Долг

Дин неторопливо смаргивает накопившуюся усталость. Изо дня в день он всё больше деревенеет, опустошается, становится похожим на разбитую бутылку дешёвого коньяка, вдребезги развороченную об асфальт. Даже не долетел до помойки. Всё меняется. Сэм совсем огрубел, ходит хмурый, поникший, даже забывает расчёсывать волосы. Дин боится, что его братишка застрял среди очередных грёз о славной семейной жизни и совсем не хочет выпутываться. Или не может. Кас из неуклюжего, вечно недоумённого ангела превратился в железную машину для убийств. Разница лишь в том, что теперь ему никто не приказывает. Распоряжения теперь отдаёт он сам. Дин помнит, как по началу Кастиэль много пил, долго панически смеялся, ночами бесцельно блуждал по улицам, забыв, что, вообще-то, умеет летать. Потом вдруг дёрнулся, вытянулся словно палка, да так и застыл в этом положении. Бездушный бедняга Кас. А сам Дин тогда не сказал ни Сэму, ни Касу ни единого слова. Потому что начал понимать: все слишком устали ему помогать. Всё вымотались, сдали рычаги, ведь Дин Винчестер одна большая проблема. Только поводы разные. И плевать, что он всю жизнь отдал, половину брату, половину другу. Это же когда было. А время не стоит на месте. Всё забывается. Поэтому Дин молчал, тихо шелестел страницами в наглухо запертой комнате, сидя на полу. По началу Сэм заходил, пытался что-то сделать, что-то сказать. Потом махнул рукой. Кас же заглянул единожды, месяца три назад, а может, года. О деятельности ангела господня теперь витают лишь слухи. Кастиэль приспособился, научился жизни у двух бездомных мужиков и смылся доживать свою вечность. Ну или пока в глотку не вобьют клинок. За это длинное, стоящее на месте время, Дин научился не трезветь и не плакать. Не трезветь удалось в первую неделю, а вот не реветь, как баба, по любому поводу, оказалось сложнее. Сорок лет, а эмоциональный диапазон как у десятилетней девчонки. Никуда такое не годится. Дин долго стоял у зеркала, вспоминал, насиловал свою психику, даже не запивая пивом. И, как только его глаза расширились, челюсть задрожала и выступила треклятая влага, со всей силы ударил себя по лицу. Потом ещё и ещё и о дверной косяк для верности. Увидев залитое кровью лицо брата, Сэм лишь отвернулся и продолжил читать. Это ведь не сказки, это жизнь. Каждый сам за себя. Дин, конечно, понимает, что при таком каждодневном количестве спирта в крови, больше пяти лет он не протянет. И то, последний пятый год будет радовать голые стены бункера жёлтыми белками глаз. Понимает и берёт из погреба очередную бутылку. Кажется, летописцы знали, что однажды в их логове появится вот такой вот Дин Винчестер и обязуется выдуть десятилетний запас, вот и подготовились. Дин - алкоголик, а ещё он сдулся, как воздушный шарик. Ещё Винчестер сравнивал себя со сморщенным, выброшенным презервативом. Причём попользовались им все и не один раз. К ним с братом теперь даже черти не заглядывают. Сэм по старой привычке просматривает газеты, слушает радио и пролистывает новости, но, заведя машину, проезжает мимо происшествий, останавливаясь у какого-нибудь борделя. А Дину даже плевать, что его машина заржавела. Весь мир милостиво принял немую отставку Винчестеров, наплевав на охотников с высокой колокольни. Да и братья друг на друга наплевали. Не грохнулся с трона только Кроули. Расположив свою королевскую задницу поудобнее, демон продолжает светиться мерзопакостью, почёсывая значительно поседевшую бороду. Даже его мясной костюм постепенно изнашивается. Всё, что окружает Дина, рушится. Охотник предпочитает никак к этому не относиться и пить, пока пьётся. Кроули каким-то удивительным образом умудряется править адом, надирать задницы ангелам и компенсировать Дину отсутствие новостей из внешнего мира. Теперь всё свободное время охотника, а именно те несколько часов, когда он не спит, не листает страницы и