***
Старший просыпается из-за того, что чувствует на себе внимательный взгляд карих глаз. — Ебать, — бормочет он, моментально садясь в кровати. Лухан сразу же сожалеет об этом, потому что поясницу и задницу прошивает такая резкая боль, что приходится рухнуть обратно. — Что не так? — Сехун чуть обиженно надувает губы. При солнечном свете он выглядит ещё младше, но Лухан невольно отмечает, как красивы его светлые волосы и до сих пор опухшие и красные губы, а соски – бледно-розовые. — Ебать, - вновь повторяет Лухан и стонет, на этот раз громче. Чтобы хоть как-то заглушить себя, ему приходится прикрыть лицо подушкой, хотя смущенный Сехун тут же убирает её в сторону. — Разве я сделал что-то не так? – большие глаза младшего начинают наполняться слезами. — Да! Я должен был проснуться раньше, чем ты, чтобы я мог оставить всё без вопросов, которые обычно задают после такого, а сейчас всё будет выглядеть так: “Эй, спасибо за то, что вчера втрахивал меня в стену, давай больше никогда не увидимся?”, и ты чертовски милый, и ты выглядишь так, как будто тебе пятнадцать, и мне пора идти! — Лухан буквально кричит всё это, останавливаясь лишь для того, чтобы перевести дыхание. Он злится на себя, а не на Сехуна, и ему жаль, что он встретил именно его. Лухан любит секс без обязательств, любит, когда спину больно царапают матрасы мотеля, он любит мальчиков-подростков с тощими бедрами, он… Он любит Сехуна. — Шестнадцать, — бормочет мальчик, опустив глаза. — Что? — Мне шестнадцать, не пятнадцать. — Да, спасибо, это заставляет меня чувствовать себя намного лучше, — Лухан закатывает глаза. — Как тебя зовут? — Сехун наклоняется к старшему так, что их носы почти соприкасаются. Лухан может чувствовать его дыхание. И от мальчишки до сих пор пахнет чёртовыми конфетами и сигаретами. — Зачем тебе знать моё имя? — Лухан вновь закатывает глаза и наклоняется, чтобы поднять джинсы, упавшие на пол. Он пытается найти в заднем кармане пачку сигарет. Затянувшись, старший вздыхает и откидывается обратно, удобно устраиваясь в кровати. Лухан любит ощущения дыма в горле, любит, как он медленно обволакивает его лёгкие. Он чувствует себя тёмным и обезображенным, но это всё равно лучше, чем ничего. Сехун подбирается к нему и целует в губы. Лухан думает, что это странно. Это странно, потому что Сехун должен был почувствовать вкус дыма, смешанного с его слюной, и это странно, потому что он стонал. И Лухан считает, что ему это нравится. Сехун отстраняется медленно, его глаза затуманены, волосы в беспорядке. Он по-прежнему выглядит чертовски соблазнительно, по-прежнему выглядит вкусно. Лухан протягивает ему сигарету, и младший принимает её с благодарностью. — Я не знаю, что кричать, когда кончаю в тебя, — Сехун опускает взгляд на сигарету в собственной руке. Смех Лухана удивляет их обоих, но он откровенный и искренний. — Ты не очень хороший маленький мальчик, не так ли? — Лухан, кажется, хочет оказаться внутри его грудной клетки. Потому что Сехун привлекает его больше, чем кто-либо. Его щёки почему-то напоминают о зиме, а самого парня хочется посадить в машину, пристегнуть ремнём и целовать до самого дома. Это не стало неожиданностью для них обоих, когда Лухан целует Сехуна и чуть усмехается: — Ты можешь называть меня папочкой. Назови меня папочкой, когда будешь трахать меня, как прошлой ночью. Или ты хочешь поменяться? Чувствовать мой член внутри себя? Лухан тянется, чтобы взять сигарету, но оставляет пачку на тумбочке. Он поворачивается к младшему с очередной усмешкой. Щеки Сехуна покраснели, взгляд кажется мягким и застенчивым. — Да, — негромко бормочет он и тянет к Лухану руки. — Да, папочка. Я хочу этого. Лухан утыкается носом в шею младшего и вдыхает его запах: — Меня зовут Лухан. Мне двадцать один, и я хочу трахнуть тебя.Часть 1
27 февраля 2015 г. в 16:50
Он просто хочет попробовать мальчика, который даже не знает его имени.
Он говорит себе, что это не так плохо.
Он позволяет подростку обхватить его руками, уткнуться носом в шею и горячо целовать подбородок.
Это не плохо.
Лухан не помнит, сколько мальчику лет. Шестнадцать? Семнадцать? Он помнит лишь обжигающий жар чужих губ и его пальцы, постукивающие по грудной клетке. Ему нравится ощущение онемения, что бьёт его, как волна, когда мальчик толкает его к стене.
В мотеле пахнет дёшево — слюной и водкой.
