Hurt

Как мы до этого дошли? Два богатеньких ублюдка, которые в один момент просто решили отречься от своей семьи и жить так, как никогда не жили - свободно и без границ. Мы напивались каждый вечер до бессознательного состояния, пропускали занятия в академии, в которую мы решили поступить вместе задолго до выпуска из Далтона, трахались с кем попало в кабинках противных, грязных туалетов и курили до зелёных чертиков перед глазами. Мы спускали все свои деньги в клубах и совершенно не беспокоились о будущем. Но оно наступило, вопреки нашим ожиданиям. Мы просадили все свои наличные, чеки и карты и задолжали огромную сумму. Именно поэтому сейчас мы и занимаемся этим. Торгуем собой, своими телами, своей молодостью и красотой. День за днём. Мы оба круто изменились, нас искоренила такая жизнь, сделала…никакими. *** Мы стоим рядом, плечом к плечу и я чувствую, как ты едва касаешься моей руки, делая вид, что это получилось случайно, но я-то знаю, что ты хочешь меня поддержать. Я чувствую, как в карман моего дешевого темно-серого костюма опускается пузырек и я уже давно знаю что это. Виагра. Мое тело просто не может реагировать на тех, кто нас заказывает. Это закрытое место, в которое стекаются только лишь богатенькие папочки и мамочки преклонных лет, а уж на них у меня и подавно не встанет. Поэтому каждый раз ты незаметно подаешь мне эти таблетки, которые я уже научился проглатывать, запивая собственной слюной. Я киваю, не поворачивая голову, но знаю, что ты понял по вздернутому уголку рта. Сегодня наши клиенты, как никогда, привередливы. Видно, что они пара уже лет так двадцать, если не больше, а сейчас им просто захотелось разнообразия. - Группа возможна? – спрашивает у Майкла, нашего, так называемого, сутенёра, высокий, похожий на медведя, мужчина с рыжей щетиной двухдневной давности и смотрит мне в глаза, а я чувствую, как подкашиваются ноги и мне хочется упасть на колени и молить о пощаде. - К сожалению, сейчас эта услуга недоступна, - Майкл как всегда вежлив и умен в выборе слов, а я не могу устоять перед этим взглядом и опускаю глаза в пол, хватая пальцами воздух вокруг. Я хочу прижаться к тебе, чтобы ты защитил меня, ведь на самом деле ты не такой смирный и послушный, каким кажешься сейчас, под строгим взглядом жесткого хозяина. Я касаюсь взглядом твоей руки и вижу, как белеют костяшки пальцев. Ты хочешь ему врезать. Но не можешь. Мой Хани. «Медведь» ступает ко мне на шаг, и я вздрагиваю, хмурясь. - Я возьму его. Записывайте. Майкл кивает и неторопливо открывает журнал, увековечивая мужчину на страницу с именем Себастиана Смайта. Я попал. Надеюсь, что сегодня я, наконец, умру, и все кончится. Я еле заметно вздыхаю, подхожу к полке с многочисленными темно-серыми коробками, такими, как ткань моего фирменного костюма, и беру одну. Майкл называет это «набором первой помощи»: несколько пакетиков с презервативами, тюбик геля-лубриканта и широкая, длинная лента. Все остальное покупается отдельно. Глупость. Мужчина подает сутенёру деньги, и я слышу, что они говорят что-то друг другу шепотом, а потом оба улыбаются. - Только попробуйте его не убить, не хочется, чтобы полиция проводила здесь слишком много времени. Я сглатываю и тревожно поднимаю на тебя глаза. Я знаю, что ты хочешь меня поддержать, хочешь обнять и сказать пару одобрительных слов, но не может или нам попросту переломают все кости. Отношения на работе для них непонятны и запретны, но я же прекрасно видел, как Джош и Ник скрывались за дверью одного из номеров, перед этим отдав Майклу доброе количество купюр. Принципиальные какие. Мы бы тоже так могли, только вот мы и загремели сюда только потому, что у нас закончились деньги, и мы начали брать взаймы. А родители…твои попросту забыли о том, что у них когда-то там был сын, а мои разочаровались, побывав в академии и послушав о том, что никто, кроме пары-тройки парней не знает, как я вообще выгляжу. У нас не осталось выбора. Его никто никогда не давал. Тем временем женщина проводит своим бесящим, оценивающим взглядом по парням, останавливаясь на тебе. Я знаю, что все женщины выбирают тебя из-за потрясающей внешности, сильных рук и умопомрачительного пресса, который, конечно, и не виден под слоем одежды, но имеет место быть, но в сотый или уже тысячный раз вздрагиваю, потому что не могу представить, как происходит это ужасное совокупление. Да и, не хочу представлять. Это жутко противно. - Он, - коротко и серьезно проговаривает женщина и проводит своими длинными, сморщенными пальцами по твоей груди, окутанной грубой тканью пиджака. Майкл кивает и открывает следующую страницу, где красуется и твое имя. Хантер Кларингтон. Охотник, ставший жертвой. Я так хочу вернуться назад в Далтон, в те времена, когда мы даже и думать не могли о том, что будем заниматься таким мерзким делом. Таким неправильным