Запах сирени

      На моих коленях лежала безымянная бумажная папка «Дело №», вся в каких-то буро-коричневых мелких пятнышках и с обтрепанными уголками. Внутри находились мятые пожелтевшие листки проштампованные грифом "Совершенно секретно" - доклад международной медицинской комиссии Института Проблематики Современного Человека. Документ появился на одном независимом информационном ресурсе, славящемся своими сенсационными разоблачениями, но был своевременно обнаружен и удален службой безопасности. Однако несколько распечатанных экземпляров все же увидели свет и теперь с особой тщательностью распространялись в узких кругах. Несколько страниц отсутствовали, но и того, что осталось, вполне было достаточно, чтобы уловить суть доклада.       « …В узких медицинских кругах разных стран с пугающей регулярностью стали появляться сообщения о неком феномене, более известном как невроз навязчивых состояний. Весь мир охватила новая невиданная по своим масштабам лихорадка. Особую обеспокоенность у нас (медиков) вызывает тот факт, что источником заражения является неизвестный науке вирус, со специфичным радиусом поражения. Что является причиной и когда происходит заражение - неизвестно, болезнь развивается постепенно и бессимптомно. Все пациенты - с виду вполне здоровые люди - разного пола, расы, социального положения, на момент обследования или являлись вирусоносителями, или были уже заражены. Первый зафиксированный случай произошел в Азии, но власти страны, руководствуясь соображениями секретности, быстро закрыли доступ к информации и уничтожили все следы. Меры предосторожности, в виду специфичности заболевания, оказались напрасными. Вирус уже успел выйти за пределы лаборатории и со скоростью смерча распространиться по планете. В итоге иммунитет человека оказался не готов к новой угрозе, а современная медицина не нашла пока лекарства.       Очаги поражения возникают внезапно, не зависимо от географического местоположения и не связаны между собой. Точечно возникнув в одном квадрате, в течение короткого промежутка времени охваченным вирусом оказывается больше половины населения. Эпидемия приняла настолько глобальные масштабы, что рядом государств были приняты соответствующие меры, нацеленные на ограничение круга общения и дозирования информации. Меры оказались неэффективными: страны, где запреты были наиболее жесткими, подверглись особенно мощному заражению, достигавшему, по некоторым сведениям, свыше восьмидесяти процентов населения. Основное распространение вируса происходит воздушно-капельным путем или непосредственно при прямом общении. Но, по сведениям нашей организации, заражению также подвергаются закрытые группы, где не нет доступа к источникам информации и сильно ограничен круг общения, такие как: тюрьмы, пансионаты и санатории закрытого типа (психиатрические больницы и лечебницы), корабли, самолеты и даже подводные лодки. Самым необъяснимым остается факт инфицирования абсолютно изолированных людей. Единственным исключением является космос, по причине отсутствия атмосферы.       По своей симптоматике новый вирус сравним с вирусом птичьего гриппа, но в данном случае неизвестен переносчик заболевания. Все инфицированные не могли припомнить что-либо особенное, послужившее причиной заражения …».       Далее текст обрывался, но и этого было довольно. От прочитанного стало не по себе. Получалось, что я входил в группу риска. Описанных симптомов пока не наблюдалось, но если верить докладу, то болезнь проявлялась уже на последней стадии. В комнате стало вдруг неимоверно жарко и душно. Я бросился к окну и распахнул его, жадно хватая ртом воздух. В лицо ударил холодный запах свежести, так бывает только после первой весенней грозы, когда потоки воды окончательно стирают все следы зимнего покоя, наполняя воздух буйством цветочных ароматов и первой зелени. На улице было необычайно чернО, как будто я вдруг очутился загородом, в глуши; и небо опустилось на землю, поглотив окружающий мир. Я видел, чувствовал за окном пустоту, то есть вообще НИЧЕГО. Безграничный космос. Вакуум. Не было ни деревьев, ни домов, ни фонарей, даже звезд на небе и тех не было. Была только пугающая чернота, вязкая и тягучая. Она заполнила все пространство, наползая со всех сторон, сгущаясь, клубясь будто туман, а потом, словно это было живое существо, дыхнуло на меня, окутав горько-сладким ароматом сирени. - Вы верите всему, что там написано?       