в Дурмстранг. Или в Рим. Или в Японию. У неё достаточно денег, чтобы позволить себе выбирать, любое учебное заведение с радостью примет её. Любопытная сложилась история: все, кто был дорог Эмили Кливен, пострадали именно от официальных магических властей Англии. Не от рук узурпатора, не от превратностей войны. Эмили не забыла смерть родителей, тот факт, что они оба были преступниками, мало волновал её. Эмили не забыла смерть Розали МакЛейн. Стыдливо признанный новым правительством факт судебной ошибки никак не смягчил её. Эмили не собиралась прощать смерть Беллатрисы, хотя та погибла в честном бою. Ей было всё равно, справедлив ли приговор брату - за это они тоже должны ответить. Эмили ещё не знала, как именно, но однажды она припомнит им всё. Брошь, приколотая к воротнику, пахла сиренью. Единственное украшение, которое Эмили позволяла себе во время траура. Беллатриса всегда любила сирень.