и порочным делом. Ты отступаешь на шаг и подходишь ко мне. Я выжидаю, в моей голове возникают тысячи и тысячи картинок последующих событий, но ты открываешь рот и произносишь то, что я ожидал, но никак не хотел слышать: - Бас, отойди, пожалуйста. Я быстро киваю и делаю шаг в сторону, прижимая к себе коробку. Ты слегка улыбаешься и решаешь, что нужно всех здесь возбудить своей сексуальностью, нагибаясь к нижней полки и доставая оттуда такой же набор, как и все остальные. Мне хочется закатить глаза, улыбнуться или чем-то другим показать свою реакцию, но я не могу, потому что нельзя. А когда-то я и не знал такого слова. Мы изменились, мы чертовски сильно изменились. - Все. Прекрасно. Формальности соблюдены. Мальчики, все свободны. Мистер и миссис Хопкинс, Себастиан и Хантер готовы к удовлетворению ваших потребностей. Я резко и тихо выдыхаю и бросаю на тебя взгляд. Пока мы идем к номерам, я стучу пальцами по коробке и смотрю прямо в спину мистера Хопкинса. Неожиданно я чувствую, как ты трешься плечом о мое плечо и кладешь ладонь на мои бледные пальцы. - Все хорошо, Бас, ты справишься, а потом мы уедем отсюда. Куда захочешь. Я поднимаю глаза. Я знаю, что ты этого хочешь, знаю, что ты способен на такое, но ты не понимаешь, что нас найдут в любой точке земного шара. То и страшно. Хотя, наверное, пару мгновений счастья с любимым стоят мучительной смерти в руках живодеров. Ты, похоже, понял все без слов. - Мы свободны, Себастиан. Эти люди покрыли наши последние долги. Мы можем быть счастливы, - шепчешь ты, а я не замечаю, как останавливаюсь, а в животе из столетних коконов выбираются красивые бабочки и порхают, порхают. Я расплываюсь в счастливой улыбке. - Эй, Смайт, у тебя приступ? – жестко проговаривает хозяин. А вот и реальность. Ничего еще не кончено. Я убираю с лица ту самую улыбку и иду дальше, останавливаясь рядом со всеми. - Мистер Хопкинс, это ваша комната, - Майкл указывает на дверь с номером 12, - а это ваша, миссис Хопкинс, - рука ложится на деревянную поверхность номера 13. Я никогда не любил четные числа, просто не любил и все. Я помню, что даже в детстве, когда забирал у мамы конфеты, отсчитывал ровное нечетное количество, а остальное оставлял. Мне кажется, что четные числа – уже признак беды. И сейчас то же самое. В груди странное чувство, предчувствие. Я не хочу переступать порог этой комнаты, но у меня нет выбора. Опять. Я не замечаю, как оказываюсь внутри и позади захлопывается дверь. - Я имею право поставить пару своих условий? – проговариваю я и ставлю ящик на прикроватную тумбочку, расстегивая пиджак. - Нет. Но мне забавно послушать. Я вздыхаю и быстро прохожу в ванную, которая удобно расположилась в этом же помещении. Вытаскиваю пузырек и кидаю таблетки в рот, тут же сглатывая вместе со слюной и удаляясь обратно. - Никаких поцелуев. Я предпочитаю целовать тех, кого люблю. Того, кого люблю. - Допустим. С этим я согласен. Дальше. - После я хотел бы сразу убраться отсюда. - Без проблем. Катись куда хочешь. - И последнее. Это место, - я выделяю руками колено и часть голени на правой ноге, - это место травмы. Меня собирали по кусочкам и если кости еще раз сломаются, то ногу придется ампутировать. Пожалуйста, трогайте меня везде, где только пожелаете, но только не здесь. Мужчина поднял брови и кивнул. Следующие мгновения плохо отпечатываются в памяти, но вот я уже на кровати и меня вбивают в постель, держа за горло одной рукой. Мне неприятно, больно, но я стараюсь издавать подобие стонов, иначе это никогда не закончится. Я никогда не стану свободным. Крики за стеной уже давно утихли, а это значит, что ты справился со своей задачей раньше меня, а сейчас ты либо лежишь там, стараясь обнимать ее, либо принимаешь душ, либо уже давно далеко от этого места. Там, где мы встретимся и будем счастливы. Мужчина надрачивает мне, грубо и сильно, и виагра действительно работает, поскольку я чувствую, что скоро финиш, скоро все кончится. Но происходит то, переворачивает все. «Медведь» закидывает голову назад от удовольствия и хватает меня за то самое место. Мне невыносимо больно. Больнее чем когда-либо. Я разрываюсь в единственном самом громком крике и чувствую, что голоса больше нет. А боль не отпускает. Я не хочу ничего слышать, не хочу ничего чувствовать, я просто знал, что сегодня я умру. Мне хочется этого. Но я чувствую, как телу становится холодно, никого рядом нет, а где-то там, через пелену тумана слышится, как ты кричишь что-то, и я чувствую, что кто-то берет меня на руки. Я не способен разобрать кто, у меня шок и просто хватаюсь за шею. - Бас, главное – не теряй сознание, все хорошо, - слышу я над ухом и глупо улыбаюсь. Ты здесь. Ты со мной. А больше ничего и не нужно. Я теряю сознание, но теперь мне не хочется бороться за жизнь только ради тебя. Я люблю тебя, Хантер Кларингтон.