не пьёт, Кроули сидит на его кровати, разглядывая макушку так и не удосужившегося подняться с пола мужчины и без умолку тараторит. В любой другой момент Дин бы давно его прикончил, да вот только Винчестер уже давно не тот бравый охотник. Это всё сказки, что люди не ломаются. Кроули появляется в тот момент, когда его не ждали. Да его, собственно, никто, никогда, нигде не ждёт. Дин почему-то решает сменить привычную локацию и мирно полёживает на кровати, скрестив руки на животе. Кроули приветственно машет рукой, одёргивает пиджак и садится на стул, придвигая его к кровати. Винчестер отточенным движением поворачивает голову в его сторону. - А я тут Крейг принёс. - Мужчина покачивает бутылкой, - Тридцатилетняя выдержка. Ты оценишь. Дин отворачивается, вдруг садится, чуть сгибаясь. Кроули ставит бутылку на стол, расслабляется и насмешливо щурится. - Что? Винчестер качает головой: - Допился я. Сил уже нет. - О, мои поздравления. - Кроули берёт не пойми откуда взявшийся стакан и наливает себе алкоголь, тут же делая маленький глоток, - И что у тебя? Отравление? Язва? А может быть рак? Не дождавшись реакции, Кроули отставляет стакан, жестом показывая на кровать. - Ложись и поднимай футболку. - Ты что же, - оказывается, Дин всё ещё не разучился улыбаться, - Трахаться захотел? - Детка, ты слишком грязный и больной, чтобы я тебя хотел. Я научился кое-каким штукам, определю, во что ты влип. Винчестер безразлично падает на кровать, с трудом вытягивается, морщится от боли и совсем стягивает с себя футболку. Тазобедренные косточки и рёбра тут же выступают, вялые мышцы силятся напрячься, однако живот всё равно проседает вниз, ещё сильнее выделяя кости. - Ну, в таком виде ты точно меня не заведёшь. Кроули кладёт ладонь на живот Винчестера. Нажимает, прощупывает каждый миллиметр, тянет, вращает, массирует. Потом, пройдя путь от мочевого пузыря до солнечного сплетения и обратно, замирает, как бы невзначай оставляя кончики среднего и указательного пальцев под поясом джинс. - Поздравляю, у тебя язва. Хорошего мало, однако, с таким запоем года три протянешь, пока не окочуришься от боли или отравления. - В самый раз. - Но учти, умрёшь и прямой дорожкой ко мне, вниз. У тебя счастливая семёрка и никакие прежние заслуги, увы, не помогут. - Ад? Какого хрена я там не видел? - Винчестер поднимается, скидывает с себя шаловливые ручонки и вновь натягивает футболку. От импровизированного массажа становится чуточку легче. - Все эти ваши пытки. Я даже думать не буду, сразу сдамся. Тем более, Аластару давно нужна дельная замена. - На что ты сдашься, дорогуша? - Кроули вновь возвращается к выпивке, - Теперь никаких обливаний лавой, вырванных органов и кольев в задницу. У нас там большая бесконечная очередь за рождественскими подарочками. Я сам придумал. - Конём оно дерись. Значит, буду до скончания веков стоять. Плевать я хотел. - Ну нет. - Кроули немного беспокойно щурится, - В Аду ты мне не нужен. Какой бы тряпкой ты сейчас ни был, и тебе можно найти применение. Интересно, а Сэм знает, что я у вас прописался? Чего не зовёшь лося на огонёк? Дин пытается криво улыбнуться. Не выходит. - Давай-ка я побуду добрым папочкой и спасу тебя. В конце-концов, тебе не впервой заключать сделки. - Удобно, десять лет я не протяну. Кроули хмыкает, осушая второй стакан напитка. - Сдалась мне твоя душонка. Её уж и без меня изглодали как следует. А я на кости не бросаюсь. Да и демон из тебя никакой.. Скажем так, станешь мне должен. Дин долго молчит. По его виду не понятно, думает он или просто спит, поэтому, не выдержав, Кроули щёлкает пальцами перед его закрытыми глазами. - Ну, давай. - Прекрасно. - Мужчина потирает руки и поднимается со стула, садясь на кровать и наклоняясь к Винчестеру. Когда Кроули прикрывает глаза и тянется к его губам, Дин вновь горько ухмыляется. - А как же моя гордость? - Твоя