Голос, вдруг раздавшийся позади меня, заставил подпрыгнуть от неожиданности. Я развернулся и уставился на мужчину лет пятидесяти, в ослепительно белом костюме с кроваво-красным галстуком-бабочкой. Аксессуар был неестественно ярким, он приковывал к себе взгляд, будто утягивал его, отвлекал от лица говорившего. Мне даже показалось на мгновение, что «бабочка» взмахнула крыльями, стряхнув с них, словно пыльцу, алые капли. - К..к..каак вы сюда попали?       Собственно говоря, я не ожидал увидеть в своей квартире посторонних. Мужчина никак не отреагировал на мои слова, лишь прошел к стулу и, скинув доклад на пол, уселся, закинув ногу на ногу. Я нагнулся, чтобы поднять разлетевшиеся по комнате листки. - Не стоит этого делать. По крайней мере, пока.       Белая трость, которую я раньше не заметил, уткнулась в лист, не давая его поднять. Я попытался гневно взглянуть на мужчину, но алая бабочка снова не дала мне этого сделать. Я слышал только приглушенный баритон и, как загипнотизированный, смотрел на алое пятно на сорочке. Мне показалось, что оно стало больше, кроваво-красные крылья раскинулись на всю грудь, полностью скрыв ключицы. - Кто вы? Что вы здесь делаете? – панический страх постепенно овладевал мной.       Мужчина посмотрел на меня. Я не видел, но чувствовал его испытующий взгляд на себе, он будто сканировал меня. Было очень неприятное ощущение дисгармонии происходящего. Я видел постороннего в своей комнате, но не ощущал его как живого человека, будто его не было. Что-то вроде голографической картинки, вроде вот объект, перед тобой, а проведешь рукой – пустота. Я пребывал в некой растерянности от происходящего, когда незнакомец, наконец, заговорил. Его голос был «бархатным», чарующим, воплощающим в себе величавость и силу, он словно обволакивал меня, манил. Мне он показался самым красивым из всех, что я когда-либо слышал. - Сомнения… Тебя гложут сомнения. Они, как паразитические черви, поселились в тебе. Прогрызают бесчисленные ходы, копошатся… Ты - гнилой, полный паразитов. Неужели ты никогда не пытался изменить себя, свою жизнь? Остановись! Оглянись вокруг. Посмотри, что тебя окружает… Безликая серая масса. Процесс саморазрушения уже запущен. Его не остановить. А теперь подойди ко мне. Медленно. Я дам тебе шанс изменить себя. Изменившись сам, ты изменишь и мир вокруг себя. Начни все с чистого листа. Твори! - Но у меня нет ни карандашей, ни красок и рисовать я не умею. Я не художник. - Разве ты сам не являешься палитрой? Прислушайся к себе. Ты полон жизни, красок. Взгляни на себя. Все в твоих руках.       Я послушно взглянул на свои руки. Обычные. Пять пальцев. Вот только кожа немного зудит, шелушится. Неприятное ощущение. Я провел ногтями по ладони. Потом еще, еще и еще раз. Каково же было мое удивление, когда из-под кожи выбился маленький лучик, а сами кисти начали переливаться удивительным красочным, радужным светом. Каждому пальцу соответствовал свой цвет: большому – зеленый, указательному – синий, среднему – красный, безымянному – желтый, мизинцу – черный. Вместе они сливались в одну большую разноцветную радугу. - Смелее. Не бойся.       Я подошел к белой стене и провел рукой, вслед за пальцами побежали разноцветные дорожки. Я попробовал нарисовать что-то еще: выходили детские рисуночки с корявыми домиками и схематичными человечками. Страсть к рисованию охватила меня. Я пытался снова и снова, замечая, как мои художества начинают преобразовываться во что-то стоящее. Я написал несколько произвольных картинок, пришедших на ум, а потом объединил их общим фоном. Получилось панно во всю стену, пестрящее буйством красок. Я уже не боялся смешивать цвета, добиваясь нужных оттенков и полутонов. Я творил. Под моими руками оживали целые картины.       