Лухан наклоняется, — он не может с этим ничего поделать, — и утыкается носом в обнажённое плечо мальчика. Он делает глубокий вдох и чувствует мускусный запах мужественности, которая даже не расцвела до конца.
Кончики пальцев Лухана кажутся паутиной. Они касаются тонкой кожи подростка во всех нужных местах, изредка впиваясь в неё ногтями.
Мальчик смотрит на него внимательным, нечитаемым взглядом. Лухан отмечает в необыкновенно выразительных карих глазах нечто странное, но просто принимает это за подростковую тоску.
“Он так молод”, - в очередной раз понимает Лухан. И каждое прикосновение кажется более чувственным, каждый поцелуй становится новым опытом.
— Ты в порядке?
Он кивает и смотрит на Лухана. Его губы вишнево-красные, распухшие и влажные. Едва ли не в синяках.
Лухан хочет рассмеяться и делает это, когда притягивает к себе паренька для более глубокого поцелуя. Мальчик словно не замечает его улыбку и тихо ворчит.
Вскоре Лухан отстраняется и смотрит на него, действительно внимательно смотрит на него. У паренька широкие плечи и больше руки, которые подтянуты, но не слишком мускулисты. И у него бледная кожа. Лухан никогда не видел настолько бледной кожи.
И Лухан считает, что он выглядит… Девственно.
Он хочет бережно хранить его в заднем кармане, как память. Как старую, истертую фотографию. Хочет взять его домой.
Вместо этого он расстегивает джинсы и стягивает с него боксеры, с легкой улыбкой наблюдая за тем, как мальчик делает то же самое. Он такой растерянный. Это… Это мило.
Член мальчика уже наполовину встал, так что Лухан понимает, что это не продлится долго.
Лухан сжимает его эрекцию и нежно, осторожно поглаживает. Ему нравится видеть, как паренёк вздрагивает и закатывает глаза, поэтому старший начинает грубо, быстро ласкать его член, пока подросток не начинает задыхаться.
— Ты такой милый, — выдыхает Лухан прежде, чем успевает себя остановить.
Подросток усмехается так, что его глаза превращаются в полумесяцы, а растянутые губы заставляют его выглядеть ещё младше. Ещё милее.
Мальчишка аккуратно убирает ладонь Лухана с собственного члена, а потом наклоняется к его пенису, желая отплатить. Лухан лишь молча пожимает плечами, и мальчик в замешательстве склоняет голову.
— Я хочу, чтобы ты коснулся меня. Здесь, — со смешком поясняет Лухан, — не бойся. Как тебя зовут?
— Сехун, — бормочет мальчик, облизывая собственные пальцы. Лухан притягивает его ладонь к себе и медленно, чувственно облизывает каждый, чтобы покрыть их слюной. Сехун выглядит взволнованным.
Прижимать Лухана к стене почему-то становится всё сложней, но он всё равно медленно вводит в него палец. Лухан уже растянут настолько, что ему не больно. Движения Сехуна настолько нежны и осторожны, что Лухан нетерпеливо крутит бедрами, пытаясь насадиться на его палец самостоятельно. Вскоре мальчишка добавляет второй, так что теперь дыхание Лухана срывается на короткие, неглубокие вздохи. Сехун напряженно и внимательно смотрит, облизывая губы, когда его пальцы проникают в Лухана. И старший, не выдержав, тянет его к себе, чтобы головка члена Сехуна прижалась к растянутому, покрасневшему анусу.
— Трахни меня, Сехун, — едва ли не мурлычет Лухан, когда младший делает первый толчок и входит в него. И Лухан шипит, кусая его плечо, чтобы хоть как-то сдерживать стоны.
Сехун хаотично толкается в него без ритма, слышны лишь звуки шлепков кожи о кожу. Его желание заменяет опыт, так что Лухан притягивает его для очередного поцелуя.
Он на вкус как корица и сигареты, и этот неописуемо хорошо, и Лухан хочет Сехуна ещё больше, хочет, чтобы он двигался в нём ещё быстрее, больше, ещё больше, он хочет его целиком.
Правая рука Сехуна неловко тянется к его члену, поглаживая его во время толчков, и старший считает это безумно милым и чертовски сексуальным, так что он впивается в шею младшего и оставляет засос на нетронутой коже.
— Ох, чёрт, — приглушенно бормочет Сехун и закатывает глаза, когда кончает внутрь Лухана обжигающе-горячей спермой. Обычно это не входит в предпочтения старшего, но прежде, чем он успевает подумать, судорожно сжимается вокруг члена Сехуна и, коротко простонав его имя, кончает себе на живот.
Лухан дрожит от напряжения, так что он буквально падает на младшего. Сехун, собрав все оставшиеся силы, тащит его к кровати и опускается рядом, прижимаясь к выпачканному в сперме телу старшего.
Они дышат тяжело и беспорядочно, и Лухан понимает, что силы мальчишки исчерпаны
— Спи, детка, — тихо выдыхает он, позволяя усталости взять верх, а после погружается в сон.