гордость? - демон замирает, вновь открывая лучащиеся насмешкой глаза, - Ты уже перерос стадию геройства, пережил стадию осознания жестокой реальности. Стадия безразличия и гниения уже подходит к концу. А финал нам и так понятен. Твою гордость уже давно обглодали трупные черви. Так что заткнись и не мешай папочке делать свою работу. Кроули касается губ Винчестера порывистым ехидным чмоком. Вжимает в него свои губы, но, не дождавшись нужной реакции, приказывает открыть рот. Уголки губ охотника опускаются, он разжимает зубы. Их губы слишком сухие, поэтому Кроули торопливо проводит по ним языком, и Дин чувствует манящий вкус Крейга. Кроули ставит руки по бокам от головы охотника, чуть поворачивает голову, целует уже по-настоящему, привычным, отточенным многочисленными сделками движением, но всё же как-то неуверенно. Винчестер только раз, забывшись, пытается ответить, однако тут же бросает это занятие, прикрывая глаза. Боль в животе проходит, вместе с этим перестаёт гудеть пропитая голова, и забитая печень вдруг расслабляется. Дин с осадочным чувством разочарования понимает, что проживёт ещё очень долго. Кроули целуется не пошло, не целомудренно, он целуется так, будто хватается за этот поцелуй, как утопающий за палочку, так, будто если он хоть на секунду оторвётся, то всё это: плещущийся в бутылке Крейг, облезшие стены бункера и, главное, расслабленный Дин с россыпью веснушек на тонком носу вдруг исчезнет и обратится в прах, как и всё прошлое Короля ада. Просто Кроули тоже, как и все, много обжигался и слишком много терял из-за детской веры в призрачные замки. И теперь был неумолим в любой скучающей глупости. Или же просто был садистом. Конечно, демон молчит в тряпочку и ухмыляется. Подданные трясутся от страха и не заговаривают, а Дину как-то особо пылко наплевать. Хоть они, если задуматься, все одного поля ягоды. Просто каждый забывается по-разному: кто-то в коньяке, а кто-то в поцелуях. Когда Кроули наконец отрывается, обрывая ниточку слюны и утирая губы, Дин распахивает глаза. Мутные, стеклянные от душевной боли, но чуть более живые и зелёные. - Педик. - Сделки необходимо заключать качественно. Когда Кроули застёгивает пиджак и, отсалютовав, направляется к двери, Винчестер вдруг встаёт на ноги. - Ты ведь не вернёшься? Демон останавливается, засовывает руки в карманы выглаженных чёрных брюк без единой пылинки. - Да. Не вернусь. Мне уже пора забыть о вас, ребятки, и наслаждаться вечным царствованием. Ты скоро опять посадишь печень, Сэм уже, вероятно, подцепил что-нибудь, а Кастиэля скоро убьют из-за его безрассудства. Я даже не буду ставить, кто из вас протянет дольше. Вы всего лишь людишки, в конце-то концов. Ты всего лишь человек. А я Король ада. - Кроули оборачивается, - Будешь скучать? - Сейчас расплачусь. - Дин облокачивается о стену, почёсывает раскрасневшуюся нижнюю губу. Демон на секунду задерживает на ней взгляд, после чего вновь ухмыляется, машет рукой и щёлкает пальцами. Прежде чем раствориться, кажется, прощается. Дин отточенным движением опускается на пол и берёт с тумбочки бутылку Крейга. Пьёт прямо из горла, не заботясь о самочувствии вылеченных органов. Он один, Сэма нет, Каса нет, отца нет, матери нет. Никого нет. Дин пожимает плечами и делает ещё один глоток. Он вышел на финальную прямую. Осталось дождаться свистка. А Кроули вернётся. Ведь он бесхарактерный сукин сын. Как не смог отпустить его тогда, так не отпустит и сейчас. Объявится, может через год, а может и вообще через месяц, притащится, как только отсидит задницу на своём железном троне. А пока что надо как-то протянуть, не расклеиться и по новой не вдаться в грёбаный омут. Винчестер поднимается и выходит из комнаты. Просто, чтобы дождаться Сэма. Просто, чтобы начать всё сначала. Неоконченная бутылка остаётся покоиться за шкафом. Она пригодится для следующего раза. Дин хочет отдать долг.