Строчки на волнах

      В длинных тонких пальцах костяной мундштук с едва тлеющей сигаретой. Она сидит к нему в пол-оборота, задумчиво глядя на игры огня в камине, тени которого причудливо отражаются на мраморно-белой коже. Тяжелый бархат багряной накидки чуть сполз, обнажая острые ключицы.       Почти прекрасна. Она прекрасно чувствует на себе его внимательный взгляд.       — Знаешь, Булатов, еще пара встреч и я решу, что ты в меня влюбился.       — А почему нет? Ты красивая женщина!       От ее смеха вздрагивает огонь и меркнут свечи, погружая комнату в осязаемую темноту. Красивая женщина по имени Смерть. Иван уже привычным движением нашаривает около кровати тапочки и направляется к ней. Эту встречу нельзя назвать взаимно приятной, но все же им давно есть о чем поговорить.       — Ваня, Ваня… — в ее голосе усталость веков, а еще что-то едва заметно тоскливое. — Все те, кто увидев меня, вернулись обратно, готовы на все, чтобы забыть эту встречу. Но только не ты. Да и ребята твои не лучше.       — Работа у нас такая!       Булатов ловит себя на мысли, что с годами эта фраза превращается в девиз по жизни. Или быть может оправдание?       — Я ведь вернусь обратно?       Смерть, чуть задумавшись, кивает. Вернется. У адмирала слишком много веских причин, чтобы жить. Да и любви к жизни столько, что с лихвой хватило бы на полпланеты. Только вот удивительная штука Судьба — выпивать со смертью ему приходится куда чаще. У всех нормальных людей жизнь — это линия пульса, подъемы и падения с начала до конца, ровная неразрывная нить. У него она пунктиром. Найти бы того шутника, кто эти линии разорвал и руки оторвать, да только вряд ли это возможно. Вот и сейчас он садится в кресло напротив. Не ее сероглазый корольадмирал.       — А Физика ты все же забрала, почему?       — Так получилось.       В комнате повисает молчание, нарушаемое лишь треском огня. Булатов следит за языками пламени погрузившись в раздумья. Смерть с интересом наблюдает за ним. При желании она бы давно могла расправиться со всеми ими. Только отчего-то не хочется.       — Как там Багира?       — Обещает прибить тебя, как только воскреснешь.       Булатов улыбается знакомой улыбкой, которую не спутает даже Смерть. Еще одна причина жить — их с Маргаритой недострелянная любовь.       — Знаешь, адмирал, однажды вы все окажетесь здесь без права вернуться обратно. Не торопи этот день, Ваня.       Смерть смотрит на него пронзающими пустотой глазами, а он вдруг почти ласково сжимает ее руку заставив почувствовать себя до невозможности живой.       — Значит до встречи?       Она оставляет его вопрос без ответа. Только огонь полыхает ровным ритмом сердца и совсем далеким эхом доносятся голоса.       — Булатов пришел в себя…