Английская деревенька викторианской эпохи с узкими ленточками дорожек, приземистыми домишками, с поросшими мхом черепичными крышами в окружении изумрудных холмов.       Маленький мальчик запускает в бирюзовое небо связку разноцветных воздушных шариков.       Сине-зеленая морская волна накатывает на желтый песчаный берег, оставляя после себя серую пену…       Гнедая лошадь в дымке тумана медленно бредет по ромашковому полю и бисеринки росы алмазами сверкают на ее черной гриве.       Я не заметил, как незнакомец покинул меня, слишком занят был собственным творением, лишь скрипнула от ветра комнатная дверь, да ветер, ворвавшийся в комнату, принес с собой тягучий, приторно-горький запах сирени.       Я вздохнул полной грудью, наполняя легкие трепетным, волнующим ароматом, от которого сразу же закружилась голова. Разноцветной чехардой краски заплясали вокруг меня, с каждым кругом убыстряя свой беспорядочный бег, закружились, сливаясь в одно пятно. Оно ослепляло меня своей белизной, я жмурился, пытался прикрыть глаза рукой и вновь, превозмогая резь, смотрел на него.       А потом все внезапно исчезло. Может это был всего лишь сон? Мечта? Разыгравшееся воображение?       Моя комната с белыми чистыми стенами. Распахнутое настежь окно. Листки доклада на полу. Ночь за окном. Сладковатый запах сирени.       Творить! Захотелось воссоздать то, что я видел в своем то ли сне, то ли видении. Жажда творчества -непреодолимое стремление раскрасить окружающее меня безликое пространство. Захотелось создать шедевр по дерзости своей превосходящий все ныне существующие полотна. Я не искал славы, я хотел лишь победить самого себя.       Руки невообразимо чесались. Я прикоснулся к шершавой стене, чтобы хоть как-то унять зуд в ладонях, провел по неровной поверхности. Ощущение было очень необычное, будто миллионы маленьких иголочек прошили меня насквозь. Стена притягивала к себе, манила. Грубой штукатуркой, словно наждачкой, я стирал кожу с кончиков пальцев, пока они не начали оставлять кровавые полоски.       Мои руки - мои кисти. С помощью них я изменю свой мир. Я провел по белоснежной стене пальцем, рассекая его об острый выступ и оставляя капельку крови. Под моими пальцами рождались фантастические картины и миры.       Я водил руками по стене; маленькая клякса-бабочка смотрела на меня, шевеля крылышками. Мне захотелось нарисовать ее подружку, но ранка на пальце была слишком маленькая и быстро затянулась. Я бросился к столу, расчесывая от нетерпения руки, лихорадочно продолжая искать, чем бы можно было расковырять палец. Кусочек старого опасного лезвия вполне подходил для этого. Недолго думая, я чиркнул по пальцу острым краем, оставляя кровавую дорожку. Алые капельки брызнули во все стороны, попав на папку с докладом. «Так вот что это были за бурые пятнышки на обложке», - мелькнула у меня мысль.       Я бросился к стене: потребность нарисовать загадочную бабочку возрастала с каждой минутой моего промедления.       Я начал хаотично водить по поверхности сдирая в кровь подушечки пальцев.       Я посмотрел на руки: на левой кожа была содрана, и из ранки выступило немного крови.       Ноготь приподнялся, и из-под него показалась капелька крови. Я грыз ногти, пока от них ничего не осталось. Кровавые обрубки торчали вместо пальцев, но именно это и надо было мне. Теперь у меня есть кисти. Я рвал себе жилы, выгрызал куски плоти, делая растушевку. Я творил.       Величайшее неистовство охватило меня. Ошеломленный и несколько напуганный, я, тем не менее, испытывал искреннее восхищение произошедшим. Охваченный благоговейным трепетом, взирал я на произведение своего труда.       Я создал величайшую картину, но не хватало последнего штриха. Жирной точки. И тогда я разбежался и ударился об стену, рассыпавшись миллионом алых бабочек.       Вспышка света и...       Темнота.       Картина завершена.       В распахнутое окно ворвался приторно-горький